Пришествие Гниющего Бога

- Се, аз и дети, яже ми даде Бог, и будут знамения и чудеса в дому Иаковли от Господа Саваофа, иже обитает на горе Сион.
Его голос – жужжание мух и треск расползающейся гуммозной ткани, заползающее в каждый уголок мозга хрипение отмирающих легких. Я при всем желании не смог бы передать этот звук, приходящий насиловать меня по ночам – и, как уже во много раз до этого, просыпаюсь с ощущением замершего сердца, потрескавшимися губами и недостатком кислорода. Когда-нибудь эти сны заставят меня достать ружье из ящика, заботливо вкрученного внутрь шкафа прихожей, выйти на балкон и разнести голову на ошметки. Когда-нибудь я пойму, что уже не могу убегать от этого. Но еще не сегодня.
Чтобы чем-то отвлечься, включаю телевизор. Российские новостные каналы – лучший способ перебить остатки трупного зловония в голове! Да, стоило пойти в какое-нибудь рекламное агентство: интересно, сколько бы я там продержался со своей любовью к дешевому черному юмору?
- ВОЗ по-прежнему не может объяснить причину, по которой в Соединенных Штатах Америки количество заболевших и умерших продолжает расти по экспоненте, опережая даже страны «третьего мира» по темпам. Непонятно, почему при развитой медицине и активных карантинных мерах…
Щелкаю пультом еще раз. Не помогло – пульсирующая боль в голове становится все сильнее. Приходит в голову параноидальная мысль – если бы я хотел эффективно использовать бактериологическое оружие… то я бы, пожалуй, сначала с помощью высоковирулентного, но малоопасного на самом деле вируса добился бы глобальных карантинных мер – а уже затем, минимально рискуя переносом его через половину земного шара, применил бы «боевой» вирус по цели. Пора подаваться в сетевые графоманы и изображать из себя очередного «русского Тома Кленси». Жаль, что все это не помогает избавиться от гниющей твари, которая так полюбила ночные монологи. Придется пойти народным путем – по-быстрому натягиваю штаны, ботинки и куртку, и, прихватив рюкзак, ссыпаюсь по подъездной лестнице на улицу.
Никогда не думал, что буду идти по известной до миллиметра дороге в алкомаркет и с удовольствием вертеть головой по сторонам. Знаете, а ведь мой остобрыдлевший район весной неподдельно красив, и никогда еще так не чувствовалась весна, как сейчас – в почти очистившемся от вечной гари выхлопа воздухе. Всего-то уберите с улиц людей – и как все изменится!
Глаз привычно окидывает витрину – так, опять успели перевесить ценники. Да и черт с вами, один раз живем: в нынешних условиях эта фраза меня даже начинает смешить. Жаль только, что смех внезапно переходит в булькающий кашель, заставляющий продавщицу повыше натянуть маску на нос. Ты еще перекрестись, дура! Восстанавливаю дыхание, вытираю пот со лба и протягиваю ей две бутылки старого доброго Bulleit. Ого, она даже перчатки успела натянуть. Кажется, после меня тут все еще и с хлоркой вымоют – да и черт-то с вами.
По дороге до дома все нормально, но на лестнице кашель начинается снова. Еще более сильный, из того разряда, что можно назвать «выплевыванием легких». Кажется, пора все-таки бросать курить – это, в конце концов, нетрудно, я уж раз десять бросал, почти как Марк Твен. Скидывая куртку и обувь, залезаю за компьютер, одновременно распечатывая первую бутылку: ну что, гнилой черт, сейчас мы тебя продезинфицируем на сорок пять оборотов!

---------------------------------------

- Се, аз полагаю на одре и любодеющия с нею в скорбь велию, аще не покаются от дел своих: и чада ея убию смертию, и уразумеют вся церкви, яко аз есмь испытаяй сердца и утробы: и дам вам комуждо по делам вашим.
Эта разваливающаяся на истекающие сукровицей куски тварь все-таки снова меня находит. С каждым разом я вижу его все реалистичнее, с каждым разом я все лучше чувствую его запах. С каждым новым сном он подходит все ближе. И он снова читает свои строки, как будто для большего глумления выбрав еще и церковнославянский.
Снова захожусь в вытягивающем силы кашле и понимаю, что это – не знак пробуждения. Я все еще заперт внутри собственной черепной коробки, а это издевательство над человеческой природой уже рядом со мной, уже почти касается меня.
- И возопиша гласом великим, глаголюще: доколе, владыко святый и истинный, не судиши и не мстиши крове нашея от живущих на земли?
Я пытаюсь вырваться из его липких объятий, отвернуться от изрыгающей богохульство и вонь распада пасти, но не могу пошевелиться. Он прижимается ко мне все сильнее, и я понимаю, что прикосновение его скользкой от гноя холодной кожи уже переходит в проникновение, объединение двух тел – если эту разлагающуюся тварь можно назвать телом.
Я просыпаюсь и только успеваю свесить голову с кровати, выворачивая кишки наизнанку и тут же заходясь в кашле – на этот раз уже настоящем. Будь реалистом: ты просто пережрал, облевался…. Твою мать, и обоссался во сне тоже. Более бездарного способа потратить полтора литра бурбона и не придумаешь.
Собираю мокрые тряпки, вытирая лужу на полу и без того пострадавшей простыней – все равно стирать. Матрас… Вытащу на балкон, наверно, пускай высохнет и проветрится. Заталкивая тряпье в стиральную машину, как-то мимоходом останавливаюсь взглядом на руках. Их покрывают красные пятна – там, именно там, где во сне меня ухватили пальцы гниющего ублюдка. Трогаю одно из них пальцем – и не чувствую ничего, кроме холода и влаги.
- И зрети имут от людий и племен, и от язык и колен, телеса их дни три и пол, и трупы их не оставят положити во гробех, - все тот же голос раздается в голове. Теперь он не оставит меня, даже когда я не сплю. Теперь он внутри меня. Что ж, я все равно еще могу зайти с козырей – ну, тварь, что ты ответишь на такой ход?

---------------------------------------

Вонь горелой краски, горячего металла и перегретого абразивного диска, вечно сопровождающая вскрытие железной двери, не могла перебить то, что било по носу внутри квартиры. Капитан, стараясь дышать ртом, прошел через коридор и комнату к балкону, стараясь обходить лужи, о происхождении которых не хотелось задумываться, валяющиеся на полу объедки и пустые бутылки. Почти обезглавленный труп, сидящий на табурете у открытого окна лоджии, по-прежнему сжимал потертое ружье. «Прямо как у тестя – «Бекас» старый» - появилась в голове неуместная мысль. В принципе, можно было с чистой совестью оформляться, все понятно: запил (и судя по всему – конкретно), словил пушистую подругу за рыжий хвост, да и вынес себе мозги. «Хорошо хоть не на стену вынес, о будущих жильцах позаботился» - подумал капитан в поисках, куда бы положить папку, чтобы начать заполнять рапорт. Чистого и незахламленного места не находилось, да и стоять в пропитавшейся вонью квартире как-то не хотелось. «Не впервой, на улице на капоте напишу» - решил капитан и с истинным удовольствием вышел навстречу свежему воздуху. В груди что-то засвербело – прокашлявшись, капитан положил раскрытую папку на капот МЧСовской машины и достал ручку. «Нанюхался, блин» - с этой мыслью он снова прокашлялся. Потом кашлянул снова. «Кажется, пора все-таки бросать курить».