Купер ощущался как мешок картошки – тяжелый, и вечно норовит куда-нибудь сползти. Но солдат положил его аккуратно. Пристроил так, чтобы лежащий без сознания сослуживец не скатился в лужу, не торчал из укрытия и не слишком измазался в грязи.
	А затем сел в податливую, холодную грязь, дрожащими руками зарядил винтовку и позволил себе глубоко вздохнуть. Ну и ночь! Снова…
	Подул ветер. Намокшая от крови спина Рика вся пошла мурашками, неприятно липла форма. Еще кололись иглы в груди и горле, чуть ныла правая рука – но, похоже, обошлось. Могло быть хуже. И на лице проклюнулась усталая, довольная улыбка за собственный успех.
	А что с Купером?
	Нужен толковый свет, иначе не посмотреть. Похлопав по карманам, солдат выудил мятый спичечный коробок и внимательно ощупал содержимое. Многие спички оказались сломаны. Их хватило бы только на прикурить, да и то, обжигая пальцы. Но нашлись и несколько целых. Меньше десятка, потому Рик решил действовать быстро.
	Вжик – вспыхнул пляшущий огонек. Прикрыв его рукой, солдат торопливо склонился над сослуживцем и, как смог, осмотрел его голову.
	— Черт!
	Едва не поджег волосы! Слишком мало света, пришлось поднести куда ближе безопасного. Зато влажный блеск дал понять – пришлось Куперу несладко. Ушли еще две спички, после чего Рик задумчиво полез за пазуху, за табаком и бумагой.
	Досталось. Меньше, чем Эрни, но все лицо налилось разноцветными синяками, лопнула нижняя губа, а волосы слиплись в оранжево-красную кашу, насквозь пропитавшись кровью. Выглядело неприятно. Но терпимо для Рика – уж куда лучше, чем гнилые мертвецы на ничейной земле.
	А вот закурить оказалось чертовски плохой идеей. Стоило солдату затянуться, как он тут же зашелся в болезненном, хриплом и глубоком кашле. Казалось, еще немного, и изо рта вылетят кусочки легких. Но крови на ладони не оказалось. Откашлявшись, солдат с сожалением взглянул на тлеющую самокрутку и выбросил ее на дно воронки, после чего, вспомнив, проверил дыхание сослуживца. Оно было, и это хорошо.
	Теперь оставалось только ждать, сидеть в обнимку с оружием и вслушиваться во все подряд. Тихо, конечно. Никаких следов якобы твари. Никакой стрельбы, грохота артиллерийских батарей, звона металла. Просто ночь – как дома, на ферме, после долгого и тяжелого рабочего дня. Как дома…
	Там-то не было этой чертовой грязи. Зато были горячий чай, сочное, истекающее жиром жареное мясо и теплый, мягкий плед. Мечта, а не жизнь. Рику даже не верилось, что каких-то несколько месяцев назад у него было все это.
	Не стоило оно того, ох не стоило верить газетам.