В общем, я собираюсь встретиться со своим сводным братом в одном сраном баре. Я не просто одеваюсь и выхожу из дома, а именно собираюсь по полной программе. Дело в том, что этот бар битком набит всякими пьяными в хлам и агрессивными типами. И так как я пунктуален, а брат мой всегда опаздывает, то мне приходится проводить некоторое время под этими взглядами. А иногда еще и отвечать на дурацкие вопросы. Короче, это довольно страшно, так как я не чувствую себя в безопасности. Хотя мой брат уверяет меня, что мне ничего никогда там не грозит. Хотелось бы верить, сделать это не так просто как кажется.
  Короче, чтобы не обосраться в баре от страха, я решаю перед выходом обосраться дома от магния. Вернее, от минеральной воды. Кажется, она разливается в Чехии и называется как-то вроде “Жбждразна хорка” или что-то в этом  духе. Сложное название, особенно, если ты не чех. А я не чех. Чтобы было не так скучно, выпив пол литра этой горькой от магния воды, я беру с собой смартфон и усаживаюсь на унитазе.
  Первые десять минут мне не до смартфона, так как магний вперемешку с говном буквально хлещет из моей задницы и, кажется, если поднести спичку, то я загорюсь как бенгальский огонь. Дальше я читаю новости, периодически испуская из себя остатки себя же. Ведь говорят же – ты это то, что ты ешь. Мне приходит смс от сестры: “ Ты только никому не рассказывай! Понял?” “Понял” – пишу я. И вот только кому же это блять я не должен рассказывать? Когда все присутствовали на этом празднике позора (я про ее день рождения), и только одного меня там не было. Просто тайна так тайна. Я, наконец, заканчиваю свои грязные дела и выхожу из дома.
 Прошу заметить, что бар этот находится в нескольких десятках километров от нашего города, и мне приходится тратить деньги на такси, потому что время уже позднее. Меня, конечно, греет тот факт, что брат заедет за мной на своем огромном внедорожнике, и мы поедем куда-нибудь развлекаться. И почему бы ему не заехать сразу за мной ко мне домой? Я не спрашивал у него, да и он всегда сам является инициатором наших встреч. Не могу сказать, что скучаю по нему.
 Не помню название бара, в котором сижу. Кажется, так называется город то ли в Грузии, то ли в Абхазии. Очень хорошо рифмуется со словом “умри”. Очень подходит этому месту. Где же этот мудак? На меня уже все смотрят. Девушки с интересом, а парни с недовольством, а кто-то уже и с нескрываемой злобой. На танцполе, в сигаретном дыму, отплясывают потные и полумертвые тела. Одно из них приближается ко мне:
-	Дай сигарету, - говорит оно.
-	Я не курю, - отвечаю.
-	А я и не спрашиваю у тебя, куришь ты или нет.
-	Ясно, - говорю.
-	Что тебе ясно?
ТО, ЧТО ТЫ ТУПОЙ МУДАК - ВОТ ЧТО МНЕ БЛЯТЬ ЯСНО, - аккуратно думаю я, чтобы он не услышал.
- Ты откуда тут такой? – он всерьез решил до меня доковыряться.
- Там очень много сигаретного дыма, - я указываю рукой на танцпол. – Вероятно, именно там можно спросить сигарету.
 Я вижу, как за спиной этого парня появляется мой брат. Он выглядит как обычно – под три метра ростом, на круглой и лысой башке два маленьких рожка, улыбка до ушей обнажает четыре белых клыка. Дым из ушей и огонь из носа – короче все как всегда. Он кладет свою руку на плечо этому мудаку, и тот, чувствуя нестерпимый жар на своей коже, вскакивает со стула. Он как испуганная свинья, которую чуть-чуть уебали электрическим шестом, но еще до конца не убили, смотрит на моего брата.
- У тебя проблемы, - говорит брат.
-Нет, нет, все хорошо, - парень убегает в сторону танцпола.
-Это не вопрос, - пожимает плечами брат и садится на освободившийся стул. – Чего пьёшь?
- Какое-то кислое пиво, - жалобно отвечаю я ему.  – Если честно, здесь все какое-то кислое, неприятное.
- Да, все так, - смеется брат.
- И даже играет какая-то откровенная херня. Как будто кто-то специально пишет все эти песни для этого места.
- Поехали, - брат встает со стула. – Познакомлю тебя кое с кем.
Я замечал, что не все, кто ездят на больших внедорожниках, по-настоящему в них нуждаются. Человек может передвигаться по городу на каком-нибудь огромном Лексусе или Хаммере и ни разу так и не выбраться на бездорожье. Может он так реализует свои  амбиции, а может ему просто комфортно. Мой брат ездит на какой-то совершенно незнакомой мне марке, и его автомобиль поистине огромен. Но в меньший он просто не влезет. Я прошу сделать температуру в салоне прохладнее, так как жар его тела просто невыносим.
- Плюс четыре тебе подойдет? – смеется брат.
- Да, - отвечаю я. – Вполне, ведь я в куртке. А чего ты ржешь как лошадь?
- Не понял шутку?
- Нет.
- В морге, в холодильнике температура плюс четыре градуса, - он смеется еще громче.
- Откуда бы мне знать? – я пожимаю плечами. Теперь мне холодно.
- Пора бы уже знать такие вещи. Мы, кстати, фильм на следующей неделе запускаем новый. С Безруковым.
 Я забыл сказать, что у брата с партнерами какой-то свой то ли проект, то ли продюсерский центр. Короче, что-то связанное с творчеством. Фильмы, клипы, мультфильмы, песни, пляски. Всякое говно, в общем, для даунов – я особо и не интересуюсь его делами. Иногда делаю вид, что мне интересно и киваю головой, все-таки он мой брат.
- Ясно, - говорю. – И что за фильм?
-Помнишь, был такой про Высоцкого?- отвечает он мне. - Спасибо, что живой.
- Пожалуйста, - говорю. – Не уверен, что это зависит только от меня, но все равно – пожалуйста.
- Фильм так назывался. Безруков играл в нём.
- А, - говорю. – Помню. В этом тоже Безруков у вас сыграл?
- Ага. Называется “Спасибо, что сыграл”.
- Интересное название, - говорю. А сыграл во что? В ящик? С вами по-другому не получается обычно.
- Нет, не в ящик, - брат притворно обижается. - Он там педофила сыграл. И очень натурально.
- Безруков? – я удивляюсь. – Он бы не согласился педофила играть, не ври. Сколько вы ему заплатили?
- А он и не знал, что педофила играет. Мы там кое-какие спецэффекты наложили, кое-что смонтировали.
- Голых детей примонтировали?
- Нет, фильм разрешен к показу же. Поэтому там все как бы за кадром. Что-то вроде Лолиты Набокова, только детей больше, они мертвые и младше, чем Лолита. Но общий возраст выше возраста согласия. В общем, там все очень хитро все закручено и заверчено. Не подъебешься.
- И название фильма как издевка над Сергеем. Я понял. А если он в суд на вас подаст?
- На кого – на нас?
- Ага, ну да…
 Наша машина останавливается возле какого-то дома. Я читаю вывеску на доме: “Спа-салон КОТЕГОФФЪ – здесь все мечты становятся язьвью”.
- А здесь нет опечатки?
- Нет, конечно. Это наш новый проект, и явью мечты не становятся точно.
  Мы выходим из автомобиля. Неподалеку ошивается девушка с растрёпанными, светлыми волосами  в белом, как будто бы обрезанном свадебном платье. Глаза у нее очень сильно подведены. В руке ножницы. Она машет нам приветливо и смеется. Я нахожу ее очень привлекательной, не смотря на ее маргинальный внешний вид.
- Это кто? – спрашиваю я своего брата. – Работает у вас в спа-салоне?
- Да. Это Беатрис. Она шизофреничка.
Девушка просто заливается смехом и бросает ножницами в моего брата. Они пролетают прямо над его головой. Он тоже смеется. Смех у них, нужно признать, одинаковый.
- Привет, Беатрис, - здороваемся мы с ней.
- Лучше бы вы молчали, мальчики. Ваши слова с трудом передают мое состояние. Могу и обидеться.
- Ладно, - брат машет ей рукой и звонит в дверной звонок.

 Минуты через две открывается дверь. Вход в подвал. И сразу по шарам бьет свет от еще одной вывески. Вроде как, если кто не понял смысл первой: “Спа-салон The Kotegoff – позволь себе больше, чем позволено”. Стоит парень. Примерно моего возраста. Смотрит сквозь меня, немного насмешливо.
- Разрешение? – парень протягивает мне папку с документами. – Вот, держите! Все по закону.
 Я как дурак открываю папку. Это уставные документы. Видно на всю эту богадельню. Общество с ограниченной ответственностью “Срамные Уда”.
- ООО “Срамные Уда”, - ржет брат за моей спиной. – Да заходи уже, не бойся.
- А почему не муда?
 Мы с братом спускаемся в мрачный и сырой подвал за хозяином, что открыл нам дверь.
- Не похоже на спа-салон, - говорю.
- Много же ты их видел? – язвит брат. – Ну, два, ну семь? Ну, тридцать семь? Но все-то не видел!
- Все не видел, - соглашаюсь я и оглядываю коридор, который кое-как освещается сороковатными лампочками накаливания. – Электричество экономите?
- Экономим, - почему-то радуется хозяин подвала. – Кстати, если вдруг захочешь ко мне обратиться, то так меня и называй – Хозяин Подвала. Я не обижусь. А если и обижусь, то сразу дам тебе знать.
  Хозяин Подвала достает сигаретную пачку.
- Курить будете?
- Нет, - хором отвечаем мы.
- Наша марка, если чо! – Хозяин Подвала заговорщически подмигивает.
 Немного проходим по коридору и останавливаемся возле железной двери. На ней надпись “Спа-салон Котегофъфъ – возьми себя в руки сам!” Хозяин достает ключи, отпирает замок и открывает скрипучую дверь. За такими обычно дворники хранят свое барахло: метелки, скребки, носилки, бутылки с самогоном и телогрейки, на которых они ебутся друг с другом. Но комната свободна от всего этого хлама, и вместо этого в самом углу к батарее цепями прикован какой-то чувак. Причем прикован он отдельно за каждую ногу, каждую руку и так же за шею. Прямо перед ним валяется смятая пачка из-под сигарет “Наша марка”.
- Он не понимает, что с ним происходит, - говорит мне Хозяин Подвала.
 Парень будто в бреду, и как будто знаком мне. Он еле слышно просит его освободить.
- Освободи его, - говорю я Хозяину Подвала.
Мой брат смеется.
- Он не понимает, чего хочет, - говорит мне Хозяин. – И ты, кстати, тоже. Пошли лучше телек посмотрим.
Мы уходим из комнаты, Хозяин запирает за нами дверь на ключ.
Идем, наверное, метров сто по коридору и приходим, наконец, в светлую комнату.
- Надо же. Прям горница, - замечает мой брат.
- Да! Это у нас чайная, - с оттенком гордости говорит Хозяин Подвала. – А иногда и – нечаянная.
Они переглядываются между собой. А я смотрю на экран телевизора, что стоит прямо на столе рядом с самоваром. Я не могу поверить своим глазам – на экране тот самый бар, где мы встретились с братом, прежде чем сюда приехать. Я вижу того мудака, которого напугал мой брат, после того как этот мудак напугал меня. Я сижу за столом, пью это дерьмовое пиво, и мудак уходит. Брат садится. Мы недолго беседуем, и тоже уходим прочь.
- Что это за херня? – спрашиваю я.
- Дальше смотри, - говорит мне брат.
Я вижу, как в зале появляется Беатрис. Та самая девушка в белом платье с ножницами в руках.
- Прибавьте хоть звук, - говорю я. – А-то как немое кино – только Чаплина и не хватает.
  Беатрис начинает танцевать под какую-то ужасную песню. Танцует она, по правде говоря, очень сексуально. Я слышу слова под незамысловатую музыку. Сначала поет девушка:
Твоё со мной знакомство –
Считай плохой приметой.
Меня стесняясь ты,
Не угощаешь сигаретой.
Налил бы мне вина,
А так же пива кислого.
Душа твоя  - струна –
Порвалась и повисла.
Затем припев поёт парень:
А я тебя откопал
И на тебя запал!
Я на тебя запал
И снова закопал…

   Я вижу на экране, как к Беатрис подходит этот уёбок, что пытался до меня доебаться и был вспугнут моим братом. Он начинает виться возле нее, как какая-то змея, но куда там – на змею он не похож. Скорее уже на уёбка. Он меня очень бесит. Я злюсь.
- Вот же блять уёбок, - говорю я вслух.
- Ещё какой, - смеются в голос брат с Хозяином.
- Хули он к ней клеится?
Я слышу все слова, что он ей говорит. Он настолько обнаглел, что просит ее принести ему пива. Тупо мудак. Беатрис уходит, весело рассекая воздух своими ножницами. Я выключаю телевизор.
- Что, понравилась девчонка? – сочувственно и глумливо спрашивает у меня брат. – А ты ей предложение сделай. Чтобы она отказаться не смогла.
- Ага, Как в Крестном отце, - подхватывает Хозяин подвала и ржет. – Прикинь. Тебе звонят из какого-нибудь банка. Предлагают взять кредит на охуенных условиях. Ты деликатно шлешь их на хуй и ложишься спать. А утром в кровати просыпается конь без башки и видит, что в углу твоей спальни ухуяченный солями и основаниями криминальный авторитет ебет мертвую собаку. Причем безо всяких на то оснований. Да и собака не твоя. Как ты тогда запоешь? Тенором?
- Наверное, - отвечаю я. – Кто это стонет?
- Да это тот мудак, прикованный, попить ему просит принести. Или освободить его. Я уже сам запутался, что он хочет.
- Ну, так попить-то можно ему дать, - я чувствую жалость к пленнику.
- Ну, дай, - Хозяин подвала протягивает  мне ключи. – Там по дороге в туалет зайдешь, воды в бутылку налей из под крана.
- А бутылку где взять?
- Там же валяется.
Я иду по коридору, чтобы напоить этого несчастного, прикованного цепями к батарее. “А что, если это кощей бессмертный, - думаю я. – Я дам ему попить, а он освободится и всех нас тут перемочит?”
  Я захожу в туалет, наливаю воды в мятую полторашку и иду дальше. Подойдя к двери с узником, я немного раздумываю, и все же открываю дверь. Моим глазам представляется ужасная картина. Пленник лежит возле батареи, и руки его свободны. Вернее, как свободны – от кистей и до плечей они прикованы к батарее. Но у узника, по сути, рук-то и нету. За ноги он прикован к той же самой батарее и к шее тоже. Я стою как осел с полторашкой в руке и смотрю то на него, истекающего кровью, то на пустую пачку из под сигарет “Наша марка.”
- Ну, попить ему предложи, - слышу я насмешливый женский голос позади себя.
 Я оборачиваюсь и вижу Беатрис. В одной руке у нее ножницы, которые в крови. А в другой какие-то щипцы. Я поворачиваюсь к узнику:
- Пить будешь? – спрашиваю я у него.
- Так он уже попил же, - говорит мне Беатрис.
- Освободите меня, - голос узника еле слышен.
- Почему вы его мучаете? – спрашиваю я у нее.
- Да не мучаем мы его, он сам, - то попить, то  потрахаться, то освободить. – Я ему фея что ли? Пошли лучше чай пить.
 Мы уходим в чайную. Там мой брат о чем-то оживленно разговаривает с Хозяином Подвала. Видя нас, они затыкаются.
- Что уже подружились? – спрашивает мой брат.
- Да, - говорит Беатрис. – Этот там совсем изнылся, возле батареи своей.
- Ясно, - говорит Хозяин Подвала и куда-то уходит.
 Мы втроем сидим пьем чай и смотрим по телеку вечеринку в этом мудацком кафе. Мне не дает покоя это узник. Меня, почему-то, волнует его судьба.
- Ну, если хочешь, - говорит мне брат. – Пошли к нему, посмотришь что и как.
 Мы подходим к двери, которая в этот раз приоткрыта. Я почему-то захожу первый, и меня  чуть было не выворачивает от увиденного. Руки, ноги, голова прикованы цепями к батарее. Причем голова раздавлена, и виднеются мозги. Беатрис с братом заходят следом и смеются. Хозяин Подвала стоит рядом с кровавым месивом, улыбается, как будто так и нужно.
- Ты с ума сошел? – говорю я.
- Я-то почему? – недоумевает хозяин подвала.
- А что это за хуйня?
- Как сам думаешь?
- Ты убил его!
- Не убивал я его! – Хозяин Подвала смотрит на меня как на идиота.
Я поворачиваюсь к Беатрис, сморю на ее кровавые ножницы, вспоминаю, как видел ее по телеку с этим мудаком, когда он был еще жив.
- Тогда это ты! – говорю я ей. – Зачем ты это сделала?
- Почему сразу я? – обижается Беатрис. – Я, вообще, с тобой общаться перестану, если ты будешь на меня клеветать.
- Тогда что это значит?
- Ну, хорошо, - говорит Хозяин Подвала снисходительным тоном. – Вот тебе варианты на выбор: железнодорожная катастрофа, авиакатастрофа, направленный взрыв?
- Может это смертник? – вклинивается брат.
- Бессмертник! – смеется Беатрис. – Это просто на просто самый обыкновенный аборт. Посудите сами – конечности оторваны, голова раздавлена.
- Да, это аборт, - соглашается Хозяин Подвала. – Вернее, его жертва.
  - Поехали отсюда, - говорю я брату.
- Куда?
- Да хоть куда, - мне все равно куда, лишь бы наливали пиво.- Хоть в то сраное кафе поехали, где мы с тобой встречались.
- Мы с вами, - говорят Беатрис и Хозяин Подвала.
Мы идем по коридору в сторону выхода. Возле двери Хозяин останавливается:
- Надо денег взять с собой, не бесплатно же нас будут пивом там поить.
- Верно, - соглашается Бетрис.
Мы заходим в комнату, Хозяин Подвала подходит к письменному столу и достает из ящика пачку банкнот. Посреди комнаты сидит какой-то полуголый человек. Сидит в позе, напоминающей, лотос или как там у йогов эти позы называются – я не знаю. На шее у него крестик, причем висит он цепочке из плодов какого-то азиатского дерева. Рядом валяется иконка, стоит небольшая статуэтка слоника. На голове у человека что-то вроде рясы или как эта шапка, которую попы носят. Рядом открыт порножунал. Судя по обилию ебущихся мужиков на страницах, это журнал для педиков. Глаза у этого странного мужика полуприкрыты, выражение лица самодовольное. Я наблюдаю в углу комнаты унитаз, подключенный, как полагается к канализации. Из труб канализации выходит пластиковая трубка и через всю комнату тянется к этому человеку. На конце трубки игла, которая воткнута ему в вену. Во всю стену какой-то ебанутый постер уровня ТНТ. Толи “Интерны“, то ли что-то еще – я не разбираюсь в этом говне.
- Что это за хуйня? - спрашиваю я.
- Да, так, - отвечает Хозяин Подвала. – Чудак один. Просто он еще не понял, куда попал.
 Беатрис садится на унитаз и откровенно мочится, ничуть нас не стесняясь. Отрывает с запасом туалетную бумагу и промокает там у себя, как это обычно, наверное, делают девушки. Нажимает на педаль смыва. Но бумажку почему-то не бросает в унитаз, а подходит к этому мужику, что сидит посреди комнаты на обоссаном коврике для йоги, и обматывает ее вокруг его шеи. Выражение лица у этого него становится такое, как будто его ублажают все эти пидоры с журнала, что раскрыт перед ним.
  Мы выходим на улицу и садимся к брату в машину. Уже почти светает, когда мы заходим в бар. Народу – не продохнуться.  Мы садимся за столик и заказываем себе пиво. Играет какая-то галиматься.
- Кто пишет все это говно? – задаю я риторический вопрос.
-Ну, я, например! – отвечает Хозяин Подвала. – Большую часть всей этой попсы пишу я из своего подвала просто, потому что мне так хочется. Сейчас, кстати, живая музыка.

   Беатрис встает и выходит на сцену. Берет микрофон и начинает петь под какой-то простой биток на манер регги:
Ты хочешь быть всегда со мной –
Тебе не отвертеться.
И даже если ты бухой,
Не может расхотеться.
И припев:
А-я-я… Я-я-я!
А я у мамы ворожея-я-я!
О-е-е! Е-е-е!
Ты проиграл в этой борьбе-е-е..
В этом шарфе ты так красив
Словно с тунцом сандвич.
Как из беверли хиллс 90210 Стив
По фамилии “Сэндерс”…
Припев:
А-я-я-я….Пришла беда – не ждали.
О-ё-ё-ё... Не помогли педали…
Рво-во-во-во-во… Крутить их стало нечем.
Рва-ва-ва-ва-ва-вау… вернее, больше незачем…
   Я заслушиваюсь, не смотря на то, что текст полное говно, поет она божественно. Пиво пьянит меня, мне становится хорошо. Брат с Хозяином Подвала куда-то деваются. Беатрис допевает свою песню и тоже исчезает. Кругом шныряют парни и девчонки, военные в форме пограничников. Я вспоминаю, что сегодня День Пограничника. Помимо них шарахаются какие-то пьяные и довольные урки, между ними менты с собакам и без собак. Я роняю голову на стол, прямо в пиво и засыпаю, как ни странно, в своей теплой постели.