Мария

Мария.

	На часах девять вечера, наконец-то! Сегодня пытка длилась особенно долго. Я отвернулся от мигающих зеленых цифр над входом в супермаркет, и поискал глазами Майка. Вот и он, легок на помине, уже успел переодеться.
	Сегодня мы с ним решили закинуть пару колес и расслабиться, слишком много накопилось на этой неделе. Всего сотня на двоих, но думаю, этого хватит. Поедем как всегда к старому негру Джеймсу, в последнее время только у него и зависаем.
	Вечером машин не много, нужный квартал показался уже спустя полчаса. Настроение у меня было паршивое, поэтому я всю дорогу молчал. Майк же, выросший где-то неподалеку отсюда, как всегда снова заныл про свою загубленную жизнь и про то, как он ненавидит копов.
	- Смотри, Гектор, легавые бьют какого-то нигера, этот район никогда не изменится.
	На обочине стояла полицейская машина. Двое полицейских мордоворотов заламливали руки уличному хулигану, уперев того в капот лицом. Парню не было на вид и двадцати. За их спинами блестела гранями осколков витрина магазина. За разбитым стеклом стояло несколько манекенов в дорогих одеждах. Они безразлично созерцали арест парнишки.
	- Хрен с ним Майк, подумай вот о чем: у нас всего сотня баксов, на сегодня нам хватит, но  больше я одалживать тебе не намерен, когда вернешь хотя бы те бабки?
	- Ты же знаешь, Гектор, на этой неделе совсем голяк, чертов ублюдок опять привязался ко мне…
	- Я же просил тебя не упарываться тем дерьмом на складе, Губерман как крыса, везде сунет свой длинный нос.
	- Я думал, что меня не видно среди ящиков…
	Я не стал дальше слушать его нытье и включил радио, хотя толку тоже было мало, играли заезженные до тошноты песни. Наконец мы свернули в неприметный проулок и там остановились. Здесь царила абсолютно глухая тишина, прерываемая редкими шумами проезжающих машин. Я выключил радио, блаженно откинувшись на сиденье. Тишину я люблю.
	- Ты чего тут встал? – спросил Майк.
	- Лучше оставим машину здесь, новые колеса мне дорого обошлись.
	- Да брось, не идти же через половину квартала.
	- Можешь оставаться, а я пошел…
	Мой 440 кабриолет был черного цвета, поэтому здесь, в темноте переулка, его сложновато заметить. Я закурил, огонек зажигалки на мгновение осветил осунувшееся лицо Майка. Хотя я сам выгляжу не лучше него. Меня тоже достала моя жизнь, беспросветное болото, которому не видно края. Только эти нечастые походы по наркопритонам скрашивали действительность.
Странно, но по дороге нам не встретилось никаких прохожих. Этот район всегда славился своей дурной репутацией и по вечерам он иногда становился даже оживлённее, чем днем, но сейчас вокруг было тихо. Майк, обычно разговорчивый сверх меры, был молчалив. Шел, сгорбившись, не на что ни обращая внимания, изредка суетливым движением ладони зачесывал назад волосы. Сразу видно, что у него скоро будет ломка. Он подсел на эту новую хрень еще больше, чем я. Не знаю, сколько я еще с ним буду тусоваться, но думаю, что с таким другом мне не по пути. Он по уши увяз в долгах и уже начал и меня тянуть за собой. Сегодня последний раз, когда я заторчу вместе с ним, решил я.
	Наконец показался пятиэтажный жилой дом, где Джеймс держал свое заведение. Притон был на третьем этаже в одной из квартир. Уже издалека слышался шум драки в подъезде. Приблизившись, я увидел Дибо, личного телохранителя старого негра, огромного накаченного верзилу. Он методично отбивал почки какому-то неудачнику. Сам Джеймс стоял рядом. Как обычно по его сощуренным глазам, изборожденными сетками морщин, нельзя было понять, о чем он думает. Всегда неразговорчивый, старик только кивнул на наше приветствие, махнув рукой своему верзиле. Мы все вместе поднялись на третий этаж. Несчастный, избитый до полусмерти, остался лежать у входа в подъезд.
	У старика Джеймса много клиентов, его наркота самая качественная в городе. Не знаю, кто у него поставщики, да и знать не желаю, но у него всегда можно найти что-то новенькое. Почти каждый месяц появлялись еще какие-то новые сорта травки, как обычно восхваляемые лучше других, или новые сорта старых и привычных героина, крека и других наркотиков.  У Джеймса продавалось все, на любой вкус, даже самый извращенный. Если где-то слышно про новый, доселе не известный, наркотик, я не сомневался, что у него этот наркотик уже есть. Вот и мы с Майком в последнее время пристрастились к одному новому синтетическому наркотику.
	Это были небольшие желтые таблетки с насечкой в виде восьмерки. По словам Джеймса эти таблетки привозили из России, не знаю где это, кажется где-то в Европе. Наши химики пытались сделать такие же, но не смогли, слишком сложный состав. Таблетки стоили дороговато по сравнению с остальными, но это того стоило. Такого кайфа по сравнению с другими наркотиками я никогда не ощущал, хотя ощущения от них не такие сильные и продолжительные. Самое удивительное было в том, что после нет ломки, даже спустя долгое время. Я мог в любой момент бросить, но почему-то никогда не хотелось останавливаться, всегда же можно повторить эти незабываемые ощущения. Парадокс, но вот у Майка ломка была, но не такая, какая обычно бывает у наркоманов. Он просто переставал ощущать вкус жизни, у него возникала всепоглощающая апатия ко всему на свете. Как он сам говорил – «в такие минуты мне просто хочется лечь и помереть, Гектор, но всегда что-то удерживает меня от суицида».
	Как бы то ни было, сегодня мы будем расслабляться. Я отдал сотню за две таблетки на двоих. В отличие от Майка мне за глаза всегда хватало и одной, но это его проблемы, денег больше не было. Мы расположились на креслах в гостиной. Неподалеку какая-то черная делала дорожки на журнальном столике, постоянно косясь на нас. Я кивнул ей, лицо было знакомое, наверно здесь же и виделись когда-то. Тут же, на столике, с краю, лежал револьвер. Может быть, оставил кто-то из посетителей, у старика и его верзилы я никогда не видел оружия.
	К нам подошел Джеймс, неся таблетки и два стакана с водой. Мы запили таблетки, поблагодарив его, и он ушел на кухню, оставив нас одних. Мне ничего не оставалось, как откинуться на кресле и смотреть на негритянку, кроме нас троих, в гостиной больше никого не было. Она уже нюхала через трубочку одну из дорожек. Мой взгляд постоянно возвращался к револьверу, страшно хотелось взять его в руки. Это было странно, ведь я совсем не поклонник оружия, хотя в детстве стрелять приходилось, когда состоял в молодежной банде.
	В голове начали роиться, как мухи, бессвязные мысли, я отрывками вспоминал свое прошлое. Перед глазами мелькали лица, места, события. Вот оно, началось, скоро я снова совершу путешествие туда, куда в жизни никогда бы не смог попасть. Я посмотрел на Майка, у того закатились глаза, его била несильная дрожь. У него начало стремительно бледнеть и изменяться лицо, превращаясь в зловещий оскал мертвеца. Я взглянул на свои руки, сквозь них можно было рассмотреть пол, я стал призраком. Что-то новое...
	Неожиданно истерично засмеялась та девка у столика, я вскочил с кресла, пытаясь заткнуть её. На меня вдруг накатила необъяснимая злость, хотелось её задушить. Сделав шаг, я повалился на пол, как будто отказали ноги. Я не узнавал себя, сегодня было все не так, эффект от таблеток был иным. Все плыло перед глазами, но как ни странно мысли перестали быть бессвязными, появилось ощущение, что я, во что бы ни стало, должен что-то сделать. Вспомнить и выполнить какое-то тяжелое задание, данное самому себе, но благополучно забытое.
	Кое-как поднявшись, я снова пошел к негритянке. Сколько не делал шагов, никак не мог дойти, словно иду по тренажерной беговой дорожке. Зрение затуманилось сильнее, сквозь муть стало казаться, что ко мне приближаются какие-то люди. Я запаниковал, и метнулся назад, задевая мебель и едва не падая. Со всех сторон меня окружали черные фигуры, тянувшие навстречу длинные когтистые лапы. Страшно разболелась голова, меня то била жаркая лихорадка, то сковывал холодный озноб. Хотелось пить, и во то же время желудок просился наружу, выворачивая кишки. Не знаю, сколько длился этот кошмар, по ощущениям целую вечность, но очнулся я в туалете, блюющим в унитаз.
	Закончив, я уселся прямо на толчок. Закурил трясущимися руками, но спустя половину сигареты во всем теле неожиданно начала чувствоваться легкость и небольшая эйфория. Только сейчас я заметил тут, в туалете, Майка. Тот стоял у раковины и улыбался.
	- Нехило тебя вставило, – он заржал. – Целый час бегал и орал дурью, еле успокоили.
	Не хотелось ничего говорить, в голове был полный сумбур. Докурив, я пошел на кухню. Старый хрен сидел за столом, перед ним лежали пакеты с героином и стопки банкнот. Отсчитав несколько сотенных, он связывал их резинкой. Его мордоворот стоял у окна, отодвинув штору, и смотрел на улицу.
	- Джеймс, что ты нам подсунул?
	Он взглянул на меня поверх своих дебильных скособоченных очков.
	- То же, что и всегда, Гектор, какие-то проблемы?
	- Я чуть с ума не сошел там, ты хотел отравить меня?! – я сорвался на крик.
	- Не ори на меня, я всегда играю по правилам и не обманываю, сейчас я тебе это докажу.
	Старый хрыч поперся к кухонному шкафу и начал рыться в ящике. Его телохранитель отвернулся от окна и недобро уставился на меня, заиграв желваками. У меня снова появилась та непонятная злость, испытанная в бреду. Я подошел к здоровяку вплотную, уставившись на него снизу вверх.
	- Не пяль на меня зенки, Дибо, я не похож на того куска дерьма, которого ты избил там, я сам тебе их на задницу натяну.
	- Вот, – сказал Джеймс. – Смотри…
	На стол упал пакет с желтыми таблетками. Я взял его и осмотрел. Таблетки с виду те же.
	- Это не подделка?
	- Нет, их нельзя подделать, ты же знаешь, кроме того я всегда проверяю каждую партию.
	На пакете было написано что-то буквами, похожими на английский, ниже стоял ряд чисел.
	- Что здесь написано?
	- «Воздаяние», ниже номер партии. Раньше на самых первых пакетах было написано «Эдем», но теперь приходят только такие, хотя разницы между ними я не заметил, эффект одинаковый. Тебе кстати всегда давал такие, те первые партии уже давно кончились.
	- Что же тогда со мной произошло?
	- Откуда я знаю, может передоз, с твоим другом то ничего не случилось. Лучше проваливай отсюда, Гектор, не зли меня.
	- Пошел ты, Джеймс, – я бросил пакет на стол. – Я больше не твой клиент.
	Я вышел в гостиную. Может действительно передоз, или все-таки подделка, в любом случае сегодня день испорчен хуже некуда. Хотелось разбить или сломать что-нибудь, но связываться со стариком себе дороже.
Майк о чем-то болтал с той девкой. Мой взгляд упал на револьвер. Злость уже утихла, но оружие я прихвачу напоследок, раз он никому не нужен, потом продам. Лишние деньги мне никогда не помешают. Я взял его в руки. Какая удобная рукоятка, давно уже не держал в руках оружие. В голову лезла навязчивая мысль, что раньше я уже имел похожий револьвер и с ним связано что-то важное, но я никак не мог вспомнить. Сейчас память как отрубило, я не помнил даже, что делал сегодня днем. Воспоминания возвращались очень медленно, тоненькой струйкой, картинка за картинкой. При попытке напрячься и вспомнить всё сразу начинала болеть голова.  Думаю, мне сейчас нужен только здоровый крепкий сон.
	- Майк, я ухожу, ты со мной?
	- Да, сейчас, до скорого, Фелиша.
	Мы вышли в коридор.
	- Вечно ты находишь всяких…
	- Да ты что, Гектор, это же Фелиша, – громко зашептал Майк. – Она трахается за крек.
	- Можно подумать, он у тебя есть…
	Он далеко обогнал меня, подойдя к входной двери.
	Дальнейшее мне трудно описать подробно, все события слились в сплошную пеструю полосу, настолько быстро все произошло. Вот, за мгновение до того как Майк дернул ручку, дверь разламывается на куски. Отскочив назад, он поднимает руки. На лестничной площадке с той стороны стоят копы в спецформе и бронежилетах, двое держат таран, все вооружены короткими автоматами с глушителями. Один из копов кричит что-то насчет сдачи оружия или, что еще они там кричат. Я все еще сжимаю в правой руке револьвер, а Майк стоит столбом, наверно еще не сообразил, что к чему, он всегда был тугодумом.
	Не знаю, был ли те копы новичками или нет, но увидев у меня в руках оружие, они начали стрелять. Было хорошо видно, как из спины Майка выплескиваются короткие кровавые струйки, автоматные пули били на вылет. Инстинктивно я повалился на пол и выстрелил в ответ. Мой револьвер грохнул так, что зазвенело в ушах. Все копы тут же спрятались с той стороны, прислонившись к стене. Я развернулся и прыгнул в кухню, пробив плечом дверь.
У Дибо были вытаращены глаза, в руках он держал дробовик. Хорошо, что я валился на пол, дробью разнесло половину двери у меня над головой.
	- С ума сошел?! – крикнул я, откатившись к  противоположной стене.
	У Джеймса тоже был в руках пистолет.
	- Это ты привел их! – заорал он. – Дибо, убей…
	Пуля попала старику прямо между глаз, кажется, метко стрелять я еще не разучился. Дибо замер. Воспользовавшись заминкой телохранителя, я прыгнул под стол. Картечь попала в столешницу, вверх разлетелись тучи денег и облачка героина. Я выстрелил здоровяку в ногу, тот с криком упал и тут же затих, поймав вторую пулю в висок.
	Тем временем копы не торопились соваться внутрь квартиры, трусливые как всегда. Не теряя времени, я стал судорожно искать пути отхода. За окном кухни ничего не видно. Третий этаж, я в любом случае сломаю ноги, если спрыгну, внизу голый асфальт. Окно заело и не открывалось. Я взял стул и разбил стекло. Высунул голову - у дома напротив со стороны окон нашей гостиной есть пожарная лестница.
	Придется пройти в гостиную и оттуда вылезти в окно, чтобы допрыгнуть до лестницы. Я выглянул в коридор из кухни. Один из копов высунулся, выставив автомат. Посередине коридора в луже крови лежал Майк, весь изломанный, как тряпичная кукла. Я побежал к двери гостиной, выстрелив в сторону входа. Запоздалые выстрелы били мне в ответ.
	Черной не видно, наверно убежала в спальню. Разбив крайнее окно, я вылез на карниз и прикинул расстояние, допрыгнуть можно. Была не была, терять мне нечего.
Боль была адской, даже дыхание перехватило. Я едва не свалился. Наверно сломал ребра, когда ударился грудью о поручни. Я кое-как перелез через них и побежал по пролетам вниз, только чудом не ломая ноги в темноте.
Я немного знаю этот район, так что попробую в обход добежать до своей машины. Не ясно, хорошо ли копы разглядели мое лицо, но придется залечь на дно, бросить работу в магазине, может даже уехать в другой штат. Какой черт дернул меня препираться с Джеймсом, если бы я ушел раньше, ничего этого не случилось бы. Старика вместе с его громилой повязали бы, а теперь на мне как минимум висит двойное убийство и уклонение от ареста.
	Раздавшийся рев клаксонов где-то сзади напугал меня до полусмерти, я чуть не поскользнулся на ровном месте. Я юркнул за первый попавшийся угол. Черт, как они так быстро нашли меня? Дыхание с хрипами вырывалось из груди, я чувствовал, что протяну так еще немного. Этот проулок был мне не знаком, значит, в итоге, я все же свернул не туда. Мне конец, если не доберусь до машины.
	Меня окружали многоэтажные дома, нижние этажи которых были отведены под магазинчики, можно было разглядеть темные зевы витрин с разбитыми стеклами и пустыми полками. Некоторые витрины и окна были заколочены досками. В этом районе мелкий бизнес давно умер. Ни одно окно не светилось, как я еще ноги не переломал в темноте. Впереди снова показался свет фар, слепивший глаза. Они окружают меня. Придется вломиться в первый попавшийся магазин, может здесь я смогу отсидеться.
	На счастье дверь оказалась не запертой и не заколоченной досками. Я вбежал в темноту. Нога зацепилась за груду тряпья у входа и я повалился на пол. Револьвер выпал из ладони, но я смог на ощупь снова найти его. С оружием у меня хоть какие-то шансы. Вдруг ближайшие к витринам стены озарились светом, полицейская машина встала неподалеку от входа в магазин. Значит, заметили, как я вбегал сюда.
	Я лежал на спине в куче тряпья и пыли. Магазин был огромным, свет освещал только его малую часть. Отсюда было видно только ряды прямоугольных витрин-стенок, начинавшихся прямо от входа, и колонны между ними. У стены, рядом с окном, стояла человеческая фигура, я присмотрелся, это был манекен без головы, наверно здесь раньше был магазин одежды. Копы не спешили заходить, наверно по рации им сообщили, что у меня есть оружие. Здесь должен быть черный выход. Они не сразу сунутся, будут ждать подмогу. Шанс есть.
	Я встал и, пригнувшись, пошел прямо во тьму. Вскоре глаза немного привыкли, но все равно приходилось идти, положив руку на стену. На моих часах час ночи, до рассвета им сложно будет поймать меня. Я шел медленно и когда нога задела что-то большое, прислоненное к стене, я не упал. Колеблющийся огонек зажигалки высветил темную человеческую фигуру, прислонившуюся спиной к стене. Видно вытянутые на полу ноги, на них покоится большим бугром рюкзак, руки скрещены на рюкзаке.
	Я замер, потушив свет. Тишина и человек не двигается. Я протянул руку и потрогал его шею. Она была холодна как лед, совсем окоченела. Мертв, но трупного запаха нет, только вонь не мытого тела, наверно умер сегодня, тело успело застыть, но еще не разлагалось. Я зажег зажигалку снова, она осветила немолодое уже лицо, заросшее до глаз бородой, торчавшей свалявшимися патлами. Одет в тряпье, сейчас сильно разорванное во многих местах. Он без сомнений был бомжом, а этот рюкзак все его имущество.
	Я выдернул рюкзак из скрюченных рук и вывалил все его содержимое на пол. Газетные свертки с протухшими хот-догами, пластиковые бутылки, различные инструменты, даже пистолет. Я взял его в руки и засунул за ремень джинсов. Тут же в груде лежал фонарик и батарейки для него. То, что надо, пусть даже копы увидят свет, мне все равно, главное быстрее выбраться отсюда. Остальные вещи не представляли интереса, поэтому я включил фонарь и пошел вперед, перешагнув через труп.
	Как я и предполагал, магазин действительно был большим, во все стороны уходили коридоры с квадратными закутками различных отделов. Свет фонаря выхватывал из темноты сваленные груды мусора, потрескавшиеся стены с нанесенными на них граффити. Вокруг множество манекенов, стоящих или лежащих в разных позах. Это было странно, что-то их слишком много даже для такого большого магазина, как этот.
	Фонарь маленький и освещает очень мало, его узкий конус света натыкается на все новые и новые помещения. Я блуждаю по этому магазину уже битых полчаса, но все никак не могу найти хоть что-то похожее на выход. Какой больной разум его проектировал, все запутанно, как в лабиринте, мне даже приходилось возвращаться обратно из тупиков, что бы свернуть в другую сторону. С внешней стороны было не так много витрин, выходящих на улицу, да и сам дом не такой уж и большой. Но здесь, внутри, кажется, что здесь целый торговый комплекс. Может, я опять брежу и действие наркотика еще не прекратилось, блуждаю в четырех стенах.
	Манекены уже начинают действовать на нервы. Такое чувство, что они следят за мной. В свет попал манекен в одежде, это что-то новенькое, все остальные были без неё. Шорты и ковбойская шляпа, больше ничего. Я прошел в метре от него. Внезапно появилось чувство, что кто-то смотрит мне в спину, даже лопатки зачесались.
	Я резко обернулся и посмотрел на манекен. Готов поклясться, что раньше он был повернут в другую сторону. В душу начал заползать липким пауком страх. Я подошел и пнул манекен. Он улетел в темноту и упал с глухим стуком, шляпа слетела с головы, оставшись лежать на полу. Я посветил в то место, куда он упал. Там ничего не было.
	Да что за хрень тут творится! Спокойно, должно быть он укатился. Я направил луч дальше. Так есть, лежит, только далеко, свет фонаря еле дотягивает. Нервы расшатались совсем, нужно успокоиться. Я зашел в один из закутков, присел в углу и закурил. Сигареты у меня еще есть, хоть это радует.
	Вокруг стояла гробовая тишина, я слышал только собственное дыхание да шум в ушах, поэтому от внезапно раздавшегося тихого скрипа у меня екнуло сердце. Схватив револьвер, я направил его в темноту, помогая себе светом фонарика. Ничего, пусто, только безмолвно стоят манекены то тут, то там. Я замер, затаив дыхание, силясь услышать хоть что-нибудь. Тишина, может мне показалось с перепугу. Нужно выбираться из этого проклятого супермаркета как можно скорее, я тут с ума сойду. Включив подсветку часов, посмотрел время. Час ночи. Присмотрелся к циферблату, так и есть, встали, секундная стрелка не двигалась.
Сегодня самый худший день в моей жизни, я со злости пнул еще один манекен, лежащий на полу. Хуже действительно некуда, хотя в памяти настойчиво пробивалась картинка из прошлой жизни, жизни до тюрьмы. Я старался забыть тот ужасный день. Перед внутренним взором стояли её глаза, умоляюще смотревшие на меня.
Нет, нет, нужно забыть, стереть из памяти, выкинуть из головы, я теперь другой человек, я отплатил за тот грех в тюрьме. Неожиданно заломило в висках до искр в глазах, я даже присел. Потом боль так же внезапно прошла. Что со мной твориться, неужели наркота все еще действует, не может быть, вокруг все слишком реально, да и мои мысли не такие бессвязные. Я пошел вперед, подсвечивая путь фонариком. Хватит торчать на одном месте, нужно уходить, копы уже должно быть вошли в магазин.
Что же это за место? Коридоры, павильоны, отделы и нет намека даже на туалет, ведь тут должен же быть туалет. Нет ни одной двери в стенах, как будто у них не было ни складов с продукцией, ни бытовых помещений.
Снова раздался тот скрип, значит, мне не показалось, раздался откуда-то из-за угла. Выставив револьвер, я выглянул за угол. Никого, только в середине коридора стоит манекен и снова в одежде. На сей раз вообще в каком-то тряпье, висящем лоскутами, сразу и не разберешься, что это за одежда раньше была. У манекена не было лица, вместо него дыра с рваными краями. Сквозь дыру видно, что манекен полый внутри.
Этот кусок пластмассы мне не понравился еще больше, чем тот, первый. Что-то в нем было неправильное, но я не мог разобраться, что. Неправильные пропорции тела, кажется, но я не уверен. Я обошел его стороной, но через некоторое время все же не утерпел и оглянулся. Все в порядке, он стоял ко мне спиной, как и раньше. У меня отлегло от сердца, и я продолжил путь. Когда я отдалился метров на десять, снова раздался тот скрип, но уже за спиной и громче предыдущих. Я не стал возвращаться, боясь увидеть что-то страшное, и прибавил шаг.
Опять скрип, теперь уже сразу два, с разных сторон. Они звучали непрерывно, словно что-то двигалось вместе со мной, там во тьме. Быстрыми толчками билось сердце, стремясь выскочить из груди. Кто это там в темноте?
Я резко остановился, трясущимися пальцами взвел курок и выставил револьвер и фонарь в сторону одного из скрипов. Вместе с моей остановкой эти самые скрипы прекратились. Свет фонаря как всегда выхватывал только отдельные фрагменты. Мешали и манекены, закрывающие обзор и бросавшие позади себя огромные тени.
Все манекены были как обычно без одежды. Только сейчас я заметил еще одну странность, они все без исключения были мужские. Мне не встретилось ни одного женского за все время блуждания по магазину. Я повернулся в другую сторону, откуда раздавался еще один скрип и чуть не выронил револьвер. Это был он, тот манекен в тряпье и без лица. Он стоял в нескольких метрах от меня. Дыра на месте лица была повернута в мою сторону. Я что, попал в третьесортный фильм ужасов? Это какое-то безумие, мысли снова вернулись к наркоте, может, я вообще сейчас лежу на кресле в притоне у Джеймса, пуская пузыри. Я ущипнул себя, но ничего не изменилось. Манекен стоял без движения. Я не спускал с него прицела, ожидая сам непонятно чего.
За спиной раздался скрип, от неожиданности я выстрелил. Пула снесла безликому голову начисто, он кувыркнулся в воздухе, улетев во тьму. Не обращая внимания на звон в ушах, я резко развернулся. Я действительно под наркотой, то, что сейчас вижу, не может быть на самом деле. Ко мне приближался, именно двигался как живое существо, еще один манекен с дырой вместо лица в драной спортивной куртке и штанах. Все его тело сильно вибрировало, издавая тот самый скрип. Частота вибраций постоянно менялась. Сам он шел рывками, его движения были больше всего похожи на паука.
Приблизившись ко мне на несколько метров, он завыл. Вой явно шел из дыры на голове и был похож на вой какого-то хищного зверя. Я нажал на курок - осечка. Черт, это же револьвер, в нем всего шесть патронов. Почти все я расстрелял еще там, в притоне. Отбросив револьвер, я достал пистолет. Выстрел разнес чудовищу всю грудь, он тоже улетел в темноту. Их так относит попаданиями, как будто у них совсем нет веса. Наступила тишина, ко мне больше никто не приближался.
Я стоял и не двигался с места. То, что сейчас было – это какое-то безумие, разум отказывался в это верить. Может я просто сошел с ума, и нет никаких манекенов? Не может быть, все слишком реально. Но проверять, лежат ли они там, в темноте, не хотелось. Только сейчас, когда первый испуг прошел, в душу закрался настоящий ужас. А что если еще есть такие же твари, бродят сейчас по магазину, не они ли и убили того бомжа. Я же не посмотрел от чего он умер, не хотел рыться в вонючем тряпье. Теперь они будут охотиться и за мной, к черту черный выход, его может и не быть, нужно возвращаться обратно. Пусть копы меня арестуют, лишь бы пережить этот кошмар и остаться в живых.
Я развернулся и пошел обратно быстрым шагом. Надеюсь, я смогу найти дорогу обратно, ведь путь не запоминал. Шаги отдавались гулким эхом, но кроме них больше никаких звуков. Я был рад этому, надеялся, что те двое были единственными.
Сглазил. Со спины раздался скрип. Значит, есть еще, и они идут за мной. Я побежал, чудом не поскальзываясь на различном хламе, раскиданном по полу. Сильно сжал пальцами пистолет, боясь выронить. Если догонят, нужно экономить – по одному патрону на ублюдка, кто знает, сколько их тут.
На бегу я оглянулся. В круг света попала одна из тварей. За ней виднелись темные фигуры других. Я выстрелил, попав ей в грудь. Чудовище отбросило назад. Свернув за угол, я со всего размаху сбил обычный манекен, стоящий посередине коридора, и покатился по полу. Судорожно вскочил и побежал дальше, едва не упав. Снова оглянулся. Сволочи уже выбегали из-за угла.
Их было так много, что глаза разбегались. Некоторые наклонились к полу и бежали на всех четырех, как собаки, другие прыгали по витринам и стенам. Я стал стрелять, не целясь, и мне пока везло, пули сносили одного за другим. Выстрелы молотом отдавались в висках. Получив пулю, они откатывались обратно в темноту. Я бежал и молился, впервые за всю жизнь. Читал про себя молитву, которой научил меня дед, когда я был совсем маленьким. Я только её и знал-то. Так страшно хотелось жить, сейчас это желание было единственным в моей голове. Внезапно твари сбавили бег и юркнули в разные стороны. Скрип отдалялся от меня. Я остановился, тяжело дыша.
Что это с ними, испугались? Не похоже, так быстро разбежались, как будто…
Я резко развернулся вперед и посветил фонариком. Ничего, пустой коридор. В пистолете осталось половина обоймы. Я убил трех или четырех, но за мной неслось порядка пятнадцати тварей, значит, всех не перестреляю. Нужно искать что-то еще, что-то, чем можно хотя бы отмахиваться от них. Какую-нибудь трубу или палку, но вокруг не было ничего подходящего, груды мусора состояли в основном из тряпок и кусков штукатурки с гнилыми обломками досок. Ничего не оставалось, как идти дальше, искать выход, может, что и попадется по дороге. Слава богу, этот коридор был знакомым, я тут уже проходил. Теперь возвращаюсь.
Манекенов не слышно и не видно, не считая конечно обычных, не оживших. Я шел настолько быстро, насколько мог. Свет фонаря становился все тусклее, кончаются батарейки. Хорошо, что есть запасные, не знаю, что бы я делал в этой кромешной темноте. Фонарь высвечивал стоящие фигуры манекенов, одного за другим. Здесь они все в основном стояли. У всех были разные позы, некоторые были такие неуклюжие, что по всем законам физики манекены должны были упасть. Но они не падали, словно у них конечности приклеены к полу.
Все куклы стояли в гордом одиночестве, на расстоянии друг от друга, поэтому мое внимание сразу привлекла пара сцепившихся фигур впереди. Один манекен обнимал другого за талию, стоя позади и выглядывая из него на половину корпуса. Я направил свет на их лица. Тот, что позади, был безликим. Из одежды на нем были только пыльные шорты. Рваные края дыры на месте лица, попадая на свет, создавали эффект шевелящейся раскрытой пасти на внутренней стороне головы. Сам манекен не двигался.
Сейчас страха не было, ведь я могу убить его. Я посветил по сторонам, других оживших нет. Но что делать, обойти или все-таки застрелить? Патроны следовало экономить, но этих тварей я уже начинал ненавидеть. Не стоит упускать возможность отомстить за свой страх, тем более выход уже скоро, вот-вот должен показаться тот мертвый бомж. Грохот выстрела снова болью отдался в ушах, только привыкших к тишине. Двойка сцепившихся манекенов разлетелась в противоположные стороны. Безликий лежал, не шевелясь, правая сторона груди покрылась многочисленными трещинами с пулевым отверстием посередине. Я подошел поближе, направив на него пистолет, он по-прежнему не шевелился. Из отверстия и трещин, пузырясь, выплескивалась черная кровь, стекая на плитки пола.
Вид крови, растекающейся ручейками между стыками плит, был настолько знакомым, что снова разболелась голова. Опять стали просачиваться воспоминания о том дне. Пытаясь отвлечься от них, я тронул ногой манекен. Тот заскользил на собственной крови, размазывавшейся между пластиком и плитами пола. В нем весу килограмм тридцать, тяжеловат для пустого манекена. Значит, там внутри все же кто-то есть, но проверять как-то не хотелось, слишком страшновато от того, что я там могу увидеть. Я пошел дальше, оставляя на полу кровавые отпечатки подошв.
Свет фонаря стал еще тусклее, я заменил батареи, вставив последние. Не знаю, насколько их хватит. Завернув за угол, я увидел еще двух оживших манекенов. Они стояли в нескольких метрах от меня, расположившись по бокам коридора и полностью перекрыв дальнейший путь. От них раздавался еле слышный скрип, головы тряслись, как в припадке, но сами они не двигались с места.
- Что вам надо от меня?! – заорал я, собственный голос показался чужим.
Правый дернулся, подняв руку и направив её в мою сторону. Его голова застыла, наклонившись вперед. Левый продолжал трястись. Я ничего не понял, но решил не забивать голову. Два выстрела успокоили обоих.
Конус света упал на труп бомжа. Все осталось на своих местах. Я начал рыться среди кучи, вываленной из рюкзака, в поисках дополнительных патронов. Ничего. Поборов брезгливость, обшарил его одежду и карманы. Тоже ничего, чертов бродяга! Придется довольствоваться тем, что есть. В обойме только четыре пули. Надеюсь, их хватит, что бы прорваться к выходу, боюсь, эти твари так просто меня не выпустят.
Я вышел в главный зал. Все оказалось даже хуже, чем я думал. Выхода не было. Наверно все твари, которые вообще есть в этом магазине, собрались тут, перекрыв все окна и выход на улицу. Их тут было штук двадцать, свет фонаря перебегал с одного на другого, все стояли неподвижно, как будто ожидая чего-то. У большинства руки были заляпаны кровью до локтей. Свет полицейской машины больше не освещал зал. Сами полицейские лежали тут же неподалеку, сваленные в одну окровавленную кучу в центре зала. Крови натекло на целое озеро, как будто её выливали ведрами, она блестела в лучах света. Мне точно конец, те, на кого я надеялся, мертвы. На окровавленных лицах копов застыло выражение ужаса, некоторые все еще сжимали в руках оружие. В нескольких шагах от меня лежал пистолет, освещенный лежащим чуть дальше фонариком.
Я сделал шаг в сторону пистолета, оружие было моим единственным спасением. Раздался глухой гул со стороны манекенов. Они заскрипели, как стая растревоженных пчел.
Я рванул к пистолету. Куклы рванулись навстречу, взвыв на высокой ноте. Стреляя в их сторону оставшимися патронами, я подхватил полицейский пистолет и развернулся. Не было иного выхода, кроме как бежать обратно.
В этот раз я бежал, не стреляя и не оглядываясь. Смотрел только под ноги, страшась упасть. Впереди виднелась развилка коридора. Я попытался свернуть направо. Свет выхватил несущихся навстречу манекенов. Значит налево.
Так продолжалось несколько раз, они неожиданно появлялись из боковых проходов, заставляя меня бежать только одной, нужной им дорогой. Они загоняли меня куда-то.
В прыгающий круг света попала стена с металлической дверью. Это было неожиданно, как я мог раньше её пропустить. Я прибавил бег, рванувшись к двери. Она открылась, заскрипев ржавыми петлями. В глаза ударил яркий свет. Я захлопнул дверь прямо перед самым носом тварей, они с грохотом ударились в неё с той стороны. После толчка наступила тишина. Я держал за ручку изо всех сил, ожидая натиска, но никто не ломился, не бился с той стороны.
Я повернулся спиной к двери. Как оказалось, она вела на лестничную клетку. Все вокруг освещал тусклый свет многочисленных пыльных плафонов, потемневших от времени. Справа начиналась собственно сама лестница с ржавыми перилами и покрытыми мусором ступеньками. Впереди виднелась клетка лифта с распахнутыми створками. Внутри стоял белый женский манекен без одежды, лицо было без дыры. Это успокаивало. Больше ничего примечательного, кроме уже ставших привычными груд мусора по углам.
Я стоял и прислушивался к звукам за дверью. Почему они прекратили преследование? Неужели они гнали меня именно сюда?
Тут меня осенило. Манекен, он же женский, первый встреченный мной. Свет фонаря высветил фигуру в лифте. У неё были идеальные пропорции женского тела, сочленения рук и ног были еле заметны. Это был уже не манекен, а настоящая кукла – копия человека в полный рост. Лицо было красивым и знакомым, настолько знакомым…
- Гек… тор… - раздался шепот.
Я держал конус света на лице куклы, болезненно сравнивая с лицом той, единственной моей любви. Один в один, как такое возможно?
- Гектор – тихий женский голос манил меня, как манят моряков голоса сирен.
- Мария – прошептал я.
Кукла дернулась. По всей поверхности пластика появились тонкие красные линии. Больше всего они исполосовали её лицо. На них проступили капельки крови, начавшие стекать тонкими ручейками.
Я не смог даже закричать, медленно опустился на пол, уже не в силах стоять. Меня словно парализовало от страха. Происходящее уже было за гранью моего понимания.
На месте глаз уже обильно вытекала кровь. Сквозь красные потоки проступила чернота, раскрылись веки. Черные глаза без зрачков.  Кукла Марии дернулась еще раз. Она сделала первый маленький шажок. Кровь стекала по всему корпусу, расплываясь лужей под её ногами. Я смотрел в черноту её глаз, не отрываясь, погружаясь в бездну боли и грусти. Когда она смотрела на меня там, в комнате, прикованная наручниками к постели, я испытывал те же чувства. Кукла подняла руку. Все её лицо покрылось тонкими трещинами, окончательно испортившими изначальную красоту. Рот расплылся в улыбке, трещины заходили друг на друга, из них тоже обильно проступала кровь.
- Гектор… - она сделала еще один шаг в мою сторону.
Я поднял пистолет, не отвечая на зов. Это не Мария, такого не может быть, она уже давно умерла. Это какой-то суррогат, чудовище, принявшее её облик, всколыхнувшее на время мои чувства и память. Но сейчас я успокоился, загнав чувства в глубину. Я почти не услышал выстрела, все всматриваясь в знакомое лицо, освежая его в памяти. Она только дернулась, на груди появилась маленькая дырочка. Остановившись и наклонив голову, кукла уставилась на меня. Улыбка исчезла с её лица. Я выстрелил еще. Появилась вторая дыра, но это никак не повлияло на куклу. Она снова тронулась, медленно приближаясь ко мне.
- Ты не Мария, ты не можешь ею быть! Ты слышишь, чертова тварь! – я выстрелил третий раз.
Дернувшись от попадания, кукла не остановилась, за её спиной расплывались лужи крови.
- Гектор – голос чуть изменился, став каким-то неестественным.
Видя, что мои выстрелы не приносят никакой пользы, кое-как поднявшись, я побежал к лестнице. Взбежав на второй этаж, посмотрел вниз. Кукла стояла и следила за мной, подняв лицо. Мушка прицела навелась точно на голову. Тварь вдруг резко дернулась в сторону, пуля рикошетом отскочила от пола.
- Вот сука… - промолвил я.
Кукла не двигалась.
- Думаешь, что сможешь убежать от меня, Гектор?
- Что?! – на мгновение я потерял дар речи. – Кто ты на самом деле?
- Неужели ты забыл меня, забыл то, что нас связывало? – черные точки-глаза буравили меня взглядом.
Я отвернулся, не в силах вынести их взгляд.
- Мария мертва, мертва уже давно. Ты не можешь быть ею…
Повисла тишина. Кукла все стояла и смотрела на меня. Мне стало совсем хреново, я не мог найти объяснения происходящему. Кто эта проклятая тварь на самом деле?
- Я действительно мертва… - тихий голос прорезал тишину, как нож – …почему ты убил меня, Гектор?
Я не знал, что ответить. Перед глазами встали последние минуты её жизни. Если бы все повернулось по-другому тогда, она бы осталась жива, но…
Нет, нет, не сейчас. Я побежал к ближайшей двери, нужно уходить подальше от этой куклы. Эта тварь, откуда она знает? Неужели это действительно она? Нет, может быть, я сошел с ума, и ничего этого на самом деле не происходит. А может я умер и это мой персональный ад. События того дня помимо моего желания всплывали в памяти все более отчетливо.
Дверь была закрыта. Я ударил пару раз плечом, не поддается.  Кукла уже начала подниматься по лестнице.
	Я побежал на следующий этаж. Здесь дверь тоже оказалась закрыта. Ничего не оставалось, как подниматься выше. Тварь шла медленно, как будто наслаждалась метаниями жертвы.
	Следующий этаж. У меня уже подгибались ноги, слишком много беготни сегодня. Дверь оказалась открыта. За ней виднелся коридор с рядами дверей, ведущих в квартиры. Что делать? Бежать выше на крышу и оттуда по пожарной лестнице, а если дверь туда заперта?
	Я замер и прислушался. За биением сердца в ушах послышался тихий стук. Пластик стучит по бетону. Это она, поднимается по ступенькам, но саму её еще не видно.
	Неожиданно повисла тишина. Стук прекратился.
	- Долго еще будешь убегать, Гектор? – тихий голос казался громче крика.
	Стуки возобновились, но теперь уже стали чаще. Вдруг с краю лестничной площадки прямо передо мной появилась белая ладонь и ухватилась за перила. Показалась окровавленная белая голова. Бездонные черные глаза сверкали и затягивали, как омут. Я посмотрел в темную бездну в их глубине, они не обещали ничего хорошего для меня.
	Я где-то слышал выражение, что если долго всматриваться во тьму, тьма начнет смотреть на тебя. Теперь я в полной мере испытал это выражение на своей собственной шкуре. Черный блеск завораживал, заставлял остановиться, прекратить бесполезную борьбу, сдаться. Я ничем не мог двинуть, все как будто окоченело, и только смотрел и смотрел на неё. Кукла поднималась как паук, переставляя одну конечность за другой. Тело извивалось, но голова оставалась все время в одном положении, выпрямленная вертикально и гипнотизирующая меня своим взглядом. Она уже почти перелезла перила.
	Раздался треск, стойки перил крошили бетон у своего основания. Перила покосились и наклонились под весом куклы назад. Она на миг потеряла меня из вида, пытаясь удержаться. Не знаю, кого мне благодарить за это, бога или дьявола, а может само время, состарившее до ржавчины перила и раскрошившее бетон до арматуры, торчащей из краев плит. Я смог освободиться от губительного взгляда чудовища.
	На этот раз я не промахнулся. Пуля с чавканьем пробила её голову. В стороны разлетелись маленькие окровавленные осколки пластика. Кукла сорвалась. Спустя мгновение раздался громкий стук с треском. Я посмотрел вниз. Под ней растекалась огромная лужа крови, не было одной ноги. Из обрубка вытекала целая струя. Остальные конечности были переломаны, было видно огромные трещины по всему телу с разошедшимися краями. Кукла лежала без движения.
	Скорей на крышу. Еще несколько пролетов и я наверху.
	- Гектор! – донесся крик с самого низу.
	Чертова тварь жива. Не знаю, сможет ли она продолжать погоню, но лучше не рисковать.
	Крыша была залита бледным светом луны. Повеял легкий ветерок, охладив вспотевшую кожу. Скорей к пожарной лестнице.
	Я остановился на краю и посмотрел вниз. Лестницы нет, только одиноко торчат из стены несколько железных обломков. До крыши ближайшего дома не допрыгнуть при всем желании. Все, спасения не было. Позади раздался крик. Громкий бессвязный вопль. Чего она надрывается?
	Я достал сигарету и с наслаждением закурил. Ветер чуть усилился, луна зашла за тучу. Не осталось уже никаких сил, хотелось поскорее проснуться от этого кошмара, проснуться дома у себя в постели. Пропасть под ногами манила. Крики за спиной продолжались, а я вспоминал Марию, настоящую, все еще живую, но почему-то не образ все ускользал от меня.
Сигарета догорела до фильтра. Тусклый огонек полетел вниз, в ночную тьму.
	Тишина.
	Криков больше не слышно, я и не заметил, когда они прекратились.
	- Не можешь вспомнить? – раздался сзади тонкий скрипучий голос.
	Я вздрогнул и медленно развернулся.
	На кукле не было живого места, из раскрытых трещин выпирало что-то черное. Покрытая кровью с ног до головы, она стояла неподалеку, неестественно изогнувшись набок.
	Лицо. Пластик на его месте раскололся окончательно. Оттуда проглядывало настоящее человеческое лицо, лицо Марии. В середине лба красовалась маленькая дырочка, из неё вытекала тонкая струйка крови.
	- Я помогу тебе, любимый… - прошептала она.
	Я поднял пистолет.
	- О, давай, стреляй, убей меня еще раз – кукла конвульсивно дернулась и кое-как выпрямилась.
	Тонкая искривленная рука протянулась к пулевому отверстию на лбу.
	- Прямо сюда, прямо как в тот раз – она наклонила голову набок – не бойся, я умру мгновенно…
	- Кто ты? Из каких кругов ада тебя выпустили?
	- Я пришла навестить своего любимого, подарившего мне быструю смерть, пришла поглядеть тебе в глаза… - она дернулась вперед.
	- Я не убивал Марию, я…
	- Ты же не помнишь, как ты можешь утверждать, что не убивал меня?
	- Я бы никогда, нет, я любил её…
	- Любил? – кукла протянула руку к макушке и оторвала оставшийся пластик.
	Из-под него волной выскочили длинные густые рыжие волосы, сразу спрятавшие половину её лица.
	- Любил меня такую?
	- Ты не Мария!
	- А может, любил меня такую – кукла мелко затряслась, пластик трескался по всему телу.
	Осколки ссыпались один за другим, открывая мертвенную белую кожу, покрытую черными татуировками линиями. Линии извивались как змеи, обволакивая её руки и ноги и часть живота.
	Мертвая Мария выпрямилась, у её ног лежала куча окровавленного пластика. Сейчас она выглядела как настоящий человек. На ней самой не было и капельки крови. Пулевое отверстие на лбу так и осталось. Она грациозно повернулась в пол оборота, положив руки на бедра.
	Из-за туч выглянула луна, ярко осветив её тело. На ослепительно белой коже линии татуировок выглядели еще более черными. Из-под челки её глаза поблескивали антрацитами.
	- Нравлюсь? Ты всегда хотел, что бы я сделала себе тату. Смотри, теперь их более чем достаточно!
	- Тату…
	Она сделала шаг.
	- Стой, не подходи!
	- Ты боишься меня? Кто из нас убийца?
	Мария подходила все ближе и ближе. Я никак не мог заставить себя выстрелить.
	Она дотронулась до моей руки, сжимающей пистолет. Я почувствовал мертвецкий холод от прикосновения её пальцев. Меня охватил озноб. Её пальцы такие ледяные, словно кусочки льда.
	- Все еще не можешь вспомнить? – прошептала Мария, медленно опустив мою руку вниз.
	- Ты всегда был такой забывчивый, Гектор.
	Её лицо озарила слабая улыбка. Я не мог оторвать взгляд от антрацитовых глаз, черные зрачки пульсировали в такт моему сердцебиению.
	- Ничего, я помогу – Мария прижалась ко мне всем телом.
	Мне стало очень холодно, словно я оказался голышом на морозе. Она вытягивала из меня все тепло, все соки. Её улыбка стала шире, показались клыки. Из последних сил я обнял её.
	- Нет, Мария, мне уже не нужна помощь. Я всё вспомнил.
	Я сделал шаг назад, в пустоту. Нужно покончить с этим, так или иначе. Скоро все закончится. Кукла закричала и вцепилась мне клыками в шею, но я уже не чувствовал боли. Говорят, перед смертью, перед глазами проносится вся твоя жизнь. У меня оказалось не так, мои воспоминания просто нахлынули на меня, захватив с головой…
	Своё детство я помню смутно. В памяти сохранились лишь короткие отрывки, причем не самые лучшие. Почему-то человек хорошо помнит только плохое.
	С Марией я познакомился еще в старшей школе. Для меня она была первой и последней любовью. Не знаю, испытывала ли Мария ответные чувства ко мне, она всегда была немного не от мира сего, не возможно было понять, о чем она думает. Но меня это не волновало, потому что красивее её я тогда никого не встречал. Она всегда была окружена вниманием, но почему то выбрала меня, ничем не выделявшегося. Наверно из-за того, что я всегда потакал её прихотям. Так продолжалось бы достаточно долго, если бы Мария не увлеклась наркотиками. Хотя признаться, в этом была моя вина – она впервые попробовала травку именно из моих рук.
	Мы провели вместе много счастливых месяцев, хотя сейчас я уже почти ничего не могу вспомнить из былого. Помню только, что нам было хорошо вдвоем.
	Потом я начал водиться с плохой компанией, даже вступил в банду. Я был самым младшим у них, поэтому выполнял разные мелкие поручения. За это время Мария с травки перешла на более тяжелые наркотики. Я боролся с её зависимостью до самого конца, но она все больше удалялась от меня, не хотела помогать моим усилиям. Наши отношения трещали по швам, Мария все больше моему обществу предпочитала общество наркош с нашего района. И вот, в один прекрасный день она просто исчезла. Пропала, и никто не знал, куда она делась. Город большой, я никогда не смог бы найти её в нем, поэтому вскоре бросил безуспешные поиски. Постарался просто забыть её.
	Банда, в которой я состоял, была не очень многочисленной. И наша база, если её можно так назвать, была в одном из старых жилых домов, покинутых после войны. Мы обустроили целый этаж под свои нужды. В тот день я возвращался туда после недельного отсутствия, снова выполнял идиотские поручения Гейба. Насколько помню, я тогда был страшно зол и подумывал совсем уйти из банды.
	В подъезде меня встретил Гарри, наш часовой так сказать. На улице стояла страшная жара, поэтому он сидел в тени козырька в одних шортах и ковбойской шляпе. От него всегда страшно воняло потом, сегодня это чувствовалось особенно остро.
	- Здорово, пиздюк -  он оскалился, показав желтые от частого курения зубы.
	- Здорово, Гарри, что нового? – промолвил я, этот урод всегда называл меня так, мне просто приходилось терпеть.
	- Есть кое-что – он швырнул окурок мне под ноги, – Если интересно, спроси у Бубо.
	Я не стал допытываться, мне всегда было противно находиться рядом с Гарри, поэтому держался от него подальше. За его спиной поговаривали, что он гей. Не знаю, так ли это, ведь я только недавно в этой банде. Но думаю, наша неприязнь друг к другу была взаимной с самого начала.
	Я поднялся на наш этаж. Никого не было видно, все попрятались по своим норам. Первой была квартира, которую занимал Бубо. Я сразу зашел к нему.
	Толстяк сидел и разбирал свой пистолет. Я ненавидел его еще больше, чем Гарри. Если первого называли геем, то этого можно было назвать жирным ублюдком. Это ругательство характеризовало его как нельзя лучше. Жирный кусок мяса без совести, без чести, без каких-либо понятий, и что самое главное, за что Гейб и держал его в банде, Бубо был без тормозов. Он совсем не ведал страха, поэтому лез в самое пекло вперед всех. Не знаю, с чем это было связано, с его увлечением травкой или может быть он был просто больной на голову.
	- Здорово, Бубо.
	Толстяк повернулся ко мне, складки на его подбородке мелко затряслись. Он был одет в спортивные штаны и куртку. Бубо всегда их носил, только такие штаны и были ему впору, сейчас у него там наверно все спеклось от жары.
	- Здорово, Гектор, – его глаза масляно блестели.
	- Гарри сказал, что у нас что-то случилось…
	- Что? Ничего не случилось… Ах, это, - он заржал, как гиена. – Можешь пойти полюбоваться, это там, в нашей гостевой.
	Я ничего не понял и пошел к выходу из квартиры. Жирдяй окликнул меня на выходе.
	- Кстати, Гектор, не вздумай трогать её, даже не прикасайся, сегодня она полностью принадлежит мне…
	- Она?
	- Ты меня понял. Если что, даже не посмотрю, что ты любимчик Гейба, – он демонстративно помахал полуразобранным стволом пистолета.
	Я вошел в одну из всегда пустующих квартир, которую мы называли гостевой. Однокомнатная клетушка. Сейчас здесь была только одна кровать посреди комнаты. На кровати сидела девушка, длинные волосы свешивались, закрывая лицо. Она повернула голову при моем приближении.
	- Мария… - я онемел, это была она.
	Я одновременно узнавал и не узнавал её. После нашей последней встречи она стала выглядеть еще хуже, совсем скатилась. Мешки под глазами, бледное лицо, потрепанный вид. Я подбежал и схватил её за руку, так и есть, отчетливо видны следы уколов, множество следов. Она рассеяно смотрела на меня, не узнавая и не делая попытки отстраниться. Вдруг её глаза расширились.
	- Гектор, это ты? – потрескавшиеся губы прошептали что-то еще, но я не расслышал.
	- Мария – я схватил её за плечи – это я, Гектор!
	Мария никак не реагировала.
 	- Мария, ты слышишь меня?
	- Слышу, отпусти, мне больно…
	Она легла ко мне спиной и свернулась в позе эмбриона. Я смотрел на наручники, пристегнутые к её левой руке. Бубо, сука, это его наручники, больной ублюдок.
 	- Мария, посмотри на себя, что ты сотворила с собой?
	Она не ответила, только сильнее сжавшись.
	- Куда ты пропала, я ведь искал тебя?
	Я обошел кровать, и взглянул ей в лицо. Наклонился и убрал свисающую прядь волос с её лица. Она смотрела на меня, взгляд раненой птицы, столько боли. Она вдруг схватила меня за руку.
	- Гектор, это и правду ты?
	- Да - я просто обнял её.
Неожиданно она заплакала.
	- Что…
	- Только сейчас я поняла, как мне тебя не хватало.
	- Теперь я с тобой, почему ты убежала тогда?
	- Не знаю, временами я сама себя не понимаю, это была другая я, мне хотелось тогда умереть, слишком невыносимо…
	Марию трясло от рыданий, я сжимал её еще крепче. В глубине души поднималась ярость на Бубо, Гарри и остальных, это они довели её до теперешнего состояния. Теперь она в положении рабыни у них, и как знать, не убьют ли они её, когда вдоволь натешатся.
	- Это они подсадили тебя на винт?
	- Да, да, это тот толстый…
	Моя решимость стала крепче. Зачесалась спина, изоленты неприятно стягивали кожу. Под майкой я приклеил к спине чехол с ножом. Большой армейский нож, конечно же, украденный, таких денег у меня никогда не было. Огнестрельного оружия мне не давали, мол, не заслужил еще. Не знаю, зачем я прилепил нож именно сегодня, может быть просто предчувствие.
	Я мягко отстранился от неё. Она замерла, посмотрев на меня внимательней.
	- Нет, не уходи, они убьют тебя, давай просто убежим.
	- От них не убежишь… - я проверил, как вынимается нож, для удобства он был прилеплен ручкой вниз.
	Нужно действовать сейчас, пока Бубо не собрал пистолет обратно.
	- Сиди здесь и не высовывайся – это прозвучало немного пафосно, но что я мог еще ей сказать.
	Сейчас я шел убивать человека. Это было ново для меня. Никогда еще не чувствовал себя настолько решительным, но хотя и ненавидел Бубо от всей души, не знал, сможет ли подняться на него моя рука. Главное не растерять весь пыл по дороге.
	У меня был шанс, толстяк еще не собрал пистолет. Увидев меня, он подмигнул.
	- Ну как?
	Я улыбнулся, подходя к нему все ближе. Петелька на ножнах была отстегнута, достаточно протянуть руку и достать нож. Но куда же мне ударить, что бы наверняка? Не думаю, что потом смогу сделать еще один удар. В сердце. Нет, он может увидеть, как я замахиваюсь. Нужно бить со спины.
	Попытаюсь его отвлечь.
	- Она же наркоманка, это вы подсадили её?
	- Мы не наркодельцы какие-то, чтобы тратить героин на шлюх всяких. Она уже была заядлой…
	Вот сука, врет в глаза.
	- Проваливай, Гектор, тебя наверно Гейб ждет.
	Черт, что же делать?
	- Я смотрю, ты разбираешься в оружии, не научишь меня?
	Бубо посмотрел мне в глаза, я постарался выглядеть заинтересованным.
	- Ладно, просто смотри… - он отвернулся.
	Вот он, шанс. Я постарался незаметно вынуть оружие. Вынул, как казалось абсолютно бесшумно.
	Занес руку.
	Что-то было не так. Бубо слишком медленно собирал пистолет, я и раньше наблюдал, как он работает, толстяк всегда действовал намного быстрее.
	Он знает.
	Только сейчас я обратил внимание, как напряглись его шея и спина.
	Мои чувства обострились. Толстяк начал уклоняться в правую сторону. Я предвидел это, поэтому направил нож уже обеими руками чуть дальше.
	Лезвие вошло неподалеку от левой лопатки.
	Бубо упал на правый бок, нож торчал почти под самую рукоятку, я бил изо всех сил. Он истошно завопил, завопил как свинья. Визг перешел в булькание, пошла горлом кровь. Он попытался подняться.
	Я просто стоял и смотрел. Меня начало подташнивать от этого зрелища.
	Сколько сил в этом куске мяса, он смог встать на карачки. Бубо поднял голову. Его подбородки и шея были залиты кровью. Меня затошнило еще сильнее.
	- Сраный… - он сплюнул кровавый сгусток – пиздюк…
	Толстяк протянул руку себе за спину, нащупывая рукоятку. На куртке под ручкой намокало кровавое пятно.
	- Откуда… нож… - он все-таки нащупал, но пальцы соскользнули, не в силах зацепиться.
Бубо слабел на глазах, его трясло. Кровь толчками выплескивалась изо рта, под ним расплылась лужа. Нужно было подойти к нему и добить, но у меня уже не было сил. Я просто смотрел. Смотрел, как он умирает. С коротким всхлипом Бубо рухнул на пол.
	Я подошел к нему. Тронул ногой, не двигается. Вынул нож и вытер его об чистый край куртки толстяка. Все чувства ушли куда-то, не было никаких мыслей. Больше не тошнило. Нужно уходить отсюда.
	Под Бубо медленно растекалась лужа.
	Я убил. Убил человека, зарезал как… как свинью. Я почему-то не ощущал ничего, ни вины, ни радости.
	Мария, это все ради тебя. Ради… я вспомнил её былую, время, что мы проводили вместе.
	Сейчас она стала другой. Стоило ли… Смогу ли я принять её такой, какая она сейчас?
	Мысли скакали одна на другую, что же я наделал…
	- Пиздюк, чего застыл? Проваливай с дороги…
	Гарри, что он делает здесь? Я стоял на входе в квартиру толстяка, отсюда тело не было видно. Нужно что-то делать, сейчас он увидит труп, когда пройдет дальше. Ничего дельного в голову не пришло. Мне ничего не оставалось, как пропустить его.
	Револьвер. Гарри засунул себе револьвер за спину. Из-за шортов торчала рукоять.
	- Ты что…
	Выстрел грянул громом в тишине. Гарри свалился на пол с вытаращенными глазами, зажимая руками рану на животе.
	Грохот сейчас услышали все, самые бесстрашные уже наверно бегут сюда.
	Топот. Сюда бежит Здоровяк, только он так громко топает. Скорее, нужно спрятаться за угол.
	- Гарри?! Что с тобой, – он склоняется перед раненым. – Кто стрелял?
	- Пизд… - побелевшие губы Гарри еле шевелились.
	Здоровяк поднимает голову и видит меня, дуло моего револьвера направлено ему в грудь.
	- Гектор? – он замирает – ты что…
	- Сколько наших здесь? – я хриплю, в горле пересохло.
	Мои руки дрожат, дуло чуть подергивается.
	Он медленно поднимает руки. Неожиданно захрипел Гарри, но мы не обращаем внимания.
	- Только Гейб, остальные… Гектор, ты спятил, за что?
	- У меня не было выбора, Здоровяк, так получилось…
	- Погоди, погоди, не горячись, я могу все уладить…
	- Поздно – перебил я – скажи, это Бубо подсадил её на винт?
	Его глаза расширились.
	- Девка, ты ради девки… Нет, ты же знаешь меня, Гектор, я всегда к тебе хорошо относился, никогда не обманывал. Поверь, когда Бубо привел её, она уже была наркоманкой, я видел её руки.
	- Нет, ты лжешь! – мои руки свело от напряжения, держать ствол на весу все труднее. Здоровяк это видит.
	- Гектор, опусти ствол – он демонстративно вынимает свой пистолет и бросает в мою сторону – видишь, я безоружен. Поверь, я говорю правду, не стоит все осложнять.
	Правду, если он говорит правду. Она солгала мне…
Я опускаю пистолет, не сводя со Здоровяка взгляда. Он тоже пристально меня рассматривает.
	- Если она так дорога тебе, иди, забирай её и уходи…
	- Ляг на пол, руки на затылок.
	Он усмехнулся, но требования выполнил.
	- Гектор, советую тебе скрыться очень далеко, залечь на дно, Гейб не простит смерть сразу двух членов банды. Жирный ведь тоже мертв?
	Я медленно прохожу мимо него, не забыв прихватить и его пистолет. На пороге я помялся.
	- Здоровяк, почему ты не стал на меня нападать? Ты же можешь, я видел тебя в деле.
	- Этих двоих я всегда недолюбливал, я даже немного рад, что ты их завалил. Беги отсюда, пока я не передумал.
	Убежать не получилось. В комнате Марии стоит Гейб. Увидев у меня в руках оружие, он схватил девушку за руку и рывком поднял с кровати. В висок ей уперлось дуло пистолета. Машинально я наставил на него свой пистолет.
	- Что это всё значит? – спросил он.
	- Отпусти её Гейб, просто отпусти, пожалуйста! Не усугубляй…
	- Гектор, ты поехал крышей? Я пристрелю её…
	Я посмотрел на Марию, она снова ушла в себя, как будто всё это её не касалось. Я смотрел на неё и вспоминал её былую. И вдруг понял, что больше не люблю её. Я действовал сегодня по инерции, как и раньше - снова пытаясь вытащить её из беды. Я понял, что у меня с ней нет будущего, у неё самой нет будущего и уже давно. Может быть стоит прекратить её страдания.
	Я схватил рукоятку пистолета обеими руками.
	- Прощай…
	Выстрел. Мария запрокидывает голову, забрызгивая Гейба кровью и обвисает на его руках. Тот в ступоре, не успевает среагировать. Второй выстрел отбрасывает его назад. Мария сломанной куклой падает на пол. Я опускаю пистолет. Всё кончено.
	Руки и ноги Марии начинают дергаться, с хрустом ломаются суставы, выворачиваясь наизнанку. Упираясь в пол, они поднимают тщедушное тельце. Я в ужасе отступаю и упираюсь спиной в холодную стену. Выхода нет.
	- Нет, Гектор, не кончено, всё только начинается. Ты теперь мой и только мой, навечно…