Лоуренс не мог упустить шанса развить наступление.

- И кроме того, ты не в моем вкусе.

Уши, которыми обладала Хоро, умели безошибочно различать правду и ложь.

То, что только что сказал Лоуренс, было не совсем ложью.

Хоро это явно поняла. Она потрясенно застыла.

- Ты ведь знаешь, что я не вру, - нанес последний удар Лоуренс.

Некоторое время Хоро могла лишь молча сидеть и ошеломленно смотреть; губы ее при этом слегка шевелились, словно она пыталась придумать достойный ответ. Вскоре, однако, она осознала, что такая реакция явно выдает ее поражение.

Уши ее поникли (это было видно даже несмотря на капюшон), и она уныло понурилась. Наконец-то Лоуренс одержал долгожданную победу.

Впрочем, это была не совсем победа.

Хотя слова, что Хоро не в его вкусе, были не совсем ложью, чистой правдой их тоже нельзя было назвать.

Все, что оставалось Лоуренсу, – сказать ей это, и тогда его отмщение за то, что он вечно был игрушкой в ее руках, будет полным.

Будь то беззащитно спящая Хоро или Хоро, полная смеха и веселья – Лоуренсу она очень нравилась.

И когда она тосковала – тоже.

Иными словами...

- Я тебе нравлюсь такой, какая я сейчас, да?

Глаза Лоуренса внезапно встретили устремленный снизу вверх взгляд Хоро, и он покраснел.

- Дурень. Чем дурее самец, тем больше ему нравятся слабые женщины. Тебе никак не понять, что слабая здесь только твоя голова – твоя и других таких, как ты.

Хоро насмешливо ухмыльнулась, обнажив два острых клыка. Как всегда, ситуацию в свои руки она вернула мгновенно.

- Если ты хочешь, чтобы я изображала слабую принцессу, ты сам должен быть хотя бы могучим рыцарем... а на самом деле что, как ты думаешь?

Хоро указала пальцем на Лоуренса; тому сказать в ответ было нечего.

В памяти его одна за одной всплывали сцены, которые болезненно напоминали ему, кто он есть на самом деле – никакой не избранный рыцарь, а всего лишь простой бродячий торговец.

При виде реакции Лоуренса Хоро удовлетворенно вздохнула; но тут она, похоже, что-то вспомнила. Уперев указательный палец в подбородок, она задумчиво произнесла:

- Хмм. Если подумать, один раз ты взаправду был рыцарем.

Лоуренс попытался еще раз переворошить чердак своих воспоминаний, пытаясь понять, когда это он вел себя мужественно.

- Что? Уже забыл? Помнишь, ты стоял передо мной и защищал меня? Когда мы ввязались в эту историю с серебряными монетами, там, в подземелье.

- ...Ах, это.

После слов Хоро Лоуренс вспомнил тот случай, но, по правде сказать, тогдашнего себя он едва ли мог сравнить с рыцарем. Ведь одеяние его тогда было порвано, да и свое тело он едва удерживал в вертикальном положении, его всего шатало.

- Рыцарское поведение не всегда требует гигантской силы. Но то был первый раз, когда меня кто-то защищал.

Хоро улыбнулась чуть застенчиво и приклонилась к Лоуренсу. Быстрота, с какой менялось ее настроение, Лоуренса по-прежнему пугала. Даже торговец, умеющий легко приспосабливать свое поведение к различным ситуациям – когда он в прибыли или в убытке – при виде такой Хоро бежал бы прочь в панике.

А Лоуренсу бежать было некуда.

- Ты ведь и дальше будешь меня лелеять, будешь?

Сейчас сидящая рядом с ним волчица походила скорее на котенка; на лице ее заиграла нежная, невинная улыбка. Ни один мужчина, занимающийся торговлей в одиночестве, не благословлен способностью выдерживать такую улыбку. Только эта улыбка была фальшивой. Хоро по-прежнему сердилась на Лоуренса за его слова, что «она не в его вкусе». И, похоже, не просто сердилась, а была чрезвычайно зла.

Что такое гнев Хоро, Лоуренс прекрасно знал.

- ...Прости.

Обычное извинение оказалось волшебным словом: лицо Хоро осветилось настоящей, искренней улыбкой, и она села прямо и хихикнула.

- Именно это мне в тебе и нравится.

Такое подшучивание и подтрунивание друг над другом – совсем как веселая возня двух игривых щенков.

Именно такая дистанция устраивала их обоих.