Правильный выбор

   Только что открывшаяся дверь стала невыносимым, но, к счастью для Владимира, недолговременным мгновением, прервавшим сон сорокасемилетнего мужчины. Что-то очень тихое и непонятное для других обитателей комнаты пробормотал и сразу же уснул. “Невероятно: как в такой ситуации можно спать?” – задался вопросом Евгений, но практически через несколько секунд продолжил свою уже семичасовую беседу с Петром. Обоим было около двадцати пяти-тридцати, но выглядели они не по своим годам по-старчески. Объясняется это тем, что при росте в шесть футов, оба весили под шестьдесят килограммов. Именно из-за этого фактора кожа выглядела иссохшей и будто бы натянутой на щёки. Эти двое говорили вообще обо всём, начиная с обсуждения кактусов и заканчивая разбором того, насколько сильно может обидеться человек, если постоянно говорить ему лишь правду, и можно ли лгать. Вот вам отрывок из одного такого диалога. “Петь, а как ты думаешь, человек, находящийся перед ликом смерти, скажем: на войне, проживает ли он оставшуюся жизнь аутентично? Естественно, если при всём этом знать, что на войне он умрёт от пули” “Ну, если брать в расчёт, что, допустим, при возрасте в лет двадцать, он умрёт не через пятьдесят, а через полгода, то конечно. Оставшиеся дни жизни можно считать как “полную жизнь”” “Ага, а почему?” “Да потому, что пятьдесят лет собираются в полгода и ещё потому, что если смерть от старости происходит  естественно, то смерть от пули искусственно – в этот момент лицо Евгения скривилось от непонимания, а если точнее: от проявления в голове недоумевающих от “глупости” сказанного Петром мыслей – то есть, при показе своего лица смерти, у человека атрофируется страх и он идёт в бой не с мыслью о скорой смерти, а с мыслью о, скажем, Родине. Короче,  происходит кризис бытия” “Ты ведь понимаешь, что сказанул сейчас несусветную глупость? Ведь…”. Пожалуй, вам хватит этого фрагмента, чтобы осознать абсурд, который происходил в комнате. Хотя, я не упомянул ещё двух человек, но этих потом. Причиной же нахождения в одной комнате пяти, столь разных людей, для всех остаётся загадкой. Открывшаяся дверь не показала то, что передавало листок. Было ощущение, что бумагу передаёт сама пустота. За секунду до закрытия Николай попытался вставить во всё сужавшуюся щель книгу, предварительно отобранную у Ивана. Но, к сожалению, план провалился. После оглушительного хлопка, снова разбудившего Владимира, вся комната как бы перешла в другую реальность, в которой каждое действие, свершаемое человеком, несёт такой груз ответственности за жизнь, тяжесть которого трудно представить. Кладбищенская тишина, воцарившаяся теперь в комнате, начала с абсолютно негативным оттенком влиять на разум всех присутствующих в комнате людей. Иван, сидящий возле заколоченного окна, находящегося напротив и немного правее двери, в мыслях запутавшись, находился между двумя реальностями. Но не подумайте, что это состояние обусловлено принятием психотропных веществ. Именно они косвенным образом повлияли на смерть его двоюродного дядюшки Виталия, некогда жившего в какой-то деревенской, никому неизвестной, глуши. Мысли героя нашего обсуждения не могли сосредоточиться ни на чём конкретном, так как находился в лёгком шоке, порождённого резкой сменой обстановки. Привыкший к вечному уюту Иван всё время сидел у себя в непроницаемой ауре, поставленной его сознанием для защиты от внешних врагов для того, чтобы сосредоточиться на внутренних. В общем, этот персонаж никому не мешал, и ему никто не мешал, кроме Николая, несколько минут назад отобравший у Ивана том по психологии, который он даже не читал, то есть если посмотреть извне, то покажется, что он читает, но, взглянув на ситуацию с глаз героя, понимаешь, что глаза, хаотично бегавшие по страницам, не воспринимали буквы, а значит, и не могли складывать из них слова. Да и вообще, Ваня – это нечто, что и человеком-то и назвать сложно. То есть по понятиям среднестатистического человека, он представляет из себя живое существо, отличительной чертой которого является способность мыслить, воображать, создавать образы, ещё невиданные светом, а герой наш вообще не думал, хотя он думал, но его дума не была обычной, он не думал образами или словами, он думал эмоциями. Мне сложно это описать, но поверьте на слово, Иван был с ног до головы поглощён эмоциями. В общем, он неописуем ни одним из известных мне языков. “Ну а что там с нашим Владимиром?” – спросите вы, а я вам отвечу. А он спит. Просто спит. Иногда его сон прерывается либо от слишком громких разговоров Петра и Евгения, либо от других слишком громких звуков. Короче, он в отличие от Ивана, который, как я уже раньше отметил, находится между двумя мирами: реальностью и страной снов, мечтаний, погрузился во второй, в лучший мир, в настоящий. Так вот, надо бы вам рассказать о самой комнате, в которой находились пять наших уважаемых героя. Да, пожалуй. Она была довольно-таки маленькой, где-то сантиметров семьсот на пятьсот, конечно же, говоря о размере комнатушки, я оцениваю её относительно количества в ней человек. У окна, находящегося напротив и немного правее от двери, стояло небольшое порванное в нескольких местах, но подшитое, кресло. Слева от двери стоял небольшой по габаритам шкафчик, к сожалению пустой. Справа же от той же двери, в самом углу, находилась деревянная кровать со всем необходимым для приятного сна: матрас, подушка, одеяло и наволочка. Собственно-то говоря, именно на ней и спал Владимир. В самом центре стоял огромный-преогромный обеденный стол с пятью стульями возле него, правда ни стаканов, ни тарелок и соответственно никаких кухонных приборов тоже не было. Старый ковёр украшал своим дряхлым, но аристократичным, видом комнатушку. Вроде всё. Как вы уже смогли заметить, никаких диковинок, никаких сувенирчиков, портретов, часов и других предметов в комнате нет. Да и вообще она довольно-таки пуста. Но это пошло на пользу Николаю, всё время пытавшемуся найти выход. Как же глупо он выглядел, как же смешно и в то же время грустно смотреть на человека вот уже целый день страдающий от бессмысленных попыток найти тот самый “путь” из комнаты. Одни могут сказать: мол и правильно делает, что рыскает, ведь нельзя опускать руки, это ж получается духовная смерть, другие расскажут ещё глупее: во дурень! Что ж он делает? Зачем? Сразу видно – человек недалёкий и даже слабоумный. Но и те, и другие – обыкновенные слепцы, не умеющие видеть дальше своего горбатого и не очень носа. Во-первых, потому что смотрят на ситуацию без фильтра, во-вторых, потому что построили диктатуру и подчиняются ей, не хотя изменять, при этом и являясь самим этим диктатором. Смотрят на других, а не видят себя: видят именно Других. Ужас какой-то. Ну ладно, отвлеклись мы что-то. Листок же в свою очередь лежал-полёживал на месте уж как минуту-полторы. Естественно, Владимиру было не до листочка, его интересовал сон. Иван вообще был не в себе, а в воздухе, ну а два дружка-говоруна продолжали свою беседу. Взял листочек Николай и обомлел. Застыл на месте. Выронив бумажку из руки, он закричал во весь голос. Иван вернулся в нормальное состояние. Пётр, Евгений спросили: “Что там?”. И только один Владимир остался на своей мягкой, но сырой от старости, кровати, закинув руки за голову и подложив их под подушку, он был в самой удобной позе для сна. Его ноги были скрещены, а глаза закрыты. Борода немного подрагивала и через несколько секунд замерла, как и всё тело. Владимир умер.

Конец