Последние солдаты Третьего Рейха

-Почему они не сдаются?
-А вы бы сдались? (с) Ярость

Кристиан вышел из здания министерства пропаганды держа в руках маленький желтоватый листок бумаги с указанием прибыть на вербовочный пункт, расположенный на улице Вейрштрассе. Теперь даже работа в министерстве пропаганды, куда Крис попал сразу из художественного училища, не спасала от воинской повинности.
Путь был не близкий, но ни о каком общественном транспорте весной 45 года в Берлине и речи уже не было. Так и шел этот черезчур длинный каждой частью тела молодой человек по серым пыльным улицам, по разбитым тротуарам, где еще несколько лет назад чеканили шаг стройные колонны его ровестников. Воистину, многие из них не узнали бы нынешний Берлин!
То здесь то там группы престарелых людей пытались разобрать завалы, и каждый камень, что передавали их руки, весил во сто крат больше, чем когда его закладывали в строящийся дом. Но не боги обрекают теперь людей на бессмысленный тяжкий труд, а союзные бомбардировщики, гордо реющие в облаках и щедрой рукой расплескивающие смерть и разрушения по немецкой земле. Как и древние боги, наказанию они подвергали целый народ, без разбору, без жалости. Наказание  было соразмерно преступлению, но выжженный лес людских судеб достаточно страшная картина, чтобы всеми силами пытаться забыть о ней.
Все той же нескладной своей походкой Кристиан вошел в кабинет начальника призывного пункта. Лысоватый майор сидел, уткнувшись в бумаги и слегка дерганно перебирая листы. По скрипу двери он поднял голову на Кристиана, потом тут же опустил ее обратно к бумагам и ровным голосом произнес:
-Молодое пополнение? Отправляйтесь к лейтенанту Рихтеру на Александрплац, поступаете под его командование. Сейчас подпишу вам направление.
Глаза Кристиана слегка расширились от столь стремительного развития событый.
-Герр майор, возможно мне стоит сначала пройти медицинское освидетельствование?
-Какое к черту освидетельствование? Молодой человек, вы видимо не до конца понимаете всю отчаянность ситуации. Русские уже почти на улицах Берлина, рвутся отхватить себе еще немного Европы. Чертовы Союзники никак не поймут, что им нужно помогать нам, а не добивать в спину. И тут вы входите на своих двоих в мой кабинет, держите в здоровых руках повестку, и спрашиваете о медицинском освидетельствовании? Да скажите спасибо, что я не вдаюсь в подробности почему такой молодой и здоровый лоб до сих пор не на фронте. А теперь отправляйтесь выполнять свой долг, и постарайтесь служить Германии достойно!
По дороге к Александрплац Кристиан пытался вспомнить, когда пропали все сомнения в поражении. Конечно, он был не бог весть какой фигурой в министерстве пропаганды, подающий надежды молодой художник, никаким статусом и доступом не обладающий, но информация так и витала в кабинетах и коридорах министерства. Всегда можно было услышать обрывки фраз, почувствовать подавленность начальства когда составляются сообщения о новых незначительных проблемах на фронте. Зимой 41 никто еще и думать не смел о поражении, да и лето опять принесло свои успехи. Но вот после Сталинграда тяжелые мысли регулярно начали посещать умы немцев, особенно по ночам и во время бомбардировок. Но понять в какой миг последние надежды на победу обратились в прах не было никакой возможности.
С такими мыслями Кристиан и добрался до пункта назначения. Там его встретил лейтенант Рихтер в потрепанном пыльном мундире.
-Прямиком с курсов ускоренной подготовки, солдат? Уже и там форму перестали выдавать?
-Нет, герр лейтенант, меня сюда отправили с призывного пункта.
Рихтер оперся на крупный булыжник и, положив голову на руку, глубоко вздохнул. Затеми подошел к стойке, где стояли винтовки и поманил Кристиана рукой.
-Иди сюда, парень. Эта винтовка вроде как никому уже не принадлежит, так что будет твоей. Все просто, вставляешь обойму, передергиваешь затвор, наводишь в сторону врага и стреляешь. Главное делай вид, что сейчас врагу точно несдобровать. Может, в это время остатки настоящих солдат сделают свое дело. Сколько тебе лет?
-Шестнадцать, герр лейтенант.
-Мой брат был чуть младше тебя. Погиб при бомбежке. Черт, в России я делал много дурного, но хотя бы видел результаты, мы с парнями часто не спали ночами после очередного участия в ССовских делишках. А эти небесные гады небось мнят себя великими героями, уничтожая пачками обычных людей. Будут потом все в белом, а слово немец станет клеймом, от которого не отмоешься, будь ты хоть трижды святым. Ладно, к черту. Бери винтовку и отправляйся на Мольштрассе, увидишь там солдат рядом с баррикадами. Доложишь о прибытии сержанту Фишеру.
-Есть, герр лейтенант!
От тяжелой винтовки, бьющей то по плечу, то по ноге, походка Кристиана стала еще дерганей чем обычно, он шел как будто марионетка, управляемая неопытными, резкими движениями. Стоило ему приноровиться к новой ноше, забыться, как винтовка снова напоминала, что он теперь солдат великой Германии, а не какой-то там никому ненужный художник. Такой вот походкой доблестный воин Кристиан и направлялся к первому месту своей боевой службы.