В одной из колоний, на самом начале его пути, два полка осадили крепость. Взять с наскока ее не удалось – единственный толковый проход простреливался орудиями защитников, да так, что войска Метрополии, умывшись кровью, не смогли осилить и трети пути. Командование спешило, желая как можно быстрее покончить с руководством очередного восстания.
	Собственные пушки завязли где-то позади, немногочисленных саперов постреляли на вылазках, пользуясь высотой и, как назло, безоблачным полнолунием. Уцелевшие наотрез отказывались попытаться снова, да и, как оказалось, предыдущие жертвы были напрасны – снабжение ошиблось в подсчетах, изрядно завысив количество доступного пороха. Полковник принял смелое решение, спустив приказ о сборе идей солдат и младших офицеров, надеясь, что среди гор мусора найдется если не бриллиант, то хотя бы серебряный самородок.
	И такой нашелся. Рота горцев, оглядев крепость, нашла слабое место. Высокий, крутой склон, усеянный множеством выщербин и выступающих камней, мог показаться непреодолимым, но не для тех, кто всю жизнь провел в горах, порой скрываясь и воюя против солдат Метрополии. А стоявшая на нем стена оказалась заметно меньше остальных, плохо охранялась, да и в целом выглядела почти заброшенной.
	Вызвались полсотни человек. Вооруженные до зубов, они, скрываясь в тенях, прошли через мелкие, едва заметные и опасные тропки, добравшись до склона. С позиции осаждающих это место неплохо просматривалось, так что сержанты, по приказу вышестоящих и к недовольству рядовых, занялись муштрой, чтобы любопытные взгляды солдат не выдали лазутчиков.
	Все прошло как по маслу. Расслабившиеся повстанцы, не ожидая пять десятков вражеских штыков на стенах, быстро умчались вглубь крепости. Перебив обслугу пушек и открыв ворота, пользуясь замешательством местных, лазутчики отправились сеять хаос дальше, не давая врагу собраться с силами и перебить их числом. Когда в укрепление ворвался полк Метрополии, то стало ясно – судьба повстанцев предрешена. Уступая количеством, более умелые солдаты быстро рассеяли и разгромили многочисленных, но слабых духом и выучкой аборигенов.
	Харпер вспомнил этот случай потому, что и сам участвовал в вылазке. Один из последних на стенах, едва не сорвавшись в пропасть, он стал одним из первых в главном укреплении, где огнем и штыком удерживал натиск беглецов, решивших покинуть крепость. Сейчас, конечно, совершенно не тот случай, но атака через окна могла бы сломить обороняющихся и дать подняться по лестнице основной группе.
	К удивлению сержанта, отозвались многие. Он ждал отклика лишь от малочисленных горцев, редко попадавших во Флот, а не от всех подряд.
	— Значит так, парни, — сказал Харпер собравшимся вокруг морякам. — Лезьте по сигналу. До третьего этажа кто-нибудь добраться сможет?
	Добровольцы внимательно рассмотрели стены дома. Хотя издали они и казались полированными, на деле же это был чистый, светлый камень, хорошо отражающий свет. По нему струились резные узоры, подпорченные выщербинами от пуль и времени.
	— Нет, сэр, — отрицательно покачал головой жилистый, худой матрос, чьи руки выдавали умельца лазить по вантам даже в самую плохую погоду. — Зацепиться толком негде, передохнуть тоже. До второго поднимемся, особенно если кто-нибудь подмогнет опорой.
	— Пойдет, — махнул рукой сержант. — Тогда готовьтесь. Атакуем со всех сторон. Отвлеките краснокожих от лестницы, мы ударим снизу.
	Много времени это не заняло. Моряки собрались под окнами, готовые подсадить штурмующих по сигналу, а второй отряд скучковался перед лестницей, нервно сжимая клинки и надеясь как можно скорее вырваться на сравнительный простор комнат и коридоров.
	По резкому свисту все пришло в движение. В окна залезли первые, затем вторые, и лишь когда подтягивались третьи раздался звон металла, перемешанный с удивленными криками краснокожих.
— Вперед! — крикнул Харпер. Моряки громко затопали по лестнице, стремясь наверх, а сам он втиснулся где-то посередине.
	Впрочем, палаш сержанта остался без крови. Когда он, подпираемый снизу, поднялся на второй этаж, схватка уже затихла. На полу лежало всего три аборигена, которые и удерживали десятки человек, бросаясь чем придется через узкий проем. Разгоряченные морпехи тяжело дышали, оглядываясь в поисках новых врагов и не находя их.
	— Дальше, дальше, не стоим! — хрипло крикнул сержант. — Очистить этаж! Остался последний!
	Но здесь не осталось уже никого. Разбросанная в панике мебель, какие-то мешки, осколки глиняной посуды. Жилые помещения, не особо подходящие для обороны, которой некому заниматься. Лестница наверх стояла в другом конце этажа, как это почему-то было принято у краснокожих. Там уже столпились моряки, рассматривая пару девушек с детьми, готовых обороняться с клинками наперевес.
	Протолкавшись, сержант медленно поднял палаш, внимательно разглядывая неожиданного врага. Следя за глазами, он резким выпадом пронзил ладонь дальней, заставив ту выронить оружие, после чего пнул в колено растерявшуюся первую. Девушки заверещали от боли, и Харпер, воспользовавшись моментом, грубо дернул стоявшую ближе за волосы, вытянув к себе и забросив ее в толпу.
	— Свяжите и оставьте где-нибудь в углу, — приказал он, всем весом наступив на вторую руку раненой, что попыталась вернуть кинжал. — Пусть убивает их сама, если хочет.
	Мальчик, лет пяти, развернулся и убежал вверх по лестнице. Второй же смиренно вытерпел не особо ласковое затягивание пут, теперь сидя под охраной пары морпехов и прижавшись к воющей матери. Сержант жестом отправил людей на следующий этаж и последовал за ними, но готовые к бою моряки лишь выдохнули, когда в большом, пустом зале не оказалось никого, кроме сбежавшего ребенка.
	Поняв, что деваться ему больше некуда, и с ужасом взглянув на неспешно подходящих чужеземцев, мальчик затравленно оглянулся и побежал к окну. Зацепившись ногой за край проема в неловком прыжке, он с криком понесся вниз. Глухой, негромкий стук прервал его вопли. Харпер выглянул в окно – и верно. Беглец лежал на твердой земле, неестественно выгнув голову и не подавая признаков жизни. На окно смотрели моряки из оцепления, так что сержант подал знак расслабиться. Корабля на реке уже не было.
	— Ну, — протянул один из матросов. — он сам так решил.
	Покосившись на него, Харпер молча отправился вниз, докладывать Элизабет об успехе. Пока он продирался через наводнивших здание людей, та уже сама подошла ко входу и теперь разглядывала мертвого паренька.
	— Мэм?
	— Закончили?
	— Да, мэм. Очистили все этажи и подвал, есть пленные, — спокойно ответил сержант и отшатнулся, когда девушка резко обернулась и посмотрела на него пылающим гневом взглядом.
	— Пленные!? Я приказала четко и ясно – перебить всех!
	— Мэм, это две матери и ребенок! — попытался оправдаться Харпер, но его перебил тихий, шипящий голос Элизабет.
	— Да? В экспедиции тебя это не волновало, помнишь? Сколько ты уже перебил таких девушек и ребятишек, а, сержант? — холодный гнев пугал больше, чем первая яростная вспышка. — Так почему ты смеешь нарушать мои приказы, муженек?
	— Они безоружны, мисс Винстон, — пробурчал Харпер, намеренно слегка приподняв все еще заряженную винтовку. Может, она и не убьет с первого выстрела, но какой-то урон нанесет. — Хотите видеть их мертвыми, так займитесь этим своими руками.
	— Угрожаешь? — с удивлением произнесла девушка, посмотрев на напряженные руки и подрагивающий палец у спускового крючка. Она внимательно осмотрела каменное лицо сержанта и улыбнулась. — Хорошо, хорошо! Я это запомню. А что насчет этого?
	— Сам выпал. Мы его и пальцем не тронули, — штык практически уперся в живот Элизабет, а та, мило улыбаясь, слегка подалась вперед, буквально насаживаясь на острый кончик. Она взглянула на потекшую струйку крови, на спокойные глаза сержанта и разочарованно выдохнула.
	— Не посмеешь. Жаль. А теперь пойдем, буду доделывать за тебя твою же работу.