Тук-тук-тук… ленивая монотонность, с которой уносились в туман пули, чем-то напоминала Рику сопение спящей кошки.
	Результат не заставил себя долго ждать. И, на удивление, враг приободрился. Беспорядочные крики слабели голосом, но окрепли духом и больше походили на резкие, лающие приказы. А пулемет все стучал, с усердием хорошего садовника скашивая все живое перед собой. И, наверняка, привлекая внимание офицеров столь долгой стрельбой. Ничего, не перегреется. Еще и вода на чай вскипит.
	Неторопливо светлел восток. По небу расползались красно-оранжевые отголоски восходящего солнца.
	А Рик все смотрел на туман. Сквозь прицел, да в такой-то момент, когда сквозь стук пулемета рвались жуткие крики боли, солдат невольно вспомнил детские сказочки – и каждый монстр будто бы норовил вырваться из серой пелены. Трепыхаясь под дождем и ветерком, пронзаемая бесконечной очередью, она давила на воображение. Успешно.
	В ее тенях будто рыскали чудища. Или прятался батальон фрицев. Побелевшие на цевье пальцы ясно говорили о том, что Рику не нравились оба варианта.
	Пулемет умолк. Но тишины не было – были стоны и жалобные крики раненых. Поверх, слабеющим голосом, кто-то пытался кричать.
	— Нихт! Нихт шиссен! Их бин капитулирен! — доносилось с ничейной земли. — Мы сдаваться! Нихт шиссен!
	Мимолетом смахнув пот со лба, Рик немного расслабился и отлип от прицела. Сдаются? Их дело.  Пускай продираются через проволоку, а он только посмотрит да устало зевнет.