Advertisement
Not a member of Pastebin yet?
Sign Up,
it unlocks many cool features!
- Тамара
- Тамаре нельзя было кушать слишком много. Она это знала и вздыхала каждый раз, как видела своё раздувшееся тело в зеркале. Даже свободного покроя ночнушка не скрывала жир. Брюхо натягивало розовую ткань, из рукавов торчали дряблые руки. Лицо напоминало тесто. “Я — тесто,” — думала Тамара, сверля себя взглядом. — “Мерзкое. Как вышло? В какой момент ты понимаешь, что ты тесто?”
- Тамара не знала. Как-то всё произошло. Сначала она помнила себя очень худой, даже костлявой, когда всё было лёгким: не только тело, но и поступки, чувства, мысли. Потом была тяжелая работа — 90-е — но и тогда не унывала. Работала на дальнего родственника, паковала фрукты и овощи по заказам. Руки стали шершавыми и твёрдыми, как мыло, в пояснице будто что-то окаменело, но лёгкость мыслей оставалась. Лёгкость эта донесла её до Сергея, там до Владимира — Вовки, потом всё потонуло в шипящем шампанском, потом в резком вине, и горько-противном пиве, и водке, бьющей быстро и тяжело…
- Из алкогольного угара Тамара вышла пухлой и с сыном на руках… Вернулась на работу к родственнику — тот тоже обзавёлся брюшком и семьей. С удовольствием обнаружила для себя рестораны быстрого питания. Особенно ей нравилась курица в хрустящей панировке. Было вкусно. Недорого. А если и дорого? Что с того? Никогда и не думала она о цене этой курицы, просто брела после работы к мерцающему в сумерках торговому центру, там поднималась по эскалатору на третий этаж, шла в залитый холодным светом ресторан, ждала, пока её заметят среди пёстрой толпы и спросят заученным голосом “Что будете заказывать?”…
- Потом пришла одышка, потом проблемы с сердцем. Тяжко. Надо не ходить больше, не есть. Но как? Вкусно же. И что она заедала? Что-то горькое, холодное, постылое, потраченное почти впустую. Что это?
- Сегодня же был обычный зимний день. Уральское утро было серо и неприветливо, как прихожая морга. Татьяна встала с болью в коленях, позавтракала. Перед выходом на работу заглянула к сыну в комнату. Он лежал под одеялом, взъерошенный, длинный, несуразный и розовый от батареи под окном. Что-то шевельнулось в груди Тамары — ещё не угасшее и теплое — и тут же пропало. Кто-то шепнул на ухо, что это всё ради него. Хоть это не совсем неправда, но лучше так, чем никак, верно?
- По морозу быстро дошла до рынка — маршутку не брала уже второй месяц, считала, что так полезнее для фигуры. Веса не сбросила, но теперь частенько болят колени…
- Открыла холодный склад, накормила жирную кошку без имени, прибившуюся лет пять назад и исправно дающую потомство. Проверила заявки, собрала коробки. Пришёл грузчик с вечным перегаром. Лениво отмерил сто килограммов картошки. Подождали хозяина — он развозил товары сам.
- Пока ждали, привычно попили чай, обсудили праздники, сволочных заказчиков, сволочных политиков, что ели, грузчик посетовал на стерву-жену. Пришёл новый заказ — фрукты, орехи. Тамара сходила за пачкой фисташек на склад к Алмазу — тот торговал семечками да орехами. Привычно пошутили с улыбкой на лице… И вроде бы не понять, радуешься чему-то или нет, или всё привычка, выхолощенное и без смысла. Но шутили. “Опять на работе спишь?” — “Тамарочка, чэго обэжаэш” и т.д. Эх! Собрала всё и домой.
- Распогодилось, разлилось солнцем по снегу, и Тамара с удовольствием вдыхала свежий воздух, смотрела на шифер крыш, как он блестел. На душе потеплело… Казалось, что колючий ветер освежил жизнь её, и что вот этот-то рыхлый снег самый настоящий, а дома, рваные ветви деревьев, люди — чихни да пропадёт.
- Дома стоял полумрак. Сына не было. Тамара выпила чаю, прибралась, долго пылесосила в комнате сына, выискивая хлебные крошки, помыла тарелки. Сходила в магазин — долго выбирала лук, картошку, ждала в очереди, встретила знакомую — мать друга сына. Обсудили, кто чем занят. Хотя разницы почти не было — сын подруги ушёл в армию, тамарин учился на бесполезную специальность — и вот Тамару уколола зависть. Чему? Отчего?..
- Дома приготовила борщ. Сын придёт — поест. Прямо за компьютером.
- Пришёл, поел за компьютером. Тамара зашла взять тарелки.
- — Да зачем, я бы потом отнёс…
- — Вкусно?
- Сын прикрыл микрофон на наушниках.
- — Да, очень вкусно.
- — Как в универе?
- — Всё хорошо.
- Тамара виновато улыбнулась и ушла. Подумала, что делать на ужин. Подавила голод — диета всё-таки, вспомнила, что купила кое-что, заглянула к сыну. Он почувствовал, что не один в комнате, снял наушники, повернулся:
- — Да?
- — Хочешь чаю? — Тамара криво улыбнулась.
- — Нет, спасибо, мам.
- — Я печенье новое купила, шоколадное.
- Сын покачал головой.
- — Точно?.. Потом не будет… Да и что у тебя в универе-то?
- — Точно! Если бы я хотел чай, то попросил бы, а я не хочу. Спасибо…
- Тамара закрыла дверь. Как-то всё съежилось до размера капли. Или же она капелькой стала? Всё непонятно и огромно. Как это понять? Она выглянула в окно. Вот хотя бы снег этот — как его понять?
- В груди что-то треснуло. Он извинится, конечно, всегда извинялся. Но это будет рассудочно. Он поймёт, что так делать плохо, и извинится. Потому что если бы ЧУВСТВОВАЛ, насколько это обидно, то сразу бы извинился, или обнял, и если бы пытался ЧУВСТВОВАТЬ, то согласился бы на чай, посидели бы на кухне.
- А на кухне было пусто. Тогда она налила чай, достала печенье и сожрала его. Но было голодно-тоскливо, будто что-то засасывало. Тогда Тамара влезла в шуршащий пуховик. Прежде чем уйти, подошла к двери в комнату сына: нервно клацали кнопки мышки, щёлкала клавиатура —- щёлк, щёлк. А голод всё усиливался.
- Тамара добрела до торгового центра, почти не думая, как не думала никогда, поднялась на эскалаторе на третий этаж, прошла в ресторан, сделала заказ, бездумно села в угол, на привычное место… Всё заливал холодный свет ламп, серые столы отсвечивали мёртвыми бликами. Только курица в панировке казалась настоящей, огненно-рыжей.
- Тамара взяла куриную ножку из бумажного вёдрышка и впилась в неё. Специи обожгли рот. Вкусно. Она жевала, смотря в никуда пустыми глазами…
- Боже, если бы она знала, как потолстела.
Advertisement
Add Comment
Please, Sign In to add comment
Advertisement