Еще немного покатав в уме этот замысел, Харпер без сожалений отбросил его в сторону. Наворачивая круги по городу, он не находил простых решений, которые не вызвали бы лишних проблем. На ум приходил только один путь – взять оружие силой, во время восстания. К счастью, он не обещал ничего огнестрельного, и даже не упомянул о такой возможности.
	Сержант решительно свернул к храму. Так или иначе, стоит разведать, где хранятся мушкеты стражи. В отличии от любого солдата Армии, они не носят мушкеты с собой, а сдают куда-то в памятный храм. Эта каменная пирамида вызывала в груди неприятный отклик и пробуждала очередные смутные воспоминания, полные привычных, но непонятных образов, слов, названий, даже действий.
	Эти болваны заслуживали лишь усмешки. Наверняка они и сами понимали, что чужеземное оружие не очень походило на привычные им копья, поэтому лишь изображали правильную службу. Крепкие мужчины и женщины в неплохой по местным меркам броне, сжимающие качественные бронзовые клинки, и были настоящей храмовой стражей, а те служили чем-то церемониальным, словно показывая свою мощь, без особого почтения держа вражеское оружие.
	Расхлябанные по креплениям мушкеты смотрелись жалко. У кремневых замков недоставало, собственно, кремния, вставленные в стволы багинеты заметно гуляли в стороны, а по прикладам струились глубокие трещины. Вполне очевидно, как они умудрились так быстро убить крепкое оружие. Аборигены не стреляли, а пытались драться будто плохими копьями, без особого на то успеха. Умели солдаты Армии, умели морпехи Флота, и последние уж точно не отдали свои мушкеты без крови на штыках.
	Видимо, Харперу придется провести еще одну ночь с госпожой. Полуночная стража не выпустит из храма, он уже пытался. Элизабет, разумеется, опять сорвет свой накопленный гнев, но это малая цена за возможность отыскать трофейное огнестрельное оружие и насладиться ее выражением лица, когда по всему городу раздастся частый треск выстрелов.
	Сержант подозвал Эцтли. Уставший переводчик подошел ближе и вопросительно на него уставился. Сегодня они прошли немало, а старичку уже полно лет. Удивительно, что он вообще так бодро держался, притомившись лишь к позднему вечеру.
	— Можешь идти. Я остаюсь… с ней, — неожиданный выплеск эмоций прорвался глубоким вздохом, но быстро скрылся внутри. — Завтра как и сегодня, то же место, то же время.
	— Господин, — быстро произнес Эцтли, пока сержант не успел отвернуться. — Позвольте попросить вас?
	— Выкладывай, — уже не так холодно, как было весь день, ответил Харпер в пол-оборота глядя на церемониальную стражу.
	— Ко мне подошли некоторые уважаемые люди, прознав, что я целыми днями хожу с вами, господин. Они много говорят о злости и нервозности многоуважаемой Ночной, вашей жены, господин, — лекарь звучал неожиданно подобострастно.
	— И что? Говори нормально.
	— Господин, они хотят, чтобы вы развлеклись с ней как следует. Может, тогда Ночная станет подобрее, — твердо сказал Эцтли и заметил, как сержант поперхнулся слюной и с удивлением посмотрел на него. — Я лишь повторяю их слова!
	— Развлекся с ней. Они вообще ничего не понимают?  Если я коснусь госпожи без ее веления, то вскоре из комнаты вынесут мой труп, — пробормотал Харпер.
	— Но, может… — попытался возразить лекарь.
	— Просто замолчи и иди домой. Я посмотрю, что с этим можно сделать.
	Эцтли кивнул и торопливо направился прочь. Сержант вновь оглядел стражников – те стояли как и раньше, не обращая на него внимания. К счастью, он знал, где находится вход для них, а иначе бы так никогда и не нашел его в лабиринтах пирамиды. Войдя как обычно, через главный вход, Харпер прошел еще немного по пути к покоям Элизабет, а затем, оглядевшись, нырнул в едва заметный боковой проход.
	Служебные помещения разительно отличались от основных. Вместо плоских, полированных стен торчали грубые и острые камни, носившие следы крови неосторожной прислуги. В едва освещенных мхом проходах сложно разглядеть что-либо, остается идти лишь по собственной чуйке. Узкие прямые коридоры без единого ответвления сменялись широкими, с множеством проходов, через которые то и дело носились краснокожие, занятые обслугой или просто следующие по каким-то своим делам на отдыхе. Изредка раздавались странные, непонятные звуки, от которых по коже Харпера невольно маршировали мурашки, напоминая о встречах с чупакаброй. Неприятное место.
	Вход для стражи и прислуги был рядом, но до него пришлось отшагать раза в три больше, чем по прямой, то и дело даже поднимаясь и спускаясь по грубо выдолбленным лестницам. Спрятавшись в нише одного из боковых коридоров, сержант терпеливо ждал конца дежурства. Уставшие от долго стояния аборигены вяло плелись к своей цели, держа в руках мушкеты. Возможно, если бы они догадались не снимать ремни, то сейчас бы шли пободрее. Да даже стрелки, ползущие под залпами картечи, двигались быстрее, что изрядно раздражало Харпера.
	Они все-таки ускорились, желая поскорее сбросить груз и пойти спать. Коридоры постепенно заполнились людьми, но в этом полумраке никто не узнал сержанта. Или просто не подал виду. Он сам едва не упустил стражников, потеряв их из виду в толпе, но смог отыскать нужный поворот.
	Услышав лязг грубо скинутого на каменный пол оружия, сержант скрылся в небольшом отнорке, неизвестно для чего продолбленном в глыбе камня. Судя по стоявшему запаху, местные использовали его как сортир, если им вдруг захотелось по пути. Пропустив мужчин, Харпер подождал еще немного и отправился к столь долгожданному складу.
	Да, это совсем не крепостной арсенал. Мушкеты, покрытые толстым слоем пыли, лежали целыми грудами, нетронутые и всеми забытые. У самого входа валялись брошенные церемониальной стражей бедолаги, при близком рассмотрении оказавшиеся раздолбанными в хлам, который только на разбор да переплавку. Дальше в слабом зеленоватом свете виднелись бочки и мешки, к которым сержант приблизился с опаской. Взрыв пороховой пыли в центре пирамиды, битком набитой жрецами, звучит интересно, но лучше в этот момент оказаться подальше.
	Порох вымок. Бочки оказались вскрыты и попали под дождь. Теперь его толком не использовать. Пускай смертоносный состав высох – нужно тщательно перемолоть его, будто он на пороховой мельнице, а для этого нет ни времени, ни оборудования. Мешки из плотной парусины обрадовали его куда больше.
	Патроны, очень много патронов. Крепкие бумажные пакетики с отмеренными порциями пороха и свинцовыми шариками, плотно упакованные во множество мешков. Это уже совсем другой разговор. Прикинув количество, сержант понял, что здесь, на деле, не так уж и много выстрелов. Рабов около трех сотен, на каждого придется по три десятка. Учитывая, как местные любят заваливать числом и взяв поправку на точность моряков, картина получается не лучшая. Первый натиск преследователей они отобьют, а дальше станет попросту нечем стрелять.
	Сами мушкеты же в целом сохранились прилично. Их бы, конечно, почистить да перебрать спусковой механизм, но работать будут. Оставалась главная проблема – вытащить все это оружие и спрятать по тайникам.