Часть 3. Главы 6-8

	Глава 6. «Волонтёры — наше всё», или Апофеоз показухи на «Штабиконе»
	«Штабиконом» гордо назвали федеральный корпоратив кампании, который очень ждали и на который надеялись. Особенно горели им наиболее романтичные управленцы, далекие от реалий федерального штаба. В официальной части корпоратива планировалась презентация избирательной программы, давным-давно обещанной Леонидом Волковым, но никак не выходившей на свет. Я же ждал «Штабикона», чтобы наконец-то воочию лицезреть всю мощь нашей региональной сети, по сути — единственную «фишку» кампании.
	«Штабикон» случился в самом конце августа, 29 и 30 числа. Ответственным менеджером была назначена Ольга Гусева, всё больше набиравшая аппаратного веса и не входившая в «секту свидетелей Волкова». Это вселяло оптимизм, хотя бы в части организации. Как водится в навальновской оппозиции, любому мероприятию всегда предшествуют разговоры и пересуды о том, как «кровавый режим» мешал провести «самое лучшее…» — и дальше можно продолжать очень долго. «Штабикон» изрядно подкормил эти наработанные клише. Твиты об отличных вариантах, которые отпадали неожиданно и сами собой, лились один за другим. Общественность ахала, но я был уверен, что «Штабикон» состоится. Серьезных палок нам в колеса система не вставляла, к тому же сборище планировалось подальше от Москвы и должно быть закрытым ивентом.
	В итоге был подобран и арендован отличный SPA-комплекс в Калужской области. Чтобы предупредить ненужные разговоры о баснословной цене аренды за весь шикарный комплекс, сразу были вброшены слухи, что комплекс Welna благородно предоставил некий таинственный сторонник. Сторонник был мало того, что щедрый, так еще и смелый: якобы, его «прессовали» сотрудники спецслужб, а он отважно послал их куда подальше и был таков. Этот же слушок, но позже, использовали и на самом «Штабиконе», массово распространяя информацию, что везде жучки и камеры, за всеми следят, поэтому, мол, ведите себя еще более сдержанно, чем обычно. Реально боялись, что кто-нибудь из регионалов в изрядном подпитии начнет громко изливать душу или критиковать руководство. Не зря, надо сказать, переживали.
	На московском штабе лежала задача собрать надежных волонтеров, способных помочь в организации всего действа, но только в первый день. Почему только в первый день, а не на все два? На проживание пятнадцати волонтеров не нашлось денег, чтобы снять им самые дешевые номера, и добрая байка про «идейного собственника» здесь уже не помогла. Мы собрали лучших. Среди них был и 14-летний подросток, который, как позже выяснилось, еще и скрыл от родителей, куда едет.
	Мы сняли маршрутку, отправлялись от офиса ФБК без какой-то конспирации, на свой страх и риск, но по доброй традиции утаили от волонтеров любую информацию, куда едем и где финальная точка маршрута. Не доверять волонтерам в команде Навального - это святое. Если менеджер из соображений человеческой эмпатии слишком проникался чаяниями волонтеров и говорил начальству о людских проблемах, то добра не жди. В таком случае могли последовать и неприятные оргвыводы.
	Доехали без проблем и достаточно весело. Сев в первом ряду, я реально чувствовал себя пионервожатым, который везет школьников на дебильную экскурсию. Ребята из маршрутки и были вчерашними, а кто-то и актуальными школьниками. Для большинства из них наша миссия была просто модной игрой. Они пели в дороге и ждали скорой встречи с кумиром. Было ли мне стыдно использовать их наивный труд? Определенно, да. В разгар поездки об этом крепко задумался. До чего мы дошли, что у нас не осталось и десятка относительно взрослых волонтеров, которым можно было бы доверить такую миссию? Нет, что-то шло не так… Да всё шло не так! На душе скребли кошки. Предстоящий «Штабикон» казался очередной «потемкинской деревней», которую такие, как я, будут усердно продавать в сетях ближайшие два дня.
	В дороге случился курьезный момент. На одном из светофоров, на подъезде к комплексу, один из сзади сидящих волонтеров воскликнул:
	- Волков!
	Я обернулся и на автомате спросил:
	- Где?
	- Около нас же сейчас был, - смущенно уже мямлил он.
	- С чего ты взял, что это Волков?
	- Ну… так машина его и номера, вроде.
	С таких раскладов я моментально опешил. Волков никогда и нигде не афишировал таких подробностей. Сразу пронеслось в голове: «Неужели, этот восемнадцатилетний хипстер – мент?» Всё указывало на это. Стало снова не по себе. Хорошо, что в этот момент на горизонте замаячила большая надпись - Welna. Доехали без приключений и задержаний. Уже хорошо.
	На месте выяснилось, что нас особо никто и не ждал. Пришлось ходить и натурально разыскивать кого-то ответственного. Николай Ляскин изначально с нами не поехал и появился позже, на собственной машине.
	Где-то час у меня ушел, чтобы найти Ольгу Гусеву. Еще час мы стояли и чего-то снова ждали. Как оказалось, мы стояли у огромного зала, в котором Навальный репетировал свою президентскую речь и шли последние технические отладки. Вокруг нервно суетился Волков. Его роль невозможно было понять, но было видно, что он на тотальном взводе. Уже позже выяснится, что никакой презентации программы на «Штабиконе» не будет, а Навальный выступит со стандартной, хоть и красивой речью. В ней он в стотысячный раз пообещает всем победить «жуликов и воров», а присутствующих в зале торжественно объявит элитой. Речь готовилась для донатеров и спонсоров. Кампания остро нуждалась в новой статусности - и важные картинки с красивого выступления ее, безусловно, добавляли.
	Кто-то из старших организаторов брякнул нам в суете, что мы можем оставить вещи на втором этаже зала, где в это время репетировал Алексей. Нам пришлось пройти совсем близко от сцены. Тут Волков, мявшийся где-то сбоку, просто заревел:
	- Ви-ита-алик! Ты со своей бандой рано! Идите отсюда!
	- Нам сказали там оставить вещи, не мое решение, Лёня.
	Параллельно, не замечая нас, в микрофон заговорил Навальный:
	- Оставьте мне суфлер на саму речь.
	Волонтерам этого слышать явно не предназначалось. Привет всем романтикам, считающим, что Навальный «толкает» свои речи из глубин души. Всё гораздо прозаичнее, ребята, не обольщайтесь лишний раз.
	Тем временем нашим активистам выдали фирменные толстовки и даже рации. Восторгу не было предела. Продолжая чувствовать себя пионервожатым, я расставил всех по позициям и провел инструктаж. Судя по содержанию и направлению инструкций и позиций, кто-то просто решил сэкономить на наемном персонале и использовать волонтеров. Так, например, двое наших ребят работали вместо портье-грузчиков, помогая приезжающим сотрудникам с багажом и его доставкой на стойку регистрации. Багажа у всех было мало и получилось так, что сотрудники шли с пустыми руками, а волонтеры тащили единственный чемодан. Меня это возмутило, и я сразу уточнил организаторам, что использовать труд сторонников таким образом - это «зашквар». Сами ребята не стали сливаться, будучи воспитанными людьми, даже не выказывали недовольства. Еще двух человек отправили в столовую - следить за уборкой посуды. Хорошо, хоть не мыть ее за приехавшими сотрудниками.
	Бросалось в глаза, что без волонтеров можно было легко обойтись, просто «выбив» у арендодателей комплекса пару функций, которые они и должны были выполнять. Действительность оказалась прозаичнее - кто-то из менеджеров решил банально выпендриться и потребовал волонтеров, чтобы показать «народность» мероприятия и заодно, лишний разок, растиражировать тему «помощь волонтеров». У массового сторонника из головы не должно было вылетать, что мы без волонтеров никуда и они — «наше всё».
	Из регионов съехалось прилично людей. Случались и курьёзы. Например, по нескольку координаторов из одного штаба: кто-то из них был уволен ранее, но все равно приехал, неизвестно откуда прознав про «Штабикон». И самое главное — уже непонятно, на какие деньги. Чувствовалось,  что в хваленой региональной сети творится полный бардак, и кампания администрируется достаточно слабо.
	Публика на «Штабиконе» разнилась от импозантной местной интеллигенции до вчерашних школьников и птушников, коротко стриженных ребят с лицами, не обремененных интеллектом, в «паленых» костюмах Bosco di Ciliegi. Было очевидно, что среди координаторов не было ни местных лидеров общественного мнения, ни регионального бомонда. Это были люди, которые звезд с неба не хватали, но в их числе были и идейные либералы, отдающиеся делу, пусть и работавшие без должного опыта и влияния в регионе. Также присутствовали и кадры, казавшиеся абсолютными пройдохами — людьми местных администраций или просто аферистами. Совершенно рядовыми случаями было, что на работу в штабы приходили субъекты, печально прославившиеся как финансовые аферисты, профессионально обманывавшие кредитные организации, или даже люди, замешанные в торговле наркотиками. Отбор во многих регионах был совсем непритязательный, и брали абы кого, лишь бы они выражали полную лояльность Навальному. Меня как человека, проработавшего не один год в команде Алексея, удручало низкое качество части региональных координаторов.
	Выступление Навального было назначено на вечер, а после него планировалось барбекю. Организаторы, однако, быстро поняли, что публика собралась очень разношёрстная: некоторые товарищи одним своим видом вселяли оторопь. В этой связи менеджеры из федерального штаба решили такую публику на улице не оставлять, особенно с учетом того, что планировалось спиртное, и контроль над многими может быть просто потерян. На улице люди, в том числе те, которых и не приглашали, могли снять на камеру возможные пьяные выходки или вообще всю канву мероприятия, поэтому пикник перенесли в одно из шато на территории SPA-комплекса, где располагался вместительный ресторан.
	Самое выступление Навального, как это и бывает на подобных тимбилдингах и корпоративах, многие пропускали мимо ушей, с нетерпением ожидания окончания официальной части, ведь все приехали отдохнуть и выпить. Кампания «Навальный-2018» подтвердила мои худшие опасения, что строители «прекрасной России будущего» по своему моральному облику или стандартам поведения не отличаются в лучшую сторону от всего общества. Скорее, подтверждают худшие образцы того, что мы видим на подобных мероприятиях в смешных роликах на YouTube, где подвыпивший «офисный планктон» ведет себя на корпоративах неадекватно.
	Выступление Навального было пафосным и вычурным. Бросилось в глаза, что Алексей полностью подражает образу Джона Кеннеди, бывшего президента США. Он был одет в похожий костюм, имел такой же легкий загар, который всегда был у Кеннеди, такую же стрижку. Позже я изучал эти аналогии и заметил, даже, что многие внешние повадки Навального были «списаны» с 35-го президента Америки. Мы придерживались имиджа не просто какой-то западной кампании, а показывали, что наша — равняется на лучшие североамериканские образцы. И если многие технологии и стилистику мы брали у Хиллари Клинтон, то сам кандидат у нас выглядел таким Кеннеди. Впрочем, большинству регионов это было совершенно непонятно.
	Больше всего по итогам речи удивили два момента. Первое — так и не было той долгожданной программы, которую давно анонсировали, которую обещал Волков. Навальный промямлил что-то в том духе, что, если и делать программу, то делать ее абсолютно выдающейся, а выдающуюся мы сделать не успели, поэтому не будет никакой. Более того, в частных разговорах Волков потом поставил под сомнение… необходимость программы как таковой: «Зачем этот устаревший рудимент? Давайте без нее обойдемся!» Это каким-то образом попало в волонтерский чат, и они еще долго недоумевали, а многие даже ушли из команды: как можно без программы? Куда мы движемся? На одном голом вождизме не все захотели дальше ехать.
	Вторая особенность речи Алексея Навального — огромное количество абсолютно пропагандистских клише, которые он использовал в самых горячих ситуациях: «Здесь собралась элита, здесь собрались те 2%, которые делают все перестановки в стране. Вы - элита! Вы – элита!» Региональные координаторы не были, конечно, избалованы таким вниманием, когда столь модный человек вещает им с дорогой сцены о том, что они элита. Казалось, что даже пацаны в костюмах Bosco, которые, скорее всего, были местными оперативниками, прониклись. Алексей предстал как новый граф Калиостро: «Вы здесь лучшие, и сейчас я буду делать чудеса!» Вся речь Навального была напыщенная, звездная, но никакой конкретики не содержала кроме того, что все должны были выйти со «Штабикона» с мыслью, что мы элита и звездный десант, а вся Россия у нас под ногами. Заманчиво, чего уж там…
	Потом выступали региональные координаторы. Своими успехами, конечно, похвастался Сергей Бойко, который со сцены порол абсолютную чушь про то, что он относится к своим волонтерам как к солдатам, которые моют ему швабрами баннеры с кубов, а чтобы заслужить брендовый браслетик «Навальный-2018», нужно чуть ли не семь кругов ада пройти. Бойко с его бредом тогда назвали лучшим координатором по каким-то фантастическим показателям.
	Затем выступали ребята с Алтая, которые рассказывали, что у них в Барнауле все проходит на самом высшем уровне. Мы прикинули по своим метрикам и поняли, что они просто не могут выполнять такие показатели по агитации, о которых рапортуют, и скорее всего, это было шарлатанство. Отчитывался, кстати, печально известный Артём Косарецкий, который как-то ударил одну из своих сотрудниц, столкнув ее с крыльца, после того, как она сделала ему замечание на счет его аморального отношения к волонтерам и сотрудникам и недостойного внешнего вида (он регулярно расхаживает по штабу в затрапезной майке-алкоголичке). И вот этот матерый человечище со сцены «Штабикона» вещал нам о своих грандиозных успехах!
	Одна из региональных координаторов рассказывала, как они впервые внедрили у себя  и успешно реализуют технологию агитации «от двери к двери». Самое обидное, что именно мы в московском штабе готовили всю методичку по этой агитации, первыми ее обкатали и более того, имели еще ряд солидных инновационных предложений по ее улучшению. Но нас на «Штабиконе» просто проигнорировали, хотя мы были настоящими доками в поквартирной агитации и уж кому, как не нам, создателям этой технологии в команде Навального, о ней рассказывать? Но нет! Для себя мы оправдывали это тем, что просто, дескать, не хотят лишний раз организаторы выпячивать Москву, пусть это будет праздник регионов, но все-таки должна же была присутствовать какая-то объективность. На «Штабиконе» на нас никто не обращал внимания, нам банально даже бейджи не изготовили по приезду. Было очевидно, что всё это административное отношение во многом, видимо, шло от Волкова, и никакой меритократией и справедливостью здесь и не пахнет.
	После выступлений настало время вопросов из зала к Навальному. Микрофон схватил Волков, который выполнял  роль конферансье. Выглядело это примерно так же, как на прямой линии с президентом: люди, желающие задать вопрос, поднимали руки, и бегающая с микрофоном девочка приносит микрофон только к тем, к кому нужно. Волков никому не доверил эту острую функцию, он знал всех в лицо и, скорее всего, просто не хотел допускать до вопросов не полностью лояльных людей. Леонид крутился как волчок с микрофоном по залу, предлагая нужным людям высказаться. Когда он окончательно выбился из сил, он все равно продолжил повелевающей рукой указывать помощнику, кому можно задать вопрос, а кому нельзя. Не нашлось, видимо, для такой роли надежного человека, кроме как самолично руководителя избирательной кампании.  Вопросы из зала были достаточно банальными, по которым было понятно, насколько слаба идеологическая база у координаторов штабов, тех людей, которые, казалось бы, должны быть проводниками всех наших идей в регионах. У них не было даже базовых знаний! Странно и страшно слышать столь примитивные и избитые вопросы от координаторов: «Ходил ли Алексей на Русские марши?», «Что будем делать с люстрациями?» Ответы на такие вопросы конечно должны были отскакивать от зубов у самих координаторов, и опять напрашивался тезис, который возникал на протяжении всего мероприятия: как эти люди могут заниматься эффективной работой? И кто их вообще взял?
Официальная часть первого дня закончилась, и начался пикник, который перенесли с улицы в ресторан. Алкоголя хоть было и немного, в основном вино, но многие привезли с собой крепкие напитки и успели ими основательно «накидаться». Снова отличилась команда из Барнаула под руководством Косарецкого и его спутницы из штаба, которые еле на ногах уже стояли. Многие в изрядном подпитии жаждали только одного – сфотографироваться с Навальным.
	Когда в зал вошел Алексей, вся эта толпа повалила к нему, побросав еду и алкоголь. Это не было даже мало-мальски похоже на какую-то корпорацию, это был натуральный слёт секты. Увидев своего светоча, люди стремглав побежали фоткаться. Была сформирована целая волонтерская группа, которая организовывала очередь и сдерживала напор разгоряченной толпы. Многие в подпитии, кто-то пытался схватить Навального за ухо, кто-то хотел ущипнуть, а кто-то чуть ли не рукой в карман залезть. Навальный работал на этом корпоративе обезьянкой, и у него буквально на лице было написано, что ему неприятно находиться в компании своих ближайших соратников.
	Когда вся экзекуция закончилась, люди продолжили пить. А что Навальный? А Навальный просто… уехал. Уехал с первого дня «Штабикона», не оставшись на его закрытие. Многих это ввело в ступор: ну как же так? И зачем это надо было делать инкогнито? Вместе с людьми он даже на ночь не остался, и на следующий день кандидата никто не увидел. Думали, что Навальный прибывал в шоке от публики, которая приехала на «Штабикон» из регионов, его достали дурацкими вопросами и просьбами сфотографироваться, как с дрессированной обезьянкой на набережной Адлера. Остались только Леонид Волков и Роман Рубанов. Последний, впрочем, предпочитал находиться в тени.
	Официальной частью пьянка не закончилась, люди, разбившись на компании, выпивали по региональному принципу, либо кто с кем успел познакомиться. Чувствовалось, что общего единения всё равно нет. На официальной части банкета бывало так, что люди с подносом ходили по залу, не зная, к кому сесть за стол, испытывая психологический дискомфорт. Друг с другом люди не были знакомы, чувствовалась некая скованность, и это ярко характеризует низкий уровень администрирования кампании и полное отсутствие тимбилдинговых программ.
На следующий день после бурной ночи начались внутренние розыскные мероприятия. Оказалось, что жене Леонида Волкова Анне Бирюковой долго не давали покоя пьяные крики кого-то из числа наших сотрудников, которые ночью ломились в сауну и пытались сломать дверь, чтобы попариться. Всё это сопровождалось ором и стуком в дверь, которые не давали уснуть бомонду.
	Мы же небольшой компанией отправились в коттедж, где также жил Николай Ляскин. С жильем, кстати, нам повезло. Организаторы не дали нам выступить с профессиональной точки зрения и не подчеркнули наш опытный статус, но хотя бы заселили в «более лучших» условиях, чем остальных региональных координаторов. К нам пришли сотрудники федерального штаба Евгений Замятин и Владлен Лось, а также на удивление присоединившийся Сергей Бойко. Начался разговор, и в какой-то момент Бойко стал откровенной «хейтить» Волкова: «Да какой вообще Лёня организатор, как всерьёз можно об этом говорить?! Давайте называть его просто айтишник!» Я был искренне обескуражен его позицией: ближайший соратник, который пользовался всевозможным блатом от своего покровителя, пускай и в неформальной обстановке, но позволял высказывать себе такие мысли. Но тогда к Бойко у нас не было еще той откровенной неприязни, которая разовьется позже, и мы махнули на него рукой.
	На второй день «Штабикона» были организованы тренинги по обучению весьма, впрочем, невысокого уровня, поэтому особого ажиотажа они не вызвали. Я лично пошел только на финальный тренинг по агитации, на котором присутствовали все, включая Волкова. Вел тренинг его главный любимчик, «попугайчик на плече», Олег Снов-Степанов, который почему-то стал считаться лучшим тренером по агитации. Ничего нового Олег не сказал и озвучивал методики прямых рыночных продаж, когда ходят по квартирам и торгуют «гербалайфом» или моющими пылесосами. Он рассказывал эту совершенно гипертрофированную теорию продаж, в зале нашлись и оппоненты, которые тоже в свое время, видимо, торговали пылесосами, и завязалась вялая дискуссия. Волков был очень доволен - его протеже ведет завершающий тренинг! Нам же было крайне скучно, мы сидели в заднем ряду со своей компанией опытных агитаторов и хихикали над Сновым. Спустя месяц он спросит меня:
	- Почему вы смеялись надо мной, когда я читал тренинг?
	Я ответил откровенно:
	- Олег, нам было просто неинтересно, мы гораздо выше уровнем.
	- Ну а зачем вы тогда поехали на «Штабикон»?, – он не нашёлся ответить ничего другого.
	- Ну ведь это не наши проблемы, что на «Штабиконе» такой низкий уровень. Значит, нужно нас по-другому интегрировать, задействуя весь наш опыт.
	Вцелом «Штабикон» был похож на большую корпорацию, где правит блат, а человек человеку - волк, а многие собираются просто выпить. Зато потом публикуется красивый отчет с фотографиями: как мы здорово провели время и обучились новому. На самом же деле — пыль в глаза. Штабикон был обычным российским корпоративом, на котором «сожгли» много денег, чтобы создать пустоту. Самое главное, что хотели сделать на «Штабиконе», – презентацию президентской программу Навального, - так и не сделали. И не сделают впоследствии. Действительно, зачем кандидату программа? «И так всё понятно» — прямо как в анекдоте, право слово.

	Глава 7. Дети из мокрого тупика
	Уличный протест 7 октября 2017 года должен был выглядеть стартовым выстрелом, открывающим самый тяжелый и решающий этап президентской битвы, - уличный переход к прямому давлению на власть, с использованием всей мощи, накопленный за прошлые периоды кампании. Понятно, что с накопленной мощью было так себе, но жидкий план Леонида Волкова никто пересматривать не собирался даже под давлением объективных факторов — мизерного количества верифицированных подписей, массового оттока живых волонтеров и падения интереса у умеренных сторонников.
	Какой-то смысловой составляющей у митингов 7 октября тоже не было. От некоторой безысходности решили тогда привязать их ко дню рождения президента Владимира Путина. Действовали по формуле: фурор не произведем, но настроения власти подпортим. Плюс, что уже тогда было немаловажным фактором, в ФБК ясно понимали: явка будет низкая, поэтому необходимо «выезжать» за счет медийного резонанса от задержаний. 12 июня стало для кампании и Фонда показательным уроком. Немногочисленная, но рассеянная вместе с прохожими и сотрудниками органов масса вполне органично вписывалась в общую канву протеста и заставляла обывателя поверить в некоторую грандиозность события. Задержания же делают подобные мероприятия привлекательными для прессы и отлично заходят в лояльных СМИ.
	За неделю до митинга обстановка стала нервозной. Страхи накладывались на привычную усталость. Усталость копилась от монотонности и общей неуспешности кампании. Для каждого из нашей московской команды кампания виделась чем-то своим. Равнодушных по-прежнему не было, отсюда шли и постоянные копания в духе «как же так»…
	Страхи рождались из прошлого опыта. В памяти крутились даты 26 марта и 12 июня. Лихое и неожиданное массовое 26 марта и «слитое» нами же 12 июня. Чего было ждать теперь? Осознание факта, что мы умышленно «прикрутили» митинги к дате дня рождения президента, не добавляло оптимизма. И ежу было понятно, что мы снова провоцируем власть - нацеливаем ее на аресты самих себя. Только вот не все из нас были столь токсичны в выборе методов и не все мечтали греться пусть в спокойных, но закрытых спецприемниках.
	Верхушку федерального штаба всё устраивало. Никто даже не боялся потерять из-за этого надуманного кейса (протест 7 октября) самое главное - нашего кампании. Параллельно с певчими рассказами об успешных турне кандидата по регионам Волков запросто допускал ситуацию, при которой Навального, скорее всего, «закроют» на месяц  и кампания останется без последней успешной истории. Между хайпом в международной прессе и реальным ведением кампании Волков снова выбрал хайп. Это лишний раз доказывало внутренним скептикам, что Волков сам не верит в будущее проекта «Навальный-20!8».
	Тем не менее, мы с усердием принялись пиарить 7 октября. Придерживаясь осторожной формулы, что мирные собрания граждан предусмотрены Конституцией РФ, мы старались не упоминать, что предстоящий митинг не согласован с органами власти и может повлечь тяжкие правовые последствия для участников. Позже в команде Навального совсем потеряют совесть и начнут откровенно лгать о «согласованности митинга», как, например, будет почти через год после описываемых событий - 9 сентября 2018 года.
	За несколько дней до митинга в штаб на Гиляровского пришли с обыском. Такой крупный отряд силовиков - оперативники в штатском, какие-то следователи, грозный ОМОН. Ворвались внезапно и стремительно, но морально мы были готовы. Вся неделя выдавалась очень стрессовой и постоянно ощущалось присутствие полиции, в совокупности c интуитивным ожиданием арестов.
	Ворвавшись в штаб, силовики сразу заблокировали на вход и выход всё помещение. Нам кое-как удалось выпроводить наших младших сотрудников, чтобы минимизировать количество возможных арестов и неприятностей для людей. Внутри остались Николай Ляскин, я, штабной юрист Дмитрий Волов и Елена Слесарева. Бремя вынужденного общения с силовиками сразу легло на меня и Ляскина. Волов заметно растерялся и на волне этого стал пререкаться со следователями, стандартно попытавшихся установить наши личности перед тем, как начать следственные действия. Самое забавное, что поводом для обыска послужило уголовное дело о нападении на Ляскина, когда того ударили трубой по голову недалеко от штаба. Никаких физических последствий от удара у Ляскина не случилось, но дело повернулось так, что Николай сам организовал на себя покушение. Ни я, ни кто-либо другой из команды в эту чепуху не верили и поэтому прибывали в некотором шоке от цинизма ситуации, а теперь еще и от повода для обыска. Втянувшись в дурацкий скандал с сотрудниками в штатском, Волов поставил себя в тупик. Из-за мелочи в такой ситуации — принципиального отказа продемонстрировать свой паспорт из собственных рук. Сотрудники теперь тоже шли на стандартный принцип и собирались Волова непременно задержать. Воспользовавшись всеобщей сумятицей, мы предложили Дмитрию по-быстрому покинуть штаб, так как это оставалось единственным способом избежать больших неприятностей. Он с видимым удовольствием испарился из штаба, а следователям ничего не оставалось, как согласиться с нашим доводом, что Волов и не обязан присутствовать при процедуре обыска.
	Номинально оставшись без юриста и в целях расширения адекватной численности команды поддержки - мы срочно запросили у Фонда адвоката. Руководства ФБК, в частности Рубанов со Ждановым, следило за всеми перипетиями обыска через камеры, которые продолжали исправно работать. Приезд адвоката, надо признаться, обрадовал нас мало. Им был не кто иной, как тот самый друг Жданова, которого он регулярно подключал к хорошо оплачиваемой работке от Фонда. Адвокат не стал мучать вопросами правоохранителей, а принялся плоско шутить, после чего перешел к обсуждению рынка муниципальной аренды. Нам же было смешно и грустно одновременно, но грустнее стало больше, когда адвокат в самый разгар обыска захотел покурить и ушел на улицу, откуда назад в помещение его не пустили молчаливые сотрудники ОМОНа. После ухода из команды Навального я по-прежнему наблюдал через сводки новостей и твиттер, как этот чудо-адвокат продолжает плодотворное сотрудничество с кампанией и ФБК. Вот уж незаменимый помощник!
	Обыск шел напряженно. Завидев какой-то печатный материал, сотрудники тут же его забирали и складывали в одну кучу на первом этаже. Всё стало ясно. Основной целью было изъять весь материал, который мог пригодиться нам на митинге.
	Оставшись без адвоката, мы не стали сдаваться и с помощью знаний норм права и здоровой настойчивости буквально принудили сотрудников в штатском пересчитывать все изымаемые материалы, вплоть до каждого экземпляра. Тем это явно не нравилось. Все цифры были занесены в протокол, что сразу создавало хороший задел на скорый возврат. Хорошее снабжение агитационными материалами начиналось в кампании «Навальный-20!8» только перед протестными митингами, поэтому, наученные горьким опытом, мы сразу прятали часть на следующий период. Это же и позволило нам спасти какую-то часть от изъятия. Изъятое же вернуть впоследствии не удалось, да Волов и не старался. Он был давним другом Навального и отлично понимал — таких, как он, из кампании не увольняют. Блатной иммунитет.
	В какой-то момент обыска оперативники заинтересовались товарами для онлайн-магазина. Товары представляли из себя обыкновенное китайское шмотьё с символикой кампании и желтых резиновых уточек из ролика «Он вам не Димон». Увидев это по камерам, Рубанов сразу встрепенулся и начал писать:
	-	Не допустите изъятие товаров!
	-	Я понимаю, сделаем всё возможное.
	-	Они, что не понимают!? Товары оформлены на другое юридическое лицо, не «Пятое время года»!
	-	Уверен, им всё равно, но сейчас максимально упремся.
	Рубанова мало интересовала наша судьба, тревога началась, только когда оперативники «позарились» на товары из магазина. Уточки, вестимо, важнее сотрудников.
	Обыск шел почти пять часов. Обошлось без задержаний, но весь материл, находившийся в штабе, полиция изъяла — кроме товаров для магазина, за которые мы буквально легли костьми. Напоследок оперативники пообещали «веселый уикенд» и удалились. И действительно, некоторых из них я увидел рядом с собой уже на Тверской улице 7 октября.
	За неделю до митинга пресс заметно усилился. Я стал замечать людей возле штаба, которые днями напролет сидели в своих машинах и наблюдали за входом, а после закрытия резко срывались. Домой к родителям наведался участковый. Через несколько дней он вернулся снова, но с несколькими мужчинами в штатском, очевидно оперативниками. Вопросы были стандартные, но семья была напугана: «А где ваш сын живет? А давно ли вы его видели? Где он работает? Дайте его контакты». Для моей семьи всегда было стрессом подобное общение. Это я был привыкший к подобным моментам, а им внимание полиции доставляло дискомфорт и большую тревогу.
	Зачем они ходили по месту регистрации, остается загадкой, ибо за мной была слежка и органы прекрасно знали, где я живу, когда уезжаю и возвращаюсь с работы. Однажды, аккурат перед обыском, случился примечательный момент. Перед работой, с самого утра, решил недолго прогуляться с дочкой в парке рядом с домом. Выйдя из подъезда, сразу увидел странного мужчину, который пошел за нами следом, метров через 30-50. На входе в парк он отпал, но появился другой. Такой же одинокий странник в неприметной одежде. Так мы и гуляли, я с 4-летней дочкой, а где-то сзади внимательная пара глаз. Поехав на работу, решил не рисковать и взял такси. Конечно, сразу увязалась машина с двумя характерными супчиками. Теорию о паранойе сразу разбивает тот факт, что эта машина потом стояла  некоторое время у штаба.
	Перед митингом произошел еще один шокирующий момент. Случайно заехав после работы домой забрать зарядку, я обнаружил единственную комнату в квартире в беспорядке, некоторые ящики были открыты. Слава богу, семью я уже предусмотрительно отправил за город, понимая, что обстановка накалена. Видимо, была попытка «неформального» обыска. Люди не ожидали, что я заеду в тот вечер.
	На сам митинг, понимая его опасный статус, мы решили не брать большую часть сотрудников, опасаясь за их свободу. Но идейные Николай Касьян и Алена Нарвская уговорили их отпустить. Это был уже больше их протест, чем наш - поколения тридцатилетних. Мне было тяжелее найти романтическую мотивацию идти на бесполезный по сути митинг. Их же юношеский максимализм с лихвой покрывал вылезающие бреши в логике и принятии действительности. Еще пару-тройку лет назад я сам был таким.
	7 октября стало митингом молодежи — неконтролируемой, всплывающей откуда не возьмись, стихийно, неорганизованно, маленькими группами. Я практически не встретил знакомых лиц. За прошлые пять лет такого не случалось никогда. Бывалые активисты и сторонники Навального в основной массе своей куда-то подевались. Кругом были совсем юные, безусые создания. Кто-то как будто прямо с уроков, со школьными ранцами. Они были повсюду и скандировали своими ещё не оформившимися голосами чужие лозунги. Лозунги, от которых с обидой на себя отвернулись их прежние хозяева.
	Было очень мокро, временами мерзко моросил дождь. Мы двигались по кругу по Тверской улице — по часовой стрелке, вверх и вниз. После третьего круга стало казаться, что это натуральный «бесконечный тупик», из которого нет выхода и в который нет входа. Обувь стала напоминать мокрые тряпки, появилась дрожь, а люди всё ходили и ходили. Полицейские как будто издевались над демонстрантами, не желая никого задерживать и тем окончить это бессмысленное паломничество. Навального не было, он уже находился в спецприемнике и отбывал административный арест. Прекратить круговые шатания было некому.
	Тогда я грустно предложил нашей штабной кампании:
	-	Пойдемте уже отсюда, это тупиковая ситуация, так можно ходить годами…
	-	Давайте еще круг и пойдем, - предложил компромисс мудрый Ляскин.
	На последнем круге зарядил мощнейший ливень. Это был радикальный знак к отступлению. Мокрые до нитки, никем не задержанные и успевшие замерзнуть, люди потянулись к метро «Пушкинская». Отсутствие задержаний похоронило план Волкова-Навального на жгучий резонанс.
	Как оказалось, после наших сектантских брождений образовалась небольшая группа автономной молодежи, решившей пойти на Манежную площадь и основать там бессрочный протест. Казалось бы, к этому мы всех и подводили, на это мы всех и «качали» в общей концепции кампании - давить на власть и регистрировать в обход норм права своего кандидата. Но собравшиеся на Манежной площади не знали одного страшного момента - уличная тема, идущая не от ФБК, никогда ФБК поддержана не будет. Даже если это сторонники Навального и самые преданные волонтеры кампании. Среди руководства не терпели сентиментальности, там правила бал целесообразность - прежде всего финансовая и, чуть ниже, политическая. Собственная целесообразность. Протестующие с Манежной никому в Фонде не сдались, с этой темы было не навариться, а вот поиметь лишних проблем  - легче легкого. В связи с этим из ФБК сразу пришла директива: никакой помощи не оказывать, информационно не подсвечивать, стараться не контактировать. Если называть вещи своими именами — сливать протест.
	Ребята же остались на Манежке, на ночь, дело принимало серьезный оборот. В нас летели просьбы о помощи от хорошо знакомых волонтеров, наших активистов. Но мы, московский штаб, были связаны по рукам и ногам.
	Вдруг в федеральном штабе пошли вынужденные диспуты. Беда пришла, откуда не ждали, — неожиданно взбунтовались регионы. Всё началось со внутреннего чата SMM-специалистов. Люди из регионов недоумевали: почему главный штаб «сливает» своих же активистов? где действия по их прямой поддержке? Для успокоения масс в чат отправились бывалые парламентеры, тот же Ляскин, и всё постепенно успокоилось. От московского штаба на Манежную площадь мы отправили Николая Касьяна с задачей призвать всех расходиться. Почему не поехали мы с Ляскиным? Был велик риск сразу «вылететь» с работы. Волков только и ждал этого момента. Пришлось немного подставить Касьяна, который стоически выполнил свою миссию, но покидал протестующих под неодобрительный гул.
	Определенная часть активистов, бывших тогда на Манежной, позже отвернулась от нас. На своей шкуре они прознали, что такое «один за всех и все за одного» со стороны Фонда по борьбе с коррупцией. Очень похожая ситуация произойдет ещё через год, когда после блеклого протеста 9 сентября 2018 года в Москве молодежь объявит бессрочный протест — и его снова «сольют» из Фонда. История повторилась и будет повторяться снова и снова, как та музыка, что будет вечной.
	Так скромно и без прорывов, намеков на успех и критическую массу сторонников, необходимых для прямого давления на власть, мы подходили к решающему этапу. Этапу выдвижения нашего кандидата на пост Президента России. Жаркий декабрь, которого мы ждали пять лет, неумолимо приближался.

	Глава 8. Эпилог: Бесславные ублюдки
	Поздние осенние месяцы 2017 года ознаменовались вынужденными переездами московского штаба в новые помещения. С Гиляровского мы переехали на Павелецкую, но там пробыли совсем недолго - буквально, месяц. Нам удалось идеально выстроить процесс верификации будущих подписей. Параллельно мы работали с идеологической «прокачкой» всех приходящих. Нас не просили об этом из федерального штаба, мы сами понимали, что надо бороться за каждого, ибо во второй раз люди могут и не прийти. Реальную заинтересованность в дальнейшем участии в кампании выражали только десятки из тысяч, и это на тот момент был объективный максимум. Не забывайте про идиотскую схему верификации - люди с удивлением узнавали, что им придется заехать еще раз, чтобы оставить «настоящую» подпись. Беря грех на душу, мы не сообщили им, что данный этап носит скорее политический характер и мы собираем статистику для того, чтобы банально не простаивать в рамках кампании. Вся система верификации не предусматривала никаких преимуществ в дальнейшем для тех, кто уже прошел ее ранее. Всё пришлось бы проходить заново, когда начнется настоящий сбор в подписные листы. С очередями и полным заполнением документов.
	Из федерального штаба в принципе приходило немного задач. В основном: продолжайте верификацию и не рефлексируйте. Главное, чтоб не болтали по цифрам и темпам, чего мы и не делали, держа язык за зубами даже перед самими пытливыми волонтерами. В конце октября люди откровенно недоумевали: где статистика, где социология, где президентская программа? Мы разводили руками и блеяли про «всё хорошо, темпы позволяют надеяться на успешный сбор по всем регионам, социологию выкатим к декабрю на выдвижение». С программой было сложнее всего. Обещанного Леонидом Волковым онлайн-сервиса, с помощью которого каждый желающий смог бы полностью изучить и внести свои предложения в готовую программу, сделано так и не было. «Самой лучшей программы», которую как следует надо подготовить, видно тоже не было. Получается, слова Волкова и Навального на «Штабиконе» оказались блефом для немногочисленной массы сторонников, позабывшей про критическое мышление и проверку обещаний.
	Давно готовый видеоролик про то, как надо проводить ОДД — агитацию от двери к двери, застрял в недрах бюрократической машины ФБК. Про мобильное приложение, позволявшее бы эффективнее и проще проводить поквартирную агитацию, больше не заикались. Выяснилось, что его и не начинали делать. Классное отношение к стратегическому виду агитации, который должен был «выстрелить» в решающий этап кампании - зимние месяцы! Самым наглядным образом расхлябанное бездействие и незаинтересованность в развитии кампании со стороны «звездных» руководителей проявились в реализации нашей готовой инициативы по массовому распространению наклеек «Навальный-20!8» на автомобили. Силами московского штаба мы разработали полный концепт онлайн-сервиса, позволявшего через бот в Telegram’e и социальные сети заказать себе наклейку, получив ее от другого сторонника в своем дворе или у ближайшей станции метро. Параллельно создали систему внутренних чатов, где сконцентрировали волонтеров, готовых и умеющих качественно размещать наклейки на поверхности автомобиля, чтобы волонтер с машиной не испытывал сложностей в процессе наклеивания. Назвали это «волонтерским сервисом», главным принципом в котором стало то, что волонтеры помогают волонтерам раскрыть в себе большую пользу для кампании. Проект заработал, но быстро сдох. Никакой поддержки «сверху» он не получил. Леонид Волков отреагировал на него весьма вяло, хотя ранее, начиная с мэрской кампании 2013 года, постоянно рассуждал о том, как важны автонаклейки.
	Отношение Волкова к московскому штабу только ухудшалось (хотя казалось бы — куда уж?). И это несмотря на все наши старания развиваться не только самим, но и помогать другим, напрямую участвовать в разработке методологии на регионы. Леонид по нам уже всё решил, просто тянул с развязкой. Не нравилась ему наша команда. Однажды осенью он зашел к нам в штаб проверить, как идут дела с верификацией. Сделал это в самое «мертвое» время — в дообеденные часы, когда людей было мало или не было вообще. Деловито сев за стол, насупившись как важный комсомольский деятель, он всем своим видом показывал, как страшно расстроен из-за отсутствия людей. А сам прекрасно знал из статистики, что через час в штабе будут очереди. Всё банально - ему нужно было до чего-то «докопаться», поставить нас в неловкое положение. Унизить, как он это сделал на «Штабиконе», проигнорировав наш опыт и достижения, демонстративно включив в список тренеров и спикеров сугубо «своих» людей. Параллельно, эти же люди разносили ему нас в пух и прах, напевая, что, дескать, в Москве всё плохо, зато посмотри, как хорошо всё идёт по нашим регионам. В этой заочной дуэли московский штаб был безоружен — в интригах мы не участвовали, думая, что отдача в работе спасёт нас и наше дело. Какая, право же, наивность…
	Пробыв на Павелецкой месяц, мы снова вынужденно съехали. На этот раз поближе к ФБК и федеральному штабу, на Автозаводскую. Теперь первый этаж жилого дома на улице Восточной, 13, стал новым штабом. Данное помещение было самим плохим по качеству и пространству. Внутренняя атмосфера в нем напоминала советский рыбный магазин — не хватало только прозрачных витрин-холодильников с продуктами. Интуиция подсказывала, что конец близок и «волковцы» нас скоро схлопнут. По темпам верификации уже было понятно, что ничего мы не собрали и шансов ноль. У нас было почти 10.000 подписей, а всего до момента выдвижения московский штаб соберет около 14.000. При положенных по Москве около 7000, по плану Волкова Москва одна была добрать еще почти 150.000 для «провалившихся» регионов; совершенно нереализуемый план. Даже если каким-то чудом Навального зарегистрировали для сбора подписей, он бы их не набрал.
	Предпосылок для тотального давления на власть не было. За период долгой и муторной кампании волонтеры выдохлись и в большинстве своём отвалились. Давней затеей «волковцев» было посадить руководителем «на Москву» своего человека, основной кандидатурой был Олег Степанов-Снов. Он пытался сделать всё мягко, но не выходило — все интриги и попытки устроить заговор шли мимо. Тем временем наступал конец кампании и одновременно самый медийный период - декабрьское выдвижение. Больше тянуть интриганам было некуда, время подпирало. По информации, которая появится позже, Снов и компания просто «додавили» Волкова на предмет нашей, якобы, неэффективности, наоборот, собственного профессионализма космических масштабов. Волков повелся, да и рад был повестись. Мелочность и злопамятность в этом человеке правили рассудком.
	Развязка наступила в один из ноябрьских дней. Стояла характерная для середины месяца отвратительная погода, вездесущая жижа под ногами, колючий дождь. Волков зашел в штаб вечером, без предупреждения. Задумчивый и со взглядом победителя, который исполнил давнюю мечту. Походил по основному залу, осмотрел стены, пару раз отряхнул грязные ботинки. Помял рукава своей кожаной дубленки, так лихо делавшей из него революционного идеолога а-ля Троцкий. По всему было видно, что наши сотрудники и их работа его не интересуют, он их не замечал. Пришел Леонид за другим - поговорить с Николаем Ляскиным. Волков пригласил Ляскина поговорить на улице. Разговор выглядел как сценка из плохого романа. Волков всё время что-то говорил, Ляскин слушал. Я всё понял, но почему-то подумалось, что с командой тоже поговорят, хотя бы как-то объяснят роспуск. Нет. Не снизошли.
	Чуть позже Ляскин рассказал команде, что в понедельник его вызывают на разговор в Фонд. Я думал, что его уволят и заменят Олегом Сновым. Жизнь оказалась чуть более сложной, но не менее прозаичной. После возвращения из ФБК Ляскин сообщил, что его переводят в федеральный штаб на должность, название и суть которой он затруднился обозначить. Его переводили в никуда, зато в федеральный штаб. Вроде, заниматься волонтерами на федеральном уровне, под какой-то новый спецпроект. Конечно, как вы можете сейчас догадаться, никакими волонтерами он после перевода не занимался и никакого спецпроекта не оказалось. По разговорам из Фонда, Николай в итоге ситуативно подключался к различным процессам, пытаясь прибиться к любой деятельности, не имея даже фиксированного рабочего места.
	Вместо Ляскина назначили не Снова, а Сергея Бойко, давнего друга Волкова и видного члена клана волковских лоялистов. Бойко переводили из Новосибирска в столицу, где он никогда не жил, не работал, ничего не знал, меньше чем за месяц до ключевого момента всей кампании - выдвижения кандидата на президентские выборы! Абсурд абсурдов. Решение без логики и здравого смысла. Кумовство в результате долгих интриг. В федеральном штабе судачили, что сыграла роль протекция Снова: он сам хотел на эту должность, но решил, что просто ее контролировать тоже неплохо, маневр на будущее. А будущее всё покажет - после президентских выборов, предсказуемо прошедших без Навального, Бойко незаметно вернется в Новосибирск. Его место займет не кто иной, как Олег Степанов-Снов. Рокировка в результате долгой многоходовки, направленной на уничтожение целой команды, верой и правдой служившей общему делу и персонально Алексею Навальному не один год. Степанов станет еще более ценным человеком для Волкова, который уедет учиться в Йель, так и не отчитавшись перед сторонниками об итогах полностью проваленной кампании. Ролью Степанова-Снова станет следить за интересами отсутствующего в Москве шефа, доносить ему о настроениях и сотрудниках в кампании, по-простому – «стучать» на своих. Работа, требующая определённого морально-этического облика.
	Команде, отпахавшей много месяцев на износ, никто ничего не объяснял. В тот злополучный понедельник мы оперативно назначили собрание окружных координаторов, сеть которых разрабатывал я и потом много месяце еще бережно собирал в единый кулак. На собрании должны были представить Бойко. Следует отметить, что за период своего руководства Бойко не придумал ничего нового, лишь паразитируя на разработках нашей команды. Зато он был «свой», полностью лояльный «кому надо» и никакими талантами не выделявшийся. Представлять Бойко пришел не только Волков со всей своей свитой, включая Степанова-Снова, но и целый Алексей Навальный. Его подключение к ситуации было вынужденным. Волков нервничал, низкий авторитет среди волонтеров не позволял ему чувствовать себя вольготно и уверенно в сложных делах. Навальный в те дни, впрочем, в поведении немногим отличался от Волкова. Это был не тот Навальный, политик с человеческим лицом, внешне открытый и харизматичный, каким я помнил и знал его с 2012 года. Я увидел замкнутого на себе человека в темном костюме, не замечая людей прошмыгнувшего скорее во внутренний зал для собрания. Его миссией в этот вечер было кадровое киллерство, и он просто ее выполнял, остальное было до лампочки. Наша команду он также не заметил и ни разу не упомянул, весь его спич свелся к восхвалению Бойко, показным и натянутым разговорам с собравшимися координаторами округов и участниками молодежного движения «Протестная Москва». «Протестников» еще надеялись сделать массовым придатком для уличных выступлений и акций прямого действия. Навальный тогда спросил их:
	-	А как вы управляетесь и функционируете?
	-	У нас много лидеров, горизонтальное управление! — с энтузиазмом воскликнули новые протестные пионеры.
	-	Ха… Странно, что вы еще не переругались и существуете, — уже без энтузиазма и интереса подытожил короткий разговор Алексей.
	Бойко представили как успешного регионального менеджера. Волков не постеснялся, или у него банально проскользнуло на эмоциях, назвать его «своим». Собравшиеся были не в восторге, а вид и дураковатое поведение новосибирского «варяга» только усиливали негативный фон и напряженную атмосферу. Еще забежав в штаб, Бойко просто проигнорировал сотрудников, не поздоровавшись ни с кем из команды. Видимо спешил к тому месту, где стояли Волков с Навальным. С ними он и провел минуты до начала собрания, а после — сразу ушел, пообещав на днях вернуться. Дальше с ним произошла совершенно сатирическая история — он пропал. Потом стал кормить нас обещаниями, что скоро вернется, нужно время на переезд. Каждый раз называл новые дни недели. Пообещав появиться в четверг, уже спустя неделю после назначения, Бойко вообще перестал выходить на связь. Потом написал, что обязательно появится в субботу и… снова пропал. Время шло, мы сообщили ему, что уходим из штаба, ибо ситуация крайне неприятная и его поведение только подчеркивает абсурдность происходящего. Команда продолжала искренне работать и ждать появления этого светоча управления. В субботу он снова не явился. На воскресенье была запланирована большая встреча с волонтерами, на которой было решено заявить о вынужденном уходе. Олег Степанов-Снов, предусмотрительно втершийся в доверие к некоторым окружным координаторам, оценив опасность ситуации, настойчиво «разбудил» Бойко и тот наконец-то соблаговолил появиться. Что это было? Бардак. Бардак, устроенный лично Волковым с молчаливого согласия Алексея Навального.
Навальный, впрочем, уехал сразу же после собрания, сделав на ходу пару селфи с обожателями. Волков ушел по-английски, желающих сделать с ним селфи не нашлось. Я остался в зале с волонтерами и расстроенной командой. Ко мне подошел Константин Салтыков — тот самый волонтер, который позднее в январе 2018 года, защищая Навального от полиции, получит уголовное дело.
	-	Виталик, как же так?, — озадаченно спросил Константин.
	-	Ну… вот так, бывает. Это жизнь, — я ушел от эмоционального ответа, сдерживая ком в горле. Перед глазами летели все годы, отданные за успех Навального. Успех, не случившийся по вине самого Навального.
	-	Он же не знает город, волонтеров…
	-	Возможно.
	-	Чем они думали, когда его назначали, месяц до выдвижения же?!
	-	Спроси у них, имеешь полное право это сделать.
	-	Спрошу, соберем ребят. Странная ситуация. Не расстраивайся.
	Конечно, никто у Волкова или самоустранившегося Навального ничего не спросил. Люди побухтели и приняли Бойко. Правда, продолжили писать личные сообщения: как хорошо было при нашей команде и жаль, что мы ушли. Мы не ушли, нас «слили». Меня точно. Подковерно, не глядя в глаза, по-крысиному. Против чего боролись столько лет, на то и напоролись. Бесславные ублюдки, запросто размозженные вождями, созданными своими же руками.

	***
	Спустя несколько недель после ухода, я решил зайти в когда-то родной штаб. Представился интересный повод — правовой тренинг от Ивана Жданова по случаю наступающих декабрьских митингов, разумеется несанкционированных и представляющих опасность для всех участников. Жданов меня откровенно потряс. На вопрос из зала, чем грозит участие в таком несанкционированном митинге, Иван равнодушно и сухо всем ответил: «Ну, посидите пару часов в ОВД, ничего страшного». Задававший вопрос от такого ответа явно воспрянул духом. Подумаешь, пару часов. Жданов врать не будет!
	После встречи я хотел подойти к Жданову и спросить про десятки осужденных по уголовным статьям, начиная с 26 марта, о которых молчит он и вся команда Навального. Про сотни отбывших административные аресты в спецприемниках, массово вызывавшихся на допросы и поставленных на учет. Но Иван сделал отрешенный вид и был таков. Сел в машину и пропал. Так же быстро, как сделал это и 26 марта 2017 года.
	Лживая позиция Фонда борьбы с коррупцией и лично Алексея Навального в отношении возможных последствий для простых сторонников, когда им в открытую врут о «легальности» акций, не желая снижать полезную для себя явку, сильно меня подстегнула. Внутри не унимался вопрос: почему я молчу о «слитой» кампании? Той кампании, в которую искренне еще многие верили — такие, как я, приближавшие ее долгими годами и жертвовавшие очень многим, чтобы романтические мечты о «прекрасной России будущего» стали чуточку яснее.
	Кого я боюсь? Кому я делаю лучше, скрывая правду? В декабре 2017 года я записал видео. Самое тяжелое видео в своей жизни, где в свойственной мне эмоциональной манере рассказал людям правду. Пусть небольшую, местечковую, но правду. Я заслужил на нее полное право. Правду про поведение Волкова и безразличие Навального, блат и тотальное кумовство, про настоящее отношение к простым людям, к зависимости от уличных провокаций, дававших всем возможность оставаться на виду. Навальный в ответ лишь разразился оскорблениями, а Волков стал всех убеждать, что я «засланный».
	Я вызвал Навального на публичные дебаты, чтобы прояснить ситуацию для всех. Он предсказуемо «слился», а против меня развернулась масштабная травля. Верный Илья Яшин названивал в разные организации и просил не брать меня на работу и никак не сотрудничать. Волков клеветал пред волонтерами. В личные сообщения сотнями лились проклятия, угрозы и пожелания смерти.
	Это было мне карой за многолетнюю слепоту и молчание. Я написал эту книгу, чтобы вы не повторили моих ошибок. Всегда думайте своей головой и берегите себя.

	***
	Привет, это Навальный!
	Кто он?
	Загорелый, холеный и дорого одетый мужчина.
	Неизменно в сопровождении двух охранников.
	Живущий в роскошных апартаментах элитного дома.
	Ездящей на презентабельном Land Rover’e.
	Отдыхающей в разных странах по пять раз за полгода.
	Создавший покорную интернет-секту имени себя.
	Как он всего этого добился и за счет кого?
	Он просто работает оппозиционером.
	А ещё ведет персональный проект, изображая из себя международного юриста.
	Зашибает в европейском суде на делах людей, которых сам же и призывает выходить на незаконные акции.
	Порочный круг и бизнес на крови.
	Чужой крови.


Виталий Серуканов, 14 сентября 2018 года