c1p3

Какую картину рисует воображение при словах «столица средневекового королевства»? Начать нужно с окраины. Прежде всего, у самой городской черты стоят неуютные деревянные хибары, готовые (если судить по обманчивому внешнему виду) в любой миг обрушиться на головы нерасторопных, но смелых обитателей. Это, впрочем, далеко от истины: местные жители просто не любят привлекать внимания к тому, что творится внутри. А что может быть лучшей маскировкой, чем видимый упадок на грани разорения? В этих хижинах, чьи подвалы много больше надземной части, обитает низшая каста теневой жизни города. Трущобы кипят лихорадочной жизнью, а их редкие обыватели не выходят за порог, стоит солнцу уйти за горизонт. Стража избегает этих кривых улочек, никогда не видевших света городского фонаря.
Чуть ближе к городским стенам — квартал бедняков, ещё не обитель зажиточных горожан, но уже не преступный вертеп. Фасады ветхих зданий содержатся в относительном порядке. Здесь впервые появляется мощёная дорога, робко проглядываясь одиночными камнями в запылённой земле. У самого рва, глубокого, питаемого несколькими реками и населённого опасными тварями, проживает элита… пусть будет Нижнего города. Впервые появляются двухэтажные дома. Из конюшен доносится жизнерадостное ржание, разворачиваются полноценные торговые ряды, а трактиры полнятся путешественниками.
Верхний город отделён от Нижнего не только рвом, через который прокинут мост на толстых хорошо смазанных цепях. Высятся толстые стены, причём внешняя заметно ниже внутренней, чтобы проще обороняться при осаде. На них виднеются силуэты часовых, а в круглых башнях, размещённых на равном расстоянии друг от друга, ждут своего часа котлы для кипящего масла, баллисты и кучи приготовленного заранее камня. Вход в башни тщательно охраняется, ведь в них, как правило, размещены оружейные для народного ополчения.
Верхний город разделён на радиальные кварталы, имеющие отчётливо гильдейские корни. По одному виду улицы, на которой очутился, можно угадать, какому купеческому союзу или ремесленному цеху принадлежит это место. Особняком стоит церковный сектор. В его центре величественно располагается второе по высоте здание города — главный храм, чей шпиль всё же не осмеливается посягнуть на первенство королевского замка.
Я с досадой закусил губу. Новая Литеция была совершенно не такой. Больше всего внешняя часть напоминала разросшуюся деревню. Разглядеть хоть какой-то замысел проектировщика не удавалось и при самом тщательном рассмотрении. Безусловно, и городская стена, и ров действительно были. Но ров выглядел практически пересохшим, а кладка стены — настолько небрежной, что вряд ли выдержала бы несколько попаданий из катапульты. Общего с величественным образом, который я почерпнул из одной игры, было немного.
Я похолодел, представив, какой уровень удобств следовало ожидать. Конечно, что угодно было лучше походного образа жизни, однако столица Даларана откровенно недотягивала до своего высокого статуса. Я поделился соображениями  с Эвакиллом, и он пожал плечами:
— Твоё описание очень похоже на то, что рассказывал мне отец про Старую Литецию. Однако Его Величеству выбирать не приходилось. Никто просто так не отдаст свой манор в королевское владение, а получить дворянское восстание, когда воюешь с Мадилом, было смерти подобно.
— Разве он не мог просто взять владения тех, кто поддерживал его соперников на трон?
Жрец криво усмехнулся.
— Борьба за престол и проигрыш твоей фракции — это одно. Посягательство на наследные земли — совсем другое. Сын мог присутствовать на казни отца, который боролся против Его Величества, а затем поклясться Ему в верности. Но если бы король заговорил о том, чтобы забрать его поместье… особенно безземельный король… Родовая гордость любого дворянина вынудила бы его поднять бунт в мгновение ока, — Эвакил почесал щёку. — Новая Литеция ранее носила другое имя. Эти земли передал в пользование Его Величеству барон Ашбертон, Его первый и наиболее верный вассал. Однако похвастаться богатством он не мог, как легко заметить и сейчас. На территории сегодняшнего Даларана есть города намного крупнее. Однако, как ни посмотри, это ничто в сравнении с тем, какой наша страна была несколько десятков лет назад.
Он посмотрел на меня.
— Очень многие хотели бы вернуть Даларану былую славу… и территорию вместе с ней. Особенно Его Величество, который находится в довольно подвешенном состоянии. Однако Он стар, а вот Его дети…
Эвакилл помолчал, словно колебался, стоит ли продолжать.
— Выросло новое поколение, и ему тесно в старых границах. Его Величество стар, и передел власти не за горами.
Наверное, кому-то эти сведения дали бы немало пищи для размышлений. Проблема заключалась в том, что информацию получил я, который не имел ни малейшего понятия, как ею распорядиться. Единственное заключение — бежать со всех ног, пока не рвануло, — из-за множества факторов было пока бесполезно.
Наш отряд подъехал к воротам. В авангарде затрубили, и в воздух взмыло бордово-зелёное знамя. Городская стража, с ленцой осматривавшая маленький обоз, подобралась, звучными голосами погнала в сторону телеги, мешавшие нам проехать. Ругаясь сквозь зубы, возницы отвели повозки с дороги.
К счастью, мощёная дорога в столице всё же имелась. Правда, довольно извилистая, а в многочисленных ответвлениях виднелась старая добрая утоптанная земля. Насколько я мог судить по открывшимся видам, надеяться на какой-либо генплан города не приходилось. Немного утешали попадавшиеся на глаза двух- и трёхэтажные каменные дома, но восхищения архитектурой иного мира пробудить в себе я так и не смог. Уж больно примитивно они выглядели на взгляд современного человека. К тому же, как мне показалось, на улицах было попросту грязно.
Мы проехали пару площадей и приземистое здание со странным символом над входом, которое я определил в местную церковь. Возле него нас покинул Эвакилл вместе с изрядной долей повозок. Дальше я шёл пешком в окружении поредевшего числа стражников, благо они не спешили. Тогда же я заметил Ланду. Похоже, она решила сопровождать меня и Веронику до дворца.
Наша процессия остановилась возле на удивление высокой для Новой Лютеции ограды. Ворота в ней, как было заметно, пытались украсить, чтобы общий вид выделялся на фоне царящего убожества. Ланда перебросилась парой слов с капитаном солдат, и тот — по-прежнему на коне — подъехал к вышедшим встречать нас привратникам.
На территорию дворца, впрочем, из всего отряда попали только трое: Ланда, Вероника и я. Солдаты отправились обратно. Дворец, конечно, был весьма условным: по сути своей это было баронское поместье, на которое навели поверхностный лоск. Я не представлял особенностей налоговой системы Даларана, но подозревал, что средств для того, чтобы превратить захолустный город в столицу королевства, потребуется намного больше, чем были готовы отдать дворяне. Однако палисадник всё-таки впечатлял: сразу у ворот во все стороны разбегались аккуратные гравийные дорожки, петляя между ухоженных клумб. Под сенью деревьев были заботливо расставлены скамьи, а подступы к маленьким мраморным фонтанчикам охраняли внушающие уважение статуи воинов в полный рост.
Встретили новоприбывших дворцовые стражники, которые удостоверились, что у меня и Ланды нет оружия: блондинка с выражением явного неудовольствия на лице отдала одному из них шпагу. Один из стражников повертел мой выключенный смартфон и, видимо, сочтя его неопасным, отдал обратно. К Веронике охрана не приблизилась, и пепельноволосая девушка, поглаживая рукоять ритуального кинжала, сама направилась в глубь сада. За ней поспешила девушка в одежде служанки. Меня тоже взяли в оборот, но, к сожалению, слуги-мужчины. Они вежливо, но твёрдо показали, куда надо идти. Обернувшись, я увидел, что Ланда разговаривает с мужчиной, одетым в украшенную золотом ливрею дворецкого. Они оба смотрели мне вслед.
Идти пришлось довольно долго. Сперва мы прошли сквозь палисадник, оказавшийся большим, чем я представлял, затем через незаметную дверь в стене попали в само поместье. Коридор был узким и плохо освещённым. Судя по всему, меня вели по проходу для слуг, и я мысленно приготовился к тому, чтобы спать в конюшне или каком-нибудь бараке. Однако удача была на моей стороне: в конце тоннеля нас встретило благородное свечение канделябров и тихий шорох толстых ковров на зеркальном паркете. Выделенные покои по размеру превышали мою квартирку в Японии. Всего было две комнаты и уборная. Состояние последней, а вернее, предлагаемые ей удобства, меня не впечатлило, однако после жизни в дороге и ведро с серебряным теснением и сидушкой воспринималось как божий дар. Большую же часть спальни занимала огромная кровать, на которой вполне реально было потеряться. К сожалению, она была не такой мягкой, как представлялась на первый взгляд, но я и не собирался на ней прыгать. На фоне кровати бледнели шкафы и прикроватная тумбочка. Их человеческая рука тягой к гигантизму не наградила. Гостиная же предназначалась для встреч: об этом свидетельствовали многочисленные кресла и вытянутый диван, у которого отирался деревянный стол. Его поверхность была выполнена из тонких пластинок похожего на малахит камня. Не хватало камина, однако его отсутствие можно было пережить.
Раздеваться я не стал. Сильно теплее, чем на улице, во дворце не было. Так в одежде я и лёг на постель. Руки сами вытянули смартфон. Я включил его, чтобы оценить остаток заряда. Сорок три процента. Не густо. Я старался постоянно держать его выключенным, но физику обмануть не получалось. В принципе, большую часть энергии я потратил в первый день пути, когда меня посетила дикая мысль: возможно, телефон являлся ключом к всемогуществу. Например, в нём могла находиться база знаний по этому миру, книга великих заклинаний или сила, что была способна изменять мир по воле владельца. К несчастью, этим надеждам не суждено было сбыться. Смартфон остался обычным высокотехнологичным куском бесполезности, заряд из которого из-за отсутствия сети уходил с бешеной скоростью, — пока я не додумался включить режим полёта. Возможно, в будущем получится разыграть карту с фотографиями, но сильно рассчитывать на это не приходилось. В конце концов, даже со всеми предосторожностями он едва ли доживёт до следующей недели. Я убрал смартфон в карман и заложил руки за голову. Из груди вырвался протяжный вздох, аккомпанементом к которому стало бурчание живота.
— Так! — вскочил я. — Не время предаваться унынию, Такуми!
Осторожно выглянув из двери покоев, я обнаружил стражника. Попытке выйти тот не обрадовался, и я осознал, что в ближайшее время буду почётным королевским узником.
— Хотя бы поесть и помыться мне тут дадут? — спросил я его. Стражник пожал плечами:
— До ужина вам могут принести лишь еду слуг. А что до ванной… У входа должен висеть колокольчик. Позвените в него, и вам всё расскажут.
Бедняга явно не понимал, как вести себя со мной. Честно говоря, я тоже не понимал, на каких правах тут нахожусь, так что моментально ощутил симпатию к товарищу по несчастью. Тем более что он пригодился мне.
У дверного косяка действительно обнаружился крошечный золотой колокольчик. Я дёрнул за его язычок и увидел, как задрожала нить, уходившая от него в стену. Несколько минут спустя раздался стук. Я крикнул: «Входите!», и на пороге показалась миловидная девушка, одетая горничной. Костюм был довольно закрытым. Лично я, воспитанный на представлениях о горничных в аниме, рассчитывал, что он будет менее строгим. Но всё же это было настоящее платье служанки! Девушка сложила руки на белом переднике и поклонилась, непослушная прядь рыжих волос выскользнула из-под чепчика.
— Добрый день, господин. Меня зовут Айра. Я — личная служанка господина на время его пребывания во дворце.
От счастья у меня спёрло дыхание. Айра меж тем продолжала:
— Насколько мне известно, господин желал бы поесть и помыться. К сожалению, на данный момент у нас есть только простая еда. Подготовка же ванны займёт не более часа. Господин желает, чтобы мы начали приготовления?
— Д-да.
Айра улыбнулась и снова поклонилась.
— Как пожелает господин.
Наконец, хотел воскликнуть я. Наконец хоть один штамп воплотился в жизнь. Если мне суждено умереть, я умру счастливым, зная, что симпатичная девчонка называла меня господином.
Я сделал пару глубоких вдохов. С другой стороны, не из-за чего так сильно радоваться. Я по-прежнему нахожусь неизвестно где с неясными перспективами относительно дальнейшего существования. Если подумать разумно, ликование моё сильно напоминало истерику, вызванную неожиданным слиянием шаблона с реальностью. Это было сложно объяснить, но часть сознания всё ещё воспринимала происходящее как что-то невозможное, продолжение утреннего сна, должное вскоре испариться без следа. И когда в окружении вдруг возникали осколки старых представлений о том, как работало попадание в теории, они, как ни парадоксально, лишь сильнее напоминали, что всё происходило по-настоящему. Я потёр лоб. Раздумья о том, как устроена человеческая психология, вызывали головную боль.
Принесли еду. Ничего особенного по меркам Японии: мясной бульон с травами и варёная картошка. Однако после того, что приходилось есть до этого, было чертовски вкусно. По крайней мере, здесь знали о существовании приправ. Мастерски орудуя ложкой и вилкой (искусство, приобретённое за время перехода), я покончил с трапезой в два счёта.
В ожидании ванны я прилёг на диван. Похоже, меня одолел сон, поскольку осторожный голос Айры стал полнейшей неожиданностью.
— Ванна для господина готова. Господину желательно подняться, чтобы её могли разместить тут.
Я заморгал. Разве ванну принимают не в ванной комнате или вроде того?
В гостину вошли два слуги, которые бережно перенесли часть мебели ближе к дивану, освободив центр комнаты. После этого они занесли подмостки, на которые установили бадью и наполнили её горячей водой. Я скептически сощурился. Сидя вытянуть ноги в этом ведре не получилось бы даже мне, а я похвастать внушительной комплекцией не мог при всём желании. Вот так устроены в этом мире ванны? И для чего потребовалось столько времени? Неужели для нагрева воды? Мир без бытовой магии и развитой технологии был отвратителен.
Айра положила на стол несколько полотенец, на которых покоились пара кусков мыла и жестяная коробочка с полупрозрачными кристаллами. Поймав мой недоумевающий взгляд, горничная пояснила:
— Это ароматические соли. На тот случай, если господину захочется пены и расслабляющего запаха.
К последней части фразы я отнёсся с изрядной толикой насторожённости. Кто его знает, что тут подразумевают под расслаблением…
— Господин желает помощи? Я могу натереть тело господина, — интонация Айры, склонившейся в полупоклоне, не изменилась. Эта была всё та же нейтральная благожелательность, с которой она говорила до этого. Однако для меня это предложение стало полной неожиданностью. Я слегка покраснел.
Чёрт побери, а что считается пристойным в этом мире? Ничтоже сумняшеся, я полагал нормы приличия такими же, как на Земле. Но если подумать, то даже в Японии разных эпох одни и те же шаблоны поведения могли считаться как естественными, так и глубоко порочными. Следовательно, требовалось нащупать границы того, что было позволительного, дабы не опозориться в дальнейшем… Ведь так?
Я поколебался, но чисто научный интерес переселил робость. К тому же в случае согласия я получал гораздо больше, чем терял от отказа.
— Только натереть? Или… с продолжением?..
В глазах Айры промелькнуло презрение. Она выпрямилась.
— Господин перепутал королевский дворец с борделем?
Твою мать, беззвучно выругался я. Кажется, я только что опустился в её глазах на десяток пунктов. С другой стороны, она всего лишь прислуга… И к тому же я был уверен, что такие предложения, поступи они от благородной особы, воспринимались бы совсем иначе. Это означало то, что мой рейтинг в местной табели о рангах недотягивал до дворянина, только и всего. Но это всё равно было… неловко. Я суетливо поблагодарил Айру и отпустил её. Можно было заставить её помыть меня, но после того, что я сказал, атмосфера сконфуженности, сгустившаяся в комнате, не давала вздохнуть свободно. Да и, в общем-то, я привык мыться сам. Всё ещё ощущая деревянность мышц лица, обожжённых стыдом, я принялся раздеваться.