потницол 3

Глава 3. Тёмные секреты Женского клуба


Следующее утро Эвана началось словно с чистого листа. Не было ничего лучше, чем отличный сон, чтобы очистить сознание. Он не думал ни о гонках, ни о трусиках Глории или её сиськах, ни о маме, стирающей бельё. Была пятница, и, несмотря на то, что в школу всё-таки пришлось идти, настрой был совсем другим, учитывая, что конец года был не за горами. Кроме того, его беседа с Дианой помогла ему, и не только тем, что она подкинула ему идею поговорить с Синди. Она сделала для нечто, чего он сам не осознавал, но это вселяло в него надежду.
Зайдя утром на кухню, он всё-таки вспомнил то, о чем не хотел думать. Было неправильно думать о том, что твои родители занимаются сексом. Он хотел, чтобы с его прекрасной мачехой обращались так же, как с богиней, которой она и являлась.  Она заслуживала гораздо большего. Эван считал, что его отец не мог ей дать этого и не имел чести заниматься  ней сексом. Сочувствие  и гнев были опасным эмоциональной смесью.
Кенди стояла у раковины и мыла посуду. Машины его отца уже не было.
– Доброе утро, мам, – сказал он и положил руки ей на плечи.
– Доброе утро, – ответила она, не взглянув на него.
Только когда его руки начали нежно массировать её плечи, он понял, что слишком долго держит её. Когда она тяжело вздохнула и развернула голову, он вспомнил, почему это было так долго. В прошлый раз энергия, которая текла от неё через его руки, заставила его нервничать, и поток сладострастия тела его мамы напугал его. Это повторялось снова, но он не нервничал и не боялся, он обуздал это чувство и отнёсся к ней так, как она того заслуживала. Она была прекрасной женщиной и его первой любовью.
– Ммм, Эван, – произнесла Кенди, – Спасибо. Это так чудесно. У тебя волшебные руки.
Голос матери выдернул его из транса, и мысли, которыми он наслаждался, смутили его. Будь отец поблизости, Эван бы ни за что не трогал к ней таким образом.
– Это наименьшее, что я могу сделать, учитывая всё, что ты делаешь для меня, – сказал он.
– С чего это вдруг? Чего ты хочешь?
– Нет, ничего не хочу, я просто отличный сын, – он усерднее заработал руками, – О, мы с Дианой разговаривали недавно, и она хотела знать, есть ли у тебя наши детские фотографии.
– Вы и сейчас ещё дети, – она сделала долгую паузу, – Я подумаю об этом.
По её поникшему голосу и возникшему напряжению в плечах, он понял, что ей стало некомфортно, и отступился. Неужели она подумала, что они не считают ее своей настоящей матерью?
– Я следующая, - раздался голос Дианы.
Эван был рад, что она пришла и убрала руки от шеи Кенди.
– О, нет, – простонал он, – По-моему, твоей ноге хватит массажа на сегодня. Мам, знаешь, она заставляет меня тереть ее грязные ноги, когда я за рулем.
– Вот оно как, –  Кенди обернулась – Хотела бы я, чтобы кто-то потер мне ноги. Тебе повезло Диана.
– Боже, – сказал он и вздрогнул от мысли, как он будет потирать мамины ступни. Затем одна сторона ее халата слегка распахнулась, и на секунду ему показалось, что он увидел это. Мог ли он действительно увидеть коричневый ободок ее соска?  – Ага, другого и не стоило ожидать. Женский клуб, полагаю?
– Ты хороший брат, – погладила его по щеке Кенди.
– Он хорош для брата – сказала Дина и усмехнулась.
– Как скажешь, – сказал он, – Давай, поехали, или я опоздаю, и Злая Ведьма из классной комнаты сожжет меня на костре, – ему нужно было отвлечься от той атмосферы, которую навевала его мать.

Дом Джейсона

Дверь ванной была приоткрыта, и Джейсон видел спину Бекки у раковины, чистящей зубы. Её ночная рубашка доходила только до складок под ягодицами. Он подумывал отвернуться, но все эти разговоры о нижнем белье Дианы заставили его продолжать пялиться. Бекки наклонилась, чтобы сплюнуть и прополоскать рот. Джейсон задержал дыхание. Её рубашка приподнялась, задница выпятилась, а ягодицы раздвинулись. Внезапно, там, где секунды назад всё было прилично, возникла киска его сестры как мишень для его члена. Когда она наклонилась, чтобы набрать немного воды из крана, её губки раздвинулись, явив ему розовую пещерку, куда бы он вставил свой хуй. Мокрая внутренняя плоть блестела, будто издеваясь над его встающим членом. Просто уйди, сказал он себе, но продолжал наблюдать. Его сестра отрастила красивую, сочную киску.
Бекки повернулась к унитазу и задрала рубашку до пояса. Он вновь задержал дыхание. Её бледные ягодицы и еще более бледный промежуток между ними вызвали у него желание крикнуть, сделать разворот, затем опуститься на колени, чтобы целовать его, лизать и боготворить ее задницу.
Промежность его сестры выдвинулась вперед, и поток мочи зажурчал. Это ещё больше возбуждало  его. Удивительно, сколько мочи может вместиться такую худую девушку. Он был рад, что ей всё ещё нравилось писать стоя, и обожал наблюдать, как она мочится.
После резкого окончания потока мочи последовала пара коротких очередей. Бекки напряглась, схватилась за свою киску и грубо провела ладонью туда-сюда, затем содрогнулась. Постояв несколько секунд в оцепенении, она подняла руку и облизала пальцы. Неужели он только что увидел, как она кончила и пробовала свои выделения?
Джейсон ушёл в свою комнату, где ему пришлось подрочить, думая о том моменте, когда Бекки так же стояла и писала на школьную сумку Паулы Данкин на автобусной остановке, пока все смотрели. Она сказала ему тогда, что Паула заслужила это за то, что наговаривала на неё, но Джейсон подозревал, что это было скорее веселье, чем расплата. Может быть, однажды он спросит ее об этом.

																		***

По дороге в школу Бекки сидела боком на заднем сиденье автобуса, вытянув ноги во всю длину сиденья. Она придерживала место для одной из старших девушек, которые позже сели в автобус. Это от неё было вполне ожидаемо, но она не волновалась ни по этому поводу, ни по другим вещам, которые ей приходилось делать. Быть чьей-то сучкой значило иметь свои преимущества, особенно когда этот человек может помочь ей осуществить свои фантазии и достичь целей. Ей не терпелось поговорить об инциденте с чисткой зубов. Ее озадачило, что её брат еще не сломался. В последнее время она специально старалась его возбудить, убедившись, что Джейсон знает, что она тоже возбуждена, но всегда в невинной форме: «Ой, мою жопу что ли видно?», или что-то типа этого. Он был нацелен сдерживать свое обещание, данное матери, но она знала, что Джейсон смотрит на нее уже совсем по-другому. Это был просто вопрос времени.

Для Эвана обеденный перерыв в школе наступил  достаточно быстро. Все утро его учителя разбирали годовые экзамены, и он думал о своей матери и о том, как она отреагировала на его массаж. Неужели она предложила ему помассировать ей ноги? Он сожалел, что спросил о прошлом и испортил идеальный момент. Она как минимум дважды говорила ему, что их отец не хочет, чтобы они думали о прошлом.
Джейсон помахал ему сидя за столом в задней части столовой. Эван сел и спросил:
– Что такое, чувак? Ты как будто на ходу спишь.
– Ага, есть такое. Всю ночь готовился.
Эван засмеялся:
 – В смысле всю ночь опять болтал с похотливыми домохозяйками?
Джейсон улыбнулся:
 – Что-то в этом роде. Принёс каких-нибудь трусиков?
– Господи, только не это опять, – взмолился он, – Никаких трусиков, никогда никаких трусиков, забудь, что я упоминал трусики!
Джейсон закатил глаза:
– Как будто это возможно. Ты первый поднял тему нижнего белья своей сестры, ткань, которая касается ее киски. И ты ещё считаешь, что я забуду об этом? Блять, я из-за тебя свихнулся Всё о чём я мог думать прошлой ночью, как ты ебёшь свою сестру.
– Нет. Всё совсем не так. Я не представляю её в них и не думаю о ней. Полагаю, это просто странный фетиш. Может, то всё и-з-за тех трав, с которыми я экспериментировал. Возможно, они как-то влияют на мои мозги как, например, стероиды на спортсменов, и они не понимают, что они меняются. Клянусь, у меня постоянно стояк без каких-либо причин.
– Ты серьезно? – недоумевал Джейсон, – Это называется быть подростком. Эй, ты когда-нибудь видел киску своей сестры?
– Нет, никогда.
– То есть ты хочешь, чтобы я поверил в то, что ты кончаешь в её трусики, скорее всего, именно на то место, по которому елозят губки ее киски, и даже не задумываешься, что это только потому, что ты хочешь трахнуть её? Будто ты не представляешь, каково это будет чувствовать себя в ней.
Он слышал, как слова Джейсона крутились в его голове, и с каждым оборотом они пугали его ещё больше.
– Это ты так думаешь,  и то, только потому, что она не твоя сестра, – сказал он. Какого черта Джейсон хотел, чтобы он трахнул свою сестру?
– Я просто говорю честно, - сказал Джейсон, – Ты не можешь не хотеть. Я бы точно хотел. Вы же близнецы. Неужели ты не смог бы увидеть, если ей тоже это нравится? Она не может встречаться, так что ты единственный парень поблизости. Или ты или она лесбиянка.
– Это же не значит, что у нас единый мозг или мы читаем мысли друг друга. Не то чтобы это  имело значение, но она моя сестра. У меня бы даже не стоял. Это так не работает.
– Но в том-то вся и прелесть, что... она твоя сестра, – сказал Джейсон. – Ну, хотя бы минетик.
– Я боюсь за тебя. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Слушай, я мог бы поучаствовать в гонке...

                                                                    ***

После школы Эван ждал сестру в машине. Голос Ребекки пронзил воздух через всю парковку. Длинные черные волосы Дианы развевались позади нее на ветру, а гимнастка Ребекка шла, разговаривая с ней, спиной вперед.
Когда они приблизились, Диана сказала:
– Погонщик, отвезите мою гостью и меня во дворец,– а затем, прижав тыльную сторону ладони ко лбу, она шумно выдохнула, – Почему ты ещё не открыл двери? На улице ужасно жарко, и мы можем вспотеть.
Эван посмотрел на свою сестру, затем подыграл:
 – Миледи, – сказал он, – Такого больше никогда не случится. Пожалуйста, избавьте мою голову от гильотины.
Они засмеялись и сели в машину. Пятница всегда была веселее. У него было ощущение, что это будут отличные выходные. Он закрыл дверь и завел машину. Руки Ребекки обвились вокруг его шеи, и он посмотрел на нее в зеркало.
– Ты уже приготовил мне большой сюрприз? – спросила она, сжав его шею сильнее.
Он пожал плечами, ощущая её мягкие руки:
 – У меня есть для тебя большой сюрприз.
– Ооу, – хихикнула она, – Он больше, чем морковка, но меньше, чем огурец?
– Ребекка! – Диана хлопнула подругу по руке, – Не потворствуй ему. Потом будешь жалеть.
Эван сказал:
– Я могу тебе кое-что дать, если ты будешь хорошей девочкой.
– Очень маловероятно, – сказала Диана, – Давай уже, поехали.
Когда они добрались до дома Ребекки, он уже достаточно их наслушался, чтобы сообразить, что Диана проведёт ночь у неё. Он был рад, что не наоборот, а то он за себя не отвечал перед этой мягкорукой пошлой гимнасткой.
– Чем будете заниматься вечером? - спросил он.
– Как-будто тебе интересно. – ответила Диана.
– Не совсем, я просто поддерживаю разговор. Наверное, вам будет скучно, – он изобразил зевок.
– Мы, вероятно, будем сосаться, – сказала Ребекка.
– Заткнись, Реб, – Диана открыла дверь и вышла, Будь внимательнее. Он попытается Подглядеть тебе под юбку.
Ребекка проскользнула вперед:
– Если хочешь увидеть мои трусики, всё, что нужно сделать - лишь попросить, – она отсчитала до трёх, подняла юбку и затем выпрыгнула из машины.
– Вот видишь, - сказала Диана, – Я же сказала, что она не может быть хорошей.
Эван облокотился на машину и сказал:
– Вы даже не рискнёте поцеловаться.
– О дааа, – сказала Диана.
Когда поцелуй закончился, Ребекка и Эван молчали. Диана посмотрела на своего брата и сказала:
– Ты выглядишь так, будто ловишь мух. Закрой рот.
– Неплохо сыграно. Мне пора, – это не было похоже на игру, и акробатка выглядела такой же удивленной, как и он. Эван завизжал покрышками, и уехал.
Ребекка наконец сказала:
– Уау, ты действительно показал ему.
Дина ухмыльнулась:
– Извращенцу теперь есть над чем подумать.
– Хмм, да, держу пари, над этим он не только будет думать.
Диана встала перед Ребеккой, взяв её за руки:
– Я сожалею, если я…  думаю, мне не стоило этого делать перед твоим домом.
– Нет, все в порядке, – сказала Ребекка, – Я просто удивилась немного, обычно я начинаю первой. Это ты у нас славная девочка, помнишь?
– То, что мой отец не позволяет мне делать макияж или иметь парня, не значит, что я иногда не могу быть немного плохой».
– Ммм, надеюсь на это. Жаль да, что у меня здесь нет симпатичного брата, чтобы быть с ним плохой?
– Ребекка, ты же обещала. Если вы сойдётесь, и у вас ничего не срастётся, всё будет очень плохо.
– А если бы срослось, то тебе не пришлось бы сосаться со мной.
– Я щас тебя ударю.
– Извини. Если бы у меня был брат, я бы разрешала тебе баловаться с ним. А если бы он выглядел как Эван, я бы даже присоединилась.
– Ты извращенка, как и Эван. Будь у тебя брат, ты действительно могла бы с ним что-нибудь сделать?
– Не могу сказать точно, – сказала Ребекка, – но ты можешь. Есть ли у Эвана…, – она изобразила пальцами кавычки - «Хорошая личность?» Это была их идиома для обозначения большого члена.
– Откуда я знаю? Он же мой брат.
– В том то и дело. Ты же живешь с ним. У тебя много возможностей узнать.
– Все, что я могу сказать, это, что ты бы не захотела, чтобы он вставил его туда, куда позвола Бобби Джеймсу.
– Я не хотела забеременеть, – оправдывалась Ребекка, – Так ты видела у него?  В смысле у него стоял в тот момент? Я видел бугор в его штанах, и сказала бы, что у него ОТЛИЧНАЯ личность.
– Я не говорила, что видела эго!
– Тогда откуда ты знаешь? Не скрывай это от меня, или я сама выясню.
– В машине, когда он массировал мою ногу. Я сначала подумала, что моя ступня была на его колене, но он продолжал расти, а потом дернулся.
– О, МОЙ БОГ! – Ребекка зашаркала ногами, стоя на месте, – Ты заставила его член встать своей ногой. Должно быть, это было безумно. Ты продолжала натирать его?
– Я и не терла его, и у него походу уже стоял от того, что он видел твои трусики. Это было после того, как мы высадили тебя. Я убрала ногу сразу как поняла, что это было, – соврала она. Что, если Ребекка знала, что она подслушивала за дверью ванной, пока Эван кончал в её трусики?

До дома Эван доехал за рекордное время, все ещё думая о своей сестре и Ребекке. В поцелуе двух девушек, настоящих девушек, не тёлок с интернета, было что-то, что заставляло его кровь кипеть. Его сестра и Ребекка, вау, вот это потенциал. Нет, только не Диана, подумал он, она хорошая девушка. Хуже всего то, что она понятия не имела, насколько она великолепна.
Его мама стояла у кухонной раковины и чистила картошку. Он подумал о том, чтобы пойти прямо в ванную, но вместо этого пошел в обход.
– Готовишь ужин?
– Да,– ответила она, – А что?
Он встал позади нее и проговаривал «Кенди» снова и снова в своей голове. Вот как он думал о ней в последнее время, как Кенди. У него пересохло во рту. Ее штаны были словно нарисованы на ней, разделяя каждую сферу ее великолепной задницы.
– Почему бы не заказать пиццу? Папа уехал в Атланту на выходные, верно?
 Он чувствовал себя виноватым в том, что уставился на ее задницу. Две прекрасные половины великолепного целого, разделенного глубоким разрезом.
– Я уже разморозила свиные отбивные, – она продолжала промывать картошку.
– Черт, пицца в тысячу раз лучше, чем свиные отбивные.
Ну уж извините, – сказала она, – уже слишком поздно.
Он просунул сви руки под её и повторял ее моющие движения:
– Хочешь, помогу?
– Конечно, – ответила она.
Эвану хотелось бы, чтобы он не пытался казаться милым. Ничего, сказал он себе. Это просто её бока. Но ребра так не ощущались и не заставляли его трепетать. Он и раньше её так обнимал, но никогда так не ощущал ее грудь. Они выходили за пределы ее тела и ласкали его предплечья. Он знал, что должен был отвести руки назад, но напряг мышцы, чтобы они глубже погрузились в мягкую, таинственную плоть. Разве это не то же самое, что специально трогать ее сиськи?
– Сначала надо промыть, – сказала она и схватила его за руки, затянув их под горячую воду.
Вода обжигала его, но он не сдавался. Её руки переплетались с его рукам. Её мыльные пальцы скользили между его пальцами, глубоко погружаясь в их сплетение. Её большие пальцы впились в изгибы его ладоней. Он глотнул воздух, когда осознал, что не дышит. Двигайся назад, только назад, назад, твердил он себе. Он поместил свой пах, прислонив его ниже поясницы его мамы. Его пенис пульсировал, раздуваясь вместе с его чувством  вины. Кенди дернулась назад, и её вогнутость над попой совпала с его выпуклостью. Его пульсирующие шары покоились в разрезе вверху её задницы. Могла ли она его чувствовать?
– Дочисти остальное и порежь на кубики, – спокойно сказала она.
Удивленный её голосом, он вздохнул:
– А, окей.
– Мне нужно кое-что закончить. Я сделаю пюре позже, – сказала она, – Спасибо, я очень ценю это.
– Да без проблем, – он смотрел, как она идет к своей комнате, её гигантские груди раскачиваются под тонкой блузкой без бюстгальтера. Он собирался упасть в обморок.



Позже, всё-таки не упав в обморок, Эван дочистил картошку, правда, дважды порезавшись. Когда он закончил, то пошел прямо в свою комнату, не утруждая себя дрочкой своего, не опускающегося члена. Его двоюродная сестра Синди увлекалась медитацией. Она говорила, что очистка сознания ото всех мыслей, делало из нее более хорошую гонщицу. Эван сел за свой стол, сделал несколько глубоких успокаивающих вдохов, но медитация не сработала. Его мысли вращались как торнадо, а его эмоции, как каскад у торнадо сносили всё на его пути.
Он многие годы называл ее «мама» и всегда думал о ней так. Почему он вдруг снова увидел ее как Кенди? Что изменилось? Он представил мать Джейсона, она по-своему сексуальна, и он не отказал бы ей, если бы она захотела заняться с ним сексом. Но он был уверен, что Джейсон не делал ей массаж, и у него при этом не вставал. Это была не просто эрекция. Это были эмоции, чувства и те непреодолимые желания, которые сопровождали её. Он был не в своем уме и мог в одно мгновение пересечь черту, которая изменила бы его жизнь навсегда.
Он вздрогнул от стука в дверь:
– Входи, Глория, – отозвался он. Он развернулся на кресле к двери, – Что?
Она стояла перед ним, глядя на свои ноги.
– Эм, – она не смотрела вверх.
– Что такое? Что не так?
– Папа сказал, – она подняла голову, – если бы ты не сюсюкался со мной все время, я бы стала лучше в софтболе.
–О,  – Эван притянул её к себе на колени. Она положила голову ему на плечо, и снова стала его малышкой.
– Почему он не любит меня? – ее дыхание согревало ему шею.
– Не говори так. Конечно, он любит, – он повернул её лицо к своему и посмотрел в неё в глаза. Они были такими голубыми, – Он просто хочу, чтобы ты был сильной, когда вырастешь. Не волнуйся! Я никогда не перестану с тобой сюсюкаться».
– Я люблю тебя, – сказала она и прижалась своими губами к его.
Когда она наконец отстранилась, ее щеки покраснели. Она сказала: «Спасибо. Ты всегда заставляешь меня чувствовать себя лучше».
Что, черт возьми, это было? Ему нужно было поговорить с Дианой; она понимала эти штуки, женские вещи. Он вернулся к попыткам выяснить, что делать с его матерью. Что если она почувствовала его?


																		***

В доме Ребекки Диана и Ребекка вошли в спальню Ребекки, навеселе от чрезмерного количества джанкфуда и содовой. Ребекка держала свои пальцы в воздухе, как волшебник. – Шазам, – сказала она и нажала кнопку на дверной ручке, – Доступ запрещен.
– Не сыпь соль на рану, - сказала Диана. Сделал ли бы замок на её двери её жизнь лучше?
– Извини, – сказала Ребекка.
– Эй, Реб, ты знаешь, о чем мы говорили раньше...
– Я же сказала, не о чем беспокоиться, – сказала Ребекка, – Я никогда никому не скажу, что ты дрочила брату своей ногой.
– Я тебя прикончу, – погрозилась Диана. Лучше бы она никогда не упоминала об этом. То, что она рассказала об этом Ребекке, в голове Дианы связало этот случайный контакт с подслушиванием за дверью ванной. Это навело её внимание к мыслям об истине, о первоначальной природе ее тёмных желаний. Она бы горела в аду, не так ли?
– Может тогда, прежде чем ты покончишь со мной, - сказала Ребекка, - закончишь то, что начала во дворе»
Ребекка шагнула вперед, их пальцы ног коснулись, как и их туловища. Соски Дианы зудели от ощущений. Она посмотрела в эти большие зеленые глаза. Губы Ребекки задрожали, как и её. Она прижалась своими губами к ребеккиным, закрыла глаза и наклонила голову. Её язык неуверенно вынырнул, и Ребекка открыла рот. Она ринулась на неё, погрузив язык в рот другой девушки. Это было более захватывающе, чем целовать мальчика, не то чтобы она много знала об этом.
Руки Ребекки сжали её задницу. Словно разряд электричества попал в ее промежность. Их страсть разгорелась, и она схватила твердую спортивную задницу Ребекки и прижала их лона друг к другу. Ребекка застонала прямо в её в рот и сильно засосала её язык, медленно отступая назад, притягивая Диану за собой. Ребекка прервала поцелуй и села на кровать позади нее.
– Извини, Ребекка, я… а.. меня кажется...
– Чшшш, ничего не говори, - прошептала Ребекка, её лодыжки зацепились за голени Дианы, прижав её ноги к краю кровати. Что-то изменилось между ними, она увидела это в глазах Ребекки. Она провела пальцами по волосам Ребекки и посмотрела ей в глаза. Это был решающий момент, точка невозврата, и она была ошарашена.
Диана резко вздохнула, когда губы Ребекки коснулись ее живота. Язык вокруг ее пупка заставил мурашки бежать вниз по ее ногам.
– Ребекка, что ты делаешь?
Ребекка подняла голову и сказала:
– Позволь мне.
Она никогда не чувствовала себя настолько живой или на взводе. Ее чувства бурлили, а тело гудело. Ребекка намеренно посмотрела ей в глаза, проводя указательным пальцем на верхний край ее спортивных штанов. Ее пресс напрягся, и она прошептала:
– Реб.
– Все хорошо.
Она была уверена, что всё совсем нехорошо, но у нее не хватало ни силы воли, ни желания, чтобы остановить это. Глаза Ребекки были требовательными, но страстно любящими, и Диана знала, что она позволит своей лучшей подруге делать все, что ей захочется, независимо от того, насколько она была напугана. Руки, держащие ее рубашку на полпути от живота, её собственные руки подняли рубашку над головой, не спрашивая разрешения. Ее розовые, покрытые мягким еда заметным пушком соски, распухли и пульсировали.
Ребекка наклонилась вперед, и Дина уставилась на её макушку. Влажные губы прижались к месту между верхней частью её штанов и пупком. Это была плоть, которая никогда не чувствовала такого чувственного тепла. Горячий влажный кончик языка Ребекки двигался ниже, ниже и ниже. Он преодолел лишь небольшое расстояние, но, по мнению Дианы, потребовалась целая жизнь, чтобы достичь верхнего края ее штанов.
– Ах... Ребекка.
Шнурок вокруг ее талии натянулся на бедрах, врезаясь в кожу, а затем бантик, удерживавший ее спортивные штаны на месте, казалось, завибрировал в ее паху и развязался. Прохладный воздух комнаты ударил ее по заднице и ринулся между её ног. Она поняла, что влага из ее киски текла вниз по её бедрам. Руки Ребекки сжались, и её пальцы впились в мясистые булочки её попы. Она не могла этого сделать, не могла позволить этому случиться. Она хотела отодвинуть голову подруги от влажного места между её ногами.
– Что… ах, что ты...?
Взгляд Ребекки заставил ее замолчать. Она вытащила ногу из штанины и раздвинула ноги, чтобы освободить место для миниатюрной гимнастки, которая сползала с кровати. Это был не лучший способ преподносить себя для молодой леди, раздвинув ноги, будучи уязвимой и обнаженной. Стыд и смущение должны были заставить её прекратить то, что может случиться, но дуновение воздуха изо рта Ребекки бросило её в другое измерение, где голос отца не мог быть услышан.
Словно миллионы искр покалывали внутреннюю поверхность губок её киски, распространяясь в её тело глубже, чем её пальцы когда-либо достигали. Она задыхалась, чувствуя каждое дразнящее дуновение её подруги. Глаза Ребекки никогда не были такими большими и зелеными, как сейчас, и смотрели вверх из-под её черного кустика. Длинные ресницы медленно трепетали, и потом это случилось. Ничто из того, что она когда-либо делала сама себе, не ощущалось так прекрасно. Тот же чувственный язык, который прощупывал её ротик и танцевал с её собственным язычком, облизывал её разгоряченные половые губки.
– Аааа, бляяять, – выдохнула она. Никто никогда не трогал ее задницу так, как ласкала Ребекка. Ногти скребли по её ягодицам, следуя контуру ее задницы и перешли на внутреннюю поверхность бедер, – О Господи, – она закрыла глаза и откинула голову назад, не в состоянии понять, что происходит между её ногами. Прощупывающие движения языка Ребекки возле входа в её киску разрывало её разум. Тело вышло из-под её контроля. Её руки ласкали ее собственные сиськи, скручивая их шелковистые вершины, – О… о… о… Господи, – закричала она.
Диана не хотела кончать на лицо подруги, в её рот, но её затрясло. Она приспустилась ниже и  вдавила в свою пизду её ласкающий язык, пытаясь кончить. Стоило ли ей предупреждать Ребекку, когда она достигнет оргазма, дать ей шанс уйти с пути? Она подумала, что должна, но вместо этого умоляла:
– О да, да, заставь меня кончить...
Руки Ребекки с невероятной силой ухватили её за задницу, погрузив её лицо в киску Дианы, уперев язык глубоко внутрь. Дина никогда не была так удалена от реальности, и не хотела возвращаться. Ничего не существовало, кроме её киски, ротика Ребекки и оргазма, который грозил раздавить её. Он обрушился, сотрясая её с головы до ног, затем пальчики её ног согнулись, и она бросилась на кровать. Ее тело свернулось в клубок, и она заревела.
Теплота и мягкость обнаженного тела Ребекки обернулась вокруг нее, как одеяло, и губки коснулись ее уха:
– Тебе не понравилось? – прошептала она.
– Да.
– Мне тоже, - прошептала Ребекка и поцеловала её в шею.
– Ты когда-нибудь эм… делала это раньше?
– О, примерно миллион раз, – сказала Ребекка, - В моих фантазиях.
– Клянусь, я никогда ещё... я даже пошевелиться не могу. Не думаю, что когда-либо так кончала. Я собиралась прикончить тебя, но ты прикончила меня раньше.
– Не волнуйся, я ещё дам тебе шанс прикончить меня.


																	***

Дома Эван глубоко выдохнул и снова раздумывал позвонить Джейсону. Он пытался тренироваться, смотреть телевизор и слушать музыку, но, тем не менее, он не мог выбросить из головы то, что произошло возле раковины на кухне. С тех пор его мама казалась тихой и отстранённой, но, может, это было его виновное воображение. Чувствовала ли она, как он был возбужден, когда она мыла его руки, или была ли она когда-нибудь в такой же ситуации, как он? Ему необходимо было поговорить со своей матерью, иначе он не сможет спать. Если бы он пошел в её комнату пожелать ей спокойной ночи, он бы узнал, огорчена ли она; он всегда так делал.
Часы на микроволновке были единственным светом на кухне, а шум холодильника единственным звуком. Эван повернулся, приостановился и пошёл дальше. Ему необходимо было знать, хотя бы увидеть её, пожелать спокойной ночи и посмотреть, не расстроена ли она. Всё-таки он специально дотронулся до ее груди.
Дойдя до двери спальни, он услышал в своей голове твердый голос отца: «Всегда стучите». Дверь спальни была приоткрыта, и свет сочился в коридор. Он поднял кулак, готовый постучать, затем его лицо медленно приблизилось к щели. Прикроватный светильник заставил его прищуриться. Он проморгался и толкнул дверь. Он подумал, что она, скорее всего спит, но почему-то всё ещё открывал дверь?
Его шаги были заглушены плюшевым ковром, но не стук его сердца. Это было все, что он мог слышать: тук, тук, тук в ушах. Он сделал еще пару шагов. Дыши, ты должен дышать. Почему она не укрылась?
Еще три шага, и он уже был у края её кровати; её босые ноги свисали с матраса. Они были красивы, и он хотел прикоснуться к ним, помассировать их так, как она хотела. Он никогда раньше не видел эту пурпурный халат. Он напоминал ему на полотенца Дианы, тоже слишком короткие. Его полы лежали на её ягодицах. Ее стройные икры, бедра и изгиб задницы под этим изящным материалом вызвали у него взрыв эмоций. Он попытался сглотнуть, но его горло слиплось. Перед его характером было поставлено истинное испытание. Каким он был человеком?
Ни одно из выдуманных Эваном оправданий не было достаточно убедительным. Он стоял на коленях у края кровати своих родителей. Его глаза исследовали эти сексуальные ноги, смотрели туда, где её бёдра переходили в туловище, прижатое к простыни; он посмотрел между ними. Там находилась узкая полоска красной ткани, которая едва прикрывала то, что он знал, как киску его матери. Он глотнул воздух, и из глубины его горла вырвался писк. Ни одно из порно, которое он когда-либо видел, не производило на его подростковое сознание подобного впечатления. Он не мог отвести глаз от того, что было под этим тонким слоем ткани. Он хотел прикоснуться к ней, ему нужно было прикоснуться к ней и попробовать на вкус. Его пенис был болезненно раздутым. Он схватился за него. Когда он посмотрел вниз, он понял, что его хуй вылез из-под одежды во всей своей красе, и он его поглаживал. Неважно, что она спала, просто одной мысли о том, что его хуй на виду при ней, было достаточно. В его воображении это было сродни тому, что они ебались, так что ничего страшного, если он кончит на пол в её спальне
Эван отошел назад, не сводя глаз с матери. Он закрыл дверь, затем бросился на кухню. Какая же она красивая. Он всегда знал об этом, но никогда не позволял своем мыслям закрадываться  туда, где он только что был. Почему именно сейчас?
Он сидел за кухонным столом, ожидая каких-то признаков того, что его мама проснулась. Холодильник затих. Он положил подбородок на кулаки, уперев локти в бёдра. Она не могла знать, что он там, иначе бы она что-нибудь сразу сказала. Он не трогал ее, и не стрелял своими запасами спермы, но всё же провалил испытание, потому что в его уме он делал ужасные вещи.
Он подпрыгнул, когда Глория вошла в комнату.
– Эван, – сказала она, – Чё делаешь?
– А что ты делаешь? – спросил он, – Куда ты?
– У меня был кошмар, Дианы нет, тебе всё равно больше не полагается со мной няянчиться убаюкать, поэтому я решила, что схожу к…
– Не стоит будить маму.
– Откуда ты знаешь, что она спит?
– А… Я не знаю, просто предполагаю. Уже поздно, да и я ничего не слышал.
– Но мне всё-таки страшно.
Он знал, к чему всё это идёт, и ему это не нравилось, но было ещё слишком рано возвращаться на место преступления. По его мнению, время и хороший ночной сон сотрут все переживания. Пока его мама будет спать всю ночь, и, если вдруг она и заметила что-то, даже на подсознательном уровне, к утру ничего не останется.
– Итак, – сказал он.
– Я просто не хочу быть одной, – сказала она, – Может, хотя бы поболтаем у меня?
Его отец был прав, он слабак, и она была слишком взрослой, чтобы он лежал с ней в постели, пока она не уснёт, но сказал: «Хорошо». Мог ли хороший поступок затмить плохой?
Эван остался в комнате Глории, в её кровати, пока она не вырубилась, и только потом пошёл к себе. У него не было желания перестать лелеять её. Она навсегда осталась его малышкой и сильно в нем нуждалась. И похуй на слова его отца; она всё равно была лишь ребёнком.
Он полностью разделся и лёг в свою постель, думая о том, что сон сотрёт всё, что его беспокоит, а завтра будет новый день. Никто не будет думать о том, что он сделал.

																	***


 Джейсон прошёл на кухню, не зажигая света. Он сделал всё возможное, чтобы забыть и не вспоминать, но всё было тщетно. Все, о чём он думал, это трусики Дианы, голая задница Бекки и гладкие складки её выпуклой киски. Он открыл холодильник, ища что-нибудь, что могло бы унять его возбужденное состояние. Его выбор пал на энергетик Гэторейд.
Он подрочил, после того как увидел манящую киску Бекки, но даже после оргазма, возбуждение не проходило. Из-за неё теперь мастурбация для Джейсона потеряла прежнюю ценность. Раньше ему чтобы получить разрядку, нужно было найти что-нибудь возбуждающее. С тех пор как они перестали играть в свои игры, он всегда пытался найти новые способы сделать дрочку приятнее. В основном он старался делать это рискованным и необычным способом в разных местах, где его могли застукать. Он запомнил каждое место в доме, где могло что-нибудь скрипеть, а также, сколько времени понадобится его матери, чтобы пройти от скрипнувшей половицы у двери её спальни до кухни или гостиной. Он продолжал дрочить, пытаясь кончить, пока она не доходила до комнаты, в которой он находился, не будучи застуканным. Может быть, именно этого он и хотел, чтобы его  мать увидела, как он поглаживал свой член.
Когда ему было совсем невтерпёж, как например, сейчас, он мог кончить в её кофейную чашку, либо на стол или стул, где она ела. Хотя он всегда убирал, осознание того, что он сделал, всё же доставляло ему острых ощущений. Если стол был накрыт, и не было бы никаких видимых последствий, он мог опустить яйца в стакан, из которого Бекки собиралась выпить. Когда она пила во время ужина, у него стоял от мыслей о его яйцах в её ротике. Он даже хватался за член под столом, но ему  никогда не хватало смелости дергаться, пока их мать кушала.
Он поставил на стол стакан с энергетиком, думая о том, как он зол на Эвана, рассказавшего о трусиках Дианы. Вот почему его мозг вернулся к этим больным мыслям. Затем этот самодовольный придурок посмел сказать, что не думал о своей сексуальной сестре, когда кончал в её трусики. Чушь собачья, это просто вне человеческих сил, тем более для подростка.
Он  также был зол на Бекки. Как она могла так бессовестно хвастаться своим телом? Как будто она всё время пыталась возбудить его. Неужели она не понимала, как тяжело ему было? Раньше она сосала ему и давала кончить в рот; теперь же он не мог даже прикоснуться к ней. Теперь же, услышав о конче на трусиках Дианы и увидев киску Бекки, он словно открыл ящик Пандоры.
– Ёбанный в рот, – выругался Джейсон и спустил шорты до лодыжек, – Нахрена я это сделал?
Он поставил одну ногу на стул и погрузил яйца в стакан с энергетиком, – Уф, – он позволил своим яичкам остыть, задаваясь вопросом, зачем их побрил. Это было глупо. Теперь они болели от нестерпимого желания, а их кожа дико зудела.
– Ебучий Эван, – он бросил шорты на пол кухни. Его мокрые яйца раскачивались между ног. Бекки расхаживала в рубашке, которая едва прикрывала ее задницу; почему он не мог? Все трезвые мысли испарились.
Телевизор его сестры всё ещё работал. Он произнёс «Бекки» достаточно громко, чтобы она услышала, если не спит. «Бекки» – прошептал он снова. Бугор под простыней не отвечал, поэтому он прошёл и закрыл за собой дверь. Каждый его шаг добавлял ему страха. Обычному страху полагается предостерегать от опасных ситуаций, его же страх был возбуждающим и заставлял его двигаться навстречу опасности. Просто понюхать трусики ему уже будет недостаточно.
– Калькулятор, где твой калькулятор? – потренировал он своё оправдание, когда подошёл к кровати. Кто будит свою сестру без штанов, чтобы попросить калькулятор?
Его член рванулся вверх, качнулся вправо, влево и опять вправо. Его фиолетовая головка выдвинулась из крайней плоти. Он был так же возбуждён, как и в тринадцать лет, но теперь он был опытнее. Он стянул мятую простынь с тела Бекки. Она лежала голая на спине, одна нога прямая, другая согнута. Он пытался понять, насколько она изменилась за три года. У него перехватило дыхание. Её плоский живот заканчивался местом, откуда вырывался каштановый пушок. Впадинка, обозначающая начало её щёлки, выделяла её лобковую кость. Её писечка была зажата глубокими складками, образующими букву «V», словно указывая стрелкой на направление к действию между её ног. Губки её киски остались прежними, как он помнил, только теперь они стали более пухлыми и сочными. Он хотел попробовать её на вкус и ощутить изнутри.
Ебать-копать, подумал он, какая киска. Сменявшиеся кадры из телевизора давали магический свет, мерцающий синими, зелеными и красными оттенками на половых губках. Два налитых лепестка, приготовившиеся к соблазнительному поцелую. Он наклонился вперед, пока не почувствовал запах своей сестры. Высунув язык, он мог бы уже коснуться её. Его рука двигалась вверх и вниз по его члену. Если он представит, что будет отлизывать ей, а потом кончит на пол, будет ли это для него достаточно рискованно, чтобы удовлетворить его?
Ритм дыхания Бекки неуловимо изменился, когда кончик его языка очертил контур дырочки между мясистыми губками. Ему снова было девять, он был напуган и взволнован, делая что-то в первый раз. Он отчетливо помнил, ощущения языка внутри, и как резкий запах заставил его поперхнуться. Он тогда не был уверен, что сможет продолжить, но каким-то образом у него получилось, и в итоге обрел любимое вместилище для своего языка. Аромат, текстура её внутренних половых губок и сопротивление узенькой щёлочки возбуждали его. Поначалу было неудобно, но как только он нашел точку входа, проникновение языком в свою сестру стало для него любимым делом. Она тоже любила это.
Действительность обрушилась на него, прежде чем он вонзил язык в пизду Бекки. Он быстро встал, прогнулся, выставив пах вперед и яростно задрочил. Вены содрогнулись под его хваткой, а яйца переместились в положение для выстрела. Впервые за три года он собирался спустить на гладкую, бледную плоть своей сестры.
Первый сгусток спермы перелетел через тело Бекки и исчез в куче белых простыней. Джейсон резко повернулся, и второй поток полетел на прикроватный столик. Он продолжал наяривать свой налитый кровью пенис и брызгать своим семенем на ковер, оставив лужицу-ловушку для её ножки. Вот ей, за то, что она пытала его своим телом.
Он вышел из её комнаты, болтая своим членом, из которого всё ещё сочилась сперма. Он пообещал себе, что это был первый и последний раз. Ему невыносимо было видеть мать снова плачущей.

																		***


Утром Кенди скинула одеяло с ног и ударила по матрасу. Как бы она ни старалась, она не могла больше уснуть. Время вставать, но она не хотела встречать день. Нет, она не хотела встречаться лицом к лицу с женщиной, которая сделала это со своим пасынком. Она планировала пойти в его комнату до того, как он пошёл спать, но не для того, чтобы утешить его или сказать, что всё было в порядке, и уж точно не читать нотации по поводу его поведения. Нет, она надела свой новый, сексуальный халатик и собиралась сделать то же самое. Какую для себя выгоду она искала от того, что возбуждала Эвана, кроме удовлетворения от осознания своей власти над ним?
К счастью, вечером она приходила в себя достаточно долго, лёжа на кровати и размышляя о том, что может случиться. Ничего хорошего из её ребяческого поведения не выйдет. Она плакала, пока не уснула на животе.
Когда Кенди проснулась среди ночи, она почувствовала облегчение. Теперь, когда наступил новый день, она сердилась на то, что ей придется надеть свободную одежду, которую требовал Джон, чтобы она носила при посторонних, и пойти наверх сказать Эвану, что ничего страшного не случилось. Все должно было стать как прежде, до того как у него встал на неё.


																		***

В доме Ребекки Диана проснулась в растерянности, в состоянии «Боже, я опаздываю в школу». Но это прошло, как только ее мозг обработал обрывки воспоминаний, но всё сменилось новым, совсем иным «Боже». Она положила голову на подушку, одну из ребеккиных, которая была ей хорошо знакома за годы ночёвок. Она потянулась. Будучи детьми, они просыпались в пижамах, примерно в одиннадцать они перешли на футболки и нижнее белье. Теперь ей было шестнадцать и она совершенно голая в постели с другой девушкой. Все воспоминания о событиях  прошлой ночи вернулись.
Голос Ребекки заставил ее подпрыгнуть:
– Ты злишься на меня?
Она перевернулась на спину.
– Мне жаль.
Ребекка повернулась на бок и положила руку под голову:
– Нет, это мне жаль.
– А тебе почему?
– Потому что я ни о чём не жалею, – ответила Ребекка.
Диана смотрела на солнечный свет, отражающийся на потолке, проигрывая в голове предыдущий день. Он окончился оргазмом. Хотя нет, всё закончилось тем, что она делала то, чего никогда не должна была делать. Это было неправильно; грязно было даже думать об этом. Разве этому её учили? Если бы она никогда не целовала Ребекку, ничего бы не случилось, и ничего бы не изменилось между ними. Но разве это не было так правильно?
Ребекка откусила половину от кусочка фиолетовой жевательной резинки.
– Держи, – сказала она, сунув вторую половинку в рот Диане.
– Спасибо, – она немного пожевала и села по-турецки, прикрывшись подушкой, –  Ты не сожалеешь? Не боялась?
Пузырь Ребекки лопнул:
– Чего боялась?
Диана вздрогнула, прижав подушку к груди:
–  Того, что случилось...  и что это значит. Что если, что если мы...?
– Ди, успокойся, – приободрила Ребекка, – Я знаю, что этого никогда не должно было случиться. Я поняла тебя. Но разве ты никогда не задумывалась, может фантазировала, пока мы дурачились в детстве? Конечно, мы всегда говорили, что это всё понарошку, но разве это не было чудесно?
– Да, но я боюсь.
Диана застыла в ожидании, что ее подруга что-то скажет, но вместо этого она убрала подушку. Она смотрела, как обнаженное тело Ребекки безмолвно двигается. Ноги её подруги обвились вокруг неё, и крепкая маленькая задница подстроилась под изгибы Дианы. Она изменила положение ног, Ребекка немного поёрзала, и их киски почти соприкоснулись. Со вчерашнего вечера отношения между ними больше никогда не будут прежними.
– Я боюсь что, мы больше никогда не повторим этого, потому что испугались, – сказала Ребекка.
Взор Дианы расплылся от слез, а тело задрожало:
– Мы лесбиянки?
Несколько мгновений от Ребекки доносился только звук пережевываемой резинки:
– Не думаю. Мы просто лучшие друзья, с привилегиями, вот и все.
Диана не могла понять, кем она была:
– И каково тебе было?
Ребекка нежно погладила волосы Дианы и ответила:
– Это было… – она закончила фразу, прижав свой ротик ко рту Дианы.
Их язычки, источающие аромат винограда, сначала соприкоснулись,  затем начали страстный танец, а руки обвились вокруг друг друга. Ребекка резко выдохнула и сказала:
– Я не смогу объяснить, что я чувствовала, но могу показать, если ты хочешь.
Диана почувствовала, как кровь покинула её лицо. Она боялась своего ответа:
– Что мне делать?
Ребекка легла на спину:
– Я лишь представила, что это я была на твоем месте. Делай то, что бы сделала себе сама.
Всю свою жизнь Диана смотрелась в зеркало. Она изучала себя в сексуальном плане с девяти лет, но не была готова к этому. Она лежала на животе, уставившись на промежность другой девушки. Она никогда не видела себя с такого ракурса и не была так близка к источнику вкуса и запаха, который чувствовала на своих пальцах. Каштановые волосики Ребекки были редки по сравнению с её смолянисто-чёрным кустиком. «Делай то, что бы сделала себе сама». В действительности это должно быть чертовски сложно, думала она раньше, мечтая о возможности отлизать самой себе.
Когда она поцеловала выпуклость лобковой кости Ребекки в месте, где начиналась ее щёлка, в своей же она почувствовала приятные покалывания. Она словно вновь почувствовала вчерашнее прикосновение губ Ребекки и глубоко вдохнула. Она подула на влажную плоть подруги, зная, какой эффект это на неё произведёт.
Ребекка вздохнула и широко раздвинула ноги. Внешние губки её киски разошлись, а налитые кровью внутренние блестели от возбуждения. Диана задержала дыхание, наклонила голову еще ближе и высунула язык. Вкус и аромат наполнили её рот и сочились дальше по её горлу, словно теплый мед. Это вызвало ответную реакцию, как в её киске, так и в голове. Она могла сделать Ребекке  хорошо, и это её возбуждало.
Диана прижалась губами к мокрой киске и глубоко погрузила язык в тело Ребекки. Она упёрлась носом в лобковую кость, натирая растущий бутон её клитора. Она проникала языком вглубь снова и снова, представляя, что её язык - это чей-нибудь член, трахающий её саму. Её маленький грязный секрет – быть выебанной таким членом до неистового оргазма. Возможно, наличие лучшего друга с привилегиями предохраняло её от воплощения её самого порочного и тайного желания.
– Ооо… охх... даа... Ди ох Ди... – Ребекка схватила свои ноги, подтянула к своей груди и широко развела. Ее тело раскачивалось, елозя киской по лицу Дианы, – Да ебать, да, сучка, я сейчас сквиртану, – сказала Ребекка не своим голосом, – Давай, давай, сделай так, чтобы я кончила...
Диана никогда раньше не чувствовала себя так уверенно или хорошо. Ребекка хотела её, нуждалась в ней и умоляла утолить её потребности. Единственное, что имело значение в тот момент, - это удовлетворить Ребекку. Она начала лизать с удвоенной скоростью и проникла пальцем в киску Ребекки, в поисках того сладкого места, которое она знала только по своей дырочке. Её язычок нащупал набухшую пуговку и сделал всё возможное, чего было бы достаточно и самой Диане, чтобы она кончила. Клитор Ребекки пульсировал между её губ и рос с каждым поглаживанием. Её тело сотрясалось, но у Дианы была миссия, цель, и она не отступалась. Она обхватила бедра Ребекки и прижалась к её извивающемуся тазу, яростно вылизывая.
– Дааааа ооо… дааааа… – мышцы пресса Ребекки содрогнулись, приподняв её верхнюю половину туловища, – О, Дииии, блять, блять, блять, – она откинулась обратно на кровать, затем выгнулась, приподняв таз, пока не застыла, уперев в кровать только плечи и пятки.
Диана быстро заёрзала на одеяле, скомканном между её ног, и испытала оргазм, восхищаясь своей работой. Видеть как кто-то другой извивается в оргазме было прекрасным зрелищем. Она совершила немыслимое, размазав свою лучшую подругу. Она ползла по телу Ребекки, притормозив у груди достаточно долго, чтобы попробовать каждый сосок, а затем легла на неё сверху. Их сердца стучали в едином ритме, пока они долго и проникновенно целовались. Диана впервые за много лет почувствовала себя совершенно умиротворенной. Её сексуальность уже не казалась такой важной, она была счастлива.


																		***


Дома Эван внезапно проснулся, а в голове у него играла песня  «…smells like sex and candy» Сон, из которого он вышел, был таким же странным, как музыкальный клип на эту песню, однако секс во сне всё-таки был. Поэтому он, игнорируя утреннее давление на мочевой пузырь, попытался закончить начатое во сне. Хотя такое и случалось редко, но будучи возбужденным в настоящей жизни, единственным местом, где он мог получить удовлетворение, был сон, чем он собственно и занимался.
– Я уже говорила, что вы двое - хорошая пара, – раздался голос.
Теперь он понял, почему именно он проснулся, и амнезия, вызванная глубоким сном, была мгновенно излечена голосом его матери. Давление на мочевой пузырь оказывала нога Глории, а ещё он понял, что у него большая проблема, большая стоячая проблема, и нога Глории лежала на ней. Дерьмо – он был голым.
– Ах, Господи – сказал он, – Откуда она взялась? Клянусь, она была в своей постели, когда ложился спать.
– У тебя нет проблем, – сказала мама и села на противоположную сторону кровати, – Глория, проснись… Глория.
– Но папа… – сказал он.
– Не беспокойся об отце. Просто будь осторожнее, когда приедет.
Странное чувство охватило его. Своей фразой «Не беспокойся о своем отце» она всё перевернула с ног на голову. Она снова стала союзницей, как тогда, когда она была их няней, и позволяла им делать то, что им не следовало.
Глория начала переворачиваться, убирая с него ногу, и его сердце остановилось. Ему было двенадцать, когда это случилось в первый раз, и тогда это испугало его, но сейчас было гораздо хуже. Бедро Глории было приклеено к его паху высохшим слоем спермы. Что, если его мама знала о трусиках, а теперь ещё и  узнает, что он голый со своей сестрой, к тому же обкончавшийся. Существует ли возможность, что она может его правильно понять?
– Глория, – сказала Кенди, - у тебя сегодня игра, и тебе всё ещё нужно убрать свою комнату.
– Мам, неужели я не могу завтра её убрать?
Он наблюдал, как его мама примяла взъерошенную копну на голове Глории. Конечно, его сестра сейчас скажет что-нибудь о случившемся или, по крайней мере, спросит, что это у нее на ноге.
– Нет, ты вчера говорила то же самое, – не поддавалась Кенди. – Иди и убери сейчас, а затем готовься к игре.
Его сестра застонала и соскользнула с кровати. Когда она встала на пол, её задравшаяся рубашка достаточно долго сопротивлялась гравитации, чтобы он увидел её зад, причём без трусиков. Она определенно была достаточно взрослой, чтобы не пробираться в его кровать, пока он спал. Может он и был извращенцем, нюхающим трусики, но ему совсем не нравилось, чтобы на его сестре были его ночные излияния.
Эван вздохнул с облегчением, когда его сестра ушла, ничего не сказав о стояке или его конче.
– Дорогой, все в порядке? – спросила мама.
Он едва не вздрогнул, когда она протянула руку, чтобы погладить его по голове. Знала ли она что-нибудь или это была просто необъяснимая связь между ними? «
 Думаю да, - сказал он, – А что? – хоть бы она ушла поскорей, чтобы он мог надеть что-нибудь. Будучи голым даже под одеялом, он всё равно очень нервничал, пока она находилась в комнате. Он ведь держал свой член, глядя на ее киску.
– Просто подумала, сказала Кенди, – Ты какой-то тихий.
– Да вроде ничего. Ну знаешь, итоговые экзамены и всё такое.
– Окей, – сказала она, сжав его бицепс, – Если вдруг захочешь поговорить, я рядом.
– Знаю.
– Отлично, – сказала Кенди, – Подбросишь Глорию до стадиона и заберёшь Диану вместо меня?
И почему родители вечно задают вопросы, будто есть выбор?
– Конечно, мам. Сейчас встану и буду собираться. – «Как только ты выйдешь из комнаты» – подумал он.
После того, как мать ушла, Эван выпрыгнул из кровати и набросил что-то на себя. Она ничего не сказала о прошлой ночи, но он всё ещё переживал, что она может что-то подозревать. Он был также напуган тем, что Глория знала, что произошло, но могла неправильно понять. Хотя было не так уж много вариантов объяснить сперму на своём бедре. Он собрал разбросанную по полу грязную одежду и спустился вниз, чтобы пописать; а затем за  Диану. Диана была главой женского клуба; только она могла бы помочь ему понять Глорию и его мать.