потнециал 2

Глава 2. Большой секрет Мира крепких попок.

На следующий день в школе Эван внимательно окинул взглядом столовую, прежде чем поставить свой поднос и сесть напротив своего лучшего друга - Джейсона Барнса:
– Здорова, – поприветствовал он.
– На кого ты охотишься, - спросил Джейсон, – Опять эта гребаная рыжуха?
– Ее зовут Дарлин, – Эван сунул соломинку в пачку с соком.
– По-моему,  тебя просто притягивает недостижимое. Не такая она и красивая. А уж эта щель между передними зубами…
– У нее охуительное тело, – сказал Эван, – Вот смотришь, как она идёт, а эта задница так и умоляет посмотреть на неё. А как она встаёт на цыпочки при каждом шаге. Боже, у неё крепчайшая попка из мира крепких поп и буфера, ради которых стоит умереть. У нее есть потенциал.
– Кстати о жопах. Как там поживает королева идеальных попок? - ухмыльнулся Джейсон, глянув по сторонам, – Вернее, королева и принцесса.
– Теперь ты и на мою младшую сестру заглядываешься?
Джейсон покачал головой:
– Не, твоя мать и Диана. Не строй из себя  дурака. Я-то знаю, что засматриваешься.
– Это моя сестра и моя мать, – сказал он, – Боже, а Диана думает, что это я извращенец.
– Вообще-то мачеха. Она просто богиня, а ей еще и тридцати нет.
– Чувак, она замужем за моим отцом.
– Да, я полагаю, с этим небольшой облом, но…
– Небольшой? – Эван покачал головой и попытался сменить тему. – Как думаешь, почему Дарлин и минуты мне не уделяет? – Он вздохнул, – Мне нужно срочно потрахаться.
– Срочные новости. За тобой постоянно бегает маленькая горячая гимнастка, как собачка. Почему бы тебе просто не приударить за ней? стати, а что, если Дарлин мастерски сосёт? Ммм, эти губки...
– Аллё, гараж! – Эван сделал большие глаза, – Ребекка - лучший друг моей сестры.
– И что?
Эван понял, что бесполезно пытаться вразумить Джейсона, и опять попробовал сменить тему: – Эй, эта зелень* ... Ух ты! Теперь не только больше, но когда я ...
– Полегче, это уже лишняя инфа. – Джейсон сунул последний кусок сэндвича в рот, – Просто трахни гимнастку. Представь себе положение, в котором она может оказаться. Только чтобы принцесса Попесса Крепчайшая не видела.
– Заткнись, – потерял терпение Эван, – Это же моя сестра.
– И что? – не унимался Джейсон, – Ты разве не слышал о...
Но тут прозвенел звонок, чему Эван был рад. Они схватили свои подносы и покорно поплелись к выходу.


*herbs - я честно не уверен что тут имеется в виду именно это

Наконец последний урок, и Эвана приветствовала блестящая улыбка Миссис Бек:
–Эван, – сказала она, – ты как всегда рано.
Попался. Он изобразил невинную улыбку.
– Эм, мой предыдущий урок был в этом классе, – он ткнул пальцем куда-то за спину. Его глаза были прикованы к ее высоким скулам и карим глазам. Ее кожа была идеальной, а ротик таким сексуальным. Догадывалась ли она, что он пришел так рано, чтобы пускать слюни на её азиатскую фигурку?
Эван сел за стол, вытянул ноги и потянулся к паху. Миссис Бек была в его любимом наряде. Раз в месяц он ожидал увидеть её в серых брюках, которые слишком сильно врезались в её упругую задницу, подчеркивая формы. Зуд в его яйцах вскоре превратился почти в агонию. Он рискнул и потёр свой увеличивающийся член.
Миссис Бек потянулась за спину и схватила край стола, уперев свою пятую точку между ними. Она вытянула вперед свои ноги, а затем скрестила их, откинула плечи, выпятив грудь вперед. Ее блузка натянулась на сосках, а брюки так натянулись на её промежности, что стали видны очертания половых губок.
Сегодня миссис Бек не была его учительницей. Нет, она была великолепной женщиной, выставляющей напоказ свою сексапильность. Она просто умоляла быть объектом его откровенных фантазий. Она хотела, чтобы он дрочил, думая о ней. Если бы только…
Колышущиеся сиськи Дарлин первыми вплыли в класс, преследуемые её раскачивающейся задницей. Её юбка была слишком короткой, а соски так выпирали, будто пытались пробить отверстия в её рубашке. Была ли она в лифчике? Он бросил Миссис Бек ради той, с кем у него могли бы быть шансы.
В конце урока Эван, не сказав ни слова, пошёл за Дарлин к своему шкафчику. Она наклонилась вперед к своему замку. Ее юбка приподнялась, обнажив больше кремово-белых бедер. Он подошел ближе к ней и глубоко вздохнул.
 –Дарлин.
Не оглядываясь назад, она произнесла:
– Пялишься на мою задницу?
Чёрт! Быстро думай!
– Да.
Она выпрямилась и повернулась к нему. Он добавил:
– Сложно не пялиться.
– Спасибо, Эван, – сказала она, – Увидимся в завтра, – она захлопнула шкафчик и ушла.
– Как скажешь, – он  повернулся, не поднимая глаза от пола.


						***


На стоянке Эван обнаружил Диану, которая сидела на капоте его автомобиля, вытянув ноги. Край её юбки была опасно близок к ее промежности.
– Какого хрена ты сидишь на моей машине? – взбесился он, – Краска!
– Полегче, – сказала она, опустила ноги и соскользнула с крыла. – Я хотела немножко загореть. Моим бедным ножкам нужен цвет.
– Ладно уже, погнали.
– Что, всё ещё не можешь покатать рыжулю на своем ...?
– Диана! – Он закрыл ей рот рукой. – Ты моя сестра; мы не должны говорить о таких вещах, – он открыл свою дверь.
– Просто скажи, что случилось, – она нырнула в машину с его стороны и поползла через переднее сиденье.
– Да господи, – и почему ему пришлось увидеть именно те самые трусики с красными сердечками?
– Я лучше не буду говорить об этом, – он сел в машину, – Просто не понимаю девушек.
– Это всё потому, что мы думаем не только о сексе, – сказала Диана. – Дарлин - сложная девушка.
– Сложная? – удивился он, – Я всегда с ней был добр. Я думал, что она строит из себя недотрогу, но, может, она просто думает, что я урод, – Эван завел машину и поехал.
– О, Боже. Во-первых, ты не урод. Знаешь, сколько моих подруг сохнет по тебе?
– Отлично, просто охуительно, - съязвил он, – Как думаешь, Дарлин может стать твоей подругой?
– Скорее всего, нет, – ответила Диана, – Знаешь, она встречается с парнем даже не из школы. Эван вздохнул.
– Так, значит ли это, что кто-то может относиться к ней без доброты? Кроме того, я слышал, что он ведёт себя к с ней как с дерьмом.
Диана улыбнулась, ее черные брови выгнулись:
– Не каждая девушка хочет, чтобы с ней обращались хорошо. У нее могут быть заморочки. Ты знал, что она приемная?
– Вроде знал, но я никогда не думал, что из-за этого она станет такой недружелюбной.
– Она не недружелюбная, - сказала Диана. – У нее просто есть проблемы.
– Откуда ты так много о ней знаешь?
– Ай, ай, ай, – Диана скинула с ноги туфлю, развернулась на сиденье в сторону. – На помощь! – она положила ступню Эвану на колено, – Я не знаю её.
– Для того, кто совсем не бегает, у тебя наверняка часто сводит мышцы, – он схватил ее ступню, прижал большой палец к подушечке на стопе и начал работать над ней, – Но ты говоришь так, будто знаешь её.
Диана откинулась на дверь: – Я бегаю на физре и играю в волейбол, и она, кстати, в нашем клубе, так что мне не нужно знать её, чтобы знать её.
– Боже, это что, клуб обучения злых девиц двусмысленной болтовне? – пошутил он, – И ты играла в волейбол, лишь бы выйти из софтбола, – его пальцы бегали по пальчикам её ног. Ноготки были окрашены в розовый цвет.
– Клуб для девушек, - ответила  Диана, – и мы не злые, просто более сложные, чем парни.
– Ага, типа, ты - Джейн, я - Тарзан.
– Мммм, как приятно, – промурлыкала она, – Забудь обо всём на минуту и представь, что нас бросили на усыновление или отправили в приют, когда мама умерла. Что, если мы попадем в разные дома? Что, если бы мы встретились в первый раз? Интересно, были ли у Дарлин братья или сестры?
Эван вёл машину и обдумывал её вопрос, невольно перебирая пальчики её ног. Он никогда о подобном не задумывался. Он пытался никогда не думать об их настоящей матери.
– У тебя красивые ноги.
– Спасибо, - поблагодарила Диана, – но ты меняешь тему. Что, если бы нас отправили куда-нибудь, а потом разлучили? Мы могли бы  забыть друг друга.
– Без шансов, – ответил  он. – Я ни за что не забуду то, через что ты заставила меня пройти.
– Ну да, конечно, но ты понял, что я имела в виду, – сказала Диана. – Дарлин прошла через то, что ты даже не можешь себе представить. Представляешь, каждый раз, когда она встречается с каким-нибудь парнем, ей приходится задумываться, а вдруг это её брат.
Эван перестал потирать ногу сестры. Тысяча мыслей пролетела в его голове:
– То есть ты хочешь сказать, что она не влюбляется в меня только потому, что думает, что я ее брат?
Диана подняла бровь над одним глазом и прищурила другой:
– Думаю, она в состоянии исключить такой вариант. У итальянцев не бывает рыжих, как Дарлин. Я имею в виду, что Дарлин сложнее, чем другие девушки, которых ты поёбывал.
– Господи Диана, почему обязательно надо говорить именно так?! – негодовал он, – Как ты прекрасно знаешь, я никогда не «поёбывал»,  как ты грубо выразилась, кто-либо.
Улыбка его сестры была драматичной и немного пугающей.
– Окей, как скажешь, - сказала Диана, – Если ты хочешь быть таким же милым с Дарлин, как со Стейси, тогда я советую тебе узнать о ней побольше. Она не такая, как все те, с кем ты был раньше.
Эван задался вопросом, как много его сестра знала о Дарлин:
– Кажется, ты знаешь о ней больше, чем говоришь.
– Я более проницательна, чем ты, только и всего.
– Я тоже проницателен… в некоторых вещах.
– Дабы не менять тему, разве ты бы не хотел, чтобы мы больше знали о маме, чтобы было больше наших фотографий с ней, когда мы были маленькими? Как думаешь, почему папа даже не говорит об этом и не показывает нам фотки?
Он задумался об этом на минуту:
– Не знаю. Полагаю, он не хочет думать об этом.
Диана подождала, пока Эван остановится перед домом, чтобы сказать:
– Но мы думаем об этом. Больше похоже на то, что он что-то скрывает от нас, – Она открыла свою дверь, – Может уговоришь маму поискать каких-нибудь фотографий, у нее в любом случае должно что-то быть.
Эван сидел на месте, пока Диана не достигла крыльца. Она дала ему достаточно пищи для размышлений.

На кухне Эван обнаружил Диану, которая болтала со скоростью света:
– Ваше Высочество, – сказал он, держа её сумку перед ней, – Вот, – он бросил сумку на стул. Она проигнорировала его
– Привет, мам, – поздоровался он. Если бы он не был настороже, «Кенди» всё равно могло бы выскользнуть. В прошлый раз, когда такое случилось, отец ударил его по голове со словами: «Она моя жена, и это делает ее твоей матерью. Не позволяй этому случиться снова».
Кенди сказала: – Привет, дорогой, – кивая на словесный поток Дианы.
Он чмокнул её в щеку и направился в ванную.
После того как он два раза проверил, что дверь ванной была заперта, Эван поднял крышку корзины для грязного белья. Что-то было в ощущении прикосновения девчачьих трусиков к его обнаженному телу, что-то, заставляющее его член оживать. Он использовал нижнее белье, чтобы вытащить яйца из штанов. Тёр ли Джейсон свой член трусиками своей сестры?
От терпкого запаха промежности у него закружилась голова. Он пытался представить Миссис Бек или Дарлин, но сиськи Кенди продолжали всплывать в его голове. Такие большие и упругие. Он вспомнил времена, когда она была беременным подростком с огромными пухлыми сосками. Она ходила без бюстгальтера, когда его родителей не было дома. Может быть, поэтому он так любил большие сиськи?
Он провел мягкими трусиками вверх и вниз по своему стояку. Нога Дианы на его коленях вызвала невольную эрекцию, и как бы он ни старался, ее пятка продолжала прикасаться к ней. Заметила ли она? Нет, она бы отстранилась и назвала его извращенцем, или того хуже.
Он быстро кончил, но всё равно продолжал натирать свой член влажной, скользкой тканью. Ему нужно снова трахнуть настоящую девушку, как можно скорее, или он сойдет с ума. Почему Стейси Бауэр переехала в Мичиган? Они провели замечательный год вместе. Она была такой же похотливой, как и он, но как только для них это стало рутиной, она уехала. Они трахались как перевозбужденные подростки; ему хотелось, чтобы у них было больше времени, чтобы найти новые места для секса и изучить новые позы. В основном они делали это на полу в её ванной, так как это было единственное место, где они могли спрятаться от её младшего брата. Однажды он уговорил её сделать это стоя, прислонившись к дереву за её домом.


						***

Дарлин вышла из школьного автобуса и отделилась от других детей. Она не была одинокой, но и никак не могла влиться компанию к своим сверстникам. Однако не потому, что  ощущала себя выше, просто она на много лет опередила их в опыте и страданиях. Она остановилась перед домом Андерсонов и подумала об их ирландском сеттере Бой Джордже. Она надеялась, что Миссис Андерсон все еще захочет, чтобы она понянчилась с Джесси в пятницу. За Джесси, как за ребёнком было легко смотреть. У них было полное взаимопонимание, а ещё у Андерсонов был высокоскоростной Интернет.
Когда Дарлин добралась до своего трейлера, она была расстроена, увидев, что машина ёбыря её матери была у домика. Mother Fucker, именно так она и назвала своего приемного отца. Ее приемная мать была не намного лучше. Ни одна из приемных семей никогда не была такой, какой, по ее мнению, должны были быть родители. По крайней мере, этот мудила не хотел её трогать, пока.
Не поздоровавшись с человеком, сидящим на диване, Дарлин прошла по короткому коридору в свою комнату, где упала спиной в кресло-мешок. Пенопластовые шарики поднялись в воздух, порхая в лучах солнечного света, которые проникали сквозь пыльный воздух. Эван разозлил ее вчера, но сегодня он её просто выбесил. В начальной школе он часто дразнил её, на что она не обращала внимания. Мальчики всегда ведут себя глупо в том, возрасте, когда видят девочек с грудью. Больше всего её бесило то, что он хотел, чтобы она была его девушкой. Он хотел бы встречаться с ней, водить по всяким местам и, чтобы она  встретилась с его родителями… его мачехой. Она схватила ножницы и воткнула в своего плюшевого мишку. Он был богатым, сильным и милым, но она ни за что не могла стать его девушкой. Почему он не мог просто желать выебать её, как все остальные?


						***

В доме Эвана.

The All-American Rejects гремели в подвале, пока Эван колотил боксёрскую грушу. Его отец выбесил его за обедом, у него не было никаких шансов с Дарлин, и Диана пробудила старые воспоминания. Он не хотел думать об их матери, Сандре. Она умерла, и на её месте теперь была Кенди. «Кенди, Кенди, Кенди», – приговаривал он, будто бросая вызов. Его отец заменил их мать своей Кенди.
Эван ударил ногой и дёрнулся назад.
– Чёрт возьми, – крикнул он, – Диана, что за…?
– Извини, – сказала она, вытянув руки перед собой. – Если бы это дерьмо не орало во всю, ты бы услышал меня.
– Дерьмо? – он нажал кнопку остановки на плеере. – Это лучше, чем Carrie Underwear* или Fergalicious.
Она упёрла кулаки в бедра и переместила вес на правую ногу:
– По крайней мере, под мою музыку ты можешь танцевать.
Несмотря на все свои усилия, он всё-таки улыбнулся:
– Может ты и можешь, но я не могу танцевать.
– Если будешь добр ко мне, может быть я тебя и научу.
– Ага, как хочешь, – бросил он. – Ну а чё пришла-то?
Диана поправила тюрбан на голове: – Я вышла из душа и увидела здесь свет, и поэтому я…
– Ди, – прервал он, оглядывая ее с ног до головы, – ежу понятно, откуда ты вышла.
Большая часть ее длинных оливковых ног были обнажены и блестели от лосьона, которым она только что их покрыла. От запаха ему стало неуютно.
– Ди? Давненько ты меня так не называл.
– Ну да.
– Напомнило времена, когда мы были детьми, – сказала она. – В любом случае, я подумала, ты, должно быть, расстроен, из-за того, что папа снова отказался тебе участвовать в гонках.
– Да. Я не понимаю его. Синди гоняет, а я не могу?
Диана скрестила ноги и пошевелила пальчиками. – Синди - его племянница и… – она замолчала и положила руки на поясницу. – Ну, фиг знает. Да ты сам знаешь, какой он.
– Фух, ещё бы. Он плюхнулся на диван. – Ди, возьми полотенце побольше или вообще,  надела бы халат.
– Да, я знаю, – она присела рядом с ним, – Ты говоришь прямо как папа. Какая разница? Кого вообще это волнует?
Он посмотрел на её согнутую ногу и понял, насколько был близок к тому, чтобы увидеть её прелести. – Ну, фиг знает, – соврал он, – Но папа убил бы тебя, если бы застукал здесь со мной в... в этом.
Диана нахмурилась: – Окей, представь, что он видел нас, но только когда мы были детьми. Кенди была сиделкой и разрешала нам ходить голышом, если мы хотели.
– У него был бы сердечный приступ, если бы он узнал, что она спускала нам это с рук, – заметил он, –  Дааа, старые добрые времена. Ты заставила меня сегодня думать о них.
– Держу пари, ты бы хотел, чтобы она все ещё ходила без лифчика, в этих коротеньких шортиках и майках.
– Диана, - сказал он, - она же наша мать ... теперь.
– Конечно, только это не отменяет её привлекательности.
– Да что с тобой не так?
– Я постоянно себя спрашиваю об этом, – сказала она. – Предположим, она не была бы нашей мачехой?
– Но она наша мачеха, и бессмысленно что-либо предполагать.
– У тебя просто нет воображения.
– Наверное, - согласился он. – Зато ты всегда генератором идей, из-за которых у нас были проблемы. Знаешь, а ведь мы сделали всякие не совсем нормальные вещи. Я много лет даже не задумывался об этом, но это было как-то странно. Откуда мы вообще узнали об этом?
– Да просто обычная детская херня, самопознание, - сказала она. – Будем смеяться над этим в старости.
– Рад, что мы выросли из этого, – сказал он. – Тебе лучше подняться наверх, а то снова проблемы будут, – он наблюдал за ней, пока она не поднялась до середины лестницы. – У тебя красивые ноги, кстати.
– Спасибо, – хихикнула Диана.


*имеется в виду Сarrie Underwood – американская певица. Underwear - нижнее бельё


После долгой ночи, наполненной созерцанием потолка и странными снами, Эван всю первую половину дня в школе постоянно зевал. Наконец-то обеденный перерыв.
– Что с тобой, – спросил его Джейсон, сев напротив него в столовой, –  Чё в углу уселся?
– Чтоб  уединиться, – ответил Эван.
– Тфу блядь! Мы конечно хорошие друзья, но не настолько же.
– Да заткнись ты!
– Просто хотел убедиться, что ты не настолько отчаялся, – юморил Джейсон. – Ну так чё какой хмурый? Есть какие сдвиги с рыжулей?
– Да не совсем, но я не остановлюсь, - ответил Эван. Сейчас он думал не о Дарлин, а о нижнем белье и о том, как бы подвести Джейсона к разговору о своей дрочке трусиками сестры. Надо его чем-нибудь зацепить:
– Какую самую извращенную фигню ты когда-либо делал? Типа того, о чём мы никогда не говорим, или совсем пиздец.
Голова Джейсона повернулась так, словно он ожидал увидеть кого-то со скрытой камерой:
– Мы даже упоминать не должны, что есть то, о чём мы не говорим.
– Естественно, – Эван знал своего друга достаточно хорошо, чтобы заподозрить, что он сделал нечто хуже, чем то, что они не упомянули, – Тогда позволь поинтересоваться ещё кое о чём, но это должно быть между нами и только нами.
– Ни слова больше. Секретность - моё второе имя. – Джейсон застегнул воображаемую молнию на губах.
– Ты когда-нибудь нюхал девчачьи трусики? – спросил Эван.
Джейсон ухмыльнулся:
– Сам-то как думаешь?
– Думаю – да. Твоей сестры, так?
– Нет, - ответил Джейсон, – Не нюхал, а вот ты - да.
– Я даже никогда не видел нижнее белье твоей сестры, – соврал он.
– Не моей, а твоей, – ухмыльнулся Джейсон. – Ммм… ммм… трусики Дианы. Вкуснятина.
– Заткнись, дебил, – сказал Эван. – Я не говорил, что нюхал. Я просто хотел узнать, думаешь ли ты, что это было бы странно, если бы кто-то такое делал.
Джейсон наклонился вперед и прошептал:
– Если бы я жил с твоей сестрой, я бы делал больше, чем просто нюхал её трусики. Кстати, как насчет твоей мамы, когда-нибудь нюхал её трусики?
– Господи, чем я только думал, когда решил, что могу спросить тебя о чём-то подобном. Так, стоп, а когда ты…?
– Эй, мы же не говорим об этом. Это было всего один раз. Я не искал их специально, это само собой случилось.
– Ну да, конечно.
– Так ты дрочишь трусиками своей сестры? – спросил Джейсон. – Хочешь трахнуть её, не так ли?
– Не, не хочу. Это просто трусики. И даже неважно чьи. Я не думаю о Диане, просто нюхаю их.
– Ну конечно. Ты вдыхаешь сладкие соки сестры, дрочишь, потом  кончаешь туда, где была её киска, и совсем-совсем не думаешь о ней?
Эван почувствовал, как его лицо покраснело:
– Я не говорил, что кончал в них, и я не думаю о ней. Я думаю о Миссис Бек, Стейси или Дарлин.
– Послушай, – сказал Джейсон, – Конечно, не мне судить, делай то, что считаешь правильным, но я серьезно: Диана суперская, и то, что она не может сейчас ни с кем встречаться и плюс живет с тобой – это просто идеально. Ты ей нужен, а ты очень её хочешь, верно?
– Ты говоришь это только потому, что думаешь, что она суперская, и ты её хочешь. Была бы она твоей сестрой, ты бы этого не говорил.
– Хм, - сказал Джейсон, потирая подбородок, - возможно. О, одолжи мне несколько пар твоей мамы.
– Нет. – Эван закрыл лицо руками. – Трусики моей матери не обсуждаются.
– Ладно, а как насчет Дианиных?
– Джейсон!
– Глории?
– Возьми трусики своей собственной сестры.
– Бекки? А она не носит нижнее белье.
Эван старался не думать о Бекки без трусов. Он вообще старался не думать о Бекки. Она была сестрой его лучшего друга, и у нее были странные заморочки. Он пытался не обращать на нее внимания, однако это было сложно. Особенно после того, как она шликала себе в их гостиной. Эвану тогда следовало отвернуться, однако она не заметила его, и поэтому он следил за ней, пока она не кончила.
– Забудь, что я когда-либо упоминал трусики.
– А что если твоя мама проверит белье? – спросил Джейсон. – Ну, знаешь, отсортирует и спалит твой  камшот …?
– Боже мой, - испугался Эван, – Это было бы плохо, ужасно.
– О, да, я знал, что ты сделал это. Ты кончил в трусики Глории. Прямо-таки слышу твою маму: «Эван, объясни-ка мне, что за белое засохшее вещество на нижнем белье Глории?»
– Я даже не упоминал Глорию или её трусики, перестань уже.

Несколько часов спустя, ожидая Дину на стоянке, Эван все еще размышлял о возможной маминой стирке белья. Конечно, она не будет проверять каждую вещь. Но что, если она уже знала, чем он занимался? Он открыл дверцу машины и попытался подумать чём-нибудь другом. Дарлин приостановилась у его парты, но ничего не сказала. Она выглядела такой же несчастной, как и днем вчера. Он даже не стал пытался поговорить с ней после занятий.
Чтобы избежать уровня смущения - максимум, Эван отправился в путешествие по задворкам своей памяти. Он задумался о самом неловком моменте для Джейсона, и о том, что сблизило их обоих плане доверия друг к другу. Чтобы встать на один уровень с Джейсоном, Эвану придется сделать нечто гораздо хуже, чем просто подрочить на трусики Дианы.
Три года назад два тринадцатилетних мальчика катались на своих великах в жаркий душный день. Джейсон предложил сгонять искупаться в ущелье. Эван тогда высказался о том, что у них не было плавок, но Джейсон заверил его, что он знает место, где это не будет иметь значения. Он также пообещал, что будет интересно, что он делал это раньше. Эвана легко было подстрекнуть.
Они помчали на ферму Дока Дейви. Фермер стал более спокойным с возрастом и вряд ли бы стал стрелять в них из своей винтовки перечными патронами, если поймает их в своих владениях. Они пробрались за сарай, где Джейсон показал ему тропинку, ведущую через лес к ручью. «Это идеальное место» – пообещал Джейсон.
Как только они достигли воды, Эван согласился. Это был узкий участок, где река изгибалась и разделялась островом. Большинство людей не стали бы пробираться частные владения Дока Дейви, когда были сотни других мест для купания. Весь лодочный поток проходил на противоположной стороне острова, поэтому у них был  двухсотметровый идеальный участок воды.
Джейсон также был прав по поводу раздевания в публичных местах. Даже в этом уединённом месте это было захватывающе. Эван боролся со стояком пока раздевался. Оказавшись в воде, он сдался. Контраст жаркого солнца и холодной воды, обволакивавшие его чувствительные член и яйца, был удивительно возбуждающим для мальчика его возраста. Он всегда любил ходить голым после ванны. Тогда ему была лишь слегка любопытна разница между ним и  Дианой, и он никогда не беспокоился о случайной эрекции.
Инстинктивно они поплыли в разные стороны. Эван оказался на острове, который представлял собой тонкую полосу земли, покрытую деревьями и густым подлеском. Он нашел путь к другой стороне, где он стал более возбужденным при виде проходящих мимо лодок с людьми. Он стоял вне поля зрения, наблюдая, как две женщины в бикини стоят на носу лодки и начал фантазировать. Его член стоял в полный рост, но он сдерживался. Если Джейсон застукает его, то будет унижать до конца школы. Быть пойманным за дрочкой было худшим, что могло случиться с мальчиком. Через минуту или две он сдался, плюнул на руку и затем начал поглаживания. Он быстро кончил и сразу почувствовал стеснение. Что если его друг видел его?
Джейсона нигде не было видно, и Эван отправился на его поиски. Он не догадывался, что его друг не хотел, чтобы его нашли. Сердце Эвана остановилось, а затем забилось с опасной скоростью. Джейсон стоял у дерева, поглаживая свой гигантский необрезанный пенис. Эван не был геем и не хотел смотреть, как кто-то дрочит, но всё равно укрылся от его поля зрения. Он никогда не видел такого огромного, но у Эвана стоял не из-за этого.
Гигантская фиолетовая головка члена Джейсона появилась из-за крайней плоти. Джейсон опустил его к податливому языку палевого лабрадора Дока Дейви. Собака, виляя хвостом, нетерпеливо лизнула, пока Джейсон надрачивал. Он выдвинул таз вперед, поднял член и протянул мошонку своему четвероногому другу. Собаке стало интересно, и она лизнула его болтающиеся яйца. Джейсон застонал и направил распухшую головку ей в морду. Первая струя белого крема пролетела через всю собаку и упала на покрытую листвой землю, но следующая попала прямо в цель. Джейсон дернулся и застонал, выдаивая свой член на язык своей сучки.
Эван, возможно, и не дал бы своему другу понять, что он видел весь этот разврат, если бы он сам не упал на спину, пока его стояк изливал сперму. Их дружба была скреплена взаимным унижением.
В центре внимания, оказалось неподобающее поведение Джейсона по очевидным причинам, но Эвану было стыдно в равной степени. Пенис размером с ослиный и зоофилия извратили его разум. Возбуждаться с этого было просто неправильно, а что еще хуже, ему стало интересно каково это. И только настоящие извращенцы позволяли собакам лизать свои яйца, пока они мастурбировали.
Голос Дианы вырвал его из прошлого и вернул на стоянку.
– Самое время, – сказал он. Она шла с Ребеккой, одной из Прыгающих тройняшек, – Где две других прыгуньи? – он спросил Ребекку.
– Они не едут с нами, – ответила Диана.
Ребекка пихнула его в угол открытой двери:
– Ты когда-нибудь перестанешь называть нас так? – спросила она. – Мы делаем больше, чем просто прыгаем.
Эван посмотрел на нее сверху вниз. Солнечный свет, проходя через её каштановые волосы, придавал им рыжий оттенок. Её большие зеленые глаза и длинные ресницы добавляли ей возраста и сексуальности, но россыпь веснушек на её носике-пуговке напоминали ему, что она симпатичная пятнадцатилетка: – Наверное, да, – наконец ответил он.
– Догадался-таки, – она фукнула, выдвинув переднее сиденье вперед. – Скоро мой день рождения. Ты собираешься подарить мне что-нибудь особенное?
Эван смотрел, как она облокотилась на заднее сиденье.
– Да, – сказал он и шлепнул её по жопе.
– Ой, – вскрикнула она и упала в машину, – Это не то, что я имела в виду.
Он отключился от болтовни девушек пока ехал; его мысли занимала  его мать, Кенди, и его родная мать, Сандра. Было ли бы менее стыдно, если бы Кенди, его мачеха, нашла его подсохшую сперму на нижнем белье Дианы? Скорее всего, нет.

Возле дома Ребекки Диана открыла дверцу машины, и Ребекка начала выбираться с заднего сиденья. Эван толкнул сиденье Дианы вперед, прижав сестру к приборной панели. Юбка Ребекки задралась на её бедрах, и он надолго остановил на ней взгляд. Ее цветастые трусы обтягивали киску, придавая чёткие очертания половым губкам и углублению между ними. Именно такую он и Джейсон называли сочной киской, что было по их рейтингу самым топом.
– Давай быстрее, – просипела Диана, - Он меня сейчас удавит.  Наберу тебе позже.
– Окей, – попрощалась Ребекка.
Эван отпустил сиденье своей сестры. Подвоз друзей Дианы имел свои преимущества. Киска Ребекки была удивительно пухлой для такой худенькой девушки. Его член был твердым.
Как только они вновь поехали, Диана спросила:
– Неужто настолько невыносимо подвозить нас? – она буравила его своим взглядом, – Ну правда, могло быть и хуже.
– Ммм, быть может, – сказал он, –  но мне бы хотелось, чтобы у тебя тоже была машина.
Диана засмеялась:
 – Ага, щас. Кстати, я спалила, как ты подглядывал, извращенец, – она закинула ноги на приборную панель, – Даже и не думай о Ребекке.
Если бы она знала, как сильно у него, она бы узнала, насколько он извращенец. Он не смотрел ей в глаза и не жаловался по поводу ног.
– Я знаю, это все испортит и повредит твоей дружбе ... бла, бла. – он не мог выбросить промежность Ребекки из головы.
Дом они поднялись по ступенькам крыльца вместе. Он открыл заднюю дверь, и они оба замерли.
– Мама, – сказала Диана и вошла внутрь. – Ты выглядишь эм… Fergalicious!
Эван подошел к женщине с фигурой песочные часы с открытым ртом. Он пытался подыскать нужные слова, но ничего так и не пришло в голову. Кенди была чуть выше пяти футов, но эти трехдюймовые каблуки и короткая юбка заставляли ее ноги выглядеть удивительно длинными. Он был рад, что никого из его друзей, особенно Джейсона, здесь не было. До достижения возраста полового созревания он гордился тем, что имел самую молодую и самую красивую маму. Сейчас же от этого ему было неловко и тревожно из-за его мыслей.
Кенди положила руки на плечи Дианы и чмокнула ее: – Спасибо, – сказала она. – А что это?
 – Не волнуйся, мам, - сказал он, - это комплимент. Он поцеловал ее в щеку и заметил, как ее грудь натянула пуговицы её блузки. – Ты выглядишь…
– Просто скажи это, – подначивала Диана, – Она привлекательная.
– Ага, – он развернулся, – Скоро вернусь.
Эван проигнорировал окликнувшую его Глорию, когда он проходил мимо ее комнаты, и начал расстегивать молнию, ещё до того как дошел до ванной. Наблюдение за киской Ребекки уже отрыло бочку с порохом, а тело мамы и её торчащие  соски зажгли фитиль. Должна же быть черта, после пересечения которой, он мог взорваться.
– Ооо, – вздохнул он и закрыл глаза. Его смазанный кулак двигался по твердой плоти. Киска Ребекки, сдавленная под ее узкими трусиками, заполнила экран в его голове. Она хотела, чтобы он смотрел на неё так же, как Миссис Бек знала, что она с ним делает. Почему ещё она так долго стояла там со своей, явно виднеющейся, верблюжьей лапкой? Но как насчет Кенди? Когда он в последний раз видел, как его мама так одевалась?
Он смотрел в зеркало. Его выпуклая голова была размыта, когда исчезала и снова появлялась из его кулака. Его яйца перекатывались и дергались в его мошонке, доставляя ему удовольствие, но чего-то не хватало. «Черт возьми», – выругался он и посмотрел мимо своего скользкого члена в корзину для грязного белья. Голубые трусики смотрели на него с насмешкой. Он знал, что это неправильно, но все равно схватил их. Скорее всего, его мама  будет осматривать нижнее белье, прежде чем кинуть в стиралку. Кто этим занимается?
Промежность трусиков Глории была влажной, даже теплой, как будто она только что сняла их. Это нижнее белье, просто нижнее белье, и не имеет значения, чьи они. Он вдохнул через нос и вздрогнул. Аромат киски, будто тряпка, смоченная в  хлороформе и прижатая к лицу, вызывал у него головокружение, и туман похоти заполонил его разум. Киска пахла великолепно. С ним что-то было не так?
Будто выключатель щелкнул в его паху, и Эван был застигнут врасплох. Первый выстрел его семени долетел до журнального стеллажа. Он резко повернулся и направил брызжущий поток в зеркало, затем еще один. Наконец, он опустил трусики перед головой члена и додрачивая всё до последней капли. Вот и всё, не так ли? Он ебал свою сестру. Нет, это просто нижнее белье, снова напомнил он себе.
Эвана всё еще потрясывало, когда он вышел из ванной и подошел к двери Глории. Она сидела на краю своей кровати, играла в портативную видеоигру и слушала свой MP3-плеер.
– Привет, – сказал он и поднял ее софтбольную биту. – Как дела? – он положил биту под кровать и присел рядом с ней. – Что  слушаешь? – Он вытащил один из ее наушников.
– Привет, – наконец отозвалась она, не отводя взгляда от экрана.
Он поднес наушник к уху:
– Глория, ты знаешь, о чем эта песня? – это был трек Laffy Taffy группы DL 4.
– О конфетке, – ответила она и выключила игру. – А что?
– Хм, не совсем. Не давай маме или папе слушать это.
– Да-ха, – усмехнулась она. – Я знаю, о чем она на самом деле.
– Да неужели? – он напомнил себе, что она больше не его малышка, – И как эта игра помогает с математикой?
– По ней я, кстати, получила сегодня за тест отлично.
– Ух ты, замечательно, – обрадовался он. – Хорошо, что я помог тебе с твоей домашкой, – он взъерошил её волосы. – Итак, чего ты хотела?
– Мы должны практиковаться с мячом. Она надула губки и добавила: – Папа сказал, что я боюсь мяча.
– Я бы тоже боялся, если бы позволил мячу ударить меня по лбу, – он хмыкнул. – У тебя неделю глаза в стороны косили.
– Престань, – она шлёпнула его по бедру. – Я была не виновата, – она опустила голову и добавила: – Я ненавижу софтбол.
– Правда? А почему?
– Я слишком маленькая. Все остальные девушки гораздо выше, – она сложила руки на груди. – Почему папа заставляет меня играть?
– По той же причине, по которой он заставлял играть меня и Диану. Это формирует характер и избавляет от неприятностей, – он повернул ее голову, – Между нами говоря, ты самая красивая девушка на поле. Однажды они все будут высокими и уродливыми, а ты будешь невысокой и великолепной, как твоя мать.
– Да это когда ещё будет. А сейчас мне лишнего для моего возраста, – она встала перед ним. – Паула сказала, что у меня будут уши спаниеля ещё до того, как мне будет двадцать. Как ты думаешь, они слишком большие? – она сдавила их вместе.
Ох, зря он только что кончил в ее нижнее белье. Ее соски просматривались через рубашку.
– Ты не должна задавать такие вопросы своему брату.
– А кого ещё  спрашивать, – продолжала она. – Ты видел меня каждый день с самого рождения, и, наверняка наблюдал, как мама меняла мой подгузник. Мдэ.., странно, да ты видел меня всю.
– Странно то, что мы говорим об этом. Ты была ребенком, а я был слишком мал, чтобы понимать, что я вижу, – он задался вопросом, было ли его лицо таким же красным, как он ощущал. Его папа был прав; она была слишком взрослой, чтобы обращаться с ней так, как раньше.
– Тем не менее, вы видел меня в купальниках и просто в полотенце. У меня будут обвисшие сиськи до двадцати?
Его младшая сестра была более развитой, чем Диана и все её друзья, но, учитывая тело её матери, это не было сюрпризом.
– Они просто завидуют, – заверил он. – Они убили бы, за такое тело, как у тебя. Боже, просто посмотри на свою мать и представь, что однажды, что это будешь ты. Ты просто одаренная.
– Ты мальчик, естественно, ты бы так сказал. Но это девушки говорят обо мне.
– Я connaisseur* по женщинам, и обещаю, что у тебя всё будет как надо.
– Кона что?
– Это значит, что я смотрю на разных женщин и знаю, какие лучше, - ответил он, – а ты выглядишь просто отлично.
Ее щеки покраснели: – Спасибо.
– Пойдем, потренируемся, - сказал он, размышляя о том, что лучше бы он не знал о том, что она без трусиков под шортами.

*connaisseur (фр.) – знаток, ценитель

Позже в доме Джейсона

Джейсон отбросил домашку и включил телевизор. Ему нужно было выбросить из головы трусики и киску Дианы, прежде чем он сделает то, о чем пожалеет. На месте Эвана, он бы делал всё, что можно с трусиками Дианы, и многое другое. Она была красива и сексуальна, хотя вела себя, как любая обычная девушка, что делало её в десять раз желаннее. Жаль, что её отец не подпускал к ней парней, за исключением, естественно, Эвана. Он был в идеальной положении:  жил с ней, видел ее в полотенцах, в нижнем белье и, возможно, даже голой, если бы постарался. Ох уж этот Эван и его высокие моральные принципы - какое расточительство, подумал Джейсон.
Эван знал о собаке, но что, если бы он знал обо всём? Были бы они всё еще лучшими друзьями?
Попытка трахнуть собаку открыла ему дорогу в новый дивный мир разврата, но было ли это в нём изначально? Джейсон отправился в мысленное путешествие в детство, его и его сестры Бекки.
Бекки не была похожа на сестер его друзей. Она творила вещи, которые беспокоили их мать, а его просто поражали. Она делала то же, что и двухлетние дети, снимала с себя одежду и разгуливала голой. Только это было в том возрасте, когда подобное уже не считалось просто забавным. К примеру, они играли на улице. Когда обычным девочкам приходилось бежать домой, если они хотели по маленькому, Бекки просто писала на дерево, стоя как мальчики. Она также могла зайти в ванную, когда он уже был там, и писала. Он очень нравилось, как она вставала и писала, но не их матери.
Когда ей было восемь лет, а ему девять, они играли в доктора или в семью, или как там дети называют эти ранние исследования друг друга. У них было укрытие в лесу - вытоптанная плешь в центре массивного куста азалии. Это было невинное любопытство: покажи мне свое, и я покажу тебе мое. Но покажи мне, вскоре превратилось в потрогай  моё, и я потрогаю твоё, затем поцелуй моё, и я поцелую твоё. Невинность была потеряна. Откуда она знала, что делать в таком молодом возрасте? Его и без того большой для того возраста член, заставлял рот Бекки широко раскрываться. Он обожал эти ощущения, а она обожала, когда они менялись местами. Она так возбуждалась, когда он использовал свой язык, что её тело  дергалось и извивалось. Он чувствовал, что давал ей больше, чем получал взамен, но не понимал почему. Ему приходилось довольствоваться тем, что он немного писал  ей в рот. Казалось, ей это нравится.
Они знали, что то, чем они занимаются неправильно, но только в общих чертах. Каждого ребенка учат не показывать и не трогать себя там, но они не знали, что такое инцест. И вдруг, без всякой причины, вспоминает Джейсон, они прекращают свои игры. И не из-за того, что выросли из них, а просто так, будто по выключателю. Даже не упоминая никогда, будто этого никогда и не было. Однако всё это оставило неизгладимый след на его психике. Эти игры, вероятно, и открыли пути в темные уголки его сознания. Именно туда он и отправился, когда ему было тринадцать.
Они уже были на четыре года старше, и он хотел больше, чем просто дрочить, пока собака лижет его яйца и очко, поэтому он попытался трахнуть ту собаку. Он так сильно этого хотел, но собачья щёлка не поддавалась его большому члену. Это вызвало разочарование и отчаяние, которое может понять только перевозбужденный мальчик. Той ночью он проскользнул в комнату Бекки. Она уже приобрела соответствующие формы девушки, но ещё не осознавала этого и не подобрала соответствующий гардероб, да и вела себя по-старому. Возможно, если бы они не занимались теми вещами ранее, он бы не обращал на эти изменения внимания. Однако они занимались, и он обращал. Она ежедневно дразнила своими развивающимися сиськами и задницей.
Бекки спала на животе без покрывала, зарыв лицо в подушку. Её ноги были частично раздвинуты, а ее свободные шорты позволили ему увидеть бледную кожу рядом с промежностью. Его эрекция была мгновенной. Он хотел сунуть палец ей между ног и прикоснуться к  её киске. Его руки дрожали, пока он вытаскивал свой стояк из трусов. Попка Бекки была непропорционально большой для её тонкой фигуры, а ее хлопковые шортики обтягивали её ягодицы, глубоко врезаясь в её щёлку. Он просто хотел посмотреть.
Джейсон затаил дыхание, пока его пальцы оттянули эластичный пояс и приспустили шортики его сестры. Полдюйма и появился бугорок её таза. Ещё один дюйм и показалось начало разреза её попки. Её летний загар был золотисто-коричневым, и это заставляло белую мякоть ее ягодицы выделяться, как полная луна. Он нежно потягивал из стороны в сторону, растягивая резинку, пока она не оказалась ниже ее задницы, но все еще держалась на месте спереди под ней. Он отпустил ткань и сжал её ягодицы, приподнимая и раздвигая их. Он мог видеть розовое кольцо ее ануса, и он начал наяривать свой член, двигая кожей крайней плоти по чувствительной головке. Он придвинулся к ней настолько близко, что чувствовал своим членом жар её тела. Он знал, что это плохо, очень плохо, реальное дерьмо, но не мог перестать надрачивать свой хуй. Он просунул головку между её ягодиц. Контакт с теплой плотью его сестры изменил всё, и он растерял те крохи контроля, что у него были. Джейсон  даже не собирался кончать, но оргазм сотряс его тело. Фонтан горячей крема рикошетом ударил ее по плечу. Он запаниковал и вытащил член, только чтобы закончить разбрызгивать кончу по ее заднице, спине и кровати. Его соки стекали с ее ануса к губкам её киски. Он уставился на весь этот срач, понимая, что уже ничего нельзя поделать. Он натянул шортики Бекки обратно и ушёл.
На следующее утро Бекки сказала ему, что она не злится, как должна была. Вместо этого она злилась, что он не разбудил её. Они снова начали прятаться, но завершались они теперь совсем по-другому – оргазмами. Его сперма всегда оказывалась либо на теле его сестры либо во рту. Они не трахались по той же причине, по которой он не трахал эту собаку, но они хотели. Жаль, что они не знали о смазке.
Три месяца им это сходило с рук, но все хорошее всегда подходит к концу. Его мать ревела,  будто это была её вина. Бекки притворилась, что спит, и он принял удар  на себя. Его мать сказала, что он больше никогда не сделает чего-либо подобного. «Теперь ты мужчина в доме, с тех пор как умер твой отец. Ты должен помогать мне во всём, заботиться о сестре. Ты не можешь так поступать. Пожалуйста, Джейсон, пожалуйста ...». Он заверил её, что это был первый и единственный раз, и что это больше не повторится.
Джейсон был напуган тем, что его мама сказала о том, что происходит с людьми, которые совершают инцест, об отсталых детях, и о том, что все скажут о них в школе, а её слезы нанесли ему душевную травму. Он убедил Бекки никогда больше такого не делать. Последние три года он наблюдал, как ее тело созревало, но не трогал её. Это был чистый ад.

Дом Эвана

За обеденным столом Эван поворачивал голову то на отца, то на мать. Диана была права, их мама выглядела привлекательно, но отец, казалось, не даже не замечал. Всё, что он делал, это говорил о работе и графике на следующую неделю. Затем он затронул тему гонок, и как Синди «наконец-то очнулась и решила поступить в колледж».
Эван ничего не мог с собой поделать и всё-таки решил стать мальчиком для битья:
– Пап, - начал он, – Синди - один из лучших гонщиков на Юго-востоке. Она звезда, следующая Даника*. Зачем ей сейчас колледж? – Психология, подумал он, зачем его двоюродной сестре бросать гонки ради психологии?
Его отец на секунду перестал жевать, затем продолжил, глотнул вина и сказал:
– Затем, что это правильно.
Эван немного подождал:
– Но пап.
Его отец положил локти на стол.
– Никаких «но». Это её выбор и её будущее, – он замолчал, свел указательные пальцы и упёр в подбородок. – Моя сестра всё равно никогда не хотела, чтобы Синди участвовала в гонках, – его глаза сузились, – А ты мог бы и чему-нибудь научиться у своей кузины.
Эван ждал большего, но больше ничего не было. Его отец вернулся к еде, и Эван знал, что он ни за что не передумает. Синди была единственной в своём роде. Она вдохновила его на веру в свои мечты, говорила, чтобы он не прогибаться под чужое мнение. Он уже учился у нее. Она научила его всему о гонках, как переключать передачи и многое другое. А теперь она бросала полотенце и убивала его мечту.

*Даника Сью Патрик – самая успешная американская автогонщица

Вечером того же дня Эван постучал в дверь Дианы и почти сразу открыл. Она развернулась на своем кресле за столом – Кто там? – спросила она, – В этот момент ты должен сказать «Эван» и ждать, пока я не скажу «войди или проваливай от…»
– Прости, – он сел на её кровать, – Мне очень нужно…
– И когда я стану достаточно взрослой, чтобы у меня был замок на двери?
– Хм, наверное, когда ты купишь собственный дом, – пошутил он. – Разве не об этом папа твердил нам?
– Ну, знаешь…?
– Да знаю, конечно, я как бы тоже здесь живу.
– Но я девушка. Мне необходимо хотя бы немного личного пространства, – она положила руки на грудь. – Некоторые вещи меняются.
– Они... ах, конечно. – он заметил, что они уже давно менялись . Эван почувствовал, что его лицо начало краснеть, – Но я, собственно, здесь не из-за этого.
Диана прищурила один глаз и наклонила голову: – Итак, если ты здесь не за тем, чтоб глазеть на мои прелести, то тогда?
– Господи, – он откинулся на кровать, упершись локтями, – Я не могу понять папу. Неужели он не в курсе моей заветной мечты? Я обожаю гонки! Мне посчастливилось водить эту тачку, и, если я не оплошаю, то может смогу гонять на машине Синди, когда она уедет в колледж, – у него защипало глаза, – Почему  меня нет права голоса? Возможности выбрать? Это моя жизнь!
Его сестра села, подперев руками подбородок, барабаня пальцами по щекам:
– Прости, но у меня тоже его нет. Я чувствую твою боль, – она поднялась и легла на спину рядом с ним, – Мне почти семнадцать, и у меня не было по-нормальному парня…
Он слушал ее и подумал, что она, возможно, плачет, поэтому взял ее за руку, как раньше, когда они были маленькими. Ему никогда не любил видеть, как она плачет:
 – Все нормально?
– Да, – ответила она, – Я просто, ах, переживаю за тебя, за нас, вот и всё, – она сжала его руку.
Он знал, что это еще не все, он чувствовал её страдания, но не стал допытываться:
– Если захочешь поговорить, я всегда рядом.
– Знаю, мы всегда были рядом друг с другом.
– Странно иметь такую на связь, как у нас, – сказал он.
– Странно? – Диана снова сжала его руку и посмотрела на него. – Мы близнецы, чего ты ещё ждал?
– Ты девушка, а я нет, вот и всё.
– Да, ты определенно не девушка, и это тоже немного странно для меня, но я рада, что ты мой брат. Отец хотя бы тебя может понять. Эх, вспомнить бы, как все было тогда, ... когда мама была жива. Был ли он таким же тогда?
– Не знаю, - сказал он, – Кенди, в смысле мама, помню, всегда была рядом, и всё становилось как-то проще. Надеюсь, у нее остались какие-нибудь фотографии. – Эван не был рад, что его отец женился на их сиделке, которая впоследствии стала няней. По крайней мере, они её не потеряли.
– Она замечательная, но все изменилось, как только они поженились.
– Она разрешала мне гоняться.
– А мне носить макияж и бегать на свидания, но папа... – голос Дианы притих.
– Да, ты права, я облажался, – сказал Эван и глубоко вздохнул.
– Поговори с Синди. Ты же знаешь, какая она умная. Она могла бы помочь. Черт, тетя Джулия мало чем отличается от отца, а у Синди и макияж есть, и свиданки и гонки.
– Хм, может быть, но дядя Джей Си совсем не как отец. Он такой южанин.
Они провалялись ещё минут тридцать, болтая об отце, Глории, и о том, как всё быстро меняется. Их первый год старшей школы стремительно подходил к концу. Летом им исполнялось семнадцать, и никто из них не мог с уверенностью сказать, чем будет заниматься по жизни в дальнейшем. Эван так и не сказал Диане о запасном план, если с гонками будет облом.
– Спасибо, что выслушала, – он поднялся с кровати, – А ты клёвая ... для сестры.
– Ты тоже ничё так, – сказала она, – в смысле как брат.
Он подошел к двери и оглянулся. Диана по-прежнему лежала на спине, но ее ноги были в воздухе, перпендикулярно полу. Он задал немой вопрос взглядом.
На лице Дианы отражалось напряжение: Может, я и не делаю гимнастику, но мне надо помнить о «my lumps, my humps, my lovely lady lumps*».
Он улыбнулся, думая о «Мире крепких попок»:
– А это работает, – сказал он, затем быстро сменил тему, – А что  с мамой? Её сегодняшний наряд был… так скажем... ну, ты поняла.
Диана ухмыльнулась и подняла брови:
 – Ну, мне кажется... она просто хочет быть сек...
– Стоп, я тебя не слышу, – он закрыл уши руками, – Даже думать об этом не буду.
 Он вышел из комнаты Дианы, фантазируя с ними всякие вещи, и это только разозлило его.

*Строчка из песни Black Eyed Peas. Lumps, humps – холмики, бугорки


Кенди чувствовала свою сексуальность и  знала, что Эван заметил это, а вот Джон нет. Она высушила волосы и стянула их в хвост, затем накинула свой новый халат. Фиолетовый шелк ласкал ее кожу, бросая в дрожь. Смотря на себя в зеркало, она завязала пояс, сначала запахнула, потом снова распахнула халат, чтобы виднелось всё как нужно. Затем провела пальцами по глубокой ложбине между грудями и пошла в гостиную.
Джон сидел в своем кресле-реклайнере. Она терпеливо ждала, пока он отведет взгляд от своих документов, но в итоге ей прокашляться, чтобы привлечь его внимание. Она скрестила руки на груди и наклонилась вперед.
– Ты ещё долго?
Он вздохнул: – У меня этот бардак на заводе в Кофевилле, – он посмотрел поверх очков и добавил: – Не слишком долго. Дай мне ещё немного, я скоро. Ладно?"
– Хорошо ... Я буду ждать, – она повернулась и вышла из гостиной.
Кенди села в соблазнительную позу на кровати. Разочарование росло в ней с каждой минутой. Она чувствовала себя попрошайкой. Она встала, вновь подошла к зеркалу и развязала узел на поясе. Её халат медленно распахнулся, буквально стекая к краям её тела. Его края зацепились за вершины ее грудей, подчеркивая полноту ее шариков и глубину декольте. Кенди смотрела на свое тело. Ее рука легла на плоский животик, затем скользнула вниз по узкой полоске лобковых волос и схватила её промежность. Звук её стона поразил ее. Прошло много времени с тех пор, как она чувствовала нечто подобное. Она была возбуждена как подросток, отчаянная, загнанная в угол и одинокая.
Каждый её намекающий жест тогда превращал Закари в пускающий слюни комок гормонов, и сейчас Эван, ее пасынок, пялился на неё с открытым ртом. Почему её муж не хочет ее? Она скинула халат на пол и приподняла руки. Ее соски были набухшими и чувствительными. Кенди схватила одну грудь и всосала твердый сосок, затем прикусила его зубами. На  какой-нибудь стриптизерше или просто высокой женщине её сиськи выглядели бы естественно, но с её крошечной фигурой они были просто гигантскими. Закари отдал бы все, чтобы прикоснуться к ним, взять их в рот. Она повертела бедрами из стороны в сторону, затем повернулась и посмотрела на свою задницу. Все её изгибы были на месте и в нужных местах. Так в чем проблема?
Она подняла с пола халат и прошла в смежный кабинет. Прошла мимо массивного стола Джона, на котором стоял компьютер, отслеживающий все её передвижения; и подошла к своему столу. Она проверила обстановку за спиной, пока окошко браузера прогрузилось результаты поиска. Ее сердце застучало в груди, а живот скрутило.
Столько всего изменилось с тех пор, как она была маленькой пронырой. Поэтому её папа назвал её: «маленькой пронырливой акселераткой». Была ли она в этом виновата?
Акселератка родилась, но пронырливой она стала благодаря событиям в её жизни, а не сама по себе. Она была так молода и впечатлительна, что в ту ночь её мозг просто отключился. Она моргала глазами в темноте, пытаясь разглядеть источник шума - странный звук, разбудивший её. Она закрыла глаза, затем открыла как можно шире, однако видела всё ту же черноту. Что-то незнакомое и немного страшное было рядом с ней.
Вся семья собралась в гостиной, пережидая шторм. Свечка была единственным источником света, когда она засыпала на диване, но теперь даже её не было. Дождь стучал по крыше трейлера, но это был знакомый звук для южанки. Она напрягла глаза и медленно приблизилась. Страх закрался в её душу. Это был монстр?
Молния вспыхнула так ярко, что её глазам стало больно, затем гром так сотряс их трейлер, что задребезжали  стекла. В миг этой яркой вспышки света она разглядела это. Тогда она не поняла, что именно, но картинка отпечаталась в её памяти, как фотография на пленке. Монстра она могла бы забыть, но его не было.
Шум стал более напористым, как и ее любопытство. Она притворилась спящей, но продолжала пялиться. Белый свет, сопровождаемый громом, вызвал у Кенди давящее волнение в груди. Она поняла, что видела то, чего не должна была видеть, и это была взрослая штука, не предназначенная для детских глаз. Почему это было так захватывающе?
Яростный стук дождя по жестяной крыше трейлера не мог заглушить, шлёп, шлёп, шлёпающие звуки, исходящие от папы на спине матери. Они оба тяжело дышали, как бегуны, и Кенди тоже. Что-то забавное происходило между ее ногами, и словно электрические разряды проходили через её внутренности.
Той ночью темнота скрыла от нее многое, но у маленькой проныры было много возможностей узнать, что происходило за закрытыми дверьми. И почему ей было так приятно, когда она это видела. Как еще акселератка может что-либо узнать?
С той ночи в технологиях произошли радикальные изменения, но мало что изменилось внутри акселератки. Кенди тяжело дышала. Ей было чем оправдываться. Или это была просто рационализация?