— Покажи мне самое первое убийство

На экране появилось изображение какой-то не то бактерии, не то просто клетки, медленно всасывающей почти идентичную себе штуку.

— Чёрт, не то. Мхм... Покажи мне первое убийство человека человеком

Картинка сменилась и теперь грязный неандерталец, взмахнув дубиной, проломил череп сородичу. Мозги, кровь... Мерзкое зрелище.

— Покажи мне все счастливые воспоминания убитого

На экране замелькали сцены охоты на мамонтов, уют пещеры, рисование на скалистых стенах. Все нехитрые радости обычного древнего человека.

— Покажи счастливые воспоминания убийцы

Мамонты, рисование, пещера. Всё то же самое. Если они радовались одному и тому же, хотели одного и того же, то почему один убил другого? Бред какой-то.

Я устало откинулся в кресле и прихлебнул пива из высокого бокала. Не мне ломать голову над такими философскими вопросами. Не мне судить и не мне карать. Больше нет.

Память... Она как пустыня. Хорошие воспоминания — оазисы, остальное — песок да барханы. Пока память свежа, ты видишь всё. Редкие оазисы, почти единицы на всё бескрайнее море песчинок. Но чем дальше ты уходишь в закоулки памяти, чем дольше бредёшь по безжизненной равнине, тем больше она замыливает глаз и оазисы уже не кажутся столь редкими. Ты концентрируешь внимание только на них и сколь бы мало их не было, рано или поздно у тебя сложится впечатление, что вся прожитая жизнь — редкие клочки пустыни посреди огромного оазиса. А это не так.

Люди никогда не были объективны, беспристрастны. Вечно алчущие, жадные, недовольные. Скитальцы оазисов, сидящее задницей в песке. Они говорят: "Дьявол среди нас! Он враг! Он шлёт нам искушения, все грехи, все беды и пороки от него!".

Враг... Враг среди нас. Я? Нет. Среди них только один враг — это они сами. Все их беды от этой бездны оазисов которую они себе вообразили и к которой стремятся. Думают, что знают, как лучше. Как всем будет житься счастливо и прекрасно. Потому что в их извращённой памяти куча места для радостей и уж если вернуть те, прошлые времена, то точно вот прям сейчас же всё станет замечательно.

Нет. Я сваливаю. И пусть они этого не знают, но зато бородатый засранец наверху, вечно трясущийся над своими питомцами и тоже обвиняющий меня во всех их бедах, наконец увидит, кто им враг на самом деле.

Всё, что я делал, это тысячелетиями потихоньку воровал счастливые воспоминания, стараясь не допустить глупую пляску в крохотном оазисе, которая лишь поднимет вокруг тучи песка. Да, методы сомнительные, но что ещё делать? Все эти тупые кары и потопы уж точно не выход. Ибо чем больше пустыня, тем свежее представляются родники, это я понял давно. Но стараний моих было недостаточно. Возможно даже, что часть бед человеческих всё же моя вина и я таки был тем незримым, истинным, пусть и косвенно, врагом среди людей. Но теперь я, кажется, понимаю. Чем оазисов меньше, тем всё страшнее. Если у человека есть хотя бы одно, единственное крохотное счастливое воспоминание, он вцепится в него руками и ногами и сделает всё, чтобы превратить в него горы песка вокруг. Вот только это невозможно. Как невозможно и лишить этих вредителей всех до единого оазисов. Потому и пытаться не стоит.

Я умываю руки. К чёрту.

Я улыбнулся и затянулся сигаретой.

Тень от камина плясала на стене, увеличивая и без того немаленькие рога до чудовищных размеров. Враг рода человеческого покинул сцену. И что же теперь станется?