Вовчик Ч.8

Ч. 8
Ещё через полтора часа я захожу в нашу с Вовчиком квартиру.
- Уладил? – спрашивает Вовчик как только я включаю свет.
Он сидит в кресле, смотрит на пустую стену неморгающим, потусторонним взглядом, будто пробуривает в ней дыру.
Молчу.
- Женщину за что? - спрашивает он.
Его голос сух и холоден.
- Я не знал, что она там.
- Нельзя убивать случайных людей.
- Азер сказал электрик будет дома один.
- Пообещай, что больше не повторится.
- Не повторится, - говорю я, выключаю свет и направляюсь к холодильнику.
Пусть мой кроткий ответ не кажется проявлением слабохарактерности, просто я не могу с ним спорить. Никто бы не смог. Понимаю, что боюсь его и ненавижу, - особенно эту вымораживающую привычку сидеть в темноте, - но ещё больше всего ненавижу себя за слабость перед ним.
Поев, ложусь в кровать. Вовчик так и продолжает сидеть в кресле посередине комнаты лицом в мою сторону.
Засыпая, представляю, как завтра буду признаваться в чувствах к Лиле. Решаю после работы пригласить в кафе. Там, на нашей остановке, есть одно.
Просыпаюсь раньше звонка будильника. Ощущаю приятную взбудораженность от смутного ожидания. Говорят, это происходит из-за усиленной секреции эндорфинов.
Вовчик спит в кресле. Пытаюсь не разбудить, одеваюсь и выхожу.
Лиля, всегда обаятельная и уверенная в себе, сегодня кажется таковой больше обычного.
Возможно ли, чтобы я признался ей в каких-то своих чувствах?
Стоит в коридоре, разговаривает с дизайнером Вероникой. Тут же решаю ухлестнуть за полной дизайнершей, если Лиля отошьёт.
- Привет, Вероника, - говорю я, положив руку на её плечо.  – Как дела?
- О, боже!  – подскакивает она.
Рука с бумажным стаканом вздымается кверху, кофе выплескивается на мою рубашку, коричневые пятна растекаются по бурым.
Смотрю на Лилю. Она достаёт из сумочки салфетку и протягивает, но не понятно то ли мне, то ли Веронике. Я не беру.
- Ты что здесь делаешь? - спрашивает Лиля, когда Вероника наконец берет салфетку. Ухмылка, никогда не сходящая с её лица, становится особенной. Я бы сказал – живой.
- Работаю здесь, - отвечаю.
- Я в курсе. Почему в такую рань? – смеётся она. - Ты же раньше 9 не приходишь.
Рука с бледно-голубыми ногтями, рука Вероники растушёвывает на белой рубашке коричневые пятна по бурым.
Забираю из её руки салфетку. Якобы нечаянно берусь за толстый палец.
Объективный взгляд на мир: тактильные контакты даже между чужими людьми формируют привязанность и симпатию.
Я проверял в троллейбусе. Забирая билет, нежно хватал палец контролерши. Пока я не выходил на своей остановке, она старалась сесть в первое освободившееся кресло поближе ко мне или крутилась рядом.
Весь день не разговариваю с Лилей и в то же время не свожу с неё глаз. Ближе к 5 наконец собираюсь духом и подхожу к её столу.
- Может, пропустим свои автобусы и выпьем по чашке кофе на остановке?
Она молчит. Долго так смотрит мне в глаза, что я не выдерживаю и отворачиваюсь, чтобы вернуться на место.
- Что, если я не хочу на остановке? - слышу я за спиной.
Расплываюсь в улыбке, но вовремя спохватываюсь, решив что рано выглядеть счастливым дураком.
– И что, если я не пью кофе? - продолжает она.
- Хорошо, - говорю. - Я тоже не пью кофе.
Выключаю компьютер, надеваю пиджак. У двери наклоняюсь чтобы развязать и снова завязать шнурки.
- Сегодня можно без этого, - говорит подошедшая ко мне Лиля.
Продолжаю завязывать. Замечаю, что она на босу ногу в туфлях с открытым носом и с внутренней стороны тоже открытых, нежного такого цвета неведомого мне оттенка оранжевого. Ещё замечаю, что ноги у неё загорелые и выглядят очень красиво без всяких носков и чулков именно в этих туфлях.
Выходим только я и она. Переходя улицу протягиваю руку, она берётся за неё. Мне нравится вести её за собой. Я бы делал это не только переходя дорогу.
Может ли быть такое, что я способен жить по своему, а не чужому плану?
Мы впервые идём в одну сторону, и впервые я ничего не рассказываю Лиле.
Не потому что не нахожу слов, но потому что не хочу портить словами, так редко посещающее меня, блаженство.