Виктор Сергеевич открыл гермодверь в свою жилую ячейку. Пыльная, душная комната без окон совсем не изменилась. Напротив открывшейся двери по обоим углам стояли две металлические кровати. Между ними – забытая люлька. Очевидно, что их мальчик уже давно вырос и в ней не нуждался, но родительская ностальгия по тем временам, когда он ещё ходил под себя, давала о себе знать. По краям кроватей стояло по тумбочке. По пятнам неприятного цвета и разводам можно было понять, что когда-то они были заполнены бытовым барахлом. В тумбочке у мужской кровати, вероятно, лежали шахматы, игральные карты, пару книг о счастливом рабочем классе и письма. Возможно даже пару сигарет, которые он мог получить за счёт переработок, но это была редкость. В тумбочке женской половины комнате обычно находились памятки о правильном воспитании детей и устройстве счастливого брака, напечатанные на газетной бумаге, которые, однако, выдавались в всего в одном экземпляре и на всю жизнь. Справа от гермодвери стоял платяной шкаф. В нём ничего особенного никогда не находилось – обычная одежда, выдаваемая всем жителям Гигахруща. Сейчас он пустовал. Комнату освещала одна тусклая лампа, висящая на потолке.
   Виктор присел на одну из кроватей. В голове стали возникать образы из прошлой жизни – жена, убаюкивающая их мальчика на руках. Уставшая, в обычной одежде – она всё равно казалась ему самым красивым существом на планете.
   Из раздумий его вывела пара входящих в комнату рабочих. Они остановились у порога и один из них спросил:
   — Эту забирать? — он указал на стоявшую напротив Виктора кровать.
   — Какую ещё-то?.. – сказал он — И люльку не забудьте.
   Они подошли к кровати напротив, достали большой мешок, вывалили всё постельное бельё в него и положили на голую холодную кровать. Потом подошли к обоим краям, взялись за них и потащили из комнаты. В комнату вошёл главблок. Виктор встал.
   — Оправляетесь, Сергеич? Ничего, скоро всё забудется. И смерть твоих… И все проблемы… Ты, главное, не унывай. Ты человек достойный. Тебе бы просто так никто жилую ячейку не отдавал, будь ты обычным рабочим. А ты вот какого человека воспитал со своей женой! — он немного помолчал и продолжил — Ты только не забывай кто ты такой.
   Рабочие вернулись за люлькой.
   — Да ладно вам, господин главблок. Хорошо всё.  Я готов, так сказать, к светлому будущему! К труду, ради общего блага!
   — Вот это хороший подход, Сергеич! Вот это хорошо! — он похлопал Виктора по плечу — Ну, удачи вам. С богом.
   — С богом, господин главблок.
   Господин главблок уже направлялся к выходу, как неожиданно обернулся, поморщился и сказал:
   — Что-то у вас гнильцой попахивает. Не заходили ещё на кухню?
   Действительно, Виктор совсем забылся в своих мыслях, как только пришел в свою старую ячейку и даже не заметил яркого неприятного запаха чего-то гнилого. При чём, по ощущениям, что-то гнило очень и очень долгое время. Возможно даже с того момента, как его жена и сын умерли при самосборе. Она могла оставить недоеденное блюдо из пищевого концентрата прямо на столе. Но и гнилью оно пахнуть не должно, ведь максимум что могло произойти с едой, надолго оставшейся в жилой ячейке – так это покрытие плесенью, которую можно использовать для других блюд.
   Виктор резко встал и подошёл к дверному проёму, ведущему на кухню. Включил свет и увидел на столе тарелку с недоеденными макаронами по-ликвидаторски. За ним зашёл и главблок.
   — Святой самосбор, сколько здесь это стояло? — сказал господин главблок.
   Казалось, что блюдо двигается. В тарелке, помимо макарон из приготовленного фарша, лежало, а точнее копошилось, что-то рыжеватое.
   — Самосбор мой, что там такое? — чуть ли не в истерике заговорил главблок.
   — Должны быть макароны по-ликвидаторски. Это последнее блюдо моей жены перед уходом. Видимо, кто-то не доел.
   — Это-то то понятно! А двигается что?!
   Главблок выбежал в коридор и начал кричать о помощи или что-то в этом роде. За бетонными стенами уже не молодому Виктору Сергеевичу было трудно разобрать. Он осторожно стал приближаться к кухонному столу, схватив нож по дороге.
   Он увидел нечто, что точно бы заинтересовало его сына-биолога. Но, конечно, в тот момент он думал совершенно не о своём сыне и уж точно не о биологических открытиях. Это что-то маленькое, мерзкое во всей своей сущности. Паразит, доедающий еду его дорогой жены. Паразит, цепкие ножки которого легко цеплялись за засохшие макароны, приближались к краю макаронины и жадно ели её. Их было трое, все размером с большой палец человека. Двое из них лежали без движения, только дёргали в разные стороны своими длинными усами. Одна из лежащих довольно сильно отличалась от других. Она имела немного другое строение панциря – похожее на овал, с ярко выраженным акцентом на хвостовой части, в отличие от других двух, у которых были просто овальные — и размерами она также отличалась от них. Она была больше. В несколько раз.
   Она начала дрожать всем телом. Дрожала ещё секунд двадцать, пока из её хвостовой части не стала показываться продолговатая капсула. Примерно в два раза короче её самой и в диаметре около сантиметра. Она дождалась пока капсула выйдет полностью, перестала дрожать и направилась прямиком из тарелки в сторону стены. В тот же момент, к капсуле подошла другая особь и аккуратно начала толкать её в сторону одной из макаронин. Когда путь был преодолён, особь цепкими ножками взялась за макаронину и стала натягивать её на капсулу. В этот момент на кухню вбежал главблок с целым отрядом ликвидаторов.
   — Вот оно! Вот! Самосбора ради, Сергеич отойди, кто ж знает, что это такое!
   Сергеич положил нож обратно и подошёл к дверному проёму, где стоял господин главблок, ожидая что произойдёт дальше.
   Один из особо умных ликвидаторов понял, что с этими тварями не справишься не огнемётом, не граблями. Так что взял отбивной молоток и стал резко бить по тарелке. Послышался звук, сравнимый лишь с тем, как когда в лифтовых шахтах неожиданно рвётся медный трос, на котором держится лифт, только более сконцентрированный и резкий. Ликвидатор ударил ещё пару раз и звук стал немного слабее, как это рвущегося троса в бесконечной шахте. Он повернулся лицом к главблоку. На верхней части его брони виднелись кислотно-жёлтые пятна. Как будто он решил внезапно покрасить стены на кухне у Виктора Сергеевича. Он бросил молоток на стол, от него отлетело ещё пару капель желтой жидкости. Другой ликвидатор взял полиэтиленовый пакет и положил в него тарелку со всем содержимым. Жизнь блока 568-Ф1, этажа НСК-283 изменилась.

   В рядах ликвидаторов новый вид существа сразу принял мифический характер. Много кто вообще не верил в них, хоть в отсеке и было минимум четверо очевидцев: двое напарников, главблок и один из жильцов, в квартире которого это и произошло. Оба ликвидатора могли придумать сказочку про неизвестных особей, но вот главблок бы точно так не шутил. Более того, многие увидели главблока тогда, когда всё это случилось. Он пытался вести себя нормально, но нервные нотки и свойственные этому подскоки голоса давали о себе знать: «Двое ликвидаторов в комнату Б-084!.. Быстро!». Раз этих монстров видело в тот раз так мало людей, их внешность, повадки и даже размеры начали претерпевать метаморфозы в рядах служителей обществу. Буквально через день, в отсеке можно было услышать фразы, по типу: «Тварь была минимум размером с сапог… По крайней мере это то, что я слышал», «Эта хуетень летала по всей комнате и жужжала, как завод!», «Чушь это всё. Обычная жертва самосбора. Отрастила пару лишних лап наверно, и давай всех пугать» и тому подобное. Конечно, никто из людей, говорящих так, не был там, в роковой день.
   Главблок предпринимал любые возможные варианты действий, чтобы предотвратить утечку пугающей информации в блок. Это было именно в его интересах, ведь паника в таком огромном пространстве, как блок – означала лишь упадок энергии, меньшая работоспособность и даже возможность массовых беспорядков. «Верхушка», скорее всего, уже знала о случившимся, но так ничего и не сказала, надеясь на его смекалку. Он даже не хотел думать о том, что может произойти, если целый блок внезапно перестанет «встанет». А ведь произошло бы именно по его вине. Ведь это он в тот день бегал по коридору в сторону отсека ликвидаторов, крикнул что-то (жильцы, находящиеся поближе к отсеку, даже могли услышать какие-то обрывки слов: «…ое ликвидаторов в …ту …тро!), а потом пробежал тот же путь обратно, но с добавленными шагами ещё двух человек. И конечно, это были ликвидаторы. А они просто так не бегают в мирное время по коридорам на пару с главблоком. Все уже начали что-то подозревать.
   Воображение работяг работало не так сильно, как воображение ликвидаторов. Вскоре, целый блок остановился на том, что, скорее всего, в той жилой ячейке произошёл локальный самосбор и на кухне обнаружили белую слизь – редчайшую из всех возможных. Но разум обычных людей работал не в том же русле. Они могли просто забыть это. Ну, нашли белую слизь и нашли. Какая разница обычному человеку? Редкости случаются. Но ещё более редки редкости, которые идут впрок нам. А эта была, очевидно, не одна из них. Однако, беспокойный ум обитателей Гигахруща не оставил эту ситуацию без лишней драматизации. Конечно, главблок не мог просто так испугаться белой слизи. Она, хоть и была не такой частой, как черная или коричневая, но пугать бы его не стала. И вследствие этого, он бы вряд ли так громко звал ликвидаторов: не зачем простому народу знать о необычностях, происходящих у них под носом. Скорее всего, его мысли были корыстными и он, желая получить неплохой навар, продал бы белую слизь культистам.
   Один человек, кстати, выказывал предположения о каком-то новом виде. Говорил, что проходил тогда около открытой гермодвери, чувствовал запах гнили несвойственный жилым ячейкам, и краем глаза видел, как один из ликвидаторов замахивался кухонным отбивным молотком и ударял по чему-то. Эта теория не особо прижилась. Вскоре он пропал и уже через пару дней его нашли монтажники, чистящие лифтовые шахты от размазанных трупов. Совсем не редкость для Гигахруща.
   Состояние Виктора Сергеевича ухудшилось. После случившегося (а может и просто от нахождения в той же жилой ячейке, где он раньше счастливо проводил время со своей семьёй) он стал видеть постоянные кошмары. Психоделические образы, напоминающие его бывшую зависимость от говняка, странные реплики («Гнездо! Опасно! Заметили!»), жуткие монстры и искажённые сцены из прошлой жизни. Его жена, укачивающая их ребёнка, внезапно отращивала длинные коричневые усы, у неё появлялся рыжий панцирь, голова деформировалась и превращалась в нечто пугающие – как будто он внезапно смог увидеть весь мир  в микроскоп. Обычно, после таких кошмаров, он просыпался в поту посередине ночи – смертельно, для обычного рабочего, ведь они и так работают по 12 часов сутки, так ещё если сон поплохеет – можно умереть от переутомления, брал с тумбы стакан воды с привкусом ржавчины, выпивал его и ложился снова. Через пару недель в таком темпе, у него упала продуктивность на работе, и главблоком было принято решение о повторном зачисления господина Виктора Сергеевича Зуева в общежитие под номером Г862-28 в том же блоке, где и находилась его ячейка. Там, как показывал прошлый опыт, ему было намного спокойнее. Можно было завести друзей, все спали вместе в одной комнате, так что чувство одиночества и страха пропало. Тараканы вскоре забылись (на уме лишь была белая слизь, которой в тот день не было), а погибшая семья не лежала на его душе мёртвым грузом. Он продолжал их любить и помнить, но вот тоска пропала, осталось лишь чувство, что это не конец. Началась новая часть его жизни. Часть, где он один должен адаптироваться в этом мире. Может, ему стоит снова пойти в школу и закончить третий цикл? Он никогда не слышал о случаях, когда уже взрослые люди возвращались на учёбу, чтобы пойти дальше по карьерной лестнице. Но его это не волновало. Даже если бы это не было возможно, кому какая разница?
   В общежитии он нашёл себе приятеля. Пашка. На вид он был молод, лет двадцать где-то. Внешность простая, но притягательная. Умом он не отличался, поэтому, когда он в очередной раз одевал одежду, вывернутую не в ту сторону, задом-наперёд – над ним смеялась вся округа. В такие моменты он лишь тупо улыбался. А что он ещё мог делать? В общей сложности, был немного изгоем, немного туповатым пареньком, готовым на всё, лишь дай ему талон на еду. Именно в таких людях сейчас нуждался Виктор. Ему нравилось проводить с ним время по вечерам. Они играли в шахматы без двух белых пешек и черного слона, а иногда Пашка доставал из своей тумбочки набор игральных затёртых по краям карт, в котором, к слову, был полный набор! Виктор не очень любил карты, но энтузиазм его приятеля время от времени заряжал его на пару напряженных игр в Дурака. Пашка же обожал свои карты и гордился ими, как семейной реликвией. Так оно и было, ведь полный набор карт можно было обменять на талонов двадцать еды (или же несколько грамм говняка, тут уж кому как). Его азарт, кстати, вполне соответствовал уровню игры, поэтому с ним никто и не рисковал играть на сигареты или, не дай самосбор, талоны.
   Однажды, мужчина, имя которого Виктор Сергеевич не помнил, ночью решил сходить в туалет. Кровать его находилась на самом далёком растоянии от двери, так что его шоркающая походка разбудила всех. Поэтому, когда он наступил на что-то, что издало крайне неприятный звук, этот звук услышала вся комната. Виктор вспомнил крайне неприятный момент. Момент, когда его молотком ударили по тарелке. Он был уверен, что даже те люди, которые никогда не сталкивались с тем неизвестным видом и никогда не убивали одну из особей, слыша этот чвакающий звук, представили себе в голове какой-нибудь мерзчайший образ. Но, именно в ту ночь, никто и не пикнул о произошедшем. Наутро они обнаружили непонятное месиво, окруженное пятном из яркого желтого цвета. Также там виднелись какие-то маленькие длинные лапки, смотрящие в разные стороны, подобие расколотого панциря, внутренности и, конечно, длиннющие усы, которые продолжали двигаться, не смотря на то, что существо уже было мертво. Возможно, это было не так, его мозг мог продолжать передавать сигналы и общаться с другими особями. Когда это «чудо» увидели жители общаги, лишь один из них мог что-то сказать:
   — Пиздец…
   По другому и не опишешь.
   Они ещё некоторое время пялились на труп. У каждого из них появлялось и умирало десятки теорий, что это такое. Но никто так ничего и не сказал. Штука, лежащая сейчас на холодном бетонном полу казалась настолько нереальной и бредовой, что и любая версия, объясняющая её автоматически воспринималась, как что-то смешное. Как будто ребёнок пытается найти в реальном мире доказательства существования какого-то мифического существа. Они бы продолжили так стоять, если бы не вбежавшие в комнату ликвидаторы, которые растолкали всех, успев треснуть Пашку и ещё пару человек дубинкой по руке, чтобы забрать останки существа. Они накинули труп полотенцем, перевернули и взяли. Трое ликвидаторов, в том числе один с полотенцем в руках, вышли из комнаты. Один из них остался.
   — Чтоб молчали все. Понятно?
   Молчание бы не спасло ситуацию. Матка успела скрыться ещё тогда, на кухне, и Виктор это помнил. А раз эти твари оказались и здесь, значит эпидемию было уже не остановить словами. Его мысли в этот день были полностью захвачены размышлениями о будущем. К чему всё это приведёт? Кто эти твари? Опасны ли они? Почему-то, ему казалось, что об этом думает только он. «Они наверно считают, что это всё какая-то шутка.  А, может, произошёл микроскопический самосбор, и это что-то типа слизи. Но это не так», - думал он. В тот день он отказался играть в шахматы с Пашкой. Лишь лёг на бок и молчал с открытыми глазами.
   В течение семисменки Виктор (а может и кто-то ещё) видел ещё два существа. Уже живых. Они неожиданно осмелели и выходили на свет даже днём, даже при свете. Но когда кто-то делал резкое движение, они сразу забегали обратно под плинтус. Также в столовой начали давать меньше еды.
   — Почему так мало? Тут минимум полпорции не хватает.
   — Завод по производству концентратов сгорел. Скоро восстановят. Надеюсь. Нам тоже недокладывают теперь, не подумай.
   Скоро так и не восстановили. Виктор предполагал, почему так могло произойти. Орды существ прочуяли где находится вся еда и засели там. Людей пугать не хотят, вот и чешут про пожар. Главблок сидит там где-нибудь и думает что делать. Это ведь не так просто. Попробуй избавиться от таких прытких тварей. Они за секунду прячутся от любого ликвидатора, а концентраты едят так, что кормить нечем. Но и люди не так просты. Уже пошёл слушок и среди работников того завода. Наверняка кто-то видел существ краем глаза и уже рассказал всем о них. Да и если один только Виктор увидел как минимум двоих за неделю, сколько видели их и в других комнатах общежития или жилых ячеек? В купе с растущим голодом – это создавало эффект тикающей бомбы. И Виктор это чувствовал.
   Пашка бледнел с каждым днём. Растущий организм же, ему только еду и подавай, а её нет. Молчать стал больше, уже и сам играть ни в какие игры не хотел. Да и разговоры в комнате среди жителей приутихли, как будто все внезапно стали чужими. Так то оно и было, просто никто не хотел этого признавать.
   Вскоре Виктор заметил одну вещь. Тот самый дед, который наступил тогда на эту тварь, теперь ловил их у себя в уголку и ел. Дело в том, что именно в углу у стены была наибольшее отверстие, ведущее под плинтус, так что и ловить существ там было проще. Что только с голодухи не начнёшь делать. Конечно, у соседей такие привилегии вызвали зависть. К самому деду стали хуже относится. Было вроде и такое, когда ему напрямую угрожали убийством, если он не отдаст свою кровать, а сам переляжет на какое-нибудь не особо выгодное место. Он сначала согласился, а потом его застали сидящим у угла и ловящим существ.  В итоге, убили его. Ночью, когда он возвращался с туалета, кто-то подошёл к нему и задушил его же подушкой, а потом скинул тело в окно.
    Больше всего Виктора удивляло поведение Пашки в это время. Казалось, что он был человеком солнца, неспособным на зло. Но было видно, как он с завистью смотрит за поедающим тварей стариком и с азартом наблюдает за его убийством. Как будто он получил заслуженное. Хватило бы смелости – он бы сам стал инициатором его смерти.
   Виктора же голод не трогал. Есть, конечно, хотелось, но на такие дикости он не шёл. Он был и не стар и не молод, так что вполне мог прожить в таком темпе ещё пару месяцев. А потом он и сам не знает, что с ним может произойти.
   Существа, как известно, могли легко заменять собой практически всю еду. Они, как думал Виктор, не имели мяса, но в их телах содержалось большое количество белка и витамина А, что позволяло есть этот продукт, как основное блюдо. На вкус оно было сладким, что создавало тошнотворный эффект, пресноватым (но к этому жители Гигахруща были готовы, так как концентрат по определению был ничем, кроме пресных витаминов) и кислым. В целом, вкус он имел, но не очень привлекательный. Как будто кто-то захотел сделать какой-то десерт из концентрата, но ничего не получилось и в итоге вышла непонятная смесь. Негативных эффектов от потребления существ не наблюдалось, хотя, возможно, они и были, просто выбора «есть или не есть» никому не давалось.