c3p2

Веселье несколько омрачала миниатюрная Атсуко, которая маячила на краю поля зрения. Она негодующе поджимала губы, показывая, что порицает происходящее. Возможно, я должен был испытать стыд. Но волна облако тепла, накрывшее голову, не оставляло места в ней для негативных эмоций. В конце концов, между нами ничего не было. Я мысленно подмигнул Атсуко, упиваясь тем, как легко оказалось сбросить оковы рефлексии. Всё было просто и понятно. Тревоги и переживания, которые донимали ещё недавно, сейчас выглядели детской вознёй.
Эль — лучшее изобретение человечества.
— Неловко об этом говорить, сэр Такуми, но у вас очень милый акцент, — улыбнулась Саюрей. Это заставило задуматься: доселе никто не говорил о том, что моё произношение как-то отличается от  местного. Однако оставлять комплимент в воздухе было нельзя.
— Ваш голос, госпожа, милее всего, что я слышал на свете.
Даже сквозь алкогольный туман я почувствовал, как вымученно прозвучала ответный лесть. Тем не менее Саюрей выглядела так, будто услышала совершенно естественную вещь, и это позволило расслабиться. В конце концов, она бы не подошла ко мне, если бы не была заинтересована изначально, а значит, в запасе имелся кредит на прощение глупостей… до определённого предела.
— Сэр Такуми, признаюсь сразу, я здесь не просто так.
Я напрягся.
— Дело в том, что меня с детства восхищали истории о путешествиях. Рассказы о дальних краях были единственным, что позволяло удержать меня на месте. Я была непоседливым и шкодливым ребёнком, и, пожалуй, эти черты прошли вместе со мной сквозь годы. Сумасбродство зачастую толкает меня на поступки, которые я впоследствии и сама не могу толком оправдать.
Хватило совсем небольшой порции воображения, чтобы добавить её речи двусмысленность, вогнавшую моё лицо в краску. Саюрей по-прежнему держала меня за руку. В задумчивости она поглаживала её, не подозревая, какую бурю чувств пробуждает этим.
— Вот и теперь, движимая духом приключений, я вырвалась из отчего дома и забрела в квартал бедняков в надежде, что здесь найдётся что-то… кто-то, способный развеять скуку девушки, никогда не бывавшей за пределами Новой Литеции. И для меня нет большего счастья, чем встретить бывалого странника, который наверняка может поведать немало историй о своих подвигах. С первого взгляда я поняла, что нас свела судьба! Прошу, сэр Такуми, вы должны помочь мне, и я щедро отблагодарю вас.
Саюрей бросила молящий взгляд, сразивший меня наповал, — удар прямо в сердце; любовь, подкреплённая алкогольными парами, бурлила во мне. Правда, имелась маленькая загвоздка: я понятия не имел, что ей говорить. Однако для того, чтобы завоевать её расположение, я был готов на всё.
— Х-хорошо.
Девушка зажмурилась и на миг прижала мою руку к своей груди в жесте благодарности. Потребовалось усилие воли, чтобы не продолжить куда более близкое знакомство с податливой мягкостью Саюрей. Я встряхнул головой и задумался.
— Начните с описания вашей родины. Как далеко она от Мельтинского архипелага? Сколько людей в ней проживает?
Сперва медленно, а затем всё быстрее, воодушевлённый гладкостью собственной лжи, я стал рассказывать ей о Японии времён Муромати-дзидай, смешивая в котле вдохновения исторические факты, заученные на уроках, и собственные похождения в играх. Саюрей внимала этим байкам с открытым от восхищения ртом. Жемчуг её ровных зубов и очертания пухлых губ просили поцелуя, а сверкающие от восторга глаза давали на него добро. Пару раз я наклонялся к девушке, но Саюрей со смехом уклонялась и просила продолжать.
Очередной уворот перестал подбрасывать дров в огонь страсти и вместо этого вызвал раздражение. Вместе с этим я ощутил острый позыв посетить уборную. Извинившись, я встал из-за стола и, шёпотом справившись у трактирщика, направился к туалету. Сделать это оказалось на удивление сложно: мир странным образом искривлялся, бросая на меня стены. В конечном счёте я решил держаться одной стены, и это помогло достигнуть двери во двор без дальнейших сюрпризов.
Оказавшись на улице, я пару раз глубоко вздохнул, разгоняя затуманенные мозги. Стало легче. К туалету вела короткая гравийная дорожка, петлявшая сквозь грязь. Сам туалет представляло собой грубо сколоченную постройку, внутри которой сражались за выживание гниющие доски нужника и паутина.
Сообща с облегчением пришло осознание того, чем я занимался последние полчаса. Стыд, всё это время проведший на окраинах сознания, мстительно ударил в полную силу, и я застонал, спрятав обожжённое его пламенем лицо в ладонях.
Что произошло? Почему я так себя вёл?
Кто вообще такая Саюрей?
Эль не до конца выветрился из головы, но прогулка на свежем воздухе более-менее вернула возможность соображать. На всякий случай я просидел в туалете минут десять, подсчитывая пауков, пока не убедился, что трезвость мышления как минимум близка моему текущему состоянию. После этого я задумался  о том, как сбежать от Саюрей, сохранив остатки достоинства — тот пепел, что не успел развеять ветер моей глупости. Основной надеждой было то, что девушка заскучала за время моего отсутствия и ушла сама, однако рассчитывать только на это не стоило. В итоге я решил, что скажу ей, что мне стало плохо и теперь требуется побыть одному какое-то время. Печальное окончание знакомства, но ведь я видел её в первый и последний раз.
Возвращался я практически твёрдым шагом человека, который имел план и намеревался держаться его всеми силами.
Первое разочарование подстерегало при входе в зал: Саюрей сидела там же, где я оставил её. На моих глазах трактирщик поставил перед ней кружку эля. С отсутствующим видом девушка провела пальцем пару раз по ободку кружки, видимо, не зная, чем занять себя в моё отсутствие.  Но её апатия исчезла, стоило ей заметить меня.
— Сэр Такуми! Вас так долго не было…
— Я… Гм… я…
Мысли затопило неудобными вопросами. Какого дьявола я ей понадобился? Она была красива. Настолько красива, что смотрелась чужой, потусторонней в трактире. Саюрей была обитателем другого мира. Так почему она с готовностью подсела ко мне и позволяла разные… выходки?
Но лицо девушки горело таким облегчением, что наметившиеся подозрения обрели кощунственный оттенок. Я спешно отогнал их.
— Я заказала вам ещё эля на тот случай, если ваше горло пересохло после рассказа.
Я поблагодарил девушку. Пить и правда хотелось, несмотря на внушительное количество уже поглощённой жидкости, но на этот раз я сделал строго отмеренный глоток. Моим новым правилом жизни была сдержанность.
У эля чувствовался странноватый сладкий привкус. Налили из другой бочки?
Следующей задачей в списке стояло избавление от Саюрей. Но прежде чем я успел запустить цепочку оправданий, которые спасли бы меня от её общества, девушка сказала:
— Вы были прекрасным рассказчиком, сэр Такуми. К сожалению, пришла пора мне вернуться домой, пока родные не заметили моё отсутствие. Вот только…
В глаза девушки стояла тревога.
— Я поговорила с трактирщиком и поняла, что забрела чуть дальше, чем рассчитывала. Удача благоволила мне на пути сюда, однако я боюсь дважды испытывать её. Если бы вы, отважный сэр Такуми… если бы вы… — Голос Саюрей дрожал от волнения. — Проводили меня до дома или хотя бы вывели из трущоб, я была бы бесконечно благодарна вам. И постаралась бы выразить благодарность любым путём, который вы сочтёте нужным.
Иными словами, она предлагала провести её мимо тех настороженных ребят, каждый из которых прикончил бы меня, даже не вспотев, появись у него такое желание. Что я ей там наплёл?!
Решение покинуть трактир было бы настоящим самоубийством. Даже если мы выберемся из трущоб живыми, не привлекая внимания (насчёт чего у меня были серьёзные сомнения при взгляде на Саюрей), шансы на то, что возвращение пройдёт так же гладко, были околонулевыми. А если я попаду в передрягу и не смогу вернуться к Веронике, то через сутки превращусь в лужицу слизи. С другой стороны… я ведь был героем — хотя бы в глазах Саюрей. Всё, что я делал с прибытия в этот мир, было обычным движением по течению. За меня решали, кто я такой. Меня считали чужой собственностью, меня грозили убить, меня выбросили, когда осознали, что не смогут с моей помощью досадить Владыке.
Губы покалывало, и я поджал их. Они онемели, потеряв чувствительность, в чём я убедился, слегка прикусив их. Что за дрянь разливают тут?
На всякий случай я мысленно сосчитал до десяти, подозревая, что зачинщиком последних мыслей являлся алкоголь. Но нет, я был в полнейшем здравии. Просто… просто мне хотелось быть кем-то. Не деревяшкой, которую швыряет от одного подводного валуна к другому, а тем, кто принимает решения. И моим решением была защита Саюрей.
Расплатившись с трактирщиком, я вышел на улицу. Саюрей последовала за мной. Снаружи было пустынно. Даже группы подозрительных личностей, чьи глаза внимательно следили за мной и Вероникой, пока мы искали пристанище, исчезли. Это одновременно приносило облегчение и нагоняло тревогу. Хищники уходят со своей территории только тогда, когда на неё ступает кто-то значительно сильнее, с кем у них не может быть и шанса в схватке.
Паранойя Вероники медленно, но верно передавалась мне.
— Я знаю короткий путь, сэр Такуми.
Саюрей махнула рукой, показывая, куда идти.
Я старался идти уверенно, чеканя шаг и бросая многозначительные взгляды по сторонам.
Всемилостивые боги, пусть местные не расценят это как вызов. Прошу вас. Пожалуйста. Я слишком молод, чтобы умирать от отравленной стрелы или брошенного в лицо ножа.
Какого дьявола я вообще рисуюсь? Перед кем?
Почему меня заботит мнение Саюрей?
Вне всяких сомнений, я вырос в обществе, где помощь ближнему была столь же естественной, как дыхание, — за редким исключением. Однако рисковать жизнью ради незнакомки, о которой ничего не знаешь, было за гранью разумного и в Японии. Получается, геройские замашки лишь вредят. Более того, герои в книгах, манге и играх обладали силой, способной поддержать широту их взглядов. Их мощь была аргументом, поддерживающим тягу к справедливости. Но что было в моём распоряжении? Посредственные способности к магии, бесполезные без должного развития; меч в ножнах, которым запрещено было пользоваться под страхом серьёзного наказания; перочинный нож — оружие не воина, но убийцы, под покровом ночи перерезающего горло.
Главные герои не могли умереть, поскольку тогда не о чем было бы писать книги, делать игры и рисовать мангу. В реальности я мог напороться на свой же клинок при неудачном взмахе. Если я хотел выжить, следовало сосредоточиться на том, чтобы выжить, стать сильнее и найти дорогу домой.
Самым страшным было то, что я знал, как обстоят дела, и всё равно покинул трактир. Этот поступок стоял за гранью общечеловеческой глупости. В этом плане он напоминал подвиг. Жаль, что только этим.
Что вынудило меня выйти? Гордость? Опьянение?
По спине бегали мурашки. Вооружение рисовало десятки пристальных взглядов, наблюдавших за нами из-за каждого угла. По лбу стекали капли пота, меж лопатками лился настоящий ручей. Подгибались ноги в ожидании оклика или шороха извлекаемого из ножен оружия.
Проклятые губы зудели неимоверно. Если моё поведение и эта боль были частью похмелья, никогда больше не выпью ни капли спиртного.
Саюрей вскрикнула, и я подскочил от испуга. Развернувшись, я увидел, как девушка встаёт с земли.
— Поскользнулась… — слабо улыбнулась она. Я улыбнулся в ответ, прикидывая, когда на шум прибегут местные, сгораемые от любопытства и желания лёгкой наживы.
Было тихо. Настолько тихо, что ситуация вопила о неправильности. Обитатели трущоб обязаны были заинтересоваться нами. И раз их по-прежнему нет, они либо срочно переехали, либо…
Снова девичий крик. На миг я подумал, что это опять Саюрей — но нет, голос донёсся из переулка, мимо которого мы как раз проходили. Его острый заворот не позволяла разглядеть, что творится в глубине.
— Помогите!
Я застыл. Мускулы на лице отказывались шевелиться. Я не мог говорить, не мог двигаться, точно мышь, чей ночной рейд был бесцеремонно прерван включившимся светом.
— Кто-нибудь! Помо…
Отчаянный вопль оборвался на середине.
Титаническим усилием я взял под контроль непослушное тело и бросил взгляд на Саюрей.
— Сэр Такуми… — прошептала она.
— Д-да?
Сердце не просто ушло в пятки: оно провалилось под земную кору и растворилось в магме.
Я догадывался, чего она ждала от храброго странника, не раз доказавшего свою доблесть… в онлайн-играх.
— Мы должны помочь!
Я сглотнул ком в горле и криво ухмыльнулся.
Меня поймали. Ловушка, расставленная меж гордостью и тягой к спасению нуждающихся, захлопнулась. Я был бы полной скотиной, если бы не попытался узнать, что там происходит. Совесть и чувство долга взывали к этому, а близость человека, думавшего, что я силён, подкрепляла их мольбы.
Как бы ты ни был слаб… нельзя пройти мимо того, кто в беде.
Влажная от пота рука стискивала рукоять перочинного ножа. Он, в отличие от бесполезного и опасного куска железа на поясе, мог действительно пригодиться. Смартфон и ключи во внутреннем кармане на груди прибавили в весе несколько десятков килограммов. Тело тоже налилось тяжестью. Его можно было понять.
Оно просто не хотело умирать.
Так почему хотел я?
Я закусил нижнюю губу. Она всё ещё чувствовалась деревянной, как после наркоза.
— Верно.
Я мог гордиться собой. Мой голос не сорвался.
— Я останусь здесь и предупрежу, если кто-то захочет пойти за вами, сэр Такуми.
Её предложение было логично. Она не была воином. Ей нельзя было рисковать, к тому же её присутствие сковывало бы меня на поле боя. Мне пришлось бы заботиться и о её безопасности.
По крайней мере, так ситуация выглядела с её перспективы.
— Берегите себя… госпожа.
— Я буду молиться за вас, сэр Такуми.
Щёки Саюрей побледнели от страха. Она нервно перебирала пальцами золотистые локоны, но взгляд её был твёрд, а напутственные слова — полны надежды.
У этой храброй девушки стоило бы многому научиться. Она не обладала и десяткой частью той силы, что я напридумывал для своего персонажа, но она не паниковала. Возможно, как раз из-за веры в мои силы Саюрей сохраняла присутствие духа. И всё же… её безрассудство привело нас в эту ситуацию. Я мысленно поклялся, что если переживу сегодняшний день, то начну вести себя осмотрительнее. С такими мыслями я потёр губы и вошёл в переулок.