- Товришь командир! Еще двоих поймали!
- Вносите!
- Одна из них активно сопротивлялась пришлось угомонить прикладом. Пока вроде жива, но может не дожить до завтра!
Рядовой Прокофьенко отдал честь и вышел из палатки. Спустя минуту несколько солдат внесли двух связзанных поней отдали честь и удалились.
В глазах было мутно, голова трещала, сквозь гул в ушах доносился суровый железный бас.
- прраатизн. Нне ссовзнас фыпшшо мож…
Внезапный поток холодной воды на голову заставил челюсти сжаться.
Пошевелиться и открыть глаза не получалось, однако фоновые голоса стали более разборчивыми.
- П-прожалуйста, я н-не п-понимаю о чем вы говорите, Я н-не знаю что т-такое п-партизан.
Мягкий знакомый голос звучал явно заплаканным и выражал неподдельный ужас. Резкий звук посщечины и чреда всхлипываний.
- Давайте сюда железо! Давай! Быстро!
Поспешные шаги и шелест листвы.
- Не хотите по-хорошему, будем по-плохому.
Прозвучал все тот же бас. С трудом удалось открыть глаза, попытки пошевелиться ни чему не привели, кажется копыта были связаны.
- Кажется эта очнулась,
Встревоженный юношеский голос зазвучал откуда то сбоку. В глазах было мутно и виделся только пляшущий свет языков планени небольшоко костерка.
Кто-то грубо ухватил за нижнюю челюсь, на лице ощутилось чье-то дыхание.
- Еще чан воды сюда!
Прозвучал чей-то железный бас. В глазах начали проявляться шныряющие расплывчатые силуеты!
- Я НЕ СЛЫШУ!
Проорал железный бас. Снова треск посщечины и чреда всхлипов.
- Я-я
- ТУДА ПОСМОТРИ! Ты этого хочешь?
Всхлипывания усилилсь судорожной волной. Снова поток ледяной воды на лицо. Кашель. В глазах начало становиться отчетливей.
Первое что на что упал взгляд, небольшая тумбочка слева, на ней язычек пламени в стеклянной банке. У стены рядом зажалась желтая заплаканная пегаска. Ее глаза были завязаны белой повязкой, по лицу стекали струйки крови. Постоянные всхлипывания доносились от нее, а еще правее темный высокий силует сидящий в кресле. Различить его было сложно, ибо освещение шло с дальнего угла. Снова треск посщечины, еще сильнее предыдущих, желтая пегаска завалилась на бок, отрывисто всхлипывая, пытаясь что-то вымовить сквозь плач.
Внезапно накатившая ярость придала сил, веревки больно впились в изгибы копыт, в затылке тяжело , а попытки выкриков заблокоровались тряпошным кляпом и раздались глухим гулом из ноздрей.
Кто-то ухватил сзади и ловко придал вертикальное положение. Перед глазами вдруг возникла лысая обезьянья морда с черной щетиной в нижней части.
- Как спалось??
Железный бас раздался из подобия рта с торчащей из него палочкой и огоньком на конце. Чья-то клешня с отростками передала другой клешне до красна разогретый металлический прут и вместе с тем поток едкого дыма в лицо из подобия рта заставил глаза заслезиться.
Лицо горело, копыта ныли, кровь стучала в висках. Но невыносимей всего был страх! Страх за подругу лежащюю в дальнем углу. После того, как злая обезьяна в кресле побила стойкую земную пони, длинными нижними отростками, та активно брыкалась и пыталась высвободить копыта. Но после яростного избиения трех обезьян ее недвижимую отволокли в угол. Если бы копыта не были связаны можно было ей как-то помочь.
Глаза не хотелось открывать, что бы не видеть этот кошмар, но возможно она нуждается в помощи прямо сейчас, нужно быть сильной!
Свет ударил в глаза, земная пони все еще недвижимо лежала в углу, ее передние копыта и шея были неестетвенно изогнуты, встрепаные волосы окрашены багрово-красным, полуоткрытые глаза и нос были залиты стекающей кровью, измятая шляпа лежала рядом.
Откуда-то сбоку раздался душераздерающий ноздревой крик и за ним последовал грубый обезьяньий хохот.
Только бы дополсти к ней, ведь густая кровь почти залила ей ноздри, ей
станет нечем дышать!
Нужно только подполсти и убедиться что с ней все впорядке!
- КУДА!
Сильный удар в грудь, а затем еще один под живот, в глазах задвоилось, дыхание перехватило, пришлось перевернуться на спину. Свет залил приоткрытые глаза.
На пару секунд все затихло, а затем снова раздался ноздревой выкрик до боли знакомого голоса сбоку, а за ним последовал грубый обезьяний хохот.
Все тело ныло, мысли путались.
Только бы убедиться, что с ЭплДжек все впорядке!
Командир глубоко затянулся и выдохнул дым. Желтая пегаска тяжело дыша лежала под правой ногой, слева располагалась синняя пегаска. Один из солдат придерживал ее сзади, другой подносил раскаленный прут к вытянутому копыту.
- СТОП! Стоп! Опять же щас провалится!
Солдат убрал прут. Широкие фиалетовый зрачки полные боли и непонимания уставились прямо в лицо.
- Уберите кляп!
Рука одного из солдат развязала и вынула кляп! Пегаска откашлялась. Командир Громов сделал еще одну затяжку и приблизился к неподвижно вменяемым заплаканным, по-детски невинным глазам.
- Партизан?
Разборчиво выговорил он.
- Кажется она девочка…
Послышался голос молодого солдата Левантеева из-за кресла.
- Молчать!
Сзади зазвучали глухие смешки. Командир пристально смотрел в фиалетовые глаза, которые буквально наполнялись новой волной слез. Пегаска начала всхлипывать.
- говорить умеешь?
Командир Громов грубо ухватил пегаску за подбородок. Ее всхлипы усилились, а взгляд переместился на желтую пегаску сбоку. Та снова начала пытаться переворачиваться и кирзовый сапог уперся ей в грудь. Командир резко дернул пегаску, заставив посмотреть на себя, а другой рукой он взял разогретый прут и поднес к желтой с другой стороны.
- ТЫ ГОВОРИТЬ БУДЕШЬ?!!
В ответ синяя радужная пони лишь разразилась новой волной беспорядочных всхлипываний, а слезы ручьями потекли из ее глаз.
Ты будешь говорить?
Чуть спокойнее повторил командир, убрав руку от радужной пони и пригнувшись к ней.
Она проморгалась но взгляд ее уставился не на Громова, а в сторону желтой пегаски лежащей на полу, та приподняла голову. В какой-то момент их глаза встретились.
Громов недовольно хмыкнул и сразмаху треснул сильную посщечину наотмаш, Синяя едва не завалилась, лишь придерживающий солдат помешал этому, а снизу раздался отчаянный всхлип, желтой.
В палатку вдруг влез встревоженный Прокофьенко.
- Товарищ командир! Немцы! Немцы идут!
Громов недовольно плюнул. На секунду задумался и решительно затушив сигарету поднялся с кресла.
- В клетку этих!
- А с той что?
- ЧТО?
Выпальнул Громов в манере идиота.
- Как и предыдущих в разделочную! Что тупые вопросы задаешь?
- Товарищ командир!
Из-за кресла показалася Левантеев.
- Синяя много крови потеряла, разрешите сделать перевязку, иначе может умереть до завтра!
- Делай! Присмотри за ней здесь, а желтую в клетку, чтоб до завтра обе живы были!
- Так точно товарищ командир!
- Вы со мной.
Громов кивнул двум другим солдатам и все они поспешно удалились из палатки.
Что-то теплое и влажное касалось затылка. Было не слишком больно, поскольку боль перебивалась еще большей в правом копыте. Свет ударил в глаза, и вскоре стала различима обезьянья клешня, отростками сжимающая мокрую тряпку, то и дело заныривающая вниз и булькающая стекающей водой, а затем заносимая вверх и сопровождающаяся болью в затылке. Огонек в стекле мерно горел в дальнем конце, тускло пританцовывая тенями на брезентовых стенах палатки. Место где до этого лежала Флаттершай не было видно за креслом. Кажется здесь была только одна обезьяна, чья клешня то и дело шныряла то вверх, то вниз.
Отрывки предыдущих ужасов то и дело прокатывались в мыслях. В какой-то момент привиделись суженные, полные потрясения зрачки цвета морской волны. Горечь подкатила к горлу, изображение раслылось в глазах заполнившихся слезами.
- Тихо, тихо, тихо.
Заботливый тихий голос молодой обезьяны прозвучал прямо за спиной, вызвав еще больший комок горечи.
- Флаттершай?
Вдруг полышался знакомый изумленный голос. Ощутились чьи-то прикосновения, быстро выдыхающие ноздри прошлись от груди к низу живота, обдавая теплыми потоками воздуха. Голова все еще немного трещала. Свет не ударил в приоткрытые глаза вместо этого было слишком темно.
- Что происходит?
С трудом удалось выдавить из себя.
- Тихо.
Прозвучал чей-то взволнованный шопот и шаги шелестящие осенней листвой где-то снаружи постепенно стихли. Снова ноздри, на этот раз вдыхающие особенно тчательно, прокатились по низу живота обдавая теплыми потоками. Чей-то силуэт зашуршал и замелькал перед глазами, чуть сбоку отодвинулся брезент и тусклый лунный свет проник в помещение. Что-то лихорадочно заскрипело спереди и привыкающие к темноте глаза различили фигуру пони повернутую спиной и полусогнутую.
- Что происходит?
С трудом удалось подняться на копыта. Сгобленная фигура повернулась, престав издавать скрипы, на ее лицо попал тусклый свет.
- Твайлайт? Кажется это была Твайлайт, ее прическа, ее цвет волос.. Точно, это ее голос звучал до этого.
- Твайлайт, что происходит?
Фигура приблизилась тревожно уставившись в лицо, глаза цвета лаванды были сужены, ее копыта обхватили бока и судорожно встряхнули.
- Тебя сношали?
Ее голос был нервным.
- Что? Что происходит?
Твайлайт резвернулась и немного отдалившись снова чем-то заскрипела полусогнувшись. ЕЕ голос был каким-то странным.
- Если тебя сношали солдаты вермахта…
Полушептала она, будто самой себе.
- То чистота нарушена. Нарушена чистота-а-а.
Ее тембр стал совсем странный, она будто бы распевалась.
- ТВАЙЛАЙТ!
- тсс! Тихо!
Все замерло, сприпы прекратились.
- Тихо! Не так громко. Если они узнают чем я тут занимаюсь… Нам всем.. Нам всем КАПУТ!
Она нервно усмехнулась.
- Нам всем?
Тишина. По-тихоньку снова начали раздаваться скрипы. Боль в копытах давала о себе знать, но всеже удалось приблизиться к Твайлайт и заглянуть, увидев, как она лихорадочно чего-то записывает, удерживая в зубах кусок отломленной ветки. Внезапно выплюнув ветку она повернулась и обхватила копытами, ее голос звучал болезненно.
- ФЛАТТЕРШАЙ!
Ее лицо исказила гримасса боли, глаза были неподвижны и узкие как точки зрачки. Плавным движением она немного пригнулась и ее ноздри активно завдышали внюхиваясь, обдавая шею теплым воздухом. Копыта сами собой потянулись, обнимая подругу. Только сейчас стало видно, что ее рога нет на месте. Тело вдруг пронзил ледяной холод. Дыхание перехватило ужасом.