Каждому своё, Большая Ошибка Старого и Нового(молодого)

Михаил с наслаждением вгрызся в сочный и ароматный бургер, хрустнув свежей булкой. Слабый аромат крови от недожаренной котлеты немного обеспокоил его, но мятная нотка зелени смыла все проблемы.
«Эх, как же хорошо!» – Михаил, пожёвывая, оглядел свои угодья. Просторный, светлый бункер, оборудованный по последнему слову техники. Санузел, ванная, столовая – всё сияло чистотой, а цилиндровой формы кладовка, была доверху забита дегидрированными бургерами, сжатыми до размера горошины. Спортзал, обитый мягкой резиной, остеклённая оранжерея с двумя большими окнами и огромная гостевая комната на сотню человек, обшитая композитными материалами цвета хаки. Миша аж чуть не прослезился оттого, что всё это счастье принадлежит лишь ему одному. Пусть и для этого пришлось поступиться совестью:
« Они… сами виноваты, были слишком медленными. Лишь я, я был умён, ловок и быстр…».
Перед глазами парня мелькнули картины прошлого.
Он сидит на анонимном форуме. Вспышка за окном. Сирены. Голос из динамиков призывает граждан собраться в убежищах. Михаил бежит. Ему страшно. Позади собирается толпа. Они преследуют его, что-то беззвучно кричит. Последний рывок и стальная гермодверь отсекает его от голосов.
Голоса…
Михаил до сих пор иногда слышит их, голоса собравшихся у его стальной двери. Голоса давно умерших призраков. Что это? Шёпот?
Парень прислушался.

***

Резкий стук разбудил его. Михаил с трудом поднимается с холодного бетонного пола. Дико болит рука, из носа течёт кровь, да и вообще ноет всё тело, так и не привыкшее к отсутствию кровати.
«Хах!» – негромко смеётся Михаил, вспоминая бургеры из горошин. Реальность куда более жестока.
На маленьком, тесном складе магазина, в котором спрятался Михаил, не было почти ничего, кроме коробки оливок, в жестяных банках, открыть которые без ножа было довольно затруднительно. Михаил бил их друг о друга, пинал, но самым эффективным способом оказалось бросать их об стены своей тюрьмы. Рано или поздно банка не выдерживала и лопалась. Услышав характерный звук, Миша падал на колени и скорее шарил по склизкому от маринада полу, пока влага не вытекла из банки. К сожалению, она вытекала очень быстро, пусть и не так, как разум из его головы.  Постоянная темнота сводила его с ума, но ещё хуже были запахи. В углу комнаты, где он устроил нужник, копошилось дерьмо вперемешку с блевотиной и пустыми банками. Михаил убеждал себя, что это лишь воображение, но звуки дыхания и шорохи из угла раз за разом доказывали ему другое. Он сошёл с ума.
«Это крысы. Или паразиты» – пытался убедить себя Михаил, но получилась слабо, ведь он твёрдо знал, за закрытую гермодверь не пролезет ничего. Ни частичка. Ни атом вещества. Его вера была тверда, но разум сдавал.
Голоса.
Они мучали его уже не только во сне, но и наяву. Зачем он бросил этих людей? Почему так поступил? Они ничем не хуже его.
День шёл за днём. Шёпот перешёл в крик.
Они спрашивали его, почему не могут собраться вместе. Почему он не пустит их, чтобы они собрались, как семья. Как единый организм.
Почему он оставил их умирать? Почему не делится консервами? Почему? Почему-у-у?

***

Михаил принял решение. Он больше не мог держать свою семью за дверью. Он поделится едой. Заляпанный кровью противогаз с гулким стуком только упал на пол, а Михаил уже схватился за маховик гермодвери. Парень поднапрягся и затвор начал поддаваться с противным скрежетом.
Но кучи дерьма взметнулись, обхватив Михаила своими тошнотворными тентаклями…

«Держи его блядь! — старший ликвидатор с трудом удерживал обезумевшего парня. – Сука-а-а! Да бля-ять! Ружьё, ружьём давай, прикладом его бля-я-ять!»
Взметнулась тозовка и через мгновение с глухим стуком встретилась с незащищённой головой.
Михаил рухнул, оставив потёки крови на гермодвери.
«Тупарылая залупа! Чо встал? – обратился ликвидатор к застывшему с окровавленным ружьём коллеге – Дверь затворяй, быстрей!»
Вдвоём они с трудом закрутили маховик до упора.
Старший кивком указал на тело: «За одежду бери, надо оттащить подальше»
Михаила бережно отволокли на середину комнаты.
«Дверь проверь, вдруг заползло чо!» – крикнул ликвидатор парню и включив налобный фонарь, начал внимательно осматривать тело. Ничего.
Он перевернул парня и сразу заметил прореху на руке. Старший достал нож и осторожно срезал рукав защитного костюма, оголив руку Михаила. Чёрные вены, словно змеи, перевивались под кожей, то собираясь в причудливые орнаменты, то разбегаясь по руке. На секунду ликвидатор увидел, как они собрались в чёткую цифровую последовательность, он тут же отвёл глаза и осенил себя крестом. Дурная примета.
«Фух, кажется, обошлось, – заявил парень с тозовкой, проверявший надёжность двери. – Как он?».
И тут же скрючился, получив тяжёлый удар в солнечное сплетение.
«Еблан косоголовый, блять! Ты не мог не заметить, что его задело, думал пронесёт? – ещё один удар. – Не пронесло, блять! Дебил ебучий, за стеной жилблок, ты о них подумал? А если бы он успел открыть и самосбор бы стену проел?».
«Может.. кх.. руку» – просипел молодой.
«Поздно. – успокоившись, ответил ликвидатор. – У него уже все мозги в кашу».
Словно подтверждая слова, тело забилось в судорогах, собираясь во что-то новое.
«Он из твоего отряда, но… Если хочешь, я сделаю это за тебя».
Парень лишь молча кивнул и передал ликвидатору ружьё.

Раздался выстрел.

Где-то далеко Михаил наконец собрался со своей семьёй.