410

\documentclass[a4paper,12pt]{article}
\usepackage[T2A]{fontenc}
\usepackage[utf8]{inputenc}
\usepackage[english,russian]{babel}
\usepackage[pdftex,unicode]{hyperref}
\usepackage{indentfirst}
\usepackage{citehack}

\pagestyle{plain}


\title{410}
\author{Семен Персунов}
\date{2007-2014}
\begin{document}
\maketitle


\section{Пролог}
Автостанция встречала меня толпами народа и горами мусора. Туда-сюда сновали южане-носильщики, расталкивая люд своими тележками.

- Пастаранысь, дарогу-дарогу! Насильщики, такси нэдораго!

Посадки ждать еще полчаса. А потом почти тридцать часов тряски по родным просторам в компании других студентов, что едут из столицы домой. Ну, хорошо хоть не среди пьяных челноков.

Багажа у меня не много: лишь небольшой рюкзачок, в котором лежит лаптоп, да несколько полезных в быту вещиц. Еды почти нет, проще перекусить на остановке. А так, хватит и яблок, да воды.

Началась процедура сдачи багажа. Люди передают сумки крепенькому низкорослому водителю, который споро расставляет их по объемистому багажному отделению. А вот и открылась дверь в салон, можно располагаться.

Мечтать о том, что удастся ехать одному на двух сидениях не приходится, народу много. Празднички. Надеюсь, хоть сосед будет приличный. Рюкзак закинут под кресло, теперь можно и устроиться поудобнее. Ну, насколько это возможно, очень уж тесно в таких автобусах. Такое впечатление, что их проектируют для лилипутов.

-- Молодой человек, подвиньтесь! -- Все надежды на комфортную поездку пошли прахом. Тетенька своими статями напоминала бегемота, вставшего на задние лапы. Как бы под ней кресло-то не развалилось. Наверняка будет храпеть, пихаться и портить воздух.

Проверка билетов. Контрольный обход салона. Ни кого не забыли? Ну, поехали! Можно и яблочко пожевать. Отрезаю ножиком небольшие кусочки и ем.

-- Молодой человек, а зачем вам такой нож? -- раздался пронзительный голос со стороны прохода.

-- Ну, чтобы резать. -- каков вопрос, таков ответ.

Поел -- можно и поспать. Что еще для счастья надо? Чтобы в бок не тыкали. И звука очередного шедевра отечественного кинематографа, коим экипаж нашего дорожного лайнера развлекает пассажиров, не слышать. Впрочем, последнее -- не проблема. Заряда плеера хватит на всю дорогу да еще и останется. Звукоизоляция маленьких, но удаленьких внутриканальных наушников практически идеальна, а музыка, хорошая музыка сну не преграда. Включив любимый эмбиент, я отключился.
\\
\begin{center}***\end{center}
Это пробуждение не похоже на предыдущие. Не ощущается движения автобуса, не
ворочается похожая на тролля соседка\ldots Плеер молчит. Странно, аккумулятора должно было хватить, как минимум, часов на пять. Холодно. Затекло все тело, болит, кажется, каждая клеточка. Под боком что-то жесткое и неприятное. Да это подлокотник, а лежу я на боку. Как и весь автобус. Проклятье!

Лицо покрыто коркой запекшейся крови. Должно быть, хорошо обо что-то приложился. Да и битого стекла везде хватает. Руки и ноги, вроде, целы.

Темно. Что-то оттягивает ногу. Лямка рюкзака. Всегда перекидываю ее через ногу, когда кладу рюкзак под сиденье. Вот сейчас бы дотянуться\ldots Не очень-то удобно вытаскивать рюкзак из-под сиденья лежа на боку. Расстегнуть фастекс, потянуть.. Вот так!

Визг молнии, и в руке аккумуляторный светодиодный фонарик. Ослепительный луч света рассекает темноту и освещает пустой салон. Мертвых пассажиров не видно, их вещей тоже. Лезут нехорошие мысли: "Авария, все ушли, эвакуировались, а почему меня оставили? Ай-ай-ай."

Какого черта? Где я? Это не двухэтажный <<Неоплан>>. Что-то старое. Перед глазами проносятся воспоминания из детства. Прильнув к окну, наблюдаю многометровый обрыв, здоровенные каменюки и бурную горную речку. Кажется, что стоит только пошевелиться, чуть сместить центр масс автобуса, и мы опрокинемся и полетим вниз. Дорога в Енгиабад поначалу всегда пугала. А ходили туда <<ЛАЗЫ>> и <<Икарусы>>. Точно -- <<Икарус>>.

Панику задушить в зародыше. Аптечка! Нужна аптечка. Она обязательно должна быть в автобусе. А может и не быть. Вскарабкаться на боковину кресла, шатаясь из стороны в сторону, перебраться на следующее. Все ближе и ближе к отгороженной фанеркой кабине. Еще ближе, еще.

По лбу что-то течет, прямо в глаза. Рана начала кровить. В узком пучке света вижу красную клеенчатую сумку с белым крестом. Висит неудобно. Хотя, чего уж говорить, когда автобус лежит на боку, если смысл говорить об удобстве?

Есть! Дотянулся. Ассортимент медикаментов не радует: зеленка, да пачка стерильных бинтов. Какие-то таблетки в белой бумажной упаковке. Активированный уголь. Ну, хоть что-то. Не до хорошего, того же промедола теперь и у вояк не сыщешь. Обработал порезы, стер кровь влажным носовым платком. Как хорошо, что всю воду из фляжки я не успел выпить.

Надо выбираться. Как там, выдернуть шнур, выдавить стекло? Ну, здесь оно, по крайней мере, на меня не упадет. А где этот шнур-то?
\\
\begin{center}***\end{center}

Место, где я оказался, не понравилось сразу. Дорога старая и разбитая. Такое впечатление, что по ней не ездили лет двадцать. Обошел автобус, принюхался. Да вроде ничего. В смысле совсем ничего: в свете фонарика не удалось разглядеть тормозного пути.

Автобус-то -- действительно <<Икарус>>. Красный с белым. Именно такой, как я помню. Тормозного пути нет. Странно.

А это что за дрянь? Вся поверхность дороги и земли вокруг была припорошена какой-то белесой субстанцией. Нет, пробовать на вкус это и даже трогать руками совершенно не хочется.

Не видно ни звезд, ни луны. Все затянуто какой-то мутной пеленой.

Мобильник не ловит. Ну, кто бы сомневался. Часы, кстати, показывают три часа ночи. И, судя по календарю, я провалялся в отключке трое суток. Парадоксально, но факт.

Холодно. Где там была моя флиска? Ох, как хорошо, что я не американский подросток из фильмов ужасов категории б. Проведем ревизию. Что там у меня в рюкзачке? Ага.
- Собственно, флисовая кофта.
- Лаптоп с зарядником, впрочем, толку от него сейчас немного.
- Запасной комплект аккумуляторов к фонарю, зарядник.
- Компактный мультимедийный плеер с хорошими наушниками. Вот уж, в данных условиях, вещи сомнительной полезности.
- Хороший американский мультитул в чехле из толстой кожи. Там же набор сменных бит. Наверняка пригодится. Повешу на пояс.
- Прочный складной нож с толстенным клинком и мощным замком. Сгодится в качестве оружия. Лучше, чем ничего.
- Сменное белье: три пары носков, трое трусов.
- Где-то половина рулона туалетной бумаги. Пойдет, в том числе, и на растопку. Зажигалка тоже есть.
- Литровая фляжка с водой, воды меньше половины.
- Три яблока.
- Документы.

Мда, не густо. А ведь становится все холоднее и холоднее. Костерок что ли зажечь? В автобусе-то сидеть совсем не хочется. Натаскаю набивки кресел, да подпалю. Вспороть ножом обивку, вытащить оттуда куски резиноподобного материала. Поджег для пробы зажигалкой -- ну и вонь! Нет, идея с костром явно никуда не годится.

Надо бы в багажном отделении порыться, наверняка ведь что-нибудь полезное отыщется. Только, для начала, нужно влезть на боковушку автобуса. Матерки, кряхтение, лоб опять начал кровить. Разок соскользнул и чувствительно приложился копчиком. Но вот, Эверест взят.

А что у нас в багаже? Багажное отделение было пусто. Такое впечатление, что все пассажиры организовано покинули автобус, получили свои чемоданы и сумки, а потом кто-то взял и зашвырнул автобус неведомо куда. Ну, и меня заодно. Прям руки опускаются. На тебе, мерзкий автобус, на. Ну вот, только ногу отбил о створку.

Сел, свесив ноги. Яблочко-яблочко, ну хоть какая-то еда. И воды немножко. Посетили невеселые мысли о том, что же я буду жрать, когда кончатся сии скудные запасы. И сколько километров до ближайшего селения. Интересно, а приемник в плеере что-нибудь поймает? Сканирование, сканирование, пусто. Проклятье!

Остается ждать утра. Надеюсь, не замерзну. Кажется, сидя на поваленном на бок автобусе я задремал. Сквозь рваный и беспокойный сон чудилось, будто внизу что-то бродило. Стало страшно, и я перебрался подальше от края. Хотелось верить, что это вышли погулять ежики. Или мне просто показалось.
\\
\begin{center}***\end{center}

Рассвет. Или только кажется? Солнца не видно, но стало заметно светлее и не так холодно. Туман, впрочем, никуда не делся, хотя граница видимости заметно отодвинулась. Даже не туман, а дымка. Все-таки холодно. Удивительно, что я не замерз, ночуя на холодном металле. Время 7:30.

Памятуя о бродящих неподалеку неведомых зверушках, разложил и взял наизготовку нож. Короткий, но толстый и широкий, с характерной овальной дыркой в клинке, крупной насечкой на обухе и удобной рукояткой с упором. Эдакий складной ломик. Придает уверенности, да еще как. Ух, теперь меня так просто не возьмешь!

С этой мыслью и спрыгнул с автобуса. Надо бы следы поискать, что же тут ночью бродило? Далеко ходить не пришлось, вот они, отпечатались в белесой дряни. И следы это явно собачьи. Может быть волки? Хотя, какая разница, одичавшие псы ничуть не лучше.

Куда идти? Была не была -- двинусь в сторону предполагаемого движения автобуса. Ну, куда направлена кабина. Туман, или скорее дымка навевала неприятные чувства, ассоциации с <<туманом войны>> из компьютерных игр. Ощущение, что где-то там притаился враг. Рука судорожно стискивала рукоять ножа.

Сколько я иду? Уже почти полдень. Дорога несколько раз поворачивала, и честно говоря, я уже потерял ориентацию в пространстве. Как же надоел этот туман! Несколько раз оступился. Асфальт-то местами провалился, кое-где даже чахлая травка-муравка проросла.

Не покидает чувство опасности. Будто кто-то смотрит в спину голодным и злым взглядом. Обернешься -- никого. Постоишь, прислушаешься -- тихо, очень тихо. Ни звука ветра, ни пения птиц, ни кузнечиков, ничего. Гнетущая обстановка. Надо двигаться дальше. Привал? Главное -- не потерять направление. Рюкзак сойдет в качестве указателя на время отдыха. Долго сидеть не могу, накрывает страх и чувство опасности. Что-то идет следом, но пока не решается напасть.

Устал. Болела нога -- подвернул, не углядев очередную яму. Воду экономлю, как могу, но на дне фляжки осталась лишь пара глотков. На сколько меня хватит? Чувство тревоги никак не отпускает, так и чувствуется на себе эдакий неприятный взгляд. Кто бы то ни был, но нападать он пока не спешит.

Впереди сквозь сгущающийся туман показались какие-то постройки. Я ускорил шаг. Да это же остановка. Старая, с отвалившимися облицовочными плитами и прогнившими деревянными скамейками. Сколько же лет прошло с тех пор, когда люди здесь ждали автобуса?

Бросил рюкзак ручкой в сторону движения. В животе урчит, ох, как же хочется есть. Осталось последнее яблоко, пора его приговорить. Однозначно, пора. Достав яблоко, я с аппетитом его съедаю, не утруждая себя нарезкой его на кусочки. Эх, ну вот и все. Впрочем, без еды можно протянуть гораздо дольше, чем без воды.

Усталость. Усталость накатила внезапно, и такая, что я нашел в себе сил лишь сделать несколько шагов к стене остановки, и сесть на землю, привалившись к этой самой стене спиной. Глаза слипались. Я понимал, что поступаю глупо, что нельзя вот так устраивать ночлег. Особенно, памятуя о недобрых тварях, таящихся в тумане. Эти мысли проявлялись где-то на задворках сознания и уплывали вдаль.
\\
\begin{center}***\end{center}

Вокруг клубящийся туман\ldots Видимость отвратная. Рядом виднеются чахлые, низкорослые деревья, лишенные листьев. Они, словно пытаются дотянуться до чего-то, схватить\ldots Под ногами противно чавкает грязь вперемешку с палой листвой, а мелкие колючие кустарники бессильно скребут по гетрам, пытаясь, видно, впиться в шнурки ботинок, намотать их на себя, обездвижить человека и впитать, растворить..

Небо скрыто серой пеленой. Ни звезд, ни луны, но какой-то источник света все-таки есть. Быть может, светится туман?

Боковым зрением фиксируются какие-то движущиеся тени, но стоит присмотреться, повернув голову, и видно лишь проступающие сквозь туман деревья и кустарник. Ночные птицы, странные твари\ldots Чупакабра, снежный человек -- кто знает.

Что я здесь делаю? Преследую. Кого? Не вижу следа, не чувствую запаха. Иду вперед по наитию. Или просто блуждаю кругами? Кто я?

Туман сгущается, он все плотнее и плотнее, такой, что не увидишь и вытянутой руки. Гляжу на свои кисти -- левая обожжена, на ней расплавившиеся остатки перчатки. Мгновение, и руки тают в тумане\ldots
\\
\begin{center}***\end{center}

Пробуждение было внезапным. Чувство опасности просто оглушает, словно кричит: <<вставай, вставай или умрешь!>> Вскочил. Щелчок замка разложившегося ножа. Темно. Сколько же я спал? Тусклый луч фонаря в энергосберегающем режиме высветил лежащий на том же месте, где я его оставил, рюкзак. Дальше виднеются гнилые скамейки.

Видимо, свет фонаря послужил сигналом. Что то прыгнуло в ноги и больно вцепилось в лодыжку. Мелкое, верткое. Фонарь от неожиданности упал на землю, а клинок ножа достал лишь воздух. Зато правая нога впечатала мелкую гадину в асфальт. Другая тварь прыгнула на грудь, но была сбита ударом рукоятки практически на излете. Собаки! Это была стая одичавших бобиков. Сколько же они за мной шли, не решаясь напасть, и караулили, когда я, наконец, усну?

С матерным воплем, я бросился наружу. На нож надеяться не приходится, попробуй достань коротким клинком собаку, что в холке тебе по колено. А вот топтать и пинать эту свору, оглашая окрестности истошными воплями мы можем.

-- А-а-а-а, суки бля! А-а-а-а-а убью-ю-ю-ю нахуй! -- кажется, блохастые твари не ожидали такого напора и разбежались, поджав хвосты. Далеко ли?

Не долго думая, подпрыгнул, зацепившись руками за бетонную крышу остановки, и помогая себе ногами, втащил себя наверх. Ух, надо отдышаться. Без сил я повалился на бетонную панель, что служила крышей. Боевое возбуждение схлынуло и пришла боль. Терпеть можно, но черт возьми, как же больно. Драная штанина, и рваная рана -- плоды усилий вшивого отродья. Посмотрим, что там. Рана не глубокая, но кровит основательно.

Надо бы перевязку сообразить. Отрезал кусок от штанов -- все равно рваные. Теперь будут бриджами. Приложил носовой платок к ране, кое как, матерясь сквозь зубы, примотал обрезком штанины. На этом силы меня покидают.

Кажется, сквозь сон слышал внизу какое-то возню и потяфкивание. Псины, должно быть, устроили дележку трофеев.

Утро. Как холодно\ldots Кажется, лежа на бетоне, я отморозил себе спину и бок. К тому же все тело затекло и почти не ощущалось. Ох, как же мне хреново! Да, зато нога хорошо чувствуется -- рана прямо-таки горела огнем. Интересно, здесь где-нибудь ставят уколы от бешенства? Ну да, ну да, мечтать не вредно.

Спустился с крыши. Хотя, спустился -- это слишком громко сказано. Свалился, худо бедно приземлившись на ноги. Тут же взвыл от боли и сел на задницу. Полежав чуть-чуть на земле, поднялся сначала на четвереньки, а потом и в более подобающее человеку положение. Надо бы осмотреть поле боя. Мда, рюкзак псины изрядно потрепали, но так и не смогли разодрать прочную кордуру окончательно. Зато, судя по характерной влаге и запаху, не постеснялись его пометить. Попросту, обоссали. Фонарь валялся поодаль, так и продолжая работать в энергосберегающем режиме. Собаки, очевидно, нашли его малосъедобным.

Тьфу мерзость! С брезгливостью осмотрел рюкзак. Ноут пережил даже обоссывание -- хорошая, защищенная техника. Не даром такие любят вояки и всевозможные путешественники. Да вроде ничего особо не пострадало, кроме моей многострадальной ноги. Как же больно!

Видимо, боль слегка приводит мысли в порядок. У меня же в рюкзаке бинты с зеленкой! С зубовным скрежетом отдираю от раны присохшие тряпки. Надо смазать рану зеленкой, рана сама себя не смажет. Больше, еще больше, а теперь замотать хорошенько.

Закинув на спину рюкзак, я вознамерился двигаться дальше. Но куда? Походив туда-сюда по дороге, нашел свои вчерашние следы. Все-таки хорошо, что здесь повсюду эта белая субстанция -- хоть какой-то от нее прок. Собачьи следы были повсюду, похоже, порезвились бобики здесь на славу. Хоть бы найти какое-нибудь укрытие, прежде чем они опять решат попробовать меня на прочность. Второго такого боя я, пожалуй, не выдержу.

С этими невеселыми мыслями я захромал дальше.
\\
\begin{center}***\end{center}

Скрипя зубами и матерясь я шагал по разбитой дороге. Кровь пропитав платок и импровизированную давящую повязку, стекала в ботинок. Рюкзак омерзительно вонял песьей ссаниной, от чего то и дело накатывали приступы тошноты. При этом дико хотелось пить, но воды во фляжке больше не осталось.

Наступив в очередную выбоину, я повалился на асфальт. Неужели конец? Если четвероногие друзья человека сейчас меня догонят, то вряд ли я смогу оказать им хоть какое-то сопротивление. Стать собачьей сытью на неведомой дорожке -- воистину достойный финал.

Сплюнув, кое-как поднялся. В белесой дымке что-то виднелось. Силуэты каких-то столбов. На грани видимости, но ошибки быть не может -- там что-то есть.

Строения уже можно разглядеть. Какие-то покосившиеся коровники или что-то в этом духе. Неказистые, оплывшие, похоже, что из саманных блоков.

Подхожу к стене, слегка пинаю ее здоровой ногой. Беззубым провалом зияет вход. Может, это и не коровник? Склад какой-нибудь. Хочется войти, но что-то останавливает. Следы. Здесь кто-то был.  Мне становится дурно. Следы не человеческие. И не собачьи. Узкая стопа, длинные пальчики. Расстояние между следами небольшое, они могли бы принадлежать десятилетнему ребенку. Но это не ребенок. Может быть обезьяна? Какая-нибудь макака-переросток? Цепочка ведет вдаль от дороги, в туман. Идти изучать совершенно не хочется. Прочь, прочь отсюда.

Бегом! Хороший рывок. Даже боль ушла на задний план. Знать не хочу, что за создания обитают в заброшенных коровниках и с утра уходят на работу в туман. А ведь я тоже оставляю след, если это нечто вернется, пойдет по нему\ldots Ведь чем-то оно питается.

Забег кончается бесславно. Оступился, нога попала в выбоину, и я растянулся на разбитом асфальте. Тут и рана о себе напомнила. Встать! Сначала на четвереньки, потом выпрямиться\ldots

Тревожно. Оборачиваюсь. Щелчок. Толстая титановая пластина встала враспорку, надежно зафиксировав клинок. Мне кажется, или там, позади, какое-то движение? Макака вернулась и увидела, что кто-то почтил визитом ее обитель? Гадина. Выпотрошу! Да нет, вроде никого и ничего. Вышел ежик из тумана, вынул ножик из кармана -- как раз про меня. Все еще всматриваясь вдаль, пячусь. Потом разворачиваюсь, и иду быстрым шагом, насколько позволяет больная нога.

Сколько я так иду? Нет сил даже достать телефон и посмотреть время. Воды нет. Туман, как будто, сгущается, превращаясь в, прямо-таки, плотную стену. Не потерять бы дорогу. Продираюсь вперед, периодически наклоняясь, и проверяя под ногами асфальт. Если я его потеряю, страшно представить, куда забреду.

Тычок в спину, точнее --  в рюкзак. Несильный. Нож из руки я не выпускал. Отмашка на развороте. Достал. Кажется, лишь вскользь, не сильно.

- Уи-и-и-и-и-и-и! -- по ушам бьет омерзительный визг. Отпрыгиваю. Поджилки трясутся, зубы стучат. Отступаю. Что-то явно движется неподалеку, чувствую. Снять фонарь с кармана, несколько тычков в кнопку -- максимальная яркость. Не сказать, что луч вспарывает туман, но лучше, чем ничего.

Какая-то возня рядом. Отпрыгиваю. Тварюка меня явно видит. Или слышит. Или носом чует. Или все вместе взятое. А я ее -- нет. Боковое зрение фиксирует завихрение тумана, смещаюсь, поворачиваюсь\ldots И тут оно прыгнуло. Белесое. С тонкими ручками, что вцепились в мою флиску. А лицо, точнее морда.. Запомнил только пасть. Огромную пасть с кучей узких, иглоподобных зубов. Фонарь бьет ударной кромкой куда-то в эту самую отвратную морду, а правая рука работает сама: тычок, еще тычок, тычок. Быстрые, короткие движения. По пальцам течет.

Тварь с визгом отскакивает или откатывается, и на четырех костях скрывается в тумане.

-- Сдохни, мразь! -- ору ей вслед. И правда, очень хочется верить, что она куда-нибудь уползет и сдохнет от кровотечения, а не залижет раны и нападет вновь. Сколько там ножевых? Десять, может все пятнадцать.

Колени трясутся, зубы стучат. Страшно. Наклоняться и проверять асфальт нет никакого желания. Вперед, в белую муть.
\\
\begin{center}***\end{center}


Я не знаю, сколько я так брел. Периодически, все-таки, останавливался и ощупывал дорогу. Было несколько поворотов, и коли б пошел наобум, неизвестно куда и к кому б забрел. Тяжело. Бой с тощей зубастой тварью не прошел даром: рана под повязкой начала кровоточить.

Бинт пропитался, и мерзкие теплые капли начали затекать в ботинок. До чего же гадкое, ощущение, когда что-то теплое стекает по твоему телу. Понимаешь, что это уходит жизнь.

Надо остановиться. Скинул рюкзак. Ба! Не спроста был тот тычок в спину. Из рюкзака торчит тоненькая пика, что-то похожее на дротик без оперения. Полметра в длину, почти невесомая. Кость? Уткнулась в лаптоп. Сколов небольшой кусок пластика и обнажив металлический каркас. Вот те на, прям как с тем воякой, коему спас жизнь айпод, в который на излете попала пуля.

Почему-то эта пика не вызывает никакого желания прихватить ее с собой. Даже прикосновение к ней вызывает чувство брезгливости. Хочется бросить эту дрянь подальше, а еще лучше закопать.

Бинты. Оторвать пропитавшиеся кровью, залить еще той же зеленкой. Проклятье! Как же больно!

Да что ж такое?! Переживший бой с собаками, а также с неведомой зверушкой, флакончик выскальзывает из пальцев и с приглушенным звоном разбивается об потрескавшийся асфальт.  Остается только замотать рану потуже чистым бинтом и хромать дальше.

Мне кажется, или туман рассеивается? Как могу, прибавляю шаг. Идти больно, накатывает слабость и жажда. Но нужно двигаться. Да, уже видно не то, что вытянутую руку, но и дорогу.

Сколько времени прошло? Трудно сказать. В очередной раз останавливаюсь, и достаю из рюкзака телефон. Странно. Время 23:36, но вокруг довольно светло. И как будто, с каждым шагом вперед становится светлее.

Туман постепенно превращается в легкую дымку, а потом и вовсе совершенно истаивает. Невзирая на то, что телефон показывает 02:14, здесь, судя по всему, раннее утро.

Позади туман, впереди -- обман. Как пелось в одной из песен моей юности. Если обернуться, взору предстает впечатляющее зрелище: белая стена высотой до небес. И простирается до горизонта. Завораживает и, в тоже время, внушает животный ужас.

Дорога стала гораздо ровней. Нет жутких трещин и ям. Покрытие, конечно, неровное и далеко не идеальное, но дорога вполне себе качественная. Даже, пожалуй, слишком качественная для нашей-то страны.

Невзирая на заметно улучшившиеся условия, идти тяжело. Нога болит, усталость валит с ног, а еще жутко хочется пить. Губы потрескались, а язык распух.

А солнце припекает все сильнее. Снял кофту, скатал ее и затолкал в рюкзак. Эх, как же хочется его бросить прямо здесь и шагать налегке. Но нет. Негоже это, разбрасываться толковыми вещами.

Куда же я приду? Что, если до ближайшего населенного пункта пара сотен километров? Да я же сдохну тут, по дороге.

Местность как-то незаметно меняется. Идти все тяжелее, дорога идет в гору. Не сказать, что холмы, но уже и не голая равнина. На приличном удалении от дороги виднеются то ли перелески, то ли посадки. Приходит мысль свернуть с дороги и посидеть в тенечке. Но сколько до них идти?Нет, пройду еще немного по дороге.

Пот льется градом. Спина под рюкзаком сопрела, дыхание напоминает хрип. Голова кружится. Кажется, лишь на мгновение глаза закрылись, ноги подгибаются и я, как куль, валюсь на обочину.

Подняться заставляет живое воображение. Оно рисует картину засохшей мумии на обочине дороги, которую клюют мерзкие черно белые птицы и пробуют на зуб шакалы. С кряхтением и невнятными матерками кое-как принимаю вертикальное положение. Левой! Правой! Левой\ldots

Что это там впереди? Да это же ЛЭП. А еще дальше виднеются какие-то строения. Поднажмем!

И вот я у цели. Не сказать, что дошел -- скорее дополз. На последнем издыхании. Что я вижу? Побитые ржавчиной ворота со звездой, на которых написано де <<пионерский лагерь>>. <<Совенок>>. По бокам от ворот статуи, видимо, этих самых пионеров. Девочка воздевшая над головой руку и мальчик трубой. А рядом указатель автобусной остановки. Номер 410. Толкаю ворота. Заперто.

-- Эй! Люди! Кто-нибудь, впустите меня! Впустите, помираю! Эй! -- кричу во все горло, молотя в ворота рукоятью ножа.

Что это? Кажется, я слышу чьи-то шаги. Кто-то явно бежит по направлению к воротам. Лязг засова, скрип не смазанных, ржавых петель.

Ворота приоткрываются, и я вижу человеческую фигуру. Девушка.

-- Эй, ты кто?, -- кажется, она говорит что-то еще, но все звуки сливаются в монотонное бормотание.

-- Семен. -- это единственное, что я успел сказать, прежде чем повалился на землю.

\section{День первый}

Я бегу по городу-призраку. Под ногами хрустит белая дрянь, ее тут намело огромные сугробы.

Дома, как будто, целые, никаких разрушений нет, но понятно, что город это неживой, нет здесь людей. Нет шума машин, улицы пусты. Автотранспорт есть, но стоит в полном беспорядке. Где-то автомобили явно припаркованы, где-то столкнулись\ldots Но людей нет. Ни живых, ни мертвых.

Гнетущая тишина, только стучащая в ушах кровь, шумное дыхание и топот. Мой топот. Быстрее, еще быстрее. Откуда-то я знаю, что если я замешкаюсь, и не приду вовремя, случится что-то ужасное.  Рывок! Перепрыгнуть через поваленное дерево, взбежать по лестнице.

Мелькающие улицы, поднимающиеся облака белой пыли из-под ног. Туман то сгущается в непроглядное марево, то превращается в легкую дымку.

Еще немного\ldots Хлопок! Что-то бьет в левую ногу. Падаю, удар о землю выбивает из легких воздух. Откатываюсь, пытаюсь подгрести ногами. Слышны еще хлопки. Накатывает боль и сознание гаснет.
\\
\begin{center}***\end{center}

-- Не дергайся! Паршиво повязку наложил, теперь еще с кушетки удрать пытается\ldots -- слышу приятный женский голос. Открываю глаза и вижу склонившуюся надо мной фигуру в белом халатике. Колдует над ногой.

-- А-э-э-э, ступня на месте? -- мда, голосу моему твердости явно недостает.

-- Да на месте, на месте. Кто это тебя так?

-- Стрельнули.

-- Что?! Вот фантазер! Да лежи ты спокойно! Обгорел на солнце, тепловой удар заработал. А рана рваная, кто подрал?

-- А\ldots Ну да, кажется, собаки дикие. Я вообще где? -- действительно, ведь я вроде куда-то брел через туман, разбившийся автобус, заброшенные коровники..

-- Да в медпункте ты, в медпункте. В пионер-лагере Совенок. То подстрелили, то дикие собаки. Сроду тут ничего такого не было. Семен, значит тебя зовут?

-- Ну да. А тебя?

-- Не тебя, а вас. Виола я. Вот, вот так. -- судя по ощущениям она затягивает повязку. -- Полежи пока, а я за Ольгой Дмитриевной схожу.

-- Попить есть что-нибудь?

Медсестра встает, берет со стола кружку, споласкивает в раковине и наливает воды из литровой банки. А в банке-то, похоже, кипятильник.

-- Держи.

Да, а халатик-то на ней сидит ладно, в обтяжку. Да и сама дама ладная, ух. Мде, что-то я не о том думаю. Или о том?

Хлопает дверь и медсестра удаляется.

Кабинет, ну, вроде бы, обычный. Шкаф со склянками, шторка над кушеткой. Штуковина для измерения роста, казенный стул с дерматиновой седушкой. Письменный стол. Ух ты, прямо у меня над головой стоит выключенный компьютер. Какая древность! Неужто ДВК? У нас такие были на <<станции юных техников>> поначалу. И ведь эта штука не выглядит старой. Все чудесатее и чудесатее.

Весы, вторая койка. Ну да, медпункт. Был бы обычным, если не считать этот музейный экспонат на столе. Комп притягивает взгляд. Сам не знаю почему, но начинаю напевать старую песню, слышанную когда-то на сисопке.
\begin{verse}
Мы были молоды и не страшились преград,\\
Где не спасет перезапуск, поможет format,\\
А если не было копий, мы тактику брали иную -\\
По дискетам мы ползали, и по частям\\
Собирали останки погибших программ\\
И шестнадцатиричные dump'ы вводили вручную.\\
\bigskip
Мы привычно плевали на любой Copyright,\\
Нам казались простором даже 100 килобайт,\\
Мы учили ассемблер, не знавший команд умноженья.\\
Распечатки не резали мы на листы,\\
И наши первые вирусы были просты,\\
Но мы все-таки были в восторге от их размноженья.\\
\bigskip
Мы не боялись тогда -- мы были много смелей -\\
Ни плохих секторов, ни магнитных полей,\\
И даже сбой по питанию не был источником страха.\\
Нам было все трын-трава, нам было просто совсем\\
Одним нажатием на кнопку повесить СМ,\\
Нам служил ДВК, и нам повиновалась Yamaha\ldots\\
\end{verse}

-- Ух ты! Да ты поэт! А что такое копирайт? А что такое ассембрер? -- раздается тонкий девичий голосок. Из-за приоткрытой двери виднеется озорное девчачье личико. А вот и вся девчина целиком. Лет четырнадцать, загорелая, волосы даже не рыжие, а скорей красные. Красная же футболка с надписью СССР и белые шортики.

-- Уп. Ты кто?

-- Ульяна, Ульяна, а ты Семен? Про тебя весь лагерь говорит, что пришел весь оборванный и руки по локоть в кровище!
Ну да, когда швейной машинкой поработал на сумеречной твари, должно быть хорошо перемазался. Смотрю на свои руки. Да нет, чистые, если не считать того, что под ногтями.

-- Ну да! А еще у меня вот такие зубы. И зрачки вертикальные. Бу!

-- Ой, ладно, мне пора, -- говорит девчонка и резво скрывается за дверью.

За приоткрытой дверью слышатся женские голоса и приближающиеся шаги.

-- А вообще, надо бы в милицию позвонить, мало ли что\ldots

В медпункт входит та самая ладная медсестричка, и следом за нею девушка лет двадцати пяти. Ее фигурой природа также не обделила.

-- А вот и наш раненный в ногу рысь, -- объявляет Виола.

-- Меня Ольга Дмитриевна зовут, я вожатая. Рассказывай. -- сразу берет за рога вторая девушка.

Выкладывать все, как на духу, если честно, не хочется. Да и сам я мало что понимаю. Как-то все перепуталось. Мегаполис, лес и болота, заброшенный город, снайпер, путь в тумане, собаки, зубастая тварь с дротиком\ldots Смешались люди, пушки, кони, как говорится.

-- Да я плохо помню. Очнулся в разбившемся автобусе. Икарус, вроде. Ехал куда-то, значит.

-- А другие ребята?! К нам как раз должны были пионеры приехать, что с ними, где авария?

-- Да не было никого. Пустой автобус. Пустое багажное отделение. Следов тоже не видел\ldots

Рассказываю урезанную версию про путешествие через туман, про стычку с собаками. Встречу с зубастиком предпочитаю опустить.

На лицах девушек читается удивление.

-- Нет, точно нужно в милицию звонить, пусть ищут, -- говорит Ольга. -- Не мог он один во всем автобусе ехать.
-- А мне что тут делать? -- спрашиваю
-- Как что? Лечись, отдыхай. Ты же отдыхать сюда ехал?
-- Да я не помню, на самом деле\ldots
-- Да, видимо, головушку тебе крепко напекло. А может и сотрясение при аварии. Сознание не терял? Не тошнило? -- задает серию вопросов Виола.

Расспросы о моем физическом и душевном состоянии. О необходимости звонить в милицию и непременно искать пропавших. Каких, к черту пропавших, не было там никого. И не в лагерь я ехал, староват я для этого. Пионеры, новенький ДВК\ldots Однако.

-- Семен, идти можешь? -- спрашивает вожатая.
Встаю. Вроде нормально. Видимо, квалифицированная медпомощь способна творить чудеса.

-- Да, вполне.

-- Пойдем, я тебе одежду выдам и жилье тебе подыщем.

-- Кстати, где мой рюкзак?

-- Да вон он, под столом же. -- это уже медсестричка. Только сейчас обращаю внимание на ее глаза. Один карий, другой голубой.

Подхватываю рюкзак из-под стола, накидываю на одно плечо лямку и следую за Ольгой.

Входим в один из домиков, судя по всему, женское жилище.


-- Ну вот, пришли. Надо бы тебе форму подобрать, а то выглядишь как пират двадцатого века.


-- Скорей уж двадцать первого, -- слетает с языка непрошеная фраза.


-- Ладно, вот рубашка, шорты должны подойти, вроде твоего размера, где-то тут должны быть сандалии, -- бурчит вожатая, роясь в шкафу. -- Вот!

Сгребаю весь этот гардероб в охапку. Видимо, мне одному кажется, что бородатый пивонер-переросток -- жуткая нелепица.

Ольга что-то там говорит, но особо не вслушиваюсь\ldots


-- Эй! Заселяться идешь, или тут жить собрался?


-- А, ну да, ну да.
\\
\begin{center}***\end{center}



-- Витька, опять курил, подлец? -- Ольга возмущенно машет кулаком перед носом рыжего и конопатого паренька с мелковатыми чертами лица. А урожай на рыжих здесь явно удался. -- А ну давай сюда сигареты! Сколько ж ты их сюда притащил?! -- продолжает злобиться вожатая.

-- Да не, это старый запах не выветрился, не курил я. Нету ничего больше\ldots

В общем, поселили меня с этим вот незадачливым курильщиком. Прочтя лекцию о неподобающем поведении, вреде курения, и подобном, Ольга удалилась, дав напоследок наказ подружиться.

Болтать что-то нет желания. Устал. Стягиваю ботинки, и по комнате распространяется неповторимый, устойчивый аромат. Да, бактерицидная пропитка. Да, дорогие треккинговые носки. Но если прошагать идти несколько дней подряд, то никуда от характерного запаха не денешься.

Витек что-то спрашивает, но мне плевать. Поворачиваюсь на бок к стенке, подмяв рюкзак под голову и отключаюсь.

Просыпаюсь от чувства голода. Есть хочется жутко. Немудрено, не жрамши минимум пару дней.

Витек куда-то утек, ну и ладно. Пойду на разведку. В комнате умывальника нет, посему натягиваю чистые носки на грязные ноги. Зашнуриваю ботинки, вперед, навстречу приключениям, а главное -- еде.

Привычно хлопаю по карману. Опа, а ножа-то нет. Неужто рыжий-конопатый спер? Или я его выронил, когда у ворот отрубился? Вот те задача. Не комфортно я себя чувствую без оружия. Пусть даже такого примитивного. Мультик, впрочем, по-прежнему висит в чехле на поясе. Да, ножик там есть, да, сталь неплохая, да открывается одной рукой. Но толщина ножика неполные два миллиметра против добрых пяти на потерянном складнике. И рукоять без упора. Инструмент -- не оружие. Ладно, сойдет на безрыбье-то. С этими мыслями, вешаю мультитул клипсой на карман и выхожу на улицу. Запереть дверь, выданным вожатой ключом\ldots

Мысль об добротном пыряльнике, к тому же, прошедшем испытание боем, перекрывает даже чувство голода. А вон, и ворота виднеются. Прямо по улице. Вперед!

Темнеет. Подсвечивая фонарем, осматриваю окрестности в поисках утерянного. Нет, не видать. Надо бы и за ворота заглянуть, вроде же там отключился. Осмотр земли и асфальтовой площадки ничего не дал.

Гляжу вдаль. Туманная стена никуда не делась. Точнее, сейчас она напоминает эдакий сгусток мрака, за которым не видно звезд, к слову, очень яркими. Что же это такое? Приятных чувств это зрелище не вызывает, более того, гнетет. Сразу вспоминается зубастик с его пикой. А сколько таких тварей там водится? И ведь ориентировалось оно там неплохо. Что помешает подобной гадине добраться до этого райского местечка? Ответов нет, одни вопросы.

Продолжаю поиски.


-- Семен! -- обернувшись, я вижу ту девушку, открывшую мне ворота.

-- О, привет. Спасибо за спасение!

-- Да что ты\ldots -- кажется, она слегка смутилась.

-- А тебя-то как зовут?

-- Славя. Вообще, полное имя Славяна, но все меня Славей зовут. И ты тоже зови.

-- Ну вот, и познакомились. Кстати, ты тут ничего не находила?

-- Ой! Ну да, тот жуткий нож, которым ты в ворота колотил. Я его к себе прибрала, все-таки холодное оружие\ldots

-- Да ладно, обычный складник.

-- Ну ты его лучше Ольге Дмитриевне не показывай. Пойдем, верну находку.

Так, не спеша мы идем в здешний <<спальный район>>. Проходим площадь с памятником.


-- Это, наверное, Ленин? -- в потемках-то видно плохо, да и кому еще может быть памятник в пионерлагере?

-- Ты что, это же Генда!

-- Кто?!

-- Ну как так, ты чего, это ж любой знает с колыбели.

-- А, ну да, ну да\ldots

-- Кстати, ты ведь не ужинал?

-- Угу. А еще не обедал и не завтракал.

-- А вот, столовая. Нож твой никуда не убежит.

Ужин был нехитрым. Видать, голодные пионеры все умяли. Несколько булочек, стакан кефира. Ненавижу молочное, но голод не тетка. Пока я ем, Славя сидит напротив и смотрит на меня.


-- Что?

-- Ты, ну, с таким аппетитом ешь\ldots

-- Ну дык, пару дней нежрамши.

Вкратце рассказываю ей свою историю, начиная с пробуждения в автобусе.


-- Странно. Этот туман тут пару дней назад появился. Должны были еще ребята приехать, но появился один ты.

-- Меня беспокоит, что в этом тумане водится. Собаки вот эти.

-- Ну, ты уставший был, лежал. А так на людей они не должны нападать.

-- Хе. Кстати, до ментов-то дозвонились?

-- Ольга Дмитриевна пыталась, но что-то телефон не работает.

-- Занятно.

Ну вот, не сказать, что набил живот, но хоть что-то. Быстренько прибрали за собой посуду, закрыли столовую и двинулись к домику Слави.


-- Подожди здесь, соседка спит уже.

Подожду, конечно подожду. Ночь, на первый взгляд, безмятежна. Яркие звезды, ни одного облачка.  Приветливо светит месяц. Воздух свеж и приятен, в траве стрекочут насекомые\ldots Но стена тумана никуда не пропала, и это пугает.


-- Вот, держи. -- девушка тихо выскользнув из своего домика, протягивает мое оружие. Нож не сложен. Полосатый исцарапанный клинок покрыт бурыми пятнами. Мде. Представляю, как это все выглядело со стороны. С негромки шелестом клинок складывается в рукоять и нож занимает место под ремнем.


-- Спасибо. Спокойной ночи.

-- И тебе тоже. Не проспи завтрашнюю линейку.

Спать, однако не хочется. Где-то тут я видел то ли душевую, то ли умывальники - надо бы ополоснуться. Улицы освещены фонарями, но пионеров не видно. Никто не слоняется туда-сюда, не  орет песни, не мажет маркером стены.. Как это не похоже на тот лагерь, куда я ездил в детстве. Правда, тот был не пионерский, пионеры кончились вместе со страной, в которой я родился.

Конец девяностых, путевки от градообразующего, которое наконец-то восстало из могилы. Дети инженеров и работяг. "А ты что слушаешь: металл или рэп?". Пробежки за куревом и пивом в расположенный неподалеку ларек.. Купание под присмотром взрослых? Ну уж нет, постоянно убегали подальше. А километрах в десяти, выше по течению, был железнодорожный мост и с него можно было весело попрыгать в воду. Вечером - дискотека и посиделки на лавочках, вырезанные на любых деревянных поверхностях названия любимых групп, подрыв туалета бомбой на дымном порохе, упертым из отцовского сейфа прямо перед выездом\ldots

Здесь же все прямо-таки образцово-показательно. И какого черта меня принимают за пионера?

Ну вот, дошел. Умывальные колонки, шланг, горячей воды-то, конечно же, нет. Снимаю ботинки и носки\ldots Так. Вроде никого поблизости, можно и ополоснуться по-человечески. Жаль, бельишко из рюкзака захватить не додумался. Раздеваюсь до трусов и по поливаю себя из шлага. Да, тепло, трусы и на мне высохнут..

Внимание привлекает шуршание в кустах.


-- Эй, кто там? -- шаг в сторону лежащей на земле одежды. -- Лучше покажись по-хорошему!

Тихонько стягиваю со штанов свой пыряльник-ковыряльник, и тихо, без щелчка, раскладываю, заведя руку за спину.

Не люблю ходить босиком. Или в открытой, непрочной обуви. Но натягивать и зашнуривать ботинки нет времени. В кустах никого. Следопыт-то из меня не ахти, точнее - почти никакой. Но вижу, что трава примята. Становится тревожно. С водными процедурами определенно пора заканчивать.

Дверь в моем новом жилище не заперта. Сосед объявился, да спать завалился спать. Ну и ладно, пора и мне на боковую.

\section{День второй}

Я опять иду по дороге. Как же однако, болят ноги. Вполне обычная трасса, идущая ниоткуда в никуда. А вокруг степь без единого холмика или балки. Желтая, высохшая трава до самого горизонта. Нещадно палит солнце. На высоком, пронзительно голубом небе ни облачка.

Пот градом катится по лбу и заливает глаза. Как же, однако, хочется пить. Но с собою не воды, не еды. Надо идти. Шаг, еще шаг/ldots

Все, что у меня есть -- хэбэшка не по размеру, сапожищи и портянки, да совершенно неуставный нож, что был при мне в день Ч. Его удалось сохранить, невзирая ни на что.

Что там -- далекий шум мотора? Поворачиваюсь и вглядываюсь вдаль. Погоня? Кто-то все-таки хватился и решил меня поискать? Возможно. Укрыться здесь негде -- многие километры плоской, как стол, степи. Сколько пройдено за эти несколько дней? Остается только ждать.

Точка на горизонте все увеличивается и увеличивается, постепенно принимая очертания белой <<волги>>. Просевшая под грузом овощей на крыше, с ржавым днищем, машина замедляет ход, скрипя, видимо, совсем уставшими тормозными колодками.

-- Эй, солдатик! Далеко идешь? Садись, поехали!

Открываю переднюю пассажирскую дверь и плюхаюсь на сиденье. За рулем мужик лет пятидесяти. Смуглое, выгоревшее на солнце, лицо. Из-под когда-то белой кепки видно темные с проседью волосы, над верхней губой седые же усы. Такая же, как кепка, грязная футболка и спортивные штаны известной фирмы абибас.

Оглядываю его, он оглядывает меня. Молча трогаемся.

-- Смурной ты какой-то. И тощий совсем. Не кормят, что ли? Вон, на заднем сиденье в сумке пошарь, там бутерброды были. А в ящиках яблоки.

-- Спасибо.

Подвеска машины мягко глотает неровности дороги. Ленивое порыкивание мотора, шуршание покрышек по сухому асфальту, скрип пружин в сиденьях - все сливается в эдакий монотонный, убаюкивающий звук. Поел --  разморило. Мужик с разговорами не лезет, и то хорошо. Глаза начинают слипаться, пространство вокруг смазывается и мутнеет\ldots
\\
\begin{center}***\end{center}

Кто-то бешено меня трясет за плечо. Тычок локтем в сторону угрозы, скатиться с постели\ldots

-- Ай, бля!!! У-у-у, больно-то как! -- у кровати, зажимая нос, из которого течет кровавая юшка, стоит и скулит Витек.

-- Бля. Ты что, совсем мудак, так будить? За ногу подергай, если получать не нравится. Ну, дай посмотреть.

Сосед ругается, совершенно не подобающе пионеру, но руку от пострадавшей части лица убирает. Да вроде б не сломал, просто кровит.

-- Платком зажми, все сейчас здесь уделаешь.

-- Козел! Я ж тебя разбудить\ldots На линейку! А ты! У-у-у! - гнусавит рыжий.

Футболку с штанами я не снимал, прямо так с ночи завалился. Натягиваю ботинки. Что-то великоваты стали.

-- За битого двух небитых дают. Пошли.

Утро прекрасно. Жары еще нет, на голубом небе пушистые белые облачка, кругом зелень, чирикают птички, в траве стрекочут насекомые\ldots Но стоит повернуть голову в сторону трассы, и взору открывается мрачная серая стена. Кажется, она стала еще ближе.

Не успеваем отойти от домика, как навстречу нам выбегает вожатая. Расположение духа у нее, надо сказать, не самое радужное.

-- Вот вы где? Живо на линейку! Все уже собрались. Особое приглашение нужно? Ой! Витя, что у тебя с носом?

-- Упал.

-- Семен! Что у вас случилось? -- Ольга смотрит на меня с явным подозрением.

-- Да ничего. В медпункт идем.

-- Живо, живо! А я за Виолой!

Путь-дорога лежит через площадь. Похоже, тут собрался весь лагерь. Картина вполне обыденная, если не брать во внимание пионерскую форму. Ребята разбились на группки и общаются. Кто-то сидит на скамейках, кто-то прямо на газоне у памятника.. Детвора из младших отрядов с веселыми криками носится туда и сюда.. Такую картину можно увидеть у любой школы. Не хватает только курильщиков, да лающего смеха четких поцанчиков. Что-то их тут, в лагере, совсем не видно.

Пришли. Вот он -- медпункт. А вон и Ольга с Виолой спешат со стороны "спального района". Точнее, спешит вожатая, а вот медсестра явно не прочь бы еще поспать.

-- Гм. Ну и что тут у вас, мальчики, случилось? Неужто подрались? - мурлычет фигуристая служительница фонендоскопа и клизмы.

-- Так, Семен. А ты марш умываться, переодеваться и на линейку! Опять в рванье своем и ботинках этих! -- Ольга явно не довольна моим внешним видом. -- Да ты посмотри на себя в зеркало, разве так должен выглядеть пионер?

Краем глаза фиксирую свое отражение. Что-то не то. Поворачиваюсь и смотрю внимательно.

-- Какого? -- однозначно, не то. Из зеркала на меня смотрит совершенно другой человек. Первое, что бросается в глаза - отсутствие небритости. Точнее, полное отсутствие растительности на лице.  Вместо короткой стрижки - довольно густая шевелюра, какой я щеголял в школьные годы.

Всматриваюсь в отражение внимательнее и понимаю, что это все-таки я. Только заметно помолодевший. Ощупываю языком ротовую полость. Удивительно, но пара потерянных в одной из драк зубов на месте. Как я сразу не заметил? И ботинки потому великоваты. Как и футболка.

-- Ты долго себя разглядывать будешь? Марш умываться!

В немом удивлении я покидаю медпункт и оправляюсь к своему жилищу, на ходу ощупывая себя руками. Просто поразительно!


\end{document}