Ветеран ВОВ оказывается шахидом.

 									  Никоим образом не считай мёртвыми тех, которые были убиты на 									пути Аллаха. Нет, они живы и получают удел у своего Господа

    Старший следователь *ского района Лаврентий Павлович Айвазовский тоскливо посмотрел на сидящую напротив немолодую некрасивую женщину. Затем перевёл взгляд обратно к тонкой папке и вытащил оттуда чистый листок.
    — Зинаида Петровна, мы уже целый час тут сидим, пожалейте моё и своё время. — попросил Айвазовский, — Где ваш дед взял взрывное устройство?
    Зинаида Петровна только крепче стиснула руки и ниже опустила голову. Лаврентий Павлович вздохнул и потянулся за сигаретами. Закурив, он откинулся на спинку стула и уставился в потолок, будто там он мог прочесть ответ на свой вопрос.
    — Хорошо, Зинаида Петровна. Вы не знаете, где он взял взрывчатку. Но почему он решился на это? — следователь хлопнул ладонью по бумагам, лежащих перед ним, — Он говорил что-то или вёл себя странно? Не может же человек просто пойти и взорваться посреди города!
    — Это всё компьютер виноват! — гневно ответила допрашиваемая, — дед совсем умом тронулся, когда на юбилей его получил. Целыми днями за ним просиживал, спать почти перестал. К столу зовёшь, а он не идёт! “В интернете кто-то неправ!”, говорит. И давай в клавиатуру тыкать. Хуже ребёнка. Потом совсем оскотинился. Стал нас с матерью оскорблять и чуть что рукоприкладствовать. Дошло до того, что выгнать нас из квартиры захотел. “Тян не нужны!”, кричит. Тут-то мы его в психушку повезли. Да только врачи сказали, что всё с ним в порядке, просто старость. Девяносто лет, мол, что вы хотите. Прописали успокаивающих, и домой отправили. Таблетки помогли, или дед сам угомонился, но больше он нас прогонять не пытался, и руки не распускал. Дни и ночи только за компьютером и сидел. А как говорить начинал, так и не поймёшь ничего. Олдфаги, батхерты, тяны, куны… Что к чему?
    Зинаида Петровна умолкла, вытирая выступившие слёзы. Айвазовский терпеливо ждал продолжения.
    — Шутки у него стали непонятные. Бывало выглянет в окно и смеётся. Чего, спрашиваю, смешного увидел? А он тычет в окно пальцем и хохочет. Подхожу, смотрю, а там нет ничего, только собака сидит. Еду выбрасывать запрещал, говорил что доест. Да где ему. В последнее время сильно сдал, голова у него болела часто. А позавчера… позавчера он нарядился как на парад, обнял нас с матерью, и сказал что пошёл принимать ислам. Мы пускать не хотели, да где его удержишь. Ушёл, и больше я его не видела. А потом полиция пришла.
    Лаврентий Павлович подождал ещё, но женщина молчала. Так они сидели, пока сотовый Айвазовского не заиграл похоронный марш. Звонил паталогоанатом.
    — Да, Александр Иванович, чем порадуешь?
    — Да уж порадую, Лавруша, порадую. У шахида твоего великовозрастного в мозгах опухоль величиной с кулак. Непонятно, как он вообще с ней жил. — Александр Иванович был явно доволен собой. — В крови следы обезболивающего, алкоголя и кофе. А смерть, ты не поверишь, наступила от разрыва ануса.
    — Чего? — переспросил Айвазовский.
    — Пукан у него бомбанул! Понял, лолка? Азаза! — и паталогоанатом отключился.
    Лаврентий Павлович оторопело уставился на свой телефон. Иваныч там что, спирту перепил?
    — Извините, Зинаида Петровна, давайте мы завтра продолжим, хорошо? — следователь рассеянно указал женщине на выход.
    Свидетельница встала и, выходя из кабинета, попрощалась: — Встретимся на Петровско-Разумовской!
    — Что?
    Но дверь за Зинаидой Петровной уже закрылась.
    Лаврентий Павлович встал, снова сел. Затем закурил и открыл первую страницу дела, на которой прочитал:

    ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ. СНОВА