Одинокий графоман

Начнем простыню: обоим около 20, познакомились вдалеке от дома на языковых курсах, в итоге ни к чему не обязывающий роман, я сбрасываю с ней листву, заканчивается месяц, она стоит на пороге и говорит "Ну что, прощай". Я тогда спросонья ответил: "Не говори так", забавно. Я остался куковать вдалеке от дома еще один год, она уехала обратно к себе.
Хоть это и не в моей привычке, но продолжил с ней общаться по сети. Это была первая девушка, с которой я чувствовал себя комфортно, будто с другом с детства. Даже знакомство шло как-то все само, как по маслу, я ни на минуту не задумывался, что мне стоит, а что мне не стоит делать. Спустя пару месяцев общения по сети она признается в любви. Я ее отговариваю, на памяти был опыт друга с неудавшимися отношениями на расстоянии. Объяснил ей, что через пару месяцев она же сама передумает, найдет кого-нибудь под боком, пусть не парится. Тем более наши обстоятельства чрезвычайно неудобны в любом случае, ведь между нашими домами ни много, ни мало – 2000 км, а когда я теперь живу в Европе и того больше.
Но она настаивала. Обещала за свой счет приехать ко мне на родину под новый год, который я вернусь отмечать дома. Я решил, что хуже мне в такой ситуации точно не будет, почему бы и не попробовать.
Она не подвела. Думаю, глупо объяснять какие чувства у любящих людей после разлуки. Я убедился в том, что она серьезно этого хочет, и не сорвется по прихоти левой пятки. В следующий раз я поехал к ней на целый месяц март. Мы жили в ее отдельной огромной квартире, у нее оказались обеспеченные родители, и мы не знали ни нужды, ни печали, проводя большую часть времени вместе в постели.
Теперь уже сомнений из разряда «а вдруг все это глупая блажь» не было. Чувства были небеспочвенны, возможности освободиться для таких поездок реальны, да и обоим как оказалось, позволяли финансы. Впрочем, так как она была вполне себе мажоркой - билеты мы делили по-братски пополам, а у себя она меня полностью обеспечивала.
В итоге нарисовался график - на межсеместровых каникулах я приезжал к ней на месяц, а в середине семестра, сказавшись больным, проебывал 2 недели у нее же. Один раз даже поймали, чуть не депортировали назад, мне повезло что люди оказались адекватными и поняли порывы молодой души. Один раз, впрочем, она приезжала ко мне за кордон, но это все ненужные детали.
Спустя год меня показали родителям, которых она описывала как строгих и грозных, но они оказались добрыми, адекватными и чрезвычайно гостеприимными людьми. Начались робкие разговоры о переезде, все ее окружение уже планировало наше совместное будущее. Мы оба учились и вполне могли бы съехаться, если бы кто-то перевелся или же поступил после окончания бакалавриата.
Звучит как сказка. Порою ею это и было. Первый год был безупречен, все подростковые мечты омеги-неликвида сбылись в таком объеме, о котором он и не мечтал. Но естественно, гормоны схлынули, обозначились неровности и начались конфликты.
Косячить начала она. Посещая меня летом за кордоном, мы перебрались в тот город, в который она приехала под предлогом языковых курсов, я тогда у ее родителей все еще был вне закона, и лично ко мне ее бы не пустили. Мы жили вместе в ее гостиничном номере и две недели ее как будто подменили – что дома, что гуляя на улице, она могла не проронить ни слова за часа 4. Ей на все было наплевать, все было индифферентно. От самой 0 инициативы, растормошить тоже было невозможно. Объясняла это тоской по дому, но я прекрасно помнил, как она себя до этого вела ,когда мы только познакомились. Я ломал голову в чем же проблема, но в итоге эта шиза просто в один день прошла. Это был хороший такой звоночек. Вторым звоночком стал первый крупный конфликт практически на ровном месте. В один вечер, накануне ее отъезда, мы переехали обратно на мою хату, встретились со знакомыми, сходили в пивную и будучи хмельным, перед другими людьми я себя относительно невежливо с ней вел. Заместо того, чтобы сказать нормально, была затаена обида. Перед тем как заснуть, осыпав меня колкостями, она начала просто бить кулаком, спихивать и кусать. На дворе был час ночи. Разговоры не помогали, естественно. Попытка ее скрутить и не дать двигаться, ее только раззадоривала. В 2 часа ночи, поняв, что если я останусь, я ее просто удавлю, я оделся и пошел дышать свежим воздухом. Вернулся, заметил что и она подуспокоилась, набросилась с жарким сексом. Ну думаю, проехали. Хуй там был. Полежав минут 15, она снова принимается за старое. Закипел я уже быстрее, предупредил, что с таким поведением спать будет на полу и ниебет. Но кто знает женскую натуру, знает также, что это для них прямо вызов. В итоге я кричу «Все, пошла нахуй», она оказывается на полу. С трагическим видом стелет вещи, ложится рядом и изображает Зою Космодемьянскую, не иначе. Спустя 30 минут перфоманса, выяснилось, что быть артистом тяжко, и в кровати лежать все же приятней. Робко сунулась под одеяло, и под слова «Я тебя предупреждал», была выпнута обратно. Воздух буквально срежетал от ее батхерта, смотреть на нее было страшно. Демонстративно начала собирать вещи. Спустя минут 40, когда сумки уже стояли практически готовые, я понял что в этот раз она серьезно. Подошел, попытался успокоить – вывернулась, попыталась ударить. Тут внезапно я взглянул на ситуацию со стороны - любимая, понимаешь ли, девушка за границей в глуши в 3-4 часа утра собирает монатки, чтобы убежать в незнакомый город в холод, лишь бы не быть рядом с тобой. Я же, абсолютно искренний человек, желаю ей только добра, да и вообще питаю к ней нежнейшие чувства, неужели меня можно принять за такого ублюдка? Меня перекосило. Я не заметил, как по щекам начали катиться слезы – так меня еще никто не оскорблял. Рванул к двери, закрыл, выхватил ключ, сжал в кулаке до боли, вернулся обратно на кровать и сообщил, что до 7 утра она будет сидеть здесь, меня абсолютно не ебет, что она думает и хочет, после 7 свободна как ветер, готов даже уступить кровать, чтобы поспала. Вид у меня был невероятно жалкий. Слезы текли, я пялился в стену напротив, а ключ впивался в кожу ладони. Это не осталось без внимания. Сперва она попробовала повозмущаться, но толку от этого не было. Потом попробовала вырвать ключ из руки, но делать больно я умею, и сдалась она быстро. Покумекав минут 5 решила взять лаской, но все точно так же сидел с мокрыми щеками, смотрел все в ту же стену и точно так же держал ключ. С этого момента к ней начало возвращаться сознание. Она наконец улеглась в кровать, в итоге уговорила лечь рядом, хоть спать я и не собирался. Я лежал к ней спиной, все так же держа ключ. Я слегка подуспокоился, а затем выпустил ее в туалет. Она вернулась, стало ясно, что не убежит. Я расслабился и наконец-то окунулся в сон, сквозь который слышал, как она отвернувшись к стене стыдливо рыдает. Наутро извинилась и при любом упоминании этой истории ее впредь очень сильно карежило, просила не вспоминать и вообще сильно стыдилась.
«Зачем ты продолжил с такой ебанутой?», - спросит себя аноним. Я думал, что эта шиза – проходящая, и что люди усваивают уроки. Гораздо проще надеяться на это, когда любишь. Но все это было баловство, просто мозгоебство. Ударом для меня стала другая история
Прошло около полугода. Я уже вернулся на родину. Мы обсуждаем мой скорый приезд, как обычно общаемся по скайпу. Но мое чутье начинает сигнализировать. Какой-то напряженной она была. Как-то странно оглядывалась порой. Какие-то звуки порой доносились из «пустой» квартиры. Но я это списал на свою паранойю, ведь до этого как раз был случай, когда я листал ее список друзей на запале ревности и нашел аватарку мудака на фоне ее обоев. Следите за руками: мудак такого же типажа внешности, как и я; они вместе учились в школе, и он за ней безуспешно бегал; за пару дней до этого к ней приходила «подруга», мол из-за которой в этот день мы не созвонились. Я от злости не спал полночи и на следующий день попросил сфотографировать обои. Я сравнил фотографии и понял – это были абсолютно те же самые блять фотообои, благо в ее комнате часть фото прикрывал кондер, а у того мудака прикрытая часть была видна.
Так вот, отвлекся я что-то. Проходит неделя с моих подозрений, и она вываливает сюрприз. Говорит, мол, у меня есть одна знакомая, которая занимается программами по обмену. И она там дружит значит с кучей народа, и она устраивает приезд в гости одного бывшего «обменника». Они захотели съездить в город, где живет моя девушка, потуристировать, но на бабу-организаторшу хата нашлась, а на этого петуха нет, только гостиница. И вот она у нее спросила, не смогла ли бы девка, живущая одна в трехкомнатной кваритре и изучающая язык, приютить у себя на день-другой иностранца, как раз говорящего на том же самом языке? **НУ И КАК ЖЕ ОНА МОГЛА ОТКАЗАТЬ В ПОМОЩИ НЕСЧАСТНОМУ ЧЕЛОВЕКУ?** От меня скрывала, потому что понимала какая реакция будет, но в итоге совесть заела, мол, я должен это знать. Ясен пень, **ПРОСТАДРУХ** и **НИЧЕГОНЕБЫЛА**, как ты вообще мог подумать, грязное животное. Понятное дело, какие я картины рисовал у себя в голове, понятно какой был скандал. Я грыз себя но решил в итоге, что послать нахуй всегда успеется, а пока следует состроить хорошую мину, сделать вид, что веришь в **НИЧЕГОНЕБЫЛА**. А в следующий раз, гостя, раздобыть пароли от соцсетей и разубедиться в словах. В итоге, посмотрев на переписки, которые были слишком вежливыми и обходительными для двух людей, которые ебались, я решил ей поверить.
Я был жутким распиздяем и несмотря на то, что чугунок у меня варит, лень всегда меня обрекала носиться и сдавать хвосты и выслушивать какой я пидарас от старых дедов. Мотивация «учишься хорошо – есть время уехать и ебаться» внезапно не оставляла шансов ебланить. Так, впервые я закрыл досрочно сессию и улетел к ней на весь январь, где меня как раз официально и свели с родителями. Будучи у родителей я заметил странную деталь – при них она от меня в некотором роде отстраняется. Пошучу – вся семья смеется, кроме нее, обязательно колкостью ответит. Даже кинестетически держалась в стороне, старалась как-то дернуть, пнуть, показать, что не очень-то она меня и уважает. Я понимал, что все это зрелище исключительно для родителей, но это было очень странно, ведь они ко мне превосходно отнеслись. Но стоило закрыться в ее комнате – сразу лезла обниматься и мимими. К слову, кончать молча от секса без резины, спустя 3-х месяцев воздержания, так чтобы через стену родители не услышали – очень, очень неприятно. Я как вспомню этот блядский огонек в глазах, когда я ей сказал, что кончать в нее не собираюсь, потому что я вряд ли сдержу свой вой, так шишка мигом встает. А уж как она ногами в последний момент обвилась и не оставила шансов сбежать… блять.
Вскоре такое поведение начало проявляться и с другими ее родными и единственной подругой. Сперва не придавал значения, ведь после встреч все же заебись. Потом спросил и выяснилось, что на людях я какой-то не такой: и шучу глупо, и веду себя странно, и вообще как сыч, и сотня других взаимоисключающих претензий. Я же сам никаких изменений в своем поведении не замечал, да и люди вполне дружелюбно реагировали.
Уже не первый месяц совместного проживания выявил, что в быту нам обоим заебись, несмотря на то, что она гонористая дура, которая не смогла жить в общаге и 3-х месяцев. Проблема была во времяпровождении – я деградировал за пекой и планшетом, она за телевизором. Вкусы у нас довольно разные и всегда кому-то приходилось идти на компромисс. Я не знал ее города, на улице были ебучие морозы, а как развлекаться вместе с другим человеком дома, я просто не знал, ведь всегда сам сидел или за пекой или за книгой. Я видел как она тухла последние недели, я чувствовал как сам тухну не меньше нее от скуки и безделия. Поговорил с ней об этом – да не парься, я одна сама перед телеком сижу все время, я не считаю, что ты меня должен развлекать, не придумывай. «Ну хорошо»: подумал я, но проблема так и осталась нерешенной на горизонте внимания. Впрочем, как ни подыхал я порой от скуки, уезжать от нее все так же было очень больно и трудно.
Я на тот момент всерьез задумался о том, чтобы перевестись в вуз в ее городе. Она поступала на магистратуру в том году и вероятнее всего в своем же городе. Были разговоры еще о том, чтобы поступить в Москву, родители настаивали. В мой город ее бы родители просто не отпустили, мы знали это оба, это же и подтвердилось, когда она им робко подкинула эту идею. Хотя если откровенно, не верю, что учеба у меня была бы чем-то сильно хуже. Но суть в том, что ориентировались на то, что останется в своем городе.  И даже безотносительно темы отношений, получалась неплохая идея мне перевестись, ведь она живет в более развитом городе и корка явно будет престижнее. Я начал разузнавать.
Следующая встреча была в апреле. Больше внимания обратил на то, что хотеть она меня стала меньше, как-то поубавилось милостей и заботы с ее стороны. Вспомнил, что заметил зачатки этого и в январе. Это было терпимо, но все же расстраивало. Я мог подойти от просто внезапного прилива нежности и поцеловать, а на меня шипели, что я заслоняю телевизор. Все чаще я слышал о мелочах, которые ее раздражают. Чувство юмора, за которое она меня хвалила в начале, оказалось детским и дурацким. Секс порой происходил так – говорила: «Пойдем ебаться», шли к кровати, каждый сам раздевался, она ложилась плашмя и ждала, пока я ее заведу. Все ласки были безуспешными и после попыток, я обычно просто раздрачивал клитор, чтобы она намокла. Только лишь потом она втягивалась в процесс. Как-то раз мне просто стало тошно от того, что не могу завести свою девушку, не хватая за клитор, я остановился, лег рядом, она молча оделась и вернулась к просмотру ТВ. Пиздец у меня тогда жопа подгорела. Картина мрачная, но на тот момент она была непостоянной, а кусками, поэтому тревоги не поднимал, хоть и был насторожен.  Я списал просто на причуды настроения в данный период жизни, да и как бы времени прошло не мало, ясно что гормоны поутихли, и все не должно быть так же сказочно как раньше.
Тем временем изредка я поглядывал на переписки в ее соцсети. Они скорее радовали, чем нет, никакого криминала не было, подругам писала, что любит, и что всерьез думает о том, как нам съехаться. Так продолжалось до одного момента.
Общение по скайпу как-то не складывалось. Было ощущение, что ей нет особо сильного дела до меня. Понять ее можно было – она писала сраный диплом, сроки поджимали. Я терпел, не хотел ей ебать мозги при таких обстоятельствах. Вскоре это терпение откормило ревность, и я вновь залез в переписки. Дьявол дернул меня забраться поглубже и почитать, что было до того, как мы встретились. И тут вскрылось. Вскрылось, что на момент нашей встречи у нее уже как 3 месяца были мутки с одним парнем. По переписке было видно, что отношения только начинались, парень с легкой душой отпускает ее в поездку за границу. Я читаю как она делится с ним впечатлениями, рассказывает какие все новые ребята молодцы, кроме одного высокомерного мудака %%приятно познакомиться, товарищи%%. Читаю все эти поцелуйчики, я скучаю, сравниваю с датами. И вот прям в ту неделю, когда мы с ней переспали и продолжили совокупляться, она ему пела эти гнилые песни. Меня будто обдали ледяной водой. Такой хуйни я от нее не ожидал. Я читал дальше, но после того как она вернулась домой – переписка прервалась, и после она нехотя общалась с ним, как со знакомым, он ей изредка пописывал по глупым причинам и общение скисло спустя месяц-другой.
В панике я бросился узнавать через ее двоюродную сестру, которая была единственным человеком, с которым я во время своего пребывания в гостях худо-бедно общался, и который знал мою благоверную насквозь. Меня заверили, что это была детская забава, они только начинали, никто еще не был уверен в своих чувствах, в чем она ей признавалась и вообще **НИЩИТОВО**. Мол, она ему в любви так и не призналась, а ты поверь, для нее это очень важные слова, она ими не разбрасывается, и вообще я вижу как она с тобой счастлива, меня не обманешь. Я включил мозг и понял, что мало того, что баба бабу не сдаст, так еще у них родственные узы, поэтому глупость я совершил на панике несусветную.
Поблагодарив сестру, я отважился и написал об этой ситуации самому парню. И знаете, что он ответил? «Ой, блин, да ты не парься, она хорошая девчонка. Я на нее зла не держу. А тебе удачи.» Ну уж если сам парень, не в обиде… Видать, не все так вероломно было. Видать вправду так ее зацепил, что пошла на такое сомнительное действо. И я относительно успокоился.
Но беда, как известно, не приходит одна. Вместе с бедой приходят внезапно сообщения от бывшего. Оказывается, пока я сижу дома в печали, что с благоверной-то поругиваемся мы, согласия между нами нет, она в залихватской заигрывающей манере внезапно интересуется его жизнью, а затем спрашивает, не подсобит ли он ей, когда она поедет документы в Москву подавать? Здесь нужно сделать отступление.
Бывший этот с ее же слов первая любовь и первый дефлоратор. Отличник, спортсмен, комсомол, блять. Встречались еще вместе в школе, затем высшее образование разбросало их. Спустя время она его бросила под предлогом, что разлюбила, мне рассказывала, мол, запалила его переписки, что он с тянками гуляет. Спустя три месяца после расставания находит того брошенного, еще спустя три месяца находит уже меня. До того как она ему написала, она с бывшим совершенно не общалась, он только разок спросил ее однажды, может ли она его вписать, мол, он к друзьям в город приехал, а у них ночевать неудобно, она его развернула.
И тут царевна-несмеяна внезапно выдает одну скобку)) за другой, внезапно интересуется делами спустя год тишины радиоэфира, бывший аж сам оторопел. И оторопел он далеко не один.
Я продержался где-то день, пока во время очередного с ней разговора не подорвался и вывалил на нее все. Про вот эту разницу в отношении, про то как она готова гузку подставить, чуть что ей надо, что для нее этот опыт к тому же далеко не уникальный. А затем уже прорвало ее. Она узнала, что я ее переписки читал, а это оказалось непростительной низостью в принципе, вообще она сильная и независимая женщина, я не ее муж, и она мне ничего не должна, я ей указывать, что делать, права вообще не имею, а в Москве у нее вообще никого нет (на самом деле есть дальние родственники), и хмырь ее просто выручить собирался. Переведя стрелки, она меня долго поносила, обещая, что такую подляну не простит никогда, поэтому она меня бросает. В свою очередь, я ей пояснил отсутствие угрызений совести, после того как она всякую шваль к себе вписывает %%кстати, в свое время говорила, что если узнает, что я с какой-то девкой ночевал – бросит без раздумий%%, и что при таких обстоятельствах я имею право хоть GPS-анальный зонд ей вставить, не говоря о том, что большинство людей после такого просто бы напросто бросили.
Утром мне приходит сообщение раскаяния, мол, я действительно слишком вольготно с ним общалась, я так не должна была, я это признаю, но ты конечно тоже петух с этим взломом. Я не знаю что нам делать дальше, как выбраться из этого говна, но я тебя люблю и все такое. Если хочешь – поехали вместе, чтобы у тебя не было сомнений. Я какое-то время мялся, но в душе знал, что и эту подляну я в итоге проглочу. В Москву она в итоге подавать документы так и не поехала.
К этому времени моя психика была просто-напросто раздрочена. Я уже совершенно не мог ей доверять, она уже стала для меня человеком, который будь то намеренно или же случайно, меня нихуево мучал, на нервы давила и сессия. Если раньше хотелось, увидев ее, поцеловать, то теперь хотелось сперва дать хороший подзатыльник. Общение после срача восстановилось и даже было хорошим, хотя наверняка не помню. Помню, что было дальше.
В один день она резко потеряла интерес. Я включал скайп и видел человека смотрящего ТВ, или сидящего за пекой, на меня абсолютно не отвлекавшегося. Делиться своими впечатлениями и происшествиями ей не хотелось. На мои же вопросы в попытке навести общение, отвечала раздраженно и односложно. На вопросы, что стряслось-то, блять, ты можешь сказать – я получал тухлый взгляд и уверение в том, что все нормально, и я придумываю. Спустя время ей даже стало лень ставить камеру, чтобы я видел ее лицо – одну неделю мне показывали только челку, другую уже чисто потолок. Просьба поставить камеру нормально сопровождалась вздохом, достойным Атланта, и 5-минутным лицезрением кислого ебала, потом камера возвращалась обратно на свое проклятое место. Срачи в попытке разобраться заканчивались все теми же «Все нормально, ты все придумываешь, заебал доебываться». Это длилось где-то месяц, притом попало как раз в самое сердце сессии. Заместо того, чтобы судорожно учить материал, я лежал лицом вниз и думал, какого хуя я заслужил именно такую судьбу? Почему любимый человек отказывает мне даже в простом человеческом уважении, не то что любви? Я не знал ответа на эти вопросы, впрочем, в том тошнотном состоянии и ответы были не нужны, хотелось просто лежать и страдать.
Достаточно быстро я смекнул, что из кризиса можно выйти двумя путями – добраться до ответа или же просто забить хуй на эту тему вообще. Под тенью сессии я выбрал именно второй вариант и просто перестал звонить, чтобы не портить себе настроение. Звонила ли она сама, я не помню, вроде бы нет.
В таком режиме прошел месяц. Основная дрянь по учебе была позади, место в голове освободилось для других мыслей. Я продолжил думать, как мне стоит поступить в такой ситуации. И вдруг звонит она. Хотя если честно, не совсем она.
Это была болтливая розовощекая игривая девица, которая меня когда-то соблазнила. Ни следа от кислого ебала. Камера держится как надо. Смотрит на экран. Разговаривает, сука. Я не то, что оторопел, я напрочь охуел. Будто на спине кто-то тумблер переключил обратно в режим «Любовь всей жизни» И тут внезапно она хмурится и спрашивает «А ты чего такой какой-то подавленный?» Даже не нашелся чего ответить, в голову лезли только ругательства. В итоге напомнил ей, как она себя вела, и сказал, что уже размышлял о том, чтобы бросать ее.
- Ну и чего надумал? Мне ответ сейчас нужен!
Я начал отмазываться, мол, как додумаю, так сообщу, но ей хватило наглости требовать мыслительного процесса в прямом эфире. Я заметил на ее лице улыбку и понял, что это тот же самый случай помутнения – она сейчас захочет довести меня до белого каления любой ценой. Началась банальная ругань, начались вспоминания всех старых косяков. С нее снова поперло «нидалжна» и «сама по себе». Достигнув апогея сучества, она заявила, что с самого начала ей было понятно, что эти наши отношения, которые ей чисто полигон для развлечений, так, на годика 2 максимум.  «Ты же не думал, что я серьезно к тебе собиралась переезжать?», - посмеиваясь, спрашивала она. Я готов был услышать много гадостей %%хотя на больные места неуверенного в себе омеги она никогда не давила, надо отдать должное%%, но о том, что мне могут сказать гадость такого типа, я даже и не подозревал.
- Ты знаешь, очень интересную ты вещь сказала. Никогда об этом не думал. Вот теперь я принял решение. Повеселились и хватит.
Я повернулся обратно к экрану. Да, эта сука победила, такое ощущение, что специально вела под эти слова. Да ну и хуй с ней. Пусть напоследок поразвлекается. Добилась своего, мразина. Но я не увидел лица, искаженного удовольствием от победы. Я увидел растерянность и резко вскачившие на глаза слезы. Как только она начала бормотать: «Нет. Нет-нет-нет…» по щекам потекли ручьями слезы. Такой я ее еще никогда не видел. Скорее было похоже, что к ней заявились полицмейстеры и сообщили о смерти родственника.  Упертое, тупое, бессмысленное бормотание, упирание словами в неизбежно надвигающуюся реальность. «Ты никуда не уйдешь. Я тебя не отпущу. Нет. НЕТ я СКАЗАЛА. Даже не думай. Нет.»
Радость от того, что она наконец-то страдает, перекрыла удивление. Я почувствовал прилив сил. У нее не было ни единого оправдания.
- Ну а хули ты мне тогда такие вещи говоришь? Кто тебя за язык тянул? Как ты думаешь, я это забуду? Даже если ты скажешь,  что это ошибка, у тебя все-равно в голове эти мысли роятся, раз они вылезли? Совсем пизданулась?
Но от нее нельзя было дождаться ответа. Она тупо по-девчачьи ревела. Реальность ее мало занимала.
Не помню, как она успокоилась, не помню как продолжился разговор. Разговор закончился тем, что она железно обещала исправиться. Все это происходило за месяц до моего теоретического приезда, поездку ко мне она забраковала из-за поступления. Сказала, что просто просит меня приехать один, последний раз, и расстаться по-человечески, если я уж так захочу и не увижу изменений.
И я согласился.
Меня на тот момент больше заботила мысль о моем возможном поступлении. Да, переводиться в незнакомый город тяжко, но у меня есть «стартовая площадка», а если мы с ней разосремся, ничего страшного, люди живут в общагах, люди подрабатывают, выкручусь чай, не дегенерат. Вопрос заключался в том, возьмут ли на бюджет, и насколько мои родители готовы подсобить, жизнь студента на полном самостоятельном обеспечении внушает скорбь. По нашей  семейной традиции, родители меня как всегда обоссали. Их не волновало, что я один вполне прожил год за кордоном. Мне рассказывали страшные истории, как девушка воткнет чужой хуй в спину, в общаге обчистят вещи и вообще пустят на органы, а помочь мне так будет НЕ-КО-МУ, так и сгинет сыночка-корзиночка. И вообще я даун и похуй, что сессия закрыта на отлично, не потяну учебу, заберут в армию, посадят на бутылку, буду продавать косметику Орифлейм. Обоссали и в вузе, мол ууу пидор, кидала, вали сучара. В итоге под слова: «Ну лети давай, все-равно тебе там ничего не светит», я отправился покорять новые просторы высшего образования.
На месте меня похвалили за успеваемость, но сказали, что бюджета нет. В другие вузы сунуться я не рискнул, да и было у меня всего 3 дня, чтобы успеть все оформить, потому что дома деканат весь в отпуск уходил.
Слегка опущенный, я остался у своей подруги. Не смотря на все кульбиты, проделанные ею ранее, я действительно горевал о том, что не смог остаться. Свет новых возможностей вскружил голову так, что я подумал, что живя вместе вполне себе смогу укротить сумасшедшую женщину.
Мы провели вместе месяц. Это был пожалуй лучший месяц в принципе. Она действительно исправилась, проснулись все те старые детали, которых так не хватало. Милота, забота, вот это все. Посрались только из-за того, что я ей мешал улететь на курорт, из-за ее очередного приступа «я сама себе на уме, а тебе отчитываться не буду» тянула время с решением, из-за чего пришлось 2 раза менять билеты и тратить дохуя денег в пустую (которые она потом щедро мне простила, но вечно припоминала, ставя в вину мне, и отрицая участия своей персоны). Я со страшной тоской вспоминаю то время, потому что тогда, если забыть о прошлом, все было прекрасно и просто растворялся в счастье, которое вдруг так внезапно скопом на меня обрушилось.
Иллюзия того, что она исправится, овладела мною. Даже когда в той ссоре собачились, я ей прямо сказал, что уверен в том, что она не изменится. Вскоре этот флер воссоединения после практически разрыва спал, и отношения плюхнулись в старую обыденную колею. Я приехал к ней снова осенью и заметил как она охладела. Ее снова раздражало чуть ли не все мое естество: я внезапно и озабоченный, и интернетозависимый (что в общем-то правда, но упрек от твзависимой, которая не может предложить альтернативы, сложно принять), и вообще как сыч и плохо общаюсь с ее сестрой двоюродной %%после того, как регулярно выслушивал, что выставляю себя шутом, чтобы понравиться%%. Как-то крупно посрались, заставила покупать билеты обратно на время раньше. В итоге чуть ли не перед оплатой обвилась вокруг, мол, ты мой, нипущу никуда. Но поведения своего в принципе не поменяла. Накануне отъезда мы всегда проводили время исключительно вместе, даже после всех срачей наслаждаясь последними моментами вместе. А тут к нам намылилась ее сестра, и она, не спросив меня, позвала ее, обрекая меня проводить время рядом с мегерой и несимпатичными мне людьми, заместо ласки в кровати, при этом даже блять на дорожку не дав нормально поужинать. В очередной раз при них мы посрались, а как они ушли, меня переклинило. Она демонстративно ходила рядом и не общалась. В этот момент все в моей жизни пошло коту под хвост, везде была тщета, и меня накрыло, так сильно, что опять намокли глаза. Видать, лицо у меня было соответствующее, и она вдруг прониклась состраданием, начав интересоваться, что со мной происходит. Внимание к моей персоне разбудило жалость, а слезы полились как полагается. Минут 15 я сидел поломанной статуей-фонтаном, а потом решил, что ниже я уже все-равно не опущусь. И рассказал ей все. Все что думал о ней, все что думал о своей бесполезной жизни. Все свои страхи, мысли, планы, опасения. Все те проблемы, которые были, когда мы не были рядом. Я был перед ней совершенно голым душой и абсолютно жалким. Я готовился, что меня для вида успокоят, и на этом можно забыть обо всем, об этих отношениях в том числе. Ведь она знала, что выбрала чмошника, но не подозревала масштабы трагедии.
- Почему ты мне раньше об этом всем не говорил, дурачок? Я же люблю тебя, куда я денусь. Ты думаешь, я не бесполезный кусок говна? У меня кроме учебы и ТВ ничего в жизни больше нет, я точно так же не знаю зачем я вообще живу.
В январе, я успел лишь освободиться лишь к последним двум неделям из-за учебы. Она даже не использовала это как повод поворчать, и была искренне рада, когда я наконец освободился. Я приехал в 4 утра, и понятное дело, не ожидал бурной встречи от спящего человека, но меня буквально запустили, как пса, попутно поворчав, какой он неловкий, как шумит и не дает по-человечески спать. У нее на тот момент еще оставались экзамены, и она решила, что с таким поводом можно вообще забыть о том, что я приехал. У нее была возможность готовиться к экзаменам заранее на каникулах, о чем я ее предупреждал, но это было посягательство на ее свободу быть дебилкой, лучше ебланить, когда меня рядом нет и учить, когда приезжаю. Я приходил к ней в комнату, где она зубрила, чтобы хоть как-то быть рядом. Иногда, заебанная, она даже отрывалась от пеки и лезла в мои объятья, чтобы я ее пообнимал и пожалел. На этом наше общение заканчивалось, кушать лучше уперевшись в телевизор, а как лучше всего отдыхать от учебы? Правильно, тоже перед телевизором! Ты там сиди, пялься в своей планшет, во что хочешь, не мешай мне смотреть мое дегенеративное говно по телику. Вот ты за планшетом деградируешь, а я за телевизором, не указывай, что мне делать. Ныла, что много учить, ныла, что я не вовремя к ней приехал и мешаю ей в принципе, и вообще ей не до меня с моими предложениями о времяпровождении. Но стоит позвонить сестре двоюродной и позвать на ночной киносеанс или подруге, так оказывается, нормально, все она успеет, ты как хочешь, можешь дома сидеть, а я поеду. Единственное, что было хорошо – по какой-то неведомой причине еще с лета секс становился все лучше и лучше. Видимо, притирались друг к другу.
Я не железный и не герой фильма. Все это говно копилось-копилось, но начинать истерить, когда у нее экзамены перед носом, я посчитал аморальным. Катализатором стала очередная ссора по поводу ее брата, которого я некоторое время назад выручил, не услышал даже простого спасибо, зато другой человек меня попросил снова ее брата выручить. Я спросил у брата, почему ему западло у меня напрямую попросить помощи, а также поблагодарить. Но ему оказалось проще доебаться до тона, перевести стрелки, сказать, что я на него гоню, и ничего он мне должен, а потом пообещать набить лицо при приезде к его родителям. В принципе, что-то подобное и надо было ожидать от мажорика, который рос во дворе и нищете, а затем его семье подфортило. Да и вообще походу неумеренный гонор – это их семейное. Тян готова была переходя дорогу на улице даже скорее броситься под машину, чем постоять и осмотреться, остановится ли водитель. Тян была единственным человеком, которая могла его образумить, но т.к. в их семье действует принцип «он сукин сын, но он наш сукин сын», крайним она выставила меня, сказала что ее брат-драчун меня разъебет и в общем-то правильно сделает. Вспомнили мы это тогда, когда она предложла съездить на пару дней к родителям перед экзаменами, а я сказал, что сейчас не самая удобная для меня ситуация, чтобы устраивать кулачные бои с ее брательником-долбоебом. Я уже забыл про ее позицию по этому вопросу, а тут она вновь так ярко была показана снова, что слегка пригорюнился. Вместе с остальным грузом говна все это придавило меня, я тенью витал по квартире и размышлял о расставании. Полтора дня я только и занимался тем, что знакомился с этим прекрасным обессиливающем ощущении перед расставанием. Подходил я к этой идее медленно, сам и основательно, посему смог хорошенько прочувствовать. Все это время, мы естественно не разговаривали, я по большей части валялся кверху пузом и думал о том, что же я молодой и относительно здоровый, теряю время так далеко с человеком, который не то, что не любит, банально не уважает. Я тянул время, собирался дождаться конца экзаменов и вывалить на нее результаты моих измышлений, пусть она и сука, но ей тоже вряд ли будет приятно, а это будет натуральный саботаж перед экзаменами. Она это заметила. Разозленная, даже больше, чем во время ссоры забежала в комнату и гневно спросила
- Если тебе тут так хуево, может начнешь уже билеты назад смотреть?
Я не выдержал. Посадил рядом. Вздохнул. И начал излагать. Про то, как я ее люблю, но от нее уже никакой любви не чувствую. Что абсолютно неважно, чем вызван этот факт, важно что он есть и ни она, ни этот факт не изменятся. Что она не замечает, и ей кажется хуйней, но каждая мелочь как игла впивается в душу, а в конце концов ты уже весь истекаешь кровью. Что чувства есть, но надо рвать. Что мне самому больно это говорить, но так будет лучше. На мои глаза накатились слезы.
- Ну ладно, ответила она. Это твое решение, что я с этим поделаю. Жалко конечно. Смотри билеты, я пока пойду учить.
Я обомлел. На самом деле я вообще хотел тайком купить билеты и перед отправлением поставить перед фактом. Ведь я ждал, что в очередной раз, она начнет выть и умолять не уходить. В своей фантазии я представлял себя как герой какой-нибудь поэмы, понимаешь ли, несчастный человек, обреченный судьбой страдать, но который достаточно благороден и смел, чтобы вопреки возможным страданиям принимать правильные решения. Было глупо и тщеславно ожидать такого же взрыва с ее стороны как в первый раз, когда сказал, что ухожу. Но все же какие-то эмоции должны были быть.
А тут просто НИ-ХУ-Я. Жаль говорит. Ну приехали.
Я вспомнил давно забытое впечатление. В детстве я был жутко упрямым ребенком. Если я обижался, обидчик должен был наблюдать, как я на него обижаюсь. Я не оставлял обидчику права не обращать на меня внимания. Но такое естественно случалось. И ты чувствовал себя совершенным дураком, когда ты понимаешь, что сам виноват, получил по заслугам, и жалеть тебя никто не собирается, равно как и обращать внимание на обиду.
Здесь было все то же самое. Стало резко плохо, в том числе и физически. Я думал, что буду готов к этим ощущениям, оказалось совершенно иначе. Появилось впечатление, будто проснулся от кошмарного сна, вот только проснулся я совсем неудачно, понимая, что уже потерял свою «няшу», к которой внезапно почувствовал страшный прилив чувств и способность всепрощения. То, что меня не устраивало казалось мелочами, она – адекватным человеком, удивленно глядящим на свихнувшуюся обиженку, искренние разговоры – возможностью все исправить.
Только исправлять уже было нечего. Все, что можно было исправить, находилось позади, перечеркнутое буквально одним действием, одной полоумной блажью.
Страшные ощущения, скажу я вам. Она заметила, как я не сильно прытко рвался покупать билеты. Это ее взбесило невероятно. «Что ты сидишь, неужели передумал, блять?», - взвизгнула она мне в ухо. Она продолжила выкрикивать абсолютно справедливые вещи, на которые мне нечего было ответить. Зачем ей человек, который такой мнительный, и чуть что голосит о расставании? Зачем ей эта бомба замедленного действия? Я не знал, что ответить. Были и другие вопросы, не менее справедливые с ее стороны.
Я конечно вру, но это наверное, единственный день в моей жизни, когда я за пазухой не нашел для своей личности ни одного оправдания. Я просто сидел и обтекал. Горечь корежила меня изнутри, и мне бы даже больше хотелось, чтобы внутри ничего не было, лишь так не корежило. Я потерял контроль над собой. Когда сознание прояснялось, я смотрел, какие забавные брызги оставляют слезы на полу. Можно было отвлечься, следя за тем, как они текут по щекам, это позволяло не думать о вещах, которые крали дыхание.
Но вектор моей мыслительной деятельности был задан. Я был снова ребенком, абсолютно беззащитным перед реальностью. Все, что оставалось – лить слезы.
Я повернул голову и посмотрел на нее. Она только что закончила очередную тираду, за которой я не следил, но которую все-равно прочувствовал. Я не видел боевого задора, я видел задетого до глубины души, оскорбленного человека. Она ждала от меня какого-то ответа, и даже пару раз понукала, пытаясь вызволить ответ. Я потянулся к ней, стиснув зубы пресек попытки возмутиться и вырваться. Схватил, лег на кровать так, что она была сверху. Обнял со всей силы. И начал просто рыдать, как рыдают наверное женщины и то, только по самым важным поводам, как положено, с голосом и подвываниями.
Тут уже и она не удержалась. Пролежав так какое-то время, она ускакала в туалет умыться. Мне было совершенно не до внешнего вида.
Она была уже не такой грубой и жестокой, но риторика осталась прежней. Я лишь сидел и посыпал голову пеплом, говоря ей какой баран, и что сам не знаю, что и зачем наделал. А теперь это еще вдобавок никак не исправить.
Она хотела меня оставить думать дальше, оставаться или нет, но как говорится, клиент уже был готов, расплавленный чувствами. Сказать ей «я остаюсь» не давали те крупицы гордости, которые остались, выглядело это бы просто архиглупо. Но я зацепился за мысль, что бросить всегда можно еще успеть, лучше иметь возможность перед собой, чем ее не иметь. И начал мяться и намекать, что не уеду.
Она это поняла и начала подначивать, чтобы я прямо сказал, что я остаюсь и подставился под ливень стыда за такое долбоебское положение. Вскоре, она нашла более интересную забаву – предложила пойти мне навстречу и самой купить билеты. Тебе, говорит, духа не хватает, но ладно, я тебя не виню, но я же вижу как ты страдаешь, давай тогда я тебя брошу, всех собак на меня повесим. Можешь ненавидеть меня, это я такая глупая сука, взяла тебя и бросила. И совесть твоя будет чиста.
Крыть такое было нечем. Изо рта полилась бесполезная болтовня, мол, я решил, и все это нинужно. На что улыбаясь, меня мягко затыкали. Шутка затянулась. Я уже начал возмущаться, что она не собирается со мной считаться. У меня в голове не укладывалось, что она могла бы так поступить. Чем больше ей верил, тем противнее становилось. Она делает натуральную гадость (с моей точки зрения), а к ней даже и не подкопаться, она святая с точки зрения морали.
Она увидела, что мое сопротивление закончилось, и резко обрадовалась. Сдавшись, я расслабился и внезапно начал узнавать в ней те самые черты, которые видел только лишь в начале знакомства, и которые пропали в течение наших отношений.
Живая. Веселая. Милая. Там где надо – зубастая. Игривая, в конце концов.
- Ну сколько можно грустить, а? Еще успеем потом погрустить, будешь сыт по горло. А сейчас мы рядом, правда ведь? Давай напоследок порадуемся. Ну, не дуйся, иди сюда, обниму.
У меня не укладывалось в голове. Как ты можешь мне вытирать слезы носом и смеяться, женщина? Ты сама решила, что бросишь меня, хотя я этого не хочу. Откуда такие внезапно проснувшиеся чувства? Или это просто игра, чтобы подразнить и показать, что я потерял?
Договорились о том, что пару дней я у нее еще проведу, потом купим билеты. Надо ли говорить, как тяжко было на нее теперь смотреть? Какую тяжесть после себя оставлял каждый поцелуй и каждое касание? А уж какую отдачу это вызвало в постели… Лежишь ты после натурального салюта, и понимаешь, что больше никогда этого не будет. Пиздец.
Наступает день Х. Она снилась мне каждую ночь предыдущие дни. Нас разбудил будильник, который мы ставили только лишь для того, чтобы промычав что-то невнятное спросонья его выключить. Притом, таких будильников было штуки 3. Я проснулся и естественно вспомнил, что это мой последний день. Тоска и печаль заставляли меня регулярно вздыхать от безнадежности. Она проснулась тоже, узнала время и попыталась уснуть. Но я уже не мог заснуть, как и остановить эти почти театральные вздохи. Из под одеяла раздался сонный и раздраженный голос
- На самом деле я хотела довести вплоть до покупки билетов, чтобы ты знал, придурок, как такие вещи говорить, но так как ты меня заебал своими вздохами, я торжественно сообщаю, что ты остаешься здесь, и я тебя не бросаю.
Помучив ее слегка вздохами облегчения, я все же, получив такую благую весть, сразу же получил назад мою возможность спокойного сна, чем и воспользовался.
И все бы хорошо - мир, дружба, январь. Но встал вопрос. 2 недели подходили к концу. В ущерб учебе я готов был остаться еще на 2 недели, тем более неясно было, когда сможем встретиться в следующий раз. Но видите ли, ее горячо любимая подруга детства, а по совместительству какая-то родня, только в это время смогла урвать отпуск, и они собираются на 4 дня уехать в Москву.
Я не знал, что можно делать в Москве. Почему бы не потратить деньги и поехать в другое, более эмм туристическое место? Пусть вы и не были в ней никогда, но что стоящего в этих сраных тесных каменных джунглях?
Мне было предельно обидно, что я приезжаю к ней так редко, а она убегает к своей подруге. Пусть с подругой этой вы вообще раз в год видитесь, но обязательно вот прямо сейчас? И прямо в эту Москву? На которую если б и были деньги, тратить мне их было бы западло.
Но я был не в том положении, чтобы ей запрещать. Даже если б и не посрались до этого – запрещать ей поездку с подругой как-то слишком по-омежьи. Да и опять же вернулась старая дилемма – подозревая человека в измене, ты в ней уверен, ждешь лишь просто момент, чтобы найти доказательства. Т.е. ты сам уже уверен в том, что человек тебе если не изменяет, так изменит обязательно потом. И ты с ним встречаешься все-равно.
Накануне отъезда я поговорил откровенно с ней о том, что сильно боюсь, что как только расстояние увеличится вновь, она опять перестанет обращать на меня внимание, а меня это опять заебет, и я снова буду тянуть резину с расставанием.
- Я конечно постараюсь, но скорее всего так и будет. Но ты же занешь, что я не со зла.
В итоге мы разъехались. Она провела время в ебучей Москве и даже отписывала оттуда активнее, чем обычно. Началась обычная рутинная жизнь. Конечно первый месяц все было в порядке. Мы общались, даже смеялись порой. Не было хуйни с двухчасовыми звонками, все общение которых заключалось в «Привет» и «Мне надо идти, пока». Было комфортно и без задней мысли звонить ей в принципе, а не думать, вдруг опять не о чем будет разговаривать, она расстроится, а я опять гоняемый рефлексией не буду спать?
Естественно, все это приелось и притерлось. Я начал замечать как она снова охладела. Она устроилась на практику, считай работу. Начала ходить со своей сестрой в тренажерку, хотя ей необходимости в этом не было. Вернулись односложные ответы. Вернулось отсутствие интереса.
Это не был тот обозленный игнор, как раньше. Просто я стал незначительным элементом в ее жизни. Мне стало интересно, и я попридержав батхерт, продолжил общаться, убеждаясь с каждым разом в том, что мои наблюдения верны. Как-то раз спросил какие планы на лето. Она просто божилась раньше, что обязательно снова приедет ко мне. Я хотел свозить ее летом на наш курорт, там просто прекрасно, и мне было искренне обидно, что в прошлый раз она соскочила.
- Даже не знаю, наверное со своей подругой в Питер поеду, может опять в Москву.
Я не стал спрашивать, что насчет старых планов. Я уже знал заранее все отговорки.
Это меня расстроило. Расстроило так сильно, что я перестал ей звонить, лишь бы не видеть это наглое лицо снова, потому что я гарантированно не выдержу и устрою истерику. Но мы продолжали переписываться. Хотя за все это время переписки оскуднели – мы только бросали друг другу ссылки на что-то интересное, общались, если не было возможности позвонить, да исполняли наш обязательный ритуал – пожелание спокойной ночи. Обычно ритуал не исполнялся только во время ссоры. И тут я замечаю, что сообщений 5 подряд – мои, написанные без ответа «Спокойной ночи». Пять строчек, где-то даже приправленные смайлом, в попытке успокоить самого себя, что он покажет мое доброе намерение, она это поймет и не будет хотя бы говниться.
Так вот смотрел я на эти пять строчек и думал – неужели любящий человек может так поступить? На ровном месте? Неужели она не обратит внимания, если я совсем на нее забью?
И я начал эксперимент. Никаких контактов, никаких шагов навстречу.
Было плохо, я опять лежал кверху пузом и думал, почто она такая мразь, и почто судьба не хочет баловать меня простым человеческим счастьем? Почему я не веду себя плохо, а веду может быть даже хорошо, а мне все-равно хуево?
Эти детские категории подводили к не самым приятным выводам – я просто-напросто несчастен. Зачем городить оправдания, когда тебе просто-напросто плохо? Более того, тебе плохо, а ее это никоим образом не волнует. И это подводит к старому, неудавшемуся решению, а чувства его вызвавшие удивительно похожи.
2 недели ей потребовалось на то, чтобы заметить пропажу. «Ну и долго ты будешь дуться», - все, что любящая девушка смогла написать своему любимому. Не позвонить самой. Не спросить куда пропал. Раз сам не пишет – значит дуется, ну а это уже его проблемы.
Я ей честно пояснил, что ситуация приобретает старые уродливые черты. Что у меня уже нет сил улыбаться человеку, который не заботится о моих чувствах, как не заботится обо мне вообще. Нет сил выдавливать из нее, что у нее произошло в жизни. А ведь я на самом деле страшный болтун, и мне не составляет труда пиздеть не о чем. Но когда перед носом человек, который только лишь может предсказуемо и односложно отвечать на твои вопросы, все что хочется – положить трубку. Пояснил, что я всегда шел и иду навстречу, терпя говно, которое ей просто лень утихомирить. Пример лета показал, что она себя может контролировать, когда надо. Но оказалось, сейчас оно ей не надо.
- Ну ты же знаешь, что я упрямая. Я тебя перетерплю.
Она не отрицала своих, гм, «преступлений». Мне показалось, что ей самой хочется выбраться из этого конфликта, только гордость не позволяет, и она просто намекает мне сделать первый шаг навстречу.
Очередной шаг навстречу.
Я пообещал ей позвонить. Я сдержал свое обещание.
Было неловко. Всегда неловко снова начинать общаться с человеком, с которым ссорился. Тем более, когда он говорить не хочет, а говорить на самом деле и не о чем.
И я увидел все ту же, омерзительную, богомерзкую картину. Только даже хуже, чем раньше, ведь теперь она бесилась от того, что я в очередной раз «ебу ей мозги».
Сосредоточенное лицо. Что-то важное у нее в мониторе. Стук клавиатуры. Невзрачное «Привет» не отрываясь от дела.
Я знал, что будет дальше. Стоит мне открыть рот, чтобы рассказать например, что я сегодня покупал в заведении пирожки, а через час там зарезали депутата, она поднимет руку вверх, показывая, чтобы я ей не мешал. И так же продолжит заниматься своими делами. Или же просто я услышу «угу», полное такого презрения, что после которого и хоронить себя не жалко.
Я молча смотрел на происходящее. Мне было даже немножко смешно, я знал, что эта сцена когда-нибудь повториться, и теперь как дебил злорадствовал себе же в убыток.
- Ты чего звонишь-то? Просто помолчать?
- Да я вижу в каком ты настроении, какой толк тебе что-то говорить?
- А, ну понятно.
Спустя пять минут сказавшись занятой, она отключилась.
Это было последней каплей. Горько было расставаться со всеми старыми дивными воспоминаниями, но теперь я понимал, что больше они не повторятся с таким-то поведением. Ничего больше не изменится. Ничего ей на самом деле не нужно. Она меня любила, но любовь теперь прошла, остались, не знаю, только вещи от этой любви, которые она наряжала на чучело привязанности и выдавала за оригинал.
Я долго бегал вокруг этой мысли, перебирая частное, но пришел к зерну. Она. Меня. Не любит. Все, больше мне ничего знать не нужно, чтобы принять свое решение.
Как флагеллант я все стегал себя этой режущей мыслью о расставании. Но только теперь я был к ней готов. Наконец-то я снова почувствовал запах свободы и молодости. Запах, говорящий о том, что ныне ты снова сам себе хозяин, что больше не придется больше избегать баб и любые компании и мероприятия, которые их содержат. Можно снова вернуться к жизни, ведь назойливое желание угодить своей любимой теперь мертво. Что пусть с моим образом жизни, меня ничего не ждет, но где-то там оно точно есть, и оно в сотни раз чище и прекрасней нашего с ней изуродованного франкенштейна, который был нашими отношениями.
Я сам был не сахар, не спорю. Но я никогда так не косячил, как косячила она. Мои единственные грехи – когда сказал о расставании и передумал, да случай когда я ей пьяный рассказал, как отваживал от себя двух баб, которые ко мне приставали в разное время.
После звонка, я забил на нее окончательно. Спустя полторы недели она спросила: «Ты так и будешь меня дальше игнорировать?». На что узнала, что игнорировать ее теперь некому.
Посетовала, что я долго тянул, раз решил, что расстаемся, должен был сразу сказать.
Вот собственно и все. Дальше меня ждет все такое же прозябание в одиночестве. Впрочем, я его умею вполне себе сносно готовить. Ведь до этого жил и вполне себе радовался жизни. А пропадать? Пропасть всегда можно успеть.