Изредка я улавливал краем уха шум прибоя: за дальней оградой кладбища земля резко обрывалась вниз, к морю.
	Мы подошли к Твоссу. Он стоял у главного входа, рядом со статуей грифона.
	– Опаздываете, – протянул мастер.
	– Ну-ну! – сказал Гредо, увидев дрожащего от холода Твосса. – Мне прямо самому легче стало, клянусь своим пистолем. Ты не пьешь, но видок у тебя даже похуже, чем у меня!
	Твосс промолчал и достал из кармана книжечку. Между страниц выглядывало много закладок ярких цветов. Твосс раскрыл ее на синей закладке и прочитал, стуча зубами:
	– Хельд, слушай. “Вчера вечером женщина увидела на кладбище яркое свечение, и услышала странные звуки. Утром она увидела, что некоторые из крестов деформированы: словно некая тварь изгрызла их и исцарапала.” Всё.
	– И все?! – вскричал Гредо. – Это слишком просто! Черт возьми, если у второго слюнтяя похожее задание, то он справится слишком легко.
	Я понимал негодование наставника. Судя по описанию, это либо зубоскал, либо переменник. Больше никто из монстром разгрызть камень не сможет. Само собой, что такую опасную тварь, как переменник, никто на экзамене давать в качестве задания новичку не будет. Та часть экзамена, что касается распознавания монстра, пропущена.
	– Что вам н-не нравится? – спросил Твосс, дыша на свои пальцы. – Стандартное задание!
	– Никакого вранья нет? – не успокаивался Гредо. – Вы точно всё проверили, тварь не опасна для новичка? А то знаешь, как раньше бывало, проклятие! Терять ученика мне не хочется.
	– Обижаешь, – сказал Твосс. – Все проверено.
	Гредо еще раз взглянул на него и пронзительно расхохотался, словно мы стояли не у кладбища, а на приеме в честь праздника.
	– Не могу злиться, глядя на твою застуженную рожу! – сказал Гредо и хлопнул его по плечу. – Ладно, Хельд, шуруй за приманкой на…
	– Никаких приманок! – взвизгнул Твосс и отпихнул руку Гредо. – Всё по инструкции - иди и осмотри место происшествия.
	– Но, мастер, – сказал я. – И так ясно, что это зубоскал.
	Гредо закивал головой.
	– Никаких но! Или я буду вычитать баллы! – как же меня бесил его голос! – Денара тут нет, и некому вам потакать.
	– А где он? – спросил я.
	– Принимает аналогичный экзамен у Вренда.
	– Эта крыса Твосс не уймется! – вскричал Гредо. – Бегом выполнять инструкцию, песик.
	– Я мигом, – ответил я и удалился. Открывая заржавленную калитку, я услышал как Гредо сказал что то вроде “мы пока согреемся”. Опять он ром с собой таскает.
	Я прошел по тропинке, утопленной в изумрудной траве. Через некоторое время голоса мастеров утихли и я слышал лишь вой ветра и крики чаек.
	Тусклое солнце спряталось за тучами, и потемнело. В сумерках надгробия смотрелись весьма зловеще. Надеюсь, я управлюсь до того как начнется дождь.
	Запахло морем, а потом я наконец увидел цель своей прогулки. Справа от тропинки валялись куски камня, и трава была усыпана каменным крошевом. Из земли, словно плохо вырванный зуб, торчал обломок надгробия. Вокруг него комками валялась земля, и зияли рытвины, словно тварь пыталась вырыть могилу. Отчего то мне стало жутко. Агрессивный попался дух.. но боялся я напрасно. После хмари зубоскал - просто пустяки.
	Я опустился на колени рядом с торчавшим осколком. “ьенна”, гласили оставшиеся целыми буквы.
	Согласно инструкции. я достал из кармана бутыль из темного стекла. Как только я вынул пробку, в нос ударил горький запах: это экстракт кофейного дерева, или, как зовут его Гончие, Поисковик. Он реагировал на остатки Бездны, что витали в воздухе там, где побывали духи.
	Я перевернул бутылку над остатками плиты, и сиреневая жидкость мгновенно дала реакцию: на камне и в воздухе проявился зеленый туман. Он протанцевал вокруг могилы, а потом облачко полетело прочь. Поисковик - это огонек на конце фитиля, который ведет меня к цели.
	В большинстве своем это бессмысленно - зубоскал все равно появится тут только ночью, и по инструкции я должен был поставить манок и ожидать его тут. Тварь будет защищать свою добычу, и тогда ее можно спокойно прикончить.
	Неожиданно зеленый огонек свернул с тропинки и повел меня между могил. Я побежал следом, бряцая эспадой. Точка, к которой стремился туман, увеличивалась в размерах, и наконец превратилась в склеп.
	А вот этого явно никто еще не обнаружил. Интересно. Тяжелая дверь склепа была словно взорвана изнутри. Я перешагнул через каменные осколки и осмотрел колонны у входа: их изгрызли.
	Я осторожно вошел внутрь, и в нос ударил сухой воздух. В полумраке я увидел, как зеленый огонек исчез у стены. Я пошарился в кармане и достал синий кристалл. Он мгновенно осветил тяжелый мраморный гроб посередине склепа. Тени пролегли по углам, окутанным паутиной.
	Я подошел к гробу. На плите было выбито: “Сивьенна Мавелрок. Жена и мать. 1593-1615”.
	Скорее всего, размышлял я, возвращаясь к мастерам, зубоскал овладел кошкой или собакой этой женщины. Тварь пришла сюда, ведомая привязанностью к хозяйке, и крушила все вокруг
	– Всё, что мне остается, – закончил я отчет Гредо и Твоссу, – это поставить манок у склепа, выждать зубоскала и прикончить его.
	– А! А?! – прорычал Гредо в лицо мастеру. – Это мой парень, мой!
	Твосс пожевал губы.
	– Неверная формулировка. Если это не их домашнее животное, то манок будет напрасно потрачен, а тварь сможет покалечить жителей города, пока ты тут сидишь.  Я вычитаю балл.
	Я взбесился. Гредо - того пуще.
	– Ты, сын гнойрока! – прокричал он. – Это очевидно! Очевиднейше!
	– Вы нарушаете инструкцию. И не подумали о последствиях.
	– Еще слово, – прорычал наставник, – и я бутылку рома разобью о твою крысиную рожу!
	А тут он не шутил.
	– Стойте, стойте, – сказал я. – Всё что нам надо –  это узнать у родственников этой женщины, была ли у них кошка, или еще кто.
	– Гениально, – насмешливо сказал Твосс. – Найти женщину в городе с населением в сорок тысяч так просто.
	– Не гунди, – сказал Гредо, его трясло от ярости. – Просто посмотрим, есть ли  в Бюро бланки с заказами на эту фамилию. В архиве. И хватит придираться к моему ученику!
	Твосс собрался раскрыть рот, но увидел бешенство в глазах моего наставника и промолчал.
	– Я пойду в архив и сам всё узнаю, – сказал я. – Будут зацепки –  схожу и к родственникам этой женщины. Если ничего интересного не узнаю, так попробую вечером вариант с манком у склепа. Время идет, и тварь на свободе.
	Гредо замолчал и удивленно посмотрел на меня, а в глазах Твосса я, кажется, впервые увидел чувство, близкое к одобрению.
	– Вот это - рассудительность настоящего Гончего, – похвалил он. – И достойно вашего отца.
	Все таки, какой он милый, подумал я, забыв о вычеркнутом балле. И эта шишка вовсе не уродует его.
	– Давай, песик, – сказал Гредо. – Вперед! Вынюхивай. А я. пожалуй, пойду отогреюсь.
	Твосс попрощался с нами и я поспешил в архив. Туман. кажется, стал гуще.
	Город, словно животное после спячки, медленно просыпался, по венам-улицам сновали жители по своим делам, кутаясь в плащи. Я прошел по улице вдоль побережья к площади перед мэрией, посмотрел на бронзовую статую основателя города: Курз Остроносый в сюртуке смотрел вдаль с улыбкой на лице.
	До Бюро было рукой подать. Я прошел к двухэтажному зданию напротив Мэрии: серому, как тучи. На остроконечной крыше ветер полоскал флаг с гербом гончих: пистоль, перекрещенная с мечом.  А чуть ниже, на стене, висела ткань, на которой пишут год. 1615.
	Внутри Бюро было пусто: только парочка посетителей стояли у окошка, чтобы оставить заказ. Я прошел по огромному залу, и эхо от моих шагов гремело вдоль колонн, к стенам, а потом терялось в потолке.
	Я толкнул тяжелую дверь в дальнем от входа углу. В архиве было жарко и душно. Деревянная стойка перекрывала проход к широким полкам, выраставшим до потолка. Массивные шкафы тянулись вдоль стен и терялись во мраке.
	– Кто пришел? Гости? – проскрипел знакомый голос. – Гости? Назовись. Гуфт, кто это? Скажи мне, Гуфт!
	Из сумрака зашаркали тяжелые, неповоротливые ноги, а потом на свет вышла горбатая как пистоль старуха.
	– Кто? Кто? Гуфт, скажи! – повторила она, щуря подслеповатые глаза. – Кто он? Гончий, или Магистр, или ученик, или ты просто заплутал, м? Пусть он назовется.
	– Это Хельд, – сказал я, пытаясь скрыть странное ощущение беспокойства.
	– Ах да! Хельд, Хельд он, – сказала старуха, проковыляв поближе. – Зачем ты пришел, сын Цайна?
	Ее называли Хранительницей  - потому что никто не помнил ее настоящее имя. А вот она помнила каждого, кто входил в архив, даже если он всего лишь единожды переступил порог.
	– Мне нужно найти адрес одной женщины.. если она, конечно, обращалась за помощью.
	– А, вот что он хочет.. я тебе помогу, – она подошла к стойке, и две тяжелые косы, посеребренные старостью, тянулись за ней по дощатому полу. – Гуфт, Гуфт, просыпайся, дружочек. Ты видишь - ему надо найти кое-что..
	Она подняла из за стойки фонарь из черного металла, покрутила ключик у его основания, и за толстым стеклом проснулся фиолетовый огонёк. Ровный сиреневый свет залил светом лицо старухи, проложил тени в глубоких морщинах.
	– Си кае Гуфто, – сказала она.
	– Чего?
	Она метнула на меня внимательный взгляд.
	– Я сказала на дьеннском: гори ярко, Гуфт.
	– Понятно, – сказал я, хотя никогда не слышал о таком языке.
	– Идем, – сказала она. – Пойдешь со мной.
	Я прошел за стойку и встал рядом с ней. Ростом старуха была мне по пояс. Она закуталась в потрепанную шаль и поплелась в сумрак, держа фонарь на вытянутой руке.
	– Имя, – сказала она. – Мне нужно ее имя.
	– Сивьенна Мавелрок.
	– Гм! Ты запомнил имя, это хорошо, – сказала старуха одобрительно. – Это самое главное, самое важное, что отличает тебя от других. Имя.
	Я промолчал и пошел за ней.
	Тянуло сухим, пыльным воздухом, и под ногами скрипели рассохшиеся доски. Тут, в архиве, хранили бланки, истории заказа и книги со времен основания Гончих - что то около семиста лет назад, когда вместо пистолей использовали арбалеты, а алхимии как ремесла не существовало и использовались настойки, более простые по рецепту, но и куда более слабые.
	– Может, я понесу фонарь? – спросил я.
	– Нет! – она так зашипела, что я вздрогнул. – Не трожь Гуфта. Гуфт - друг.
	– Я просто хотел помочь, – сказал я.
	– Он не тронет Гуфта! Не тронет!
	– Хорошо, хорошо, – сказал я. Безумная старуха!
	Она остановилась у полки, и ткнула в корешок папки.
	– Вот.
	Я схватил папку, не веря происходящему. Нет, невозможно! Каким образом она вспомнила это имя среди других? Тут сотни, нет, тысячи папок.
	Я прочитал в свете фонаря: “Мавелрок, Биттль. Домовой”. В документе описали внешность и данные Биттля. В его доме на улице Колбасной, 12, завелся домовой, которого обнаружила его дочь Сивьенна, вот что сказали мне записи.
	Вот оно! Поразительно.
	– Спасибо, – сказал я старухе. – Вы меня выручили.
	– А ты похож на своего отца, – сказала она неожиданно. – На своего отца Цайна. В тот день он пришел такой же. Молодой и здоровый. Да, Гуфт? Скажи ему.
	– В какой день? – спросил я, похолодев.
	– В день своей смерти, – просто сказала старуха. – Он все искал побольше книг. Про переменника. Он клялся мне и Гуфту - да, Гуфти? - что убьет его. Но я знала, что у него ничего не выйдет.
	– Откуда вы знали? – спросил я.
	– О. мы с Гуфтом видим подобные вещи, – она зашагала назад к стойке, протирая стекло фонаря кончиком шали.
	– Но все же? Как? – спросил я. Мне было ужасно интересно послушать что-нибудь о своем отце.
	– Тень смерти, – сообщила Хранительница, пожевав толстые губы. – Мы увидели ее. Она накрыла твоего отца, как саванн.
	– А какой он был? – спросил я, игнорируя бред про тень смерти. – Как он выглядел? Как держался? Я выше него?
	Тут глаза старухи подернулись влагой, словно она о чём то сожалела.
	– Увы, нет. Имена.. за столько лет все лица стерлись. Я помню только имена.
	Она затушила фонарь, пробормотав, что Гуфту пора на покой, Я попрощался и направился к выходу.
	– Осторожнее, – услышал я ее хрупкий как старая кость голос из сумрака за стойкой, и остановился. – Сегодня я тоже вижу тень смерти на твоем лице. Как у твоего отца.
	– Я не верю в это, – сказал я.
	– Берегись, – сказала она, и я поспешно вышел из комнаты: меня окатило ледяным ужасом, когда я услышал ее сухой, дребезжащий смех, напоминавший о треске кирпичей в заброшенном доме.
	Правда, стоило выйти в светлый зал, как всякая тревога улетучилась. Я зашел в кассу, показал печать гончего, и купил пуль, пороху, манок и все необходимое для масла от зубоскала. Когда я собрался уходить, то столкнулся в дверях с Врендом.