Прохор

Так уж вышло, что дети у Анатолия Ивановича были поголовно пьяницами, так что, за исключением квартиры, состоявшей в собственности покойника лишь де-факто, им ничего не досталось. К смерти отца, поставившего на своих отпрысках крест с момента их совершеннолетия и обещавшего не оставлять им ни копейки, эти самые отпрыски отнеслись с абсолютным равнодушием – в квартире Анатолий Иванович не появлялся уже около года; правда, и в последний раз он заезжал лишь забрать кое-какие вещи и убедиться, что дети остаются такими же тунеядцами, какими были всю жизнь. На наследство никто из них и не надеялся, так как каждый знал – слово отца крепче стали.
На похороны явилась лишь дочка, да и та пришла не провожать отца в последний путь, а взглянуть на мерзавца Прохора, приходившегося ей двоюродным братом. Прохор, к слову, сам не поддерживал никаких отношений с дядей и присутствовал на похоронах ввиду того, что последней волей усопшего было передать, как выражался сам Анатолий Иванович, "дело всей его жизни" в руки "единственного из этого скотского выводка человека с образованием", то есть племяннику.
***
Невиданная доселе похоронная процессия, состоящая из десятка девиц с пышными формами, несущих гроб на руках, а так же Прохора и его сестры, оставила свой лишь след в паре местных газет, под заголовками "Порно-магната отправили на кладбище его же модели" и "Траур ночных бабочек".
О происшествии вскоре позабыли все, кроме моделей, надевших в память о покойном черное белье и новоиспеченного редактора журнала "Патока" –  Прохора. Если бы не острая нужда в деньгах, необходимых для расширения лаборатории, Прохор отнесся бы к своей новой должности точно так же, как и к тематике возглавляемого им журнала, а именно – никак. Как люди занимаются сексом, номинант на Нобелевскую премию по биологии, знал лишь из учебной литературы, да еще понаслышке, а ближе и знать не хотел. Будучи влюбленным в свои чашечки Петри, аппараты Кипа и прочие лабораторные снасти, Прохор не удостоил вниманием ни одну женщину на планете. В то же время, своей науке он был верен так, как ни одна Лукреция, Джульетта или Маргарита не были верны своим избранникам. И уж конечно, движимый одним только желанием доскональнее изучить генетический код, он решил не жалеть своих нервов и возложить на свои плечи ярмо, предоставленное ему дядей, чтобы в последствии насладиться плодами своей работы в виде аренды нового помещения, покупки нового оборудования и прочего-прочего.
Прохор решил наведаться в «Патоку» через четыре дня, сразу же после того, как закончится траур. За это время он хотел восполнить пробелы в своих знаниях журналистики и порноиндустрии, ради чего решился на встречу с моделью, которая не присутствовала на похоронах, но работала с Анатолием Ивановичем восемь лет и кое-что понимала в его деле. После недолгого телефонного разговора, Лариса назначила Прохору встречу в ресторане, где частенько проводила время со своими многочисленными ухажерами.
***
Лишь только зайдя в ресторан, Прохор почувствовал на себе многочисленные взгляды начавших перешептываться людей, чьи лица исказились гримасами презрения и недоумения. Наверное, так же смотрят на белого человека где-нибудь в недрах центральной Африки.
По мере приближения биолога-порнографа к столику, за которым сидела едва ли не первая красавица города N, общее удивление все росло, а Лариса ощутила стыд, неловкость и острое желание провалиться под землю.
— Добрый вечер, я Прохор — обратился к модели племянник ныне покойного учредителя порно-журнала, не удосужившийся сменить свое ежедневное одеяние, состоящее из кремовых брюк на пару размеров больше и ярко-желтой рубашки с укороченными рукавами на более подобающее посещению ресторана. По мнению публики, ужинавшей в лучшем заведении города, ему так же не мешало бы надеть линзы вместо роговых очков и обстричь с десяток вьющихся рыжих волос.