untitled

Они лежали на свежескошенном газоне футбольного поля, устремляя свои взгляды в ночное небо. Ночь была прохладной, небо чистое — ни одна звезда не скроется из виду. Они лежали в тишине, и лишь звук дыхания – вдох и выдох, — прерывало тишину. Потом Квентин заговорил.
— Это невероятно, — он говорил спокойно, сдержанно, но чувствовалось, что эмоции внутри вот-вот разорвут его на части, словно бомба с таймером. — Только представь себе, сколько там всего, наверху! – и это случилось, его прорвали эмоции.
– Сколько неизведанного, всего того, чего мы ещё не видел, и, возможно, никогда не увидим. Ни мы, ни наши потомки, ни потомки наших потомков. Всё это уйдет, жизнь отступит прочь, и мы обратимся в пыль, а ОНО так и останется для нас неизведанным, далеким, сокрытым. Мы считаем себя частью вселенной, но даже не знаем, что есть в этой вселенной. Сколько веков мы уже существуем, и всю нашу историю мы тянемся к познанию мира, но мы ничего о нем не знаем. Ничего.
Она лежала молча, ни промолвив и слова, лишь слушала его. Её длинные, каштановые волосы покрывали траву, на которой они лежали, а в голубых глазах отражался звездный небосвод.
— Если подумать, раз вселенная бесконечна, значит, и все знания о ней, о мире, тоже бесконечны? И чем больше она расширяется, тем больше знаний появляется о ней. Тем больше наш путь. И выходит, что вся наша жизнь, цель нашего существования – это бесконечное познание.
Он вскочил на ноги и сделал несколько шагов вперед, продолжая глазеть на небо. И говорить. Казалось, что он говорит сам с собой, но она его слушала. Должна была слушать, просто не могла по-другому. Она улыбалась. Всё время, пока они там лежали, они ему улыбалась, выглядела такой счастливой, радостной.
Нет, не ему. Небу.
— Люди стремятся к тому, чтобы всё было полным, завершенным. Полное образование, законченный проект, пройденные курсы по дизайну, дописанная книга, достроенный дом, совершенное знание. Во всем, черт бы их! Нас…
Но здесь это не работает! , — он говорил всё громче, всё с большим напором, почти кричал. Нельзя изучить всё, невозможно просто! Нельзя знать вселенную!
Он быстро жестикулировал, но вряд ли она это замечала.
– Мы пытаемся достичь контроля над всем. Приручаем животных, строим платины, медитируем, но мы видим не всё, лишь то, что доступно нашему взору. В масштабах вселенной мы слепы. Наше зрение даже не может разглядеть всех цветов, даже мелкая фауна способна на большее!
И тут он остановился. Дальше его голос становился тише, легче. Он взял эмоции под контроль, теперь он говорил холоднее. Он повернулся к ней, впервые за всё это время. Он смотрел на неё свысока, буквально.
— Хотя, что ты об этом знаешь, Хлоя, — девушка не среагировала на обращение. Все так же глядела в небо, улыбаясь.— Ты пуста. Слишком слепа, словно котенок. Не то, что в масштабе вселенной, но даже в масштабе Ватикана.
Он начал ходить вокруг неё, медленно, но твердо, словно профессор, читающий лекцию по истории Древнего Рима и Права.
– Ты всегда была такой: заносчивой и высокомерной. Не видящей никого под собой, не придающей никому никакого значения. Без уважения и чести, лживая, холодная и тщеславная. Ты…
Ты никого не считала за человека, никогда. Всю жизнь я тебя знаю, и ты всю жизнь была дранью! Тупой, вечно обколотой под кайфом шлюхой.
Он остановился. Его круг закончился как раз над её головой. Он покраснел и слегка вспотел, хотя и говорил умеренно все это время. Поправил густые, золотистые волосы, вытер пот и опустился к ней на колени. Она все так же улыбалась, глядя на небесную гладь.
— Такие, как ты, не несут ничего в себе для этого мира. И если человек часть вселенной, то он тоже бесконечен, полон граней и пространства, как она сама. Полон знания и пространства для открытий. Но это не про тебя, Хлоя. Ты конечна.
Квентин достал из заднего кармана брюк пару белых, латексных перчаток, надел их. Затем, он полез в свою рюкзак, лежащий в паре метров от них, и достал оттуда пару целлофановых пакетов. В них были шприцы, на вид уже использованные, белый порошок и ещё некоторые предметы, напоминавшие пластинки от таблеток.
Квентин начал аккуратно раскладывать их возле Хлои, слегка хаотично, неравномерно, а некоторые вовсе разбрасывал. Левой рукой он опустил её веки, закрыв ей глаза. Теперь она так и лежала, с закрытыми глазами и улыбкой на лице, а её волосы покрывали свежескошенную зеленую траву.
Он тяжело вздохнул, собираясь что-то сказать.
— Человечество давно осознало, что от мусора нужно избавляться. Его перерабатывают. А ты, Хлоя -- ты мусор. Отброс этого мира.
Он снова стоял над ней, уже в последний раз.
— Теперь, ты будешь полноценной частью этой вселенной. Пылью в пустыни бесконечности.
Он провел рукой по её щеке, холодной. После он встал, захватив рюкзак, размял плечи, и, накинув на голову капюшон, пошёл прочь, окидывая взглядом ночное небо.
— Как же красиво.