В кабинете врача был старый самодельный стол, чёрное кресло с колёсиками и старый письменный стол. С другой стороны стола стояли несколько стульев, обитых облупившимся дерматином. На одном из этих стульев сидел долговязый мужчина, сцепив руки в замок. Пальцы побелели от напряжения.
-- Ну, я… -- начал он и закашлялся. Медсестра выжидающе смотрела на него, а доктор яростно строчил что-то на старой желтоватой бумаге. – Доктор, я могу идти?
-- Идите уж… Рецепт я вам дал, но не надейтесь особо на лекарства. Если вы не бросите курить, вы можете не дожить до весны.
-- Вы говорили… Но я не могу, не могу…
-- Если не можете бросить самостоятельно, мы обеспечим вам стационар. Строгий режим. Но я боюсь, что это бесполезно, вы и там закурите. Плохи ваши дела, понимаете? И только вы можете себе помочь. Не мы.
-- Но вы же говорили, что всё в порядке...
-- Говорил и ещё раз скажу: пока вы здоровы. Поглядим ещё на ваши анализ и снимок. Но вам надо перестать курить. Это очень важно.
-- Я пойду, -- сказал долговязый и быстрым шагом выскользнул за дверь.
-- Бросайте курить! – донеслось ему вслед.
Доктор посмотрел на медсестру и картинно развёл руками.
-- Сами видите. Третий?
-- Третий.
-- Он ведь соврал про две пачки.
-- Конечно, соврал.
-- Все они врут, партизаны.
Пауза.
-- Это катастрофа.
-- Да, это она. А вы сами-то, не того, не балуетесь?
-- Лет пять уж как нет.

Долговязый торопливо шагал к туалету, с трудом сдерживая приближающийся приступ кашля. Едва подбежав к раковине, он дал волю глотке. Он жмурился, содрогался, сгибался в поясе, хватался руками за стену и чуть не ударился головой об зеркало. Когда наконец всё закончилось, пациент открыл глаза. На раковине были капельки темно-алой крови.
Мужчина пошатнулся. Его охватила слабость. Ничего не видя перед собой, он побрёл прочь, вниз по лестнице и на улицу. Совершенно бессознательно закурил, уничтожил сигарету за несколько секунд и залихватским щелчком отправил бычок на газон. Только на бульваре он пришёл в себя и сел на лавочку.
-- Я болен, болен, -- шептал он. – Я болен, я болен.
Он действительно соврал доктору. Он выкуривал в день не две пачки, а семь или восемь. И ещё он постоянно спрашивал сигареты у прохожих. Почти никто не отказывал бледному измождённому мужчине, лишь некоторые шарахались прочь. Он, конечно, не подходил к молодым мамочкам с колясками, но те всё равно презрительно отступали, едва почуяв облако табачной вони.
Впрочем, таких курильщиков в последнее время становилось всё больше, но долговязый ничего об этом не знал. Он бормотал себе под нос, схватившись руками за голову.
Проходившая мимо женщина остановилась в нерешительности и спросила:
-- Вам плохо? Скорую вызвать?
-- Болен. Болен, – ответил тот, не поднимая головы.
-- А-а, -- сказала женщина и пошла дальше. В конце концов, а кто не болен, подумала она.
Скорую она всё-таки вызвала. Машина приехала через четверть часа, а долговязый за это время успел выкурить ещё дюжину сигарет. Санитары не стали ни о чём его расспрашивать. Его отвезли в больницу, сделали рентгеновский снимок груди и с сожалением диагностировали запущенное воспаление лёгких, настолько обширное, что на больном сразу же поставили крест, не принимаясь за лечение. Ещё сильнее здоровье подкосил звонок из школы: классная руководительница его старшего сына с негодованием говорила, что он курит – да не просто курит, а бегает под лестницу по нескольку раз за урок.
Больной промучился недолго.