Глава первая
                                                     Вилберн


«Будучи некогда процветающим рыбацким поселком
и одним из главных портов Айринеи, сейчас
Вирстан представляет собой жалкое зрелище –
полуразвалившиеся дома, недружелюбные жители
 и абсолютное запустение».

 - Бриджет Авелон, «Современная Айринея»


- Чего это с тобой произошло, подруга?
Первым, что я ощутила, когда очнулась, был металлический привкус крови во рту. С минуту я силилась понять, что произошло. В памяти всплывали обрывки этого вечера – шум, запах дешевого алкоголя, громкие, резкие голоса…
Я с трудом разлепила веки и обнаружила, что лежу на вымощенной холодным камнем дороге возле единственной в городе таверны.
- Ну и крепко же тебя приложили, - продолжал говорить мужской голос надо мной, пока я старалась собраться с мыслями.
- Давай, вставай, - после этих слов крепкие руки схватили меня и молниеносно поставили на ноги. От такой резкой смены положения у меня закружилась голова.
- Ты… чего? Ты кто? – мой собственный голос показался мне слишком громким и чужим.
Лицо человека, стоящего передо мной, словно расплывалось, но через пару секунд зрение вновь обрело прежнюю четкость. Мужчина, поднявший меня на ноги, был выше меня на две головы – здоровяк, иначе не сказать.
- Пойдем, подруга, - он проигнорировал мой вопрос, - тебе нужна помощь. Валяться ночью на пороге таверны – не лучшая затея.
- Я сама разберусь, - язык у меня еле ворочался, но упрямства мне всегда было не занимать.
- Не дури, подруга, - помотал головой здоровяк, - ты еле на ногах стоишь. Пойдем за мной.
И что это за «подруга»?
Я машинально сунула в руки в карманы и бессильно застонала – конечно же, все деньги пропали. Ровно как и мое золотое кольцо, которое волшебным образом исчезло с пальца.
- Что, обчистили? – спросил незнакомец, и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Обчистили, конечно. Еще бы, валяться посреди дороги.
Улицы были практически пусты. Краем глаза я заметила пару бродяг, усевшихся возле покосившегося магазинчика, да старуху, подметающую крыльцо своего дома – вот и все жители, оставшиеся снаружи в такой час.
- Тебя как звать? Я тебя в Вирстане раньше не видал.
- Аби… Абигейл, - ответила я, хромающей походкой следуя за незнакомцем, - меня здесь раньше и не было. Куда мы идем?
- Ты иди да поменьше болтай, - вымолвил он, - заболтаешься и опять на земле окажешься.
Я нашла его совет разумным – от болтовни у меня кружилась голова, так что я просто замолчала. За спиной незнакомца мне было практически ничего не видно – такая она была широкая. Его светлые волосы были растрепаны и неровно подстрижены, как если бы он стриг сам себя.
- Давай, почти пришли.
Он свернул в темный переулок, в котором жутко воняло стухшей рыбой. На секунду я решила, что напоролась на разбойника-убийцу, и здесь-то он меня и пришьет.
- Не самое приятное местечко, знаю, - вдруг заговорил незнакомец, хотя я ничем не выразила недовольства, - но всяко лучше, чем крыльцо таверны.
Еще несколько шагов, и мы остановились перед неприметной деревянной дверью, на которой зачем-то были криво вырезаны странные узоры. Здоровяк порылся в карманах штанов из грубой ткани, звякнул ключами, и дверь со скрипом отворилась.
- Давай, заходи, - торопливо сказал он, - не бойся.
Как только я переступила порог, то поняла, что меня ужасно тошнит. Удары, алкоголь, гнилостный запах рыбы – все это заставляло мой желудок буквально выворачиваться.
- Что-то ты совсем бледная, подруга, - вымолвил он, внимательно глядя на меня, - садись, хватит стоять столбом.
Я молча проковыляла до стула, стоящего перед большим столом, и села.
Внутри дома было неожиданно уютно. Осматриваться в силу своего состояния я не могла, но очаг, в котором весело потрескивали дрова, большой деревянный стол и стулья посреди комнаты, полки, заставленные баночками и склянками, - все это оказывало на меня какое-то успокаивающее действие.
Незнакомец запер дверь и поспешил к сундуку, расположившемуся возле большой кровати. Для человека таких размеров двигался он удивительно быстро и проворно.
- Ну? – нарушил он молчание, - ты как себя чувствуешь?
- Нормально, - ответила я, глядя на уютный огонь очага, - голова только кружится.
Он вдруг расхохотался, да так зычно, что я едва не подпрыгнула на стуле от неожиданности.
- Ну ты даешь, подруга, - промолвил он сквозь хохот, - «нормально»! Ты бы себя видела!
Я невольно улыбнулась.
- Видать, крепкая ты девчонка, - сказал здоровяк, когда наконец отсмеялся, - давай, пей вот.
- Это что еще? – с недоверием спросила я, глядя на странную зеленую жидкость в пыльной бутыли, которую мне протянул незнакомец.
- Ты пей давай, без лишних вопросов, - ответил он, - это тебя быстро на ноги поставит.
Я осторожно сделала один глоток и тут же закашлялась.
- Ну и гадость! – невольно вырвалось у меня, и я судорожно вытерла рот рукавом.
- Гадость, - согласился незнакомец, - зато завтра почувствуешь себя, будто родилась заново. А ежели еще глоток сделаешь…
- Не сделаю, - твердо сказала я, - ну уж нет.
- Как знаешь, - пожал плечами незнакомец, усаживаясь напротив меня. – Скоро похлебка готова будет. Есть-то хочешь?
Я неопределенно мотнула головой. Тошнота все еще давала о себе знать, а тут еще эта зеленая мерзость окончательно отбила аппетит.
- Надумаешь – скажешь, - доброжелательно ответил он на мое молчание, - а пока можешь отдохнуть.
Я откинулась на стуле и стала рассматривать человека, сидящего напротив меня. Вид у него был потрепанный, бывалый, и не сразу можно было сказать, сколько ему лет – может, тридцать, а может и все сорок. Соломенные волосы обрамляли обветренное, с несколькими шрамами на скулах и лбу, лицо, а рот был почти спрятан в густой бороде.
- Я Вилберн, - наконец представился он, заметив мой внимательный взгляд, - я тут давно уже живу. Но выбираюсь иногда – поохотиться.
Охотник, стало быть. Догадаться нетрудно – по всему дому развешаны медвежьи шкуры да оленьи рога.
- Откуда шрамы? – спросила я, все еще бесцеремонно разглядывая его лицо, - издержки охотничьего промысла?
- Нет, - Вилберн покачал головой, - я в Мальтроме был. На войне. Легко отделался – шрамы эти остались, да и все.
Я молча кивнула. Про войну в Мальтроме в моей родной деревне и говорить боялись, а если и говорили, то осторожно и вполголоса. Уж очень страшные вещи рассказывали о том времени. Сейчас и не узнаешь, что из них правда, а что нет.
- У меня в Мальтроме братья погибли, - задумчиво сказала я, глядя, как Вилберн с завидным упорством точит охотничий нож, - почти до конца войны держались, но так и не вернулись.
Он поднял на меня свои светло-голубые глаза. Взгляд у него был добрый, сочувственный, но проницательный.
- Много там хороших ребят полегло, - понимающе покачал головой Вилберн, - очень много. Я и сам трех друзей потерял – хорошие, крепкие были парни. Веселые, жизнь любили. Но до возвращения домой не дожили.
Повисло тяжелое молчание. Никогда я не любила эти темы – война, потери. После смерти братьев в доме такая гнетущая обстановка стала обыденностью, и это на меня это немало давило.
- Я и сам чудом вернулся, - снова заговорил он, не прекращая точить нож, - ногу сломал в овраге, когда мы в лесу прятались от фолкволлцев. Вот и направили меня обратно в Вирстан. Городишко неприглядный, сама видишь – но как я рад был вернуться! – Вилберн шумно вздохнул, видимо, вспоминая возвращение домой.
Очнувшись от разговора, я вдруг поняла, что по дому уже разлился запах ароматной похлебки. Несмотря на тошноту, которая уже ослабела, желудок заворчал, требуя еды.
- Чуть не забыл про еду! – вскочил Вилберн и поспешил к котелку, стоящему на очаге, - совсем ты меня, подруга, заболтала.
- А чего там? – поинтересовалась я, глядя, как он достает с полок глубокие деревянные тарелки, - вкусная?
- Еще бы, - откликнулся Вилберн, - уж что-что, а готовить я умею. Оленина.
- Хочу попробовать, - нетерпеливо сказала я, - кажется, аппетит появился.
- А я что говорил? – он кивнул на пыльную бутыль со странным снадобьем, - видишь, быстро тебя в порядок привело.
- Что это, кстати? – я взяла бутыль в руки, стараясь поближе рассмотреть вязкую зеленую субстанцию, вяло растекшуюся по мутному стеклу в тот момент, когда я делала глоток.
- Шут его разбери, - честно ответил Вилберн, разливая похлебку по тарелкам, - я эту настойку покупаю у старухи, живущей за стенами города. Отшельница. Собеседник не самый приятный, но дело свое знает – эта гадость не одному человеку жизнь спасла.
- Отшельница, торгующая с жителями? – с сомнением спросила я.
- Не со всеми, - уклончиво сказал Вилберн, поставив передо мной полную тарелку вкусно пахнущей похлебки, - со мной торгует, вот и все, что мне надо знать. Я вопросов не задаю: дают – бери.
- Спасибо, - поблагодарила я Вилберна за еду, - кажется, я умираю от голода.
- Сегодня без хлеба, подруга, - сказал он, усаживаясь за стол, - в Вирстан сейчас хлеб не возят, а сами мы в этом году урожай зерна не собрали. Все померло.
Я кивнула, взяла в руки ложку и принялась за еду.
Похлебка была действительно жутко вкусной – возможно, отчасти, потому, что с прошлого вечера я ничего не ела, но кулинарному искусству Вилберна все же нужно было отдать должное.
- Очень вкусно! – похвалила я, отправляя в рот очередную ложку, - я такой вкусной еды не пробовала с тех пор, как уехала из родного дома.
- Серьезно? – Вилберн расплылся в улыбке, - рад слышать, подруга. Не так уж часто мне приходится с кем-то делить ужин.
- Мне тоже, - ответила я, - спасибо за сегодня.
Я вдруг всерьез преисполнилась благодарности. Если бы не Вилберн, так бы я и лежала на пороге этой грязной таверны.
- Да, не благодари, - отмахнулся он, но я видела, что он доволен и прямо-таки светится от гордости.
Остаток ужина мы ели молча. Я доела быстрее, и какое-то время просто смотрела, как в очаге тлеют угли, как будто переливаясь оранжевым, белым и черным. Домик сейчас освещали только две лампы – первая на одной из полок, и вторая на маленьком прикроватном столике из дерева.
Наконец Вилберн встал, и хотел было убирать тарелки со стола, но я вскочила.
- Я уберу, - с готовностью сказала я.
После всего, что Вилберн для меня сделал, мне искренне хотелось отплатить ему хоть чем-то.
- Ты сиди уж, - откликнулся он, но посмотрел на меня одобрительно, - лучше тебе сегодня отдохнуть.
Я попыталась было спорить, но он быстро меня осадил.
- Хватит с тебя на сегодня. Ты не радуйся, что лучше стало, в любой момент снова подкосить может.
На этот раз спорить я не стала.
Он собрал посуду со стола и унес в дальний угол домика, где стояла большая бадья с водой.
- Ты ложись на кровати, а я себе постелю на полу. Время уже позднее, а у тебя был тот еще вечер.
- Не нужно, - запротестовала я, - мне и на полу хорошо.
- Меньше болтовни, подруга, - ответил Вилберн, - слушай, что я говорю, да делай.
Через двадцать минут я уже лежала в кровати. Устланная шкурами, с виду она казалась мягкой и удобной, но на поверку все же оказалась жестковата. Впрочем, это меня мало волновало – я так устала, что заснула бы и на мешке с сеном. А спать на сене я просто ненавижу.
Вилберн, похоже, спать не собирался – сидя у стола, он вырезал узоры на охотничьем луке. От света лампы на деревянные стены отбрасывалась его тень – вдвое больше, чем он сам. Я вспомнила входную дверь – видимо, узоры на ней тоже вырезал он. Зевая, я какое-то время наблюдала за ним, за дрожащей тенью и за ровным огоньком лампы. Мне все хотелось спросить, почему он решил помочь незнакомке, валяющейся у дверей таверны, но усталость взяла верх, и я провалилась в глубокий, долгожданный сон.