Еще один неудачный день в жизни Джони Писнеса

Гальванизация — попытка оживить труп с помощью электрического тока. Прямо сейчас это делали двое азиатов бойцовскому петуху в переулке китайского квартала. Это был мой петух — я на него поставил, а этот ублюдок проиграл. Я потребовал, чтобы его гальванизировали, а два корейца посмотрели на меня, как на идиота. Наверное, в первый раз услышали это слово.
— Если вы это устроите, сделаем двойные ставки, идет? Двойные. Ставки. Двойные, понимаете? — умолял я.
Пришлось им доплатить, чтобы они вспомнили, как надо отвечать на выгодное предложение.
Пытались оживить его с помощью машинного аккумулятора. Моей машины. Другие игроки выплевывали лапшу от смеха, а я стоял и потел. Петух Лукреций был не моим. Я взял его у Жирного Тони, пообещав, что удвою мой долг. Я был уверен, что Лукреций победит. Мой друг, Бак, подсказал мне это место за приличную сумму, сказав, что тут ведутся подставные петушиные бои, и он все устроит.
"Разряд — подумалось мне. — Мы его теряем!" — "Нет, Лукреций, живи! Кто будет воспитывать моих цыплят?!"
Я просто пытаюсь отвлечься. Я понял, что его не спасти, когда сквозь вонь тухлой рыбы послышался запах жареного мяса, а петух даже не пошевелился.
Что же теперь будет? Жирному Тони я уже должен двойной долг, да еще и петуха, Бак сбежал с моими деньгами, подставив меня, а из денег осталась всего лишь двадцатка.
Вдруг один из узкоглазых реаниматоров начал подступать ко мне, вытянув руку.
—  Какого черта?! — завопил я. — Вы же ничего толком не сделали! За что деньги просишь, ублюдок?!
— Мы машина электричество тратить! Гони бабки! — ответил он.
— Но это моя машина, желтый кретин!
Я врезал ему по носу, и тот отлетел на капот. Другие откинули лапшу и приняли стойку гребеных бойцов кунг-фу. Проклятые азиаты.
Я с криком бросился к машине и запрыгнул через закрытое окно — времени открывать дверь не было. Ключ в зажигание, повернул, передача, педаль в пол. Я сдал назад, глядя в зеркало: рядом с красивой мордашкой, украшенной свежим порезом от стекла, на багажник запрыгнул сбитый японец. С этим говнюком я разберусь быстро. Я врезал в педаль по новой и вмазался в стену позади. Корейца разорвало на двое, но этого желтожопого ничего не останавливало — мерзотный китайский ниндзя без ног стал карабкаться дальше. Я переключил передачу и рванул вперед, сбивая толпы азиатских карликов. Безногий филиппинец пытался головой разбить стекло, но этот идиот смог разбить только свою пустую голову — наконец он отцепился. Я вырвался из грязного переулка, освященного красными китайскими лампами, и попытался как можно скорее уехать из Желтого квартала.
Что ж, еще один неудачный день в жизни Джони Писнеса. Я закурил сигарету и помчался по темным улицам Чикаго встречать рассвет.

Как ни странно, дверь в мою квартиру была закрыта, и на ней висела бумажка "За неуплату!!!". Старуха и не подозревает, что забраться внутрь можно без проблем через окно. Я вытворяю это уже не первый раз.
Я ввалился внутрь и пополз в ванную комнату, по пути стягивая с себя одежду. На половине пути, нагой, я перевернулся на спину и закурил, и так полз дальше. Всю эту холодную и вонючую дорогу я думал, что мне делать. Наверное, в первую очередь разыщу Бака, потом, как только заберу у этого Иуды деньги, куплю на рынке петуха. Но как же мне удвоить долг? Участвовать в петушиных боях после сегодняшнего мне больше не хотелось, не силен я в этом. Да, заработать нужно на том, в чем я мастак... Ну, или на том, что легко делается.
В душе мне пришла идея: криминалом заработать проще, чем легальным путем, на дно спуститься можно очень быстро. Это пока все, что я придумал. Надо найти Бака, а грязный заработок, возможно, меня и сам найдет.
Я закрутил полотенце на голове и голый ходил по квартире, раздумывая, где мог просирать мои деньги Бак. Сначала я подумал, что  он пойдет гасить долг к Жирному Тони, но тут же вспомнил, что должники жиртреста меньше пятисот не несут. Это пока все, что я придумал. Надо сходить на улицу проветриться, что-нибудь да придет в голову.
Я вылез на крышу по пожарной лестнице. Солнце лишь наполовину украшало горизонт, а улицы во всю глотку издавали рев моторов. Я закурил сигарету и очистил голову. Мое обнаженное, скульптурной красоты, тело расплылось под восходящим солнцем. Я лежал, глядя в небо, и пытался что-нибудь вообще придумать.
Я задремал, как вдруг непонятно от чего проснулся. Я поднял свой мудрый взор в небо и увидел темный силуэт. Сначала я не предал этому значения, но потом он начал стремительно ко мне приближаться. Я не на шутку испугался. Это было НЛО, гребаные инопланетяне опять за мной прилетели! Я был в этом уверен, пока не разглядел очертания этого силуэта. Ко мне приближалась фигура человека с распростертыми руками, как Иисус в Рио-де-Жанейро, и в такой же белой тоге. Это был Иисус, гребаное второе пришествие, и он выбрал меня.
По мере его приближения к моему личному пространству, я начал подниматься, и как только мы синхронизировали свои положения, я смог разглядеть его получше.
Иисус был похож на Бен Ладна: араб, кудрявая борода, но у сына Божьего были длинные темные волосы.
—Я твой ангел-хранитель, — прохрипел он.
—Ты Иисус? — спросил я, чтобы убедиться.
—Нет, я твой ангел-хранитель.
Он засунул руку под тогу, чтобы почесать яйца и достал одну сигарету, почесал затылок и достал зажигалку. Закурил.
—Почему ты не Иисус? — осведомился я.
—Что?
—Почему ты не Иисус?
—Я твой ангел-хранитель, а не Иисус, дебил.
—А, — протянул я.
Теперь я все понял, это был мой ангел-хранитель.
—Это из-за жары, — говорю я. Торможу.
—Какой жары?
—Слушай, — перебил его я, — а почему ты араб?
—Я не араб.
—Ты похож на Бен Ладена.
—Я еврей, твою мать.
—Почему еврей?
—Вот, что я тебе скажу, парень: я стою на одной крыше с голым толстяком не по своей воле, меня заставили спуститься и помочь твоей жирной заднице выбраться из той... задницы, в которую ты вляпался.
—Мне нужно двадцать тысяч долларов.
—Я не смогу тебе ничего дать, для тебя я нематериален.
Я протянул свою мускулистую руку в район его паха, и она прошла насквозь. Я стоял, открыв рот.
—Тогда что ты тут делаешь? — поинтересовался я.
—Я тут, чтобы наставлять тебя на путь истинный, сын мой, — он затянулся сигаретой.
—И что же мне делать?
—Что же тебе делать? — он сделал паузу. — Насчет чего?
—Ну, с долгом, Лукрецием, Баком? М?
—Так, ладно, сперва, ты мне расскажешь, кто эти люди и что за долг, а потом мы вместе подумаем.
—А ты что, не знаешь? Разве вы там не следите за нами?
—Кто-то следит, а кто-то нет. Если попадается дебил, то не следим, всем все равно наплевать. Я, например, не следил.
—Ну ладно. В общем, изначально я должен был долг Жирному Тони (не важно за что), я пообещал ему, что удвою свой долг, если он одолжит мне своего лучшего бойцовского петуха — Лукреция...
—Петуха?
—Короче, сначала он, конечно же, не согласился, но я же мастер красноречия, верно?
—Не знаю.
—В общем, я убедил его, что у меня многолетний опыт в петушиных боях, но мой бойцовский петух недавно умер, и пришлось его съесть.
—А что за Б-б..,
—Бак.
—Ага, он.
—Мой бывший друг. Еще до разговора с Жирным Тони он рассказал мне про подставные петушиные бои, но место назвать и договориться о бое согласился только за деньги. Короче, с деньгами он убежал, а бой Лукреций проиграл.
Немного подумав, он сказал:
—Да, непростое дело.
Он бросил в меня сигарету.
—Ау, больно же, ублюдок! — закричал я, не успев увернуться. —Теперь ожог останется!
—Короче, Писнес, — может быть он даже не заметил, что швырнул в меня окурок. Наверное, мне достался худший ангел-хранитель на этой планете, — у меня созрел план, одевайся, нельзя терять ни секунды. Ну же!
После того, как я спустился по лестнице, бренча своим огроменным причиндалом, я залез через окно вместе со своим ангелом-хранителем.
—Кстати, как тебя зовут? — осведомился я.
—Зови меня ангелом-хранителем или спасителем. Или покровителем. Или повелителем. Как тебе нравится.
—Да ладно тебе, нам предстоят долгие приключения, мы ведь с тобой теперь друзья, а может даже больше. Какие же мы друзья (а может даже больше), если я не знаю твоего имени?
—Ладно-ладно, меня зовут... Эм, Люфт. Ваффе.
—Хм, немец, что ли? Звучит, как немецкое имя.
—У нас нет национальностей. Надевай уже свои семейники и пойдем.
—В одних трусах?
—Я сделаю тебя невидимым.
—Круто! Тогда я голый пойду.
—Да плевать.
Я не стал ничего надевать. Зачем скрывать натуральную красоту, дошедшую до наших дней от самих Олимпийских богов, в виде меня? Мы спустились и вышли на улицу. Прохладный ветерок обдувал мои бубенцы, лобковые волосы развивались, словно ветви ивы. Люди проходили мимо меня, совсем не замечая моего присутствия. Я с удивленным видом посмотрел на Люфта и вышел довольный на пустую дорогу. Люфт Ваффе позвал меня, я обернулся и вдруг услышал женский визг, еще мгновение и я услышал звук ревущего грузовика и оглушающий сигнал. Даже потомок богов с искусно высеченным телом не смог устоять перед быстрой грудой холодного металла. Перед смертью я вспомнил, что тринадцать лет назад заключил сделку с дьяволом.