РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬ

	Все произошло неестественно и безо всяких объяснений. Я выехал на новокупленной машине к себе в офис, но вдруг понял, что стою в прихожей обычного загородного дома вида «американская мечта». Навстречу мне вышла горничная, поприветствовала поклоном и сообщила, что ее хозяева дожидаются меня на кухне. Толком ничего не соображая, я последовал за ней в другую комнату.

	На кухне сидело много людей: тройка парней амбальной наружности, старичок в пенсне; а  миловидная бабуля хозяйничала над выпечкой у духовки. Сразу было видно, что старичок здесь за главного, его манера держать себя и говорить выдавали очень жесткого руководителя, что впрочем ну никак не вписывалось в его внешний вид: низкий рост, усики  и сгорбленность портили все впечатление (про штаны с подтяжками и желтую рубашку хочется промолчать).

	Заметив меня на входе, он поднялся изо стола, подошел и протянул мне руку, расплывшись в улыбке. Рукопожатие было, как и ожидалось, вялым. Да и приветствие тоже:
- Здрасьте, Сергей Владимирович, мы Вас заждались. Опаздываете!
- Прошу прощения, я так и не могу понять, куда это я опаздываю и где я, собственно, нахожусь? - Промямлил я под себя.
- Как!? Вы не помните? - в голосе старичка было явное удивление, - Вы ехали на работу. Кто-то проскочил на красный и въехал в Вашу новенькую «короллу». Вот Вы к нам и попали.

- Нет, постойте-постойте, все, что я помню, это как я вышел во двор, сел машину, завел мотор... И все, я здесь. Я что, терял сознание?
- Нет, что Вы говорите, Вы потеряли жизнь, а не сознание. Соболезную, но Вы умерли.
	Закрадывались смутные подозрения о невменяемости дедули. Я рассмеялся.
- Да-да, конечно, я умер... А это, как я понял, Рай? Или Ад? А где Ваш огненный меч?
	Старичок аж захрюкал и покраснел. «Чем же я его, убогого, так обрадовал?»
- Рай, Ад, куда же Вы так торопитесь! Это всего лишь Распределитель, а я главный архивариус, - на слово «архивариус» мой собеседник сделал особое ударение и встал подбоченившись.
- Какой еще Распределитель?
- Ну как какой... Должен же кто-то решать, кому на небеса, а кому в котлах вариться.
- То есть я... Все-таки умер?
- Ну да, а Вам все не доходит, - ответил важный Архивариус, явно не услышав нотки сарказма в моем вопросе.
	Наглый взгляд из под очков-кругляшек и сумасшедшие речи начинали выводить из себя. Я резко повернулся и направился к выходу. Старичок что-то там кричал, но я его не слушал. Добежав до двери, я открыл ее. Яркий свет ослепил меня и заставил зажмуриться. С трудом привыкнув к нему, я раскрыл глаза и был потрясен: на улице стоял самые настоящие «Мороз и солнце! День чудесный!». Повеяло холодом, и я заметил, что одет в шорты, что не очень-то соответствовала сезону.
- Давайте-ка без глупостей, закройте поскорее дверь, пока не простудились, - промямлил старик, - если Вы выйдете за дверь, Вы прекратите существовать. А Вам такое, наверное, вряд ли будет по душе.
	Я не слушал архивариуса, а стоял и разглядывал улицу вокруг: обычная улица пригорода крупного мегаполиса, усеянная домиками средней величины и участками, покрытыми снегом, под которым, вероятно, зимует газон.
- Простите меня, за долгие годы работы я сильно очерствел и начал забывать, каким важным событием для человека является смерть, - Продолжал дедуля, - Но извините, я не могу ничем Вам помочь, пока что отсюда назад возвращался лишь один, да и то две тысячи...
- Погодите, то есть это не шутка? Я умер всерьез? - перебил я его.
	Старичок снова начал хрюкать от смеха.
- А разве можно умереть не всерьез? Нет, никто не шутит, можете проверить свой пульс и сердце, они уже больше десяти минут стоят на месте, как и Ваши часы. И кстати, разве Вы не заметили, что не дышите?
	В мгновение по всему моему телу прошел холодок. Осознание того, что для моего существования не нужны ни легкие, ни сердце, повергло меня в ужас, и я в панике прижал руку к груди. Но как бы я не давил на свою грудную клетку, я не чувствовал ни единого удара сердца: оно впервые отдыхало за долгие двадцать пять лет работы без сна и перерывов. Пульса тоже я нигде не нащупал, ни на руках, ни на шее.
	Я закрыл дверь и сполз на пол, начиная рыдать. Перед моими глазами плыли картины будущего, в котором мне не найти больше места. Сотни, тысячи воспоминаний проносились в голове ежесекундно, заставляя вновь переживать моменты радости и горя, чувствовать любовь и ненависть и сожалеть об упущенных возможностях. Старичок же подошел ко мне и похлопал по плечу, приговаривая, что не все так уж и плохо, но я его не особо слушал.
	В конце концов я взял себя в руки и спросил архивариуса:
- Ну... И что же мне теперь делать?
- Что делать? Глупый вопрос, сейчас Вас будем по базе пробивать... Погодите, а Вы какого года?
	Такой глупый вопрос заставил меня немного смутиться, но я все-таки ответил:
- Восемьдесят девятого...
- Ооо... - протянул старик, - у нас до девяносто восьмого года все записи велись в бумажном виде. Вам придется подождать, пока я все это обработаю. Но давайте-ка пойдем сначала ко мне в кабинет, я вас по базе по оставшимся годам пробью, а потом и по ранним вынесем вердикт.
	И я молча проследовал за старичком. Пройдя мимо кухни, мы очутились перед тяжелой дубовой лестницей, наверху которой обнаруживалась уродливая фанерная дверка, куда мы и зашли.
	Мы очутились в ярко освещенной комнате с огромным окном на всю стену. Я смотрел в него, но отказывался верить своим глазам. «Я что, окончательно сошел с ума?», - подумалось мне, когда вместо зимнего ландшафта виду открылся солнечный морской пляж, на котором резвились ребятишки. Один из них заметил меня и начал махать рукой, но подошли люди (как я понял, те самые парни, что сидели на кухне) и, повязав, увели его в сторону зеленевшего вдалеке леса.
	Старичок снова начал хрюкать, опять я его чем-то рассмешил:
- Не смотрите в окно, еще разума лишитесь. Просто возьмите на веру, что это... телевизор, и ничего более.
	Архивариус прошел к столу, зачем-то зажег свечку и включил лежавший у него на столе «Макбук», потирая руки. После чего прошел к шкафу, достал, зажег сигару и начал дымить, хотя запаха табака я вообще не чувствовал.
- Может, коньяку?
- Нет, спасибо, я не пью.
- Ну и правильно делаете.
	Похрюкивая, старик сел за компьютер и начал неистово щелкать мышью, приговаривая: «Ага!.. Вот оно что!.. Молодец!.. А вот здесь вот не очень хорошо, я бы даже сказал, плохо...»

	Так мы провели пятнадцать минут, после чего  настрой этого чинуши сделался резко не человечески серьезным. Хлопнув крышкой ноутбука, он встал и сказал:
- Окончательное решение будет вынесено после анализа детских годов и совещания. Пока что можете пройти вниз и выпить чаю с блинами, моя жена отлично готовит.
	После этого я пошел на кухню, а архивариус ушел куда-то в дверь под лестницей. На кухне все так же сидели амбалы и сверлили меня взглядом, а бабулька жестом усадила меня за стол, на котором уже пускали пар стопка блинов и чай с молоком.
	Мы сидели молча. Я пил чай, а остальные люди в комнате смотрели на меня, будто бы пытались разглядеть что-то внутри меня. Перед парнями стояли чашки чая, но было видно, что чай давно остыл, а они даже не притронулись к нему. А блинчики да, вкусные. Да и чай тоже не «Принцесса Нури», такого я еще не пил.
	Наслаждаясь немым чаепитием, я и не заметил, что старичок вернулся в комнату. Он был весь в пыли, а под мышкой находилась толстенная папка желтых от времени бумаг. Я не видел этого, но готов поклясться, что на папке было написано «Дело №...». Старик подошел ко мне и сказал:
- Сергей Владимирович... Мне очень жаль, но Вам придется проследовать в Ад.
	Такое мне было совсем не по душе.
- Как это в Ад? За что?
- Комиссия имеет полное право не озвучивать причин своего решения.

	Что-то щелкнуло в голове. Появилась желание бежать. Все равно куда, все равно как, лишь бы покинуть этот желтый дом. Я был готов даже на убийство, если бы это помогло мне прекратить этот страшный сон.
	В мгновение ока я перевернул стол. Парни были облиты чаем, который внезапно оказался не то чтобы остывшим, а даже кипящим, после чего все заорали хором теноров и басов. Я ринулся к выходу, толкнув архивариуса на дороге так, что его очки упали на пол и разбились вдребезги, как хрусталь.
	Покинуть комнату мне все же не удалось: один из парней повис на мне мертвой хваткой, и остальные успели очухаться и схватили меня. Как бы я ни брыкался, но эти амбалы уже держали меня по ногам и рукам и тащили куда-то. Старичок (с разбитым носом, я постарался) пробежал перед нами и нажал на кнопку возле дверей лифта, неожиданно возникшего на месте входа в дом.

	Дверь открылась. Из лифта доносился джаз, обыкновенный джаз, что играет в тысячах лифтах по всему  миру. Почему-то именно под такой унылый аккомпанемент мне было суждено ехать вниз, на «-9» этаж...