Рахметов стоял возле двери в кабинет и боялся зайти. В первый раз его вызвал к себе генеральный директор самой секретной спецслужбы. Если бы у Рахметова был сикель, то он, скорее всего, тоже трясся бы сейчас от волнения. Рахметов всё же осмелился и негромко постучал.
- Входи, Рахметов, - послышался из-за двери мягкий баритон. Или бас. Или тенор – в голосах Рахметов разбирался не так хорошо как в литературе.
  Рахметов вошёл, и, как того требует корпоративная этика самых секретных спецслужб, поприветствовал начальство и представился:
- Здравия желаю, господин старший секретный командующий! Штабс-капитан Феликс Феликсович Рахметов по вашему приказанию прибыл.

Рахметов стоял по стойке смирно и вертляво теребил свой молодецкий ус.

- Здравствуй, Феликс. Садись, - секретный командующий указал свободной от выполнения секретных заданий рукой на пол возле двери, и Рахметов сел у входа по-турецки.

- Прошу прощения, господин секретный командующий…

- Старший секретный командующий, - поправил его командир.

- Старший секретный командующий…

- Господин старший секретный командующий, - вновь поправило Рахметова начальство.

- Ага. Прошу прощения, в общем, за задержку…

- Месячные? – несмешно пошутил начальник.

- Да, - не понял его Рахметов.

Командующий раскурил длинную трубку от восковой свечи, и по помещению стал разноситься с детства знакомый Рахметову запах.

- Опиум курите? – панибратски  спросил командира Рахметов.

- Нет, - начальник ответил и стал чесаться. – Слушай сюда, Феликс.

- Феликсович, - согласно требованиям корпоративной этики поправил его Рахметов.

- Феликсович, да. Слушай сюда, Феликс Феликсович, и усваивай, сынок, что тебе потребуется сделать.

  Феликс немного насторожился, так как почувствовал, что дело предстоит серьезное. А так же почувствовал, что секретный командующий курит все-таки опиум.

 - Вся наша секретная спецслужба не понаслышке знает, что у тебя не дюжий талант к писательскому таланту, - специально скаламбурил начальник.

- Да, это так, господин самый секретный командующий, - ответил Рахметов и вдруг отметил про себя, что он краснеет, стесняется и кланяется начальнику.

Начальник подошел к Рахметову и по-отечески сел рядом с ним на корточки, протягивая тому трубку:
 -     Будешь?
 - Нет, - ответил Рахметов, взял трубку. И стал выковыривать из неё сгоревший опиум и втирать его себе в дёсны.
- Классно?
- Ага!
- Ясно. Ну, так вот, Рахметов. Ты должен оформить всю ересь из веед-треда в одно готовое произведение.
- Не понял, - лицо Рахметова растянулось в удивленной гримасе. – Зачем?
- А потому, Феликс, что больше некому это сделать.
  Феликс на минуту задумался, видимо вспоминая содержание веед-треда, отдающего, как известно, своей бездуховностью на многие световые года вперед.
- А можно спросить?
- Говоря, “можно спросить”, ты уже как бы меня спрашиваешь, - сморозил зачем-то чепуху командир. -  Но спрашивай, конечно, я же мудрее, чем ты.
- А для чего нужно оформлять весь этот бред в одно произведение?
  Начальник вскочил и начал ходить вокруг горшка с обязательным фикусом и портретом Горшка в руках, усиленно и сосредоточенно потирая подбородок. Видимо он размышлял над тем, можно ли Рахметову открывать эту сверхсекретную тайну. Наконец он сдался и уснул. А когда проснулся, поведал Феликсу причину секретного задания:
- Есть один серьезный общественный деятель. Умный такой, ну ты знаешь. В общем, мы посовещались и решили, что он как бы выпустит книжку.  Точнее, это мы выпустим за него веед-книжку, конечно. А среди критиков и прочей богемы пустим слух, что написанное под псевдонимом веед-произведение написал именно этот дохуя серьезный общественный деятель. Таким образом, все перестанут воспринимать его в серьез и он повеселеет. А то он, правда, уже всех своей серьезностью заебал. Извини за мат, Рахметов.
- Но ведь это же вранье! – Рахметов вскочил было на ноги, но тут же испугался начальства, успокоился и сел обратно. – Это же ложь.


-	Но этот общественный деятель тоже много кому лжёт, - начал было начальник. – Мне кажется, по крайней мере так… А я редко когда ошибаюсь.

-	Ну, тогда ладно, - Рахметов сразу повеселел и заметно воодушевился. – Спесь сбить, значит с него. Как со Спесивцева? (/ржёт) А когда начинать?
Командир достал из заднего кармана брюк смятую рафаэлку и отдал её Рахмеову.
- Не раньше, чем через месяц.
- Хорошо, - довольно  согласился Рахметов, заталкивая себе в рот конфету и глотая её прямо в обёртке.
- Да ты охуел? – начальник притворно заорал на Феликса. – Приступать немедленно. К утру книга должна быть готова!
- К утру или поутру? – Рахметов, казалось, специально тянул время.
- К по утру, - съязвил начальник. – Всё в кучу скидаешь и одной сюжетной линией все свяжешь. И чем ебанутее…
- Тем лучше? – решил сверкнуть своей проницательностью Рахметов.
- Нет. Тем ебанутее, - закончил фразу командующий и раскатисто рассмеялся. Раскатисто от слова “Катя”. У него жена Катя – смеётся так же. – Далее, Рахметов, тебе нужно будет убедить литературных критиков оставить восхищенные отзывы о произведении. Естественно, после того, как книгу напечатают.
- А кто будет печатать? – поинтересовался Рахметов.
- Кто следует, - многозначительно поднял вверх палец командир, а Рахметов понимающе закланялся.
  Тут в дверь внезапно постучали, и без приглашения в кабинет начальника забежали клоуны. Они стали несмешно шутить и кусать друг друга за поролоновые,  красные от крови, носы. Через две минуты все как-то само собой исчезло, и Рахметов продолжил сыпать глупыми вопросами:
-	А как критиков убедить дать положительные отзывы? Денег предложить?

-	Ну, каких денег, Рахметов? – осуждающе провыл начальник. – Кризис же.

-	В стране? – вопрошающе хихикнул Феликс.
-	Творческий кризис.
-	Так в стране?
-	В стране, - устало согласился командир.
-	А в какой? - Рахметов любил доебываться до начальства, так как по уставу его за это пристрелить, к сожалению, не могли.
-	Не знаю! - командир не выдержал и с любовью звонко ударил Феликса по правой щеке.

   Рахметов, согласно корпоративной этике, неохотно подставил начальству под удар левую. Командир замахнулся, но бить практически не стал.

     - Попробуй показать критику бабайку, если тот не согласится оставлять положительный отзыв, - предложил Рахметову начальник.

  Рахметов не раз показывал бабайку на занятиях в секретном колледже, но она получалась у него всегда не очень страшная. Суть заключалась в том, что нужно было внимательно смотреть сквозь свои зубы прямо в глаза противника и быстро моргать, представляя себя бабайкой. По идее противник должен был испугаться и выполнить все требования, исполняющего бабайку. Но противники Рахметова почему-то всегда смеялись и пытались его отпиздить.

 - Понял, - Рахметов встал, намереваясь быстрее уйти тренировать свою бабайку. – Значит веед-книгу написать, а критиков запугать. Разрешите идти?

 - Анус себе запугай, Рахметов, - устало выдохнул тому в лицо опиумным дымом начальник. Зачем-то начал отковыривать шоколадные звездочки от своих погон и кормить ими Рахметова. – Иди и выполняй, сынок.

  Рахметов откланялся, шаркая ножкой, и поспешно вышел из кабинета в окно. Благо кабинет был на третьем этаже, а окно на первом. Зайдя в троллейбус, наполовину груженый астраханскими арбузами, Рахметов сел на свободное место и стал представлять, что рога троллейбуса – это его рога, да так и уснул. Проснулся он уже дома. Сделал доброе дело – накормил комара и приступил к работе.