Двойник

Это случилось на самом деле. Я видел это своими собственными глазами, честное слово. Может, все было не так, как мне показалось, но об этом я расскажу дальше.
И так, я и трое моих университетских друзей однажды собрались вылезти на природу. Один из нас, Дарен, сказал, что у его семьи есть хижина в северо-западной части Вайоминга. Там, было дело, жили его дед с бабушкой. Сейчас они уже умерли, так что мы свободно могли туда забраться. Мы - я, Майкл и Селеста - тут же отказались от хижины: это ведь турпоход, в конце концов, и ночевать мы по всем правилам обязаны были посреди дикого леса. И тогда Дарен рассказал нам о лесах, которые были расположены рядом с хижиной.
Я плохо помню саму поездку, хотя отлично запомнил, как мы отпустили несколько расистских шуточек, когда заметили табличку “Черные Холмы” (Майклу, который был черный, не понравилось). Наконец машина остановилась у той хижины.
“Это, вообще-то, целый особняк, а не хижина”, сказала Селеста. На самом деле, это был здоровый двухэтажный дом, по ширине и длине равный, наверное, длине трем приставленным друг к другу автобусам (или меньше, я, честно говоря, не очень разбираюсь в таких измерениях). Дарен зашел во внутрь, чтобы выяснить, точно ли в доме никого нет. Мы с нетерпением ждали. Наконец он вернулся. Мы распаковались и пошли в лес.
Дарен, к слову, взял с собой дробовик, так что медведей или еще каких-нибудь животных мы не очень боялись, так же как не боялись встретиться с другими туристами. Расставив палатки, мы принялись рыскать по кустам в поисках хвороста.
В тот момент я впервые услышал это, тот механический скрежет, перемежавшийся с тихим ропотом. Я подумал, что это гудит мотор машины, и огляделся вокруг. Но звук тут же стих. Я подождал чуть-чуть и продолжил возиться с ветками.
К тому времени я порядком устал. Вернувшись в лагерь, я развел костер. Мы открыли несколько консервов, съели пару жареных зефиринок, словом, все такое типичное для похода говно. Мне показалось, я услышал хруст веток, но то был пробегавший мимо кролик.
Вскоре показался предвечерний туман. Мы все до смерти устали и ужасно хотели спать. Дарена туман раздражал. “Что за черт? Когда я здесь рос, никакого тумана никогда тут не было”. Мы сказали ему заткнуться и начали затаскивать в палатки свое добро, пока туман все густел и густел. Мы с Майклом залезли в одну палатку, Селеста и Дарен – в другую. Я долго не мог заснуть из-за какого-то гудения, которое я сначала принимал за жужжание местных насекомых.
Спустя где-то час стало ясно, что гудением был тот же самый скрежет, который я услышал раньше. Еще я слышал гулкие звуки: один довольно громкий, будто  шлепающий по воде, другой наоборот – более “сухой”. Я хоть и не был ученым по ракетостроению, но догадался, что снаружи кто-то ошивается. Я подумал, что это Дарен, и выглянул из палатки, чтобы крикнуть ему идти спать. Туман пробрался в палатку сию же секунду, как только я открыл клапан. Я едва разглядел очертания другой палатки. Кое-как я почти вслепую добрался до нее. Выяснилось, что Дарен тоже слышал эти звуки. Мы нервно глядели друг на друга, пока шаги все шлепали и шлепали по туману.
Согласившись, что сейчас мы ничего с этим поделать не можем, мы вернулись в свои палатки. Я нервозно перебирал пальцами по ножу, который Дарен вручил мне перед поездкой. Может это местный селянин, или съехавший психопат, или какой-нибудь зверь? Через какое-то время шаги прекратились, и мне стало порядком легче. Несколько минут стояла тишина, но потом опять начался этот скрежет вперемешку с каким-то шепотом. Шепот был громкий и я смог расслышать, что это такое. Кажется, это было детское пение. Оно раздавалось прямо перед нашей палаткой.
Я схватил нож и попытался открыть клапан, но молния застряла. Я начал с ней возиться, дергая за бегунок. Тут я услышал низкий, скрипучий смех и неразборчивый бубнеж. Разобравшись наконец с молнией, я выглянул наружу. Там никого не было. Я огляделся по сторонам и заметил нарисованный на земле набросок – рисунок лица, похожего на детское.
Одному мне становилось все страшнее и страшнее. Я разбудил Майкла и рассказал ему о ситуации. Мы оба согласились, что нам следует уйти отсюда. Я начал сгребать наши основные вещи, Майкл пошел будить Селесту и Дарена.
У всех нас были маленькие фонарики, но они все были то ли бракованными, то ли что-то еще: вместо сильного света выходило слабое свечение. В нашей цепочке первым пошел Дарен. Он, проклиная все на свете, спотыкался на каждой кочке.
“Что если мы заблудимся?”, спросил Майкл.
“Я вас выведу. Я тысячу раз ходил по этой тропе”.
Спустя десять минут брожения по туману стало очевидно, что Дарен понятия не имел, куда он нас тащит. В результате он завел нас в конец какой-то узкой тропы. Там мы на что-то наткнулись. Я увидел несколько каменных блоков, из которых были составлены ровные части странного узора. На сторонах каждого блока была выведена резьба. Посередине узора был особенно большой блок с громадным знаком на нем – составленные вместе треугольники, один обычный, другой перевернутый, заключенные в круг. Это была не пентаграмма, но что-то похожее.
“Черт его дери! Мы пришли не отсюда! Возвращаемся”, отрезал Дарен. Мы повернули назад.
“Откуда посреди леса взялся этот здоровый муравейник?”, спросила Селеста.
Майкл сказал, что она, должно быть, ослепла, раз приняла ту штуку за муравейник – он своими глазами видел, что это была сводчатая арка. Я подтвердил. Дарен сказал, что заметил металлические шипы, который торчали прямо из земли. Мы начали спорить, считая, что туман посмеялся над нашими глазами. Дарен захотел вернуться и показать всем, что на самом деле конструкция была тем, что видел именно он. В конце концов, Селеста сказала нам заткнуться и продолжать идти.
Мы гуськом шли по лесу. Дарен ориентировался по каким-то известным одному ему меткам. Я надеялся, что он знает, что делает. И еще я начал поглядывать себе за спину. У меня появилось то самое чувство, когда кажется, что за вами кто-то наблюдает.
Тут Селеста грохнулась на землю, я чуть не наступил на нее. Она помотала головой и встала на ноги. Туман был чертовски вязкий и с каждой минутой становился только гуще. Если бы не фонарик, я понятия бы не имел, кто передо мной. Я взял Селесту за руку – больше для того, чтобы не потеряться, чем показать свою заботу, - и потянул ее за собой, догоняя уходящего все дальше Дарена.
“Я узнаю это дерево!”, воскликнул он вдруг, “Мы подходим к хижине!”.
Мне снова показалось, что кто-то за нами следит. Я загривком чувствовал, что что-то где-то не так. Я опять услышал тот гудящий звук – он теперь был тише, но все же он точно был. Я в панике завертел головой, пересчитывая нас всех по головам – или, точнее, по силуэтам.
Я. Селеста, которую я держал за руку. Дарен, идущий впереди. Майкл, слева от него.
Кто-то шел прямо рядом с ним.
Я сжал руку подруги и потащил ее за собой. Я хотел закричать им, но подумал, что тогда тот другой может прыгнуть на Майкла. Я не знал, что делать. Дотянувшись до ножа, я сжал его рукоятку.
Вдруг из тумана, будто из ниоткуда, выплыла наша хижина. Мгла вокруг нас начала стремительно редеть. Я смог наконец разглядеть своих товарищей.
Дарен со своим дробовиком. Майкл, единственный черный на всю округу. Я посмотрел на того, кто шел рядом с ним. Это была Селеста.
Неужели я смог не заметить?
То, чью руку я все сжимал, наклонилось передо мной. Это была не Селеста, но какой-то ее деформированный манекен. Волосы были всклокоченными и длинными, они почти полностью закрывали ее лицо. Налитые кровью глаза светились. Рот - боже, этот рот до сих пор снится мне в кошмарах – чертовски широкий и огромный, намного больше, чем должно быть, - вытянулся в кошмарной ухмылке, словно кто-то вытянул его, чуть не разорвав. И дыры, все лицо было усыпано дырами, и я клянусь, что разглядел, как в них копошились черви.
Мне следовало убежать или хотя бы закричать, но мое тело что-то вдруг сжало внутри, до самых костей. Монстр посмотрел на меня, повернулся и ушел в туман.
Чуть не плача, я догнал остальных, когда они уже входили в дом. Они не могли найти нашу машину и теперь спорили, где Дарен ее оставил. Я рассказал им о том, что произошло только что в лесу, но, кажется, они мне не поверили. Пока опять не услышали то гудение. Дарен мигом захлопнул дверь, тут же ее заперев. Мы попятились от двери, услышав ставший намного громче звук, раздававшийся из-за стен. Майкл заплакал. Все на мгновение стихло. И внезапно я услышал самый страшный в своей жизни крик – как будто дети, собравшись в группу, начали сперва что-то бубнить, а спустя секунды истошно завизжали. Мы бросились вглубь особняка. Я, замешкавшись, потерял друзей из виду и заскочил в какую-то комнату. Оказалось, что это была кухня. Там было закрытое окно. Выглянув в него, я увидел на улице Майкла. Я уже собирался открыть окно и позвать его, как вдруг он повернулся. Его нижняя челюсть висела на уровне груди. Он начал идти к моему окну. Испугавшись, я мигом задернул шторы.
В панике я выбежал из кухни в соседнюю комнату. Света там не было. Тут я на кого-то натолкнулся. Я чуть концы не отдал, подумав, что это может быть тот оборотень. Но это оказался Майкл. Он с перепугу ткнул меня кулаком. Я еще никогда в жизни не был так рад получить кулаком от человека. Вместе мы уселись вокруг фонарика. Он все еще работал. Послышался капающий звук, мне на волосы начали стали падать капли воды.
“Потолок течет”, пожаловался я.
Дарен пощупал рукой место, откуда течет вода. Капание прекратилось. Селеста нервно щелкала своим фонариком. Вдруг в комнате зажегся свет, но в смежной – кухне, откуда я выбежал, - лампы погасли. Теперь капание доносилось оттуда. Я подумал, что лампочки должны были быстро расплавиться при таких условиях.
Дарен тем временем сказал нам подняться по лестнице. Свет на кухне снова зажегся, но теперь его не было на лестнице, ведущей, как я понял, в подвал. Вещи происходили настолько странные и жуткие, что никто уже не задавал вопросов о том, что здесь творится.
Мы поднялись на второй этаж. Тогда и начался настоящий ужас.
На меня нахлынуло необъяснимое чувство страха и тошноты. Меня словно окружили стены, я больше не чувствовал своих товарищей. Я попятился. Ноги Селесты подкосились, взмахнув руками, она упала на пол. Майкл повернулся, пытаясь ей помочь, но его колени тоже подогнулись - цепляясь за стену, он съехал вниз. Где-то послышались шаги Дарена. Я тоже свалился с ног. Мое горло что-то сдавливало, я не мог даже пискнуть, а только как рыба продолжал открывать и закрывать рот. Жужжание стало оглушительным, тот металлический скрежет превратился в рев. Моя голова кружилась, я не мог понять, где нахожусь. На коленях я подполз к Селесте. Точно помню, как пальцами перебирал ее волосы. Я очень хотел помочь ей, но меня скручивал ужас перед чем-то, что увидеть я не мог.
Коридоры этажа поплыли перед моими глазами, их стали заливать страшные цвета. Мне казалось, будто у меня начался лихорадка, и все это – бредовая галлюцинация. Я чувствовал адский холод, но в то же время мое тело словно горело. Мне на ум почему-то пришла одна статья из Википедии, там говорилось про жертв гипотермии, людей, которые перед смертью от обморожения чувствуют сильный жар и от этого сбрасывают с себя всю одежду. Я подумал, а что если это конец? Изо всех сил стараясь не упасть, я пополз по коридору. Наконец мне удалось добраться до какой-то спальни. Рев внизу стих до легкого жужжания. Я дошел до кровати и свалился на нее.
Я не мог заснуть – и не стал бы, если бы даже и мог, - просто хотел немного отдышаться. Я подождал, пока мир перед моими глазами не перестанет крутиться. Оправившись, я поднялся на ноги. В комнате было окно, через него я выглянул на улицу.
Оттуда прямо на меня глядел Дарен. Он сидел на дереве, его голова на свернутой шее свешивалась на бок, изо рта был высунут язык. Он был неестественно длинным. Я смотрел на друга, не в силах понять, что происходит. В то же мгновение Дарен оказался прямо у моего окна. Он не прыгнул, ничего такого – просто в один миг он сидел на дереве, а в другой - оказался у окна. Я успел заметить две глубоко посаженные черные бусины его глаз. Его язык был испещрен дырами, в которых копошились червяки.
Дарен прислонил лицо к стеклу. Я быстро задернул штору, как вдруг снова услышал тот пробирающий детский визг.
Вытащив нож, я несколько раз представил себе, как ударю монстра за окном. Крик прекратился. Я осторожно поднял штору. Стекло стало черным, чернильно черным. На нем все еще виднелся отпечаток лица Дарена: язык был жутко вывернут, глаза превратились в белые ямы. Я ткнул ножом в стекло. Движения не было, монстр ушел. Я задвинул штору обратно.
В комнату вошла Селеста. Ее лицо было бледным, сама она выглядела разбитой. Не удержавшись на ногах, Селеста снова упала на пол. Я взял ее на руки и отнес на кровать. Она отчаянно хватала ртом воздух, словно ее что-то душило. Помню, как я вдруг начал думать о всяком пошлом, о чем в такой ситуации я вообще не должен бы был помышлять. Я вспомнил о монстре, бродящем по дому, - это мне помогло. Наконец Селеста успокоилось, ее дыхание стало ровным. Я спросил подругу, где остальные, но она только потрясла головой.
Вдруг я услышал голос Селесты у двери: “Пусти меня! Ради Бога, пусти меня! Пусти!”
Я немедленно схватил нож и приставил его к горлу лже-Селесты. Ее глаза расширились от удивления и страха, но она могла и притвориться.
“Что ты делаешь? Это не она! Я настоящая Селеста! Там оборотень!”, настаивала она.
Я замер, не зная, что делать, я только смотрел на подругу. Она что-то держала в руках за своей спиной. Я догадался, что у нее тоже есть нож. И я бы точно ударил ее своим, если бы голос у двери внезапно не превратился в низкий и гортанный рык. Затем он стал чересчур высоким, как у маленькой девочки. Селеста мигом вырвалась из-под меня и приставила свой нож к моему горлу. У нее был изогнутый острый клинок, как кукри. Я просто стоял и глядел на него, от удивления не зная, что ответить. Спустя секунды Селеста все-таки убрала нож от моего горла и слезла с кровати. Я наконец очнулся. Снова вернулось чувство тошноты. Я подошел к двери и открыл ее.
За ней никого не было, только по коридору тянулся след какой-то черной жижи. Я вспомнил про текущие потолки внизу и понял, - больше с обычной тревогой чем с ужасом, - что монстр был тогда на потолке и ходил у нас над головами. Именно из-за него отключались лампы, а капли этой жижи, которую я принял за воду, капали нам на головы. Я тут же принялся вытирать волосы в тех местах, где их коснулись капли. Закончив, я посмотрел наверх.
Монстр, как я и догадался, был на потолке, у самого конца коридора, готовый уже повернуть за угол. Он выглядел как мужчина-альбинос, но только с чертовски длинными конечностями, особенно коленями, которые были выгнуты как у птицы. На ступнях у него были пальцы рук. Их было где-то двадцать и все они были сильно вытянуты. Он не мог меня видеть, но, как только я взглянул на него, его голова развернулась на полных 180 градусов, монстр уставился на меня. Мне стало трудно дышать, я начал задыхаться. Монстр медленно открыл рот, из него вывалился наружу язык, огромный язык. Я подумал, что он хочет меня сожрать. Но потом, потом я увидел такую дрянь, воспоминания о которой до сих пор меня ужасают, - на конце его языка я увидел свое лицо. Оно было похоже на какую-то чертову опухоль. Глаза были закрыты, губы вытянуты в подобии какой-то кошмарной улыбки.
Есть легенда о том, что если ты встретишь своего двойника, то умрешь. Не знаю, почему я о ней тогда вспомнил. Монстр, посмотрев на меня еще немного, повернул голову обратно и завернул за угол, я его больше не видел. Я пошел прочь. Глаза мне застилал туман, в ушах колотилось сердце. Мои ноги начали заплетаться, я постоянно спотыкался. Я очутился у лестницы – совсем не помню, как я до нее добрался. Я шагнул вперед. Ноги у меня подкосились, и я кубарем покатился вниз. Скатившись до конца лестницы, я никак не мог встать – как я ни старался, мое тело не слушалось – я даже голову повернуть не мог. Что-то закапало мне на спину. Мои веки стали тяжелыми. Я успел заметить белую ногу с ужасно длинными пальцами рук на ней, свисающую откуда-то сверху.
Я очнулся, почувствовав, как меня трясет Селеста. Она, чуть не плача, звала меня, хрипя: “Вставай! Вставай! Сукин сын был в твоей коже! Сукин сын был в твоей коже!”
Я был раздет догола, голова жутко болела. Я хотел было спросить ее, что со мной случилось, но она потянула меня вперед, к входной двери дома. Мы вывалились на улицу. Там стояла машина Дарена, – она теперь была припаркована в другом месте. Я был счастлив, что остался жив. Туман полностью рассеялся. Селеста, наконец, разрыдалась. Она сказала мне забраться на заднее сидение. Там уже сидел Майкл, уткнувшись лицом в колени. Рядом с ним лежали окровавленные тряпки – это была моя одежда. Я напялил ее на себя. В машине было трудно одеваться.
Дарен тут же вдавил педаль в пол, но с места мы не тронулись. Он зачертыхался и снова начал на нее давить. Я заметил, что у Селесты теперь был в руках дробовик. Я спросил ее, что с ними случилось.
“К нам подошла та тварь, она выглядела прямо как ты. Мы свалили к черту из дома и нашли машину. Мы уже проехали полпути до шоссе, как вдруг Майкл начал кричать”.
Я посмотрел на него. У моего друга были стеклянные глаза.
“Монстр скинул твою кожу и выпрыгнул из машины. Майкл схватил дробовик и начал стрелять через окно. Мы видели, как он с чертовой скоростью света уносится обратно к дому. Боже мой”.
“Он был в моей коже?”
“Да”
Я осмотрел себя. Может, я был одержим? Или еще хуже – монстр срезал с меня мою кожу и теперь носил ее на себе как какое-нибудь пальто? Меня передернуло от такой мысли. Я повернулся к Майклу и спросил, как он себя чувствует.
“Он говорило со мной”
Я спросил, о чем, но он не ответил, только еще сильнее съежился. Я понял, что он недавно рыдал. Тут машина затряслась, мотор оживился. Дарен радостно стукнул кулаком и переключил передачу. Машина поехала быстрее.
Я повернулся к хижине и заметил монстра-альбиноса, стоящего на крыше и смотрящего нам вслед.
Я задрожал и быстрее отвернулся. Вдруг закричала Селеста - монстр оказался прямо на капоте нашей машины. Он открыл рот, оттуда выскользнул язык с моим лицом. Селеста выстрелила. Ветровое стекло разбилось, монстра отбросило на дорогу. Дарен взвизгнул, я увидел кровь у него на лице. Что-то оцарапало и мое, я понял, что это был осколок стекла. Машина, забуксовав, остановилась. Внезапно все двери открылись, я вывалился наружу.
Не знаю, как долго я там лежал не в силах подняться. Дарен потом говорил, что лежал я минут пять точно. Селеста не согласилась, сказав, что она пришла мне на помощь меньше чем через минуту. Мне самому это показалось часами. Монстр лежал прямо напротив меня, его глаза были закрыты, как если бы он спал. Я бы очень хотел, чтобы я тоже смог тогда закрыть глаза – язык монстра снова вывалился наружу, я снова увидел свое лицо.
Я не мог двигаться, не мог говорить, ничего не мог поделать. Я только лежал. Мое лицо посмотрело на меня и начало говорить.
“Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя”, снова и снова повторяло оно. Слова сливались в одну фразу – “Я хочу быть тобой”. Лицо подбиралось все ближе и ближе. Я подумал, что оно собиралось укусить меня. Его глаза широко открылись. Я понял, что оно хочет поцеловать меня. Здесь мне удалось вернуть контроль над своим телом – извернувшись, я откатился назад от моего ужасного двойника. Думаю, это и спасло мне жизнь. Прогремел выстрел. Из лица во все стороны забрызгала кровь. Над ним стояла Селеста. Она вся была изранена, по всему ее телу шла кровь. Взгляд у нее был холодный, кошмарно холодный. Она только что выстрелила из дробовика. Мое лицо смотрело прямо на меня.
“Я это ты”, прошептало оно.
Селеста выстрелила еще раз, и я увидел, как лицо моего двойника медленно превращается в скелет прямо у меня на глазах.
Голова самого монстра распустилась. Я не могу подобрать лучшего слова, чтобы описать это – его голова начала распускаться как цветок, и, как лепестки, раскрывались новые лица. Их было много, ужасно много лиц внутри одной его головы. Мне кажется, я заметил лица Майкла и Селесты. Все они пели. Именно они пели тогда детскими голосами, пели, бубнили и кричали. В центре – там, где должен был быть мозг, - находился единственный, красный, как у кошки, глаз, вращающийся в своей глазнице. Он издавал механический скрежет.
Селеста выстрелила в последний раз. Монстр словно съежился, стал меньше, загнивая и сморщиваясь на глазах, пока вдруг просто не исчез. Селеста бросила дробовик на землю. Я начал дергаться и извиваться – я снова чувствовал свое тело. В конце концов, я встал. Мы молча забрались в машину. У Дарена тоже шла кровь, но никто ничего по этому поводу не сказал. В полной тишине мы вернулись в город.
Повреждения машины мы объяснили тем, что на нас напали какие-то сумасшедшие бродяги. Понемногу мы пришли в норму. Майкл все еще был в невменяемом состоянии. Я слышал, что ему это даже понравилось. Когда я потом спросил его, что он думает обо всем этом, он с полным убеждением отрицал все с нами произошедшее. Не знаю, заставил ли он себя забыть это или и в самом деле ничего не помнил. Дарен настаивает, что я путаю место – он считает, что мы тогда были рядом с Йеллоустоуном. Селеста говорит, что мы оба неправы, и что все произошло где-то на юге. Я знаю, что я видел, но никак не могу вспомнить, где точно это произошло.
Это история случилась два месяца назад. Мы до сих пор стараемся не говорить об этом. И если вы ожидали какой-нибудь крутой сюжетный твист, то вы наверняка будете огорчены. Я до сих пор не знаю, что мы там встретили. Честно говоря, я и не хочу это знать. И до сих пор мне снятся кошмары, в которых мое лицо, мое гниющее, как какая-то больная опухоль лицо кричит мне: “Я ЭТО ТЫ”.
Я точно знаю, что больше никогда не поеду в леса.