Вставать Вике совершенно не хочется. Какой нормальной девочке четырнадцати лет хочется идти в школу и проводить пока еще по-утреннему прохладный, но такой многообещающий чуть позже, тёплый и солнечный день в душном классе? Но будильник настаивает, и Вика нехотя поднимается с кровати, одергивая перекрутившуюся нежно-салатового цвета пижамку. Сумка собрана ещё со вчера, торопиться некуда, поэтому девочка, шлепая босыми ногами по полу, идёт к окну и открывает его, одновременно зевая и расстегивая пуговицы верха пижамки. Крохотные нежно-розовые соски девочки твердеют от прохладного ветерка, а она уже прыгает на одной ноге, снимая штанишки. Вика, морщась, разминает соски пальцами и в одних трусиках идет в ванную, где избавляется и от них. Она стройна и худощава, узкие, детские бедра, тонкие ножки, плоский животик, несформировавшаяся ещё окончательно, но вполне заметная талия, особая девичья гордость - грудь не нулевого размера. Она стискивает тощие сисечки и разворачивается к зеркалу спиной. Вертит худой и плосковатой еще попкой. Будет ли эта часть её юного тела нравится мальчикам? Наверное, будет, но надо бы ягодицы чтоб более округлые стали. Девочка разворачивается обратно лицом, картинно прикрывая грудь и промежность ладошками. Потом убирает руки и смотрит на низ живота, где под рыжеватого оттенка кудрявым пушком скрывается то, что она ещё не до конца поняла. Может быть, отсутствие этих кудрей и мешает этому пониманию, но Вика ещё хорошо помнит скандал, который закатила мама, когда вошла в её комнату и увидела, что она бреет ноги. Это неприемлемо, кричала мама, это простигосподи, в тринадцать, тогда ещё лет. Какими вещами она надумала заниматься, если так тщательно там выбривает. Её рывком поставили на ноги и мама, запустив руку под её "домашние" шортики схватила девочку за эти самые кудряшки. Ну хоть там, дура, побрить ещё не додумалась. И не вздумай там брить, маленькая ещё такими делами заниматься! Или мы пойдём к доктору снова и он все расскажет, было у тебя, или не было каких-нибудь глупостей.
К доктору Вика не хотела. В двенадцать её таскали туда из-за проблем с критическими днями. Было противно сидеть полуголой в гинекологической кресле, широко раскинув ноги перед здоровенным бородатым мужиком в белом халате. А потом было больно, хотя, как она знала, тот пользовался самыми маленькими, детскими инструментами. Больно и мерзко.
Ну, хотя бы подмышки, из гигиенических соображений, мать брить разрешает. А излишнюю растительность в сокровенных местах она подстригает ножницами. И мама не дознается, и более-менее порядок хоть какой-то. Несколько раз их класс переодевался с десятиклассницами и она с удивлением отмечала почти полное отсутствие растительности на их лобках. У одной-двух просматривалась какая-то короткая, несколько миллиметров, шерстка, все остальные блестели гладкой и свежевымытой кожей аккуратных и тщательно ухоженных писечек. У одной даже что-то тускло блестело между ног и Вику передергивало от мысли, что туда можно тыкать иглой, пусть даже и специальной. Процедура прокалывания ушей в десять лет запомнилась всему дому суточной истерикой.
Девочка моется, вертясь под душем, намыливая ненавистный пушок между ног, и её тонкие пальцы на гораздо большее, чем нужно время, задерживаются в нем, плавно и мягко двигаясь там, гладя и массируя. Сама Вика при этом сбивчиво дышит, то приоткрывая рот, то прикусывая нижнюю губу, и периодически трогая себя за грудь. Ей приятно делать то, что она открыла для себя не так давно, но это ещё не переросло в пристрастие и осознанное желание довести процесс до конца. Обычно вечером она делает это иначе, лёжа в ванной, раздвинув ноги и подставляя промежность под тугую струю воды из-под крана, но утром нет времени для этого. Искупавшись, девочка вытягивает из ящика трусики, самые обычные, белые, с розовыми оборочками по краям, да бантиком спереди, и такой же лифчик. Затем сверху надевает чёрные полупрозрачные тонкие колготки, мама не разрешает ходить в школу без них, и неприлично, и простудиться можно, быстро надевает темно-синюю юбку в складочку едва-едва выше колена (опять мама со своим "приличием") и белую блузку с глухим воротником.
Возле дома её ждёт закадычная подружка Яна. Она - полная противоположность Вики и на родительских собраниях не раз становилась объектом яростной критики. Юбка, какие носят теннисистки, экстремально-маленькой, по Викиным меркам длины, нагло-голые коленки, гольфы с геометрическим узором, маечка с медведями, открывающая пирсингованный пупок. Яна придерживает юбку руками, ветерок так и готовит явить миру все её девчачьи тайны, скрываемые плиссированой ширмой. Загорелая, с белыми Х-образными полосками от купальника на спине, сбитыми коленами и расцарапанными лодыжками. С размером она явно поспешила - Яна плоская, как доска, но всегда носит эластичную кружевную ленту на груди, шириной с ладонь. На взгляд Вики, достаточно было бы ширины и в палец, соски бы подружке закрыло, а больше там ничего не выпирает. На руках девочки множество каких-то самодельных браслетов.
Физкультура в бассейне - последний урок и вот уже Вика, в компании одноклассниц, идёт в душевую. От природы стеснительная и недовольная своим телом, она всегда старается заходить в душ и мыться там до тех пор, пока одноклассницы не уйдут в раздевалку и не разойдутся, переодевшись. Находиться среди девочек голышом ей неуютно. Даже восторг от превосходства над Яной из-за своего первого размера, меркнет при виде Ангелины, высокой и стройной девочки, намыливающей сейчас потрясающе круглые и идеально торчащие "бидоны" почти третьего размера. В четырнадцать-то лет! Хотя саму Яну её "прыщи" под майкой, казалось, совершенно не смущают. Но вот одноклассницы, одна за одной, выходят из душевой, голоса их в раздевалке стихают, и Вика, сняв с себя и сполоснув купальник, осторожно выглядывает из душевой. Почти все уже ушли, мнутся у шкафчика девчонки из параллельного класса, где-то в проходах, громко визжа, лупят друг друга полотенцами, судя по рыжей, почти оранжевой копне, Яна и кто-то, скрытый углом шкафчика.
Вскоре стихают и эти звуки, а Вика все ещё стоит, прижимая к себе влажный купальника, прикрываясь им.
Чьи-то цепкие руки вырывают купальник вниз и в следующий момент, просунув руки подмышками Вики, ладони Яны охватывают груди подружки.
- Какие мягкие! Какие мягкие!
Яна сжимает сисечки Вики и та морщится.
- Синяки оставить, меня мать прибьет тогда.
Вика выворачивается и становится лицом к подружке, не зная, то ли, по привычке, прикрываться ладошками, то ли сбрасывать с себя её руки, теперь тискающие ее мокрые ягодицы. Вика в панике отпрыгивает назад, цепляется ногой за лавочку и падает голой задницей на кафельный пол. Яна стоит над ней, сложив руки на груди. На ней только одни чёрные трусики-стринги, все полупрозрачные и в какой-то цветочной вышивке. Через них просвечивается гладкая кожа. Сидя на полу Вика пристально вглядывается.
- Ты что... побрила?
Яна кивает и оттягивает трусики вниз, демонстрируя бритый лобок.
- Вчера. Надела вот эти и поняла, что с копнами между ног такое не носят.
Вика медленно краснеет, когда Яна разворачивается и крутит перед подружкой задницей.
- А удобно в них. И побритой удобно.
- Мне мать голову побреет. Тоже налысо, - говорит Вика, поднимаясь на ноги, - и трусики эти сожрать заставит. Без горчицы.
В самом дальнем и потаенном углу Викиной комнаты, завернутые в пакет, лежат прекрасные нежно-малиновые стринги с вышитыми звёздочками. Но носить их ей некуда, а скандал будет феерическим. Не меньше, чем на тела подружек, она обращала внимание на их бельё. Тонкие комочки разноцветных ярких трусиков, умещающиеся в кулачке, соблазнительно подчёркивающие юные девичьи тела, оставляя их доступными взгляду и одновременно закрытыми. Глядя на свой ящик с бельем, где был только "детский" фасон, белого цвета с разноцветными оторочками и бантиками, Вика могла только вздыхать. Все разнообразие - голубые в клеточку, жёлтые шортики со Спанч Бобом, двое чёрных и лифчик в розовое сердечко.
Девочка отбирает у подружки свой купальник и идёт к шкафчику, но на полпути останавливается.
- Ян, а правда Катя из десятого себе проколола, ну... там?
Яна роется в сумочке, достаёт оттуда флакончик прозрачного блеска для губ и с совершенно ангельским лицом подходит к подружке.
- Да. Проколола. И она на чёрной лестнице у кого из класса сосала, слышала?
Вика заказывает глаза.
- Фу, мерзость.
Рука Яна, неожиданно, оказывается запущенной глубоко в те самые ненавистных кудряшки между ног Вики, а пальцы несколько раз поглаживают нежные складочки между её ног. Вика собирается сказать что-то, но ощущения тела загоняют слова обратно и она просто хватает ртом воздух. Яна, тем временем, при обнимает подружку и впивается губами в её. Целуется она уже умело, в отличие от Вики. Она пытается отстраниться и делает шаг назад, но упирается спиной в шкафчик. Девочку бросает в жар, когда горячий язычок Яны проникает в её рот. Рука ползет ей за спину и она, чувствуя, как какой-то предмет пытается пролезть между ягодицами, рефлекторно сжимает их. Наконец, ей удаётся оттолкнуть подружку. Яна вертит в руках флакончик с блеском для губ.
- Ты... Ты мне это в задницу засунуть хотела?
Голос Вики дрожит, и совсем не от возмущения.
Яна разглядывает пальцы, которыми только что гладила подружку между ног и вдруг облизывает их.
- Ага. Прикольно. А ты просто еще не вытерлась, или правда потекла так быстро?

***

Павел Александрович тоже с трудом поднялся со своей кровати этим утром. Сильная головная боль и ужасное похмелье не сулили
лёгкого начала дня. А ведь через пару часов надо быть на рабочем месте, а об отгуле не могло быть и речи. Всё потому, что
трудился наш герой обычным учителем истории в обычной средней школе. Обычное, в общем, дело.
И так, совершив обычный утренний набор действий, Павел Александрович направился прямиком на работу, благо до школы было
всего два квартала пешком. На улице господствовал пригожий весенний день, но даже он не способен был стереть мрачную
мину с лица молодого преподавателя. Дело в том, что буквально неделю назад Паша расстался с очередной пассией. И расставание
это отняло у него немало жизненных сил, потому что избранница оказалась на редкость стервозной и даже немного ебанутой.
За свои 28 лет Паша успел, конечно, подразочароваться в представительницах слабого пола, но это было чересчур. Впрочем,
опустим мрачные подробности, ведь наш герой незаметно оказался прямиком у двери своего кабинета. Номер 26. Павлу Александровичу
нравилось это число. Беспричинно.
Сегодня по расписанию значилось два урока в одиннадцатых классах и один в 8 "Б". Да уж, действительно нелёгкий день. Почему?
Потому что Павел Александрович был классным руководителем этого самого 8 "Б". И нет, это был не самый ужасный и непослушный
класс в школе. Просто стайка подростков в самом разгаре пубертатного периода могла кого-угодно довести до нервного срыва.
То ещё веселье, честно говоря. "Но до них ещё надо дожить!" — буркнул себе под нос Павел и приступил к проверке устного домашнего
задания в 11 "В".
 — А отвечать у нас пойдёт... Чернецова! У тебя вроде бы был доклад? Ну что же, весь класс тебя слушает.
Одиннадцатиклассница покорно вышла к доске, встала за небольшую трибуну и принялась отвечать.
Надо сказать, что трибуна эта была слегка повёрнута от учительского стола к входной двери. Поэтому когда ученица вставала на
ступенечку этой самой трибуны, Павлу Александровичу открывался изумительный вид. Короче говоря, у каждой работы свои плюсы.
Но сегодня даже любимая мини-игра "колготки или чулки" не радовала Пашу. Очень уж настроение было хреновое. В голове даже
промелькнула шальная мысль освободить своих подопечных от занятий, но была быстро ликвидирована рационализмом.
Однако, даже самые длинные дни заканчиваются и превращаются лишь в короткий фрагмент памяти. Так прошли и эти три урока. И даже
8 "Б" не доставил особых неудобств, и со звонком шумно ретировался на последнюю физ-ру. Чтож, впервые за день мысли нашего героя
прояснились. Осталось доделать кое-какую бумажную работу и можно было идти домой. Он не задумываясь погрузился в заполнение
журнала и написание отчётов.
Примерно через полчаса Павла отвлёк звонок телефона.
 — Да. Понял. Но они же уже наверняка разошлись?... Хорошо, я схожу проверю. — раздражённо ответил он.
Нехотя поднявшись из-за стола, Паша направился в сторону спортзала. Ему предстояло оповестить свой класс о завтрашнем медосмотре.
И хотя сам он считал эту затею глупой (ведь скорее всего все уже разбежались по домам), но надо было сходить и убедиться в
этом лично.
Несколько минут спустя он оказался перед абсолютно тихим спортзалом. "Что и требовалось доказать..." — мрачно подумал он. Уже
собравшись уходить, он услышал какую-то возню в одной из раздевалок. Или ему показалось? Нет, определённо в раздевалке кто-то был.
Задумавшись на пару мгновений, Паша тихо приоткрыл дверь и заглянул внутрь...
Почему то он даже не удивился, когда увидел, что объектом шума были два субтильных девичьих тела, лежащих друг на друге в позе 69.
Будучи весьма теоретически подкованным в сфере педагогики, он предполагал, что однажды натолкнётся на что-то подобное. "Ну, с
боевым крещением тебя, Паша". Внутренний голос подсказывал ему просто оставить инцидент незамеченным и уйти дальше заполнять
бумажки. Однако, вопреки этой здравой мысли, он зачарованно смотрел, как две юных девочки ублажают друг дружку языками. Та, что
была снизу — явно была темпераментнее и опытнее, судя по тому, как её ласки заставляли партнёршу извиваться. Сомнений быть не
могло — это была Яна Гордеева из 8 "Б". а та, что сверху — её подружка, Вика Савельева. "Весьма скромная и неприметная девочка,
кстати. По-крайней мере была" — отметил педагог про себя. понаблюдав за ними ещё несколько секунд, он вдруг понял, что помимо
оральных ласк девочки пальчиками трахают друг дружке попки. Это было уже слишком. Осознание того, что в нескольких метрах от него
две малолетки тренируют свои узенькие дырочки, затуманило его сознание. Он распахнул дверь, вошёл внутрь и негромко произнёс:
 — Так так, и что это у нас тут происходит?

***

Не обращая внимания на девочек, с визгом вскочивших с лавочки, Павел Александрович быстро прошёл к выходу из раздевалки и запер дверь к лестнице своим ключом. Вика, в ужасе металась по раздевалке, пытаясь открыть свой шкафчик, а Яна все никак не могла снять с лодыжки чёрные трусики, чтобы надеть их.
- Павел Александрович, Павел Александрович, мы... мы... я...
Ей, наконец-то удалось снять с ноги трусики и теперь она пыталась расправить их, чтобы надеть. Учитель прервал её потуги, вырвав чёрную тряпочку из её рук. Яна попыталась завизжать, но он прижал её к стене, заткнув рот ладонью. Потом схватил за руку и толкнул к голой и почти плачущей Вике, забившейся в угол и стоящей на полусогнутых ногах, сжав коленки и закрыв крохотную грудь свободной рукой. Когда он подошёл, девочка съежилась, словно ожидая удара. Он рывком поставил Яну рядом и поймал себя на мысли о том, что разглядывает обнаженные тела девочек. Тела, несмотря на всю тщедушность и хрупкость, были весьма и весьма привлекательны, вызывая приятную натянутость в брюках. И натянутость эта усиливалась.
- Павел Александрович, я..., - начала было Яна, но он толкнул её на лавочку, а потом силой усадил туда и Вику. Затем достал телефон и уткнулся в записную книжку.
- Анна Леонидовна, да? - спросил он Вику.
Вика вздрогнула и подняла побледневшее лицо.
- Пожалуйста, не надо. Павел... Александрович. Не надо.
Девочка неожиданно рванулась, но, вместо того, чтобы попытаться вырвать телефон, упала на колени и схватила его за ногу.
- Они меня убьют за такое, пожалуйста.
В своём порыве она уже даже не прикрывалась. И вид стоящей на коленках голой девочки ему определённо нравился.
Он посмотрел на Яну, которая сидела, красная как рак, кусая губы.
- Ну что, Гордеева, допрыгалась?
Прижав трубку к уху плечом, он развернул её трусики, рассмотрел со всех сторон.
- Алло, Анна Леонидовна? Да-да, это я, вы правильно узнали. Тут у нас с Викой случилось кое-что...
Вика смотрела на него снизу вверх полными слез глазами. Яна же просто мелко вздрагивала.
- Нет, что вы, ничего такого. Просто Виктория должна будет пару раз в неделю ходить на дополнительные занятия. Ничего, на самом деле, страшного, что вы. Нет, бесплатно. Ну, вы же понимаете, показатели класса надо вытягивать, вот мы и тянем. Нет, ещё Савельева будет, ну, вы знаете, она девочка своеобразная, с родителями там без толку говорить. Нет-нет, пару часов погоняем их по всем предметам и все, к восьми вернётся домой. Нет, не нужно приезжать, я просто чтоб вы не волновались, где Вика. Чуть позже я к вам в гости зайду, поговорим об этом подробнее. Может быть, придется заниматься каждый день. Извините за беспокойство, до свидания.
Вика, размазывая слезы, во второй раз за день грохнулась попой на кафель.
- Спасибо, Павел Александрович. Вы... не знаете, что мама мне сделала бы.
Все так же вертя в руках трусики, он отошёл в сторону, включая на телефоне камеру.
- Савельева, раздвинь ноги и убери руки от груди...

***

Тренерская располагалась высоко над бассейном в узкой нише с панорамными окнами, сейчас закрытыми жалюзи. Её довольно редко использовали и она, потихоньку превращалась в склад всякого хлама, спортинвентаря и ненужных вещей. Поднимаясь по узкому стальному трапу вслед за девочками, учитель смотрел на две тощих, но весьма аппетитных голых попки, временами, когда какая-то из девочек поднимала ногу, чтобы подняться выше, между бледными, с зонами незагорелой кожи, ягодицами мелькали сочные дольки половых губ. Вика норовила закрыть попку растопыренной пятерней, но Павел Александрович каждый раз убирал её руку. Поднявшись, он загнал девочек внутрь, включил свет и запер дверь изнутри на засов. Учитель захватил вещи обеих подружек и принёс с собой. Сейчас он вытирал еще мокрым купальником Вики старую, принесенную сюда кушетку и стул, на который сел сам. Он оглядел комнату и увидел под кушеткой несколько покрытых пылью использованных презервативов. Кивнув на них девочкам, учитель усмехнулся.
- Не мы первые тут. Само то место, я гляжу. Савельева, ложись.
Вика, вздрагивая, садится на кушетку, все так же, но Павел подходит и заставляет девочку лечь на спину и широко расставить ноги. Он несколько раз фотографирует лежащую девочку, а затем, обойдя, нежно целует её в губы. Рука его, тем временем, скользит по её животику и останавливается на границе, ниже которой начинается пушок.
- Гордеева, залезай на неё. Я вас прервал, так продолжайте. А я посмотрю.
Рука его спускается ниже и делает то, что делала своими пальцами Яна. Павел Александрович видит, как напрягается Викин животик, как она слегка выгибает спину, приоткрыв рот, откликаясь на умелую ласку.
- Не... надо...
Он снова достаёт телефон, что-то там ищет, потом показывает экран Вике. На экране она стоит у стены нагнувшись и широко расставив ноги, раздвинув ягодицы руками.
- Как думаешь, маме понравится фото?
Глаза Вики наполняются ужасом.
- Думаю, ей не стоит знать, за чем я застукал тебя и Гордееву с какими-то мальчиками, а потом обнаружил вот эти фото. Яна, давай.
Шлепком по заднице он подгоняет вторую, а затем, когда девочка становится на четвереньки над подругой, пригибает её голову к Викиной промежности.
- Языком, только нежно. Я видел, ты умеешь.
Сделав несколько снимков, он снова обходит кушетку, приподнимает голову Вики, пристраивая её к писечке Яны.
- Давай, Вика. Продолжай.
Вика высовывает язык и с омерзением прикасается к ляжке Яны.
- Нет, ты ТАМ лижи. И ласково, ей должно быть приятно.
Вика прикасается языком к половым губам Яны. Ей страшно и противно, но движения языка подружки там, внизу, заставляет распространяться снизу приятное тепло. Павел Александрович держит её голову, не давая халтурить. Вскоре, он с удовольствием замечает, как из и без того мокрого отверстия Яны начинает сочиться мутноватая вязкая жидкость. Вика же дышит тяжело, видно, что она возбуждена.
Все это время он не перестаёт фотографировать обеих девочек. Минут через десять он, вдоволь насладившись зрелищем, расстёгивает ремень и достаёт давно вставший член, вкладывает его в руку испуганно отдернувшейся Вики.
- Держи. Держи, я сказал.
Вика, вдавленная в промежность Яны, испуганно косится на эту большую штуку, которую её учитель достал из штанов, но сжимает крепко, большей частью из-за окрика. Несколько раз она смотрела порно, но никогда не видела член вживую, тем более, в собственной руке.
Схватив Вику за запястье, Павел Александрович вынуждает девочку двигать рукой вперед-назад, но голову держать перестаёт. Вместо этого он достаёт из кармана пиджака маркер, которым, оттолкнув голову Вики, сначала проводит по писечке её подружки. А потом, приставив его к попке Яны, довольно резким движением вводит внутрь. Яна вскрикивает. До этого она экспериментировала, вводя в себя пальцы и разные предметы, и даже довольно толстую ручку расчески, гладкую и закругленную на конце, но никогда это с ней не делали посторонние, тем более - так грубо и практически насухую. Получив мощный шлепок по заднице, она тут же замолкает.
Вика, боясь вызвать гнев учителя, тщательно вылизывает писечку Яны, почти упираясь носом в торчащий из её задницы маркер, широко раздвигает ноги и аккуратно двигает рукой, которой сжимает член. Учитель же стоит, подняв голову наверх и постанывая. Временами он шевелит маркер, вызывая у Яны стоны то ли боли, то ли удовольствия. Сама Вика ощущает ещё большее омерзение от того, что прикосновения языка подружки к своей писечке, доставляет ей удовольствие. Во рту стоит вяжуще-солоноватый привкус текущей из нее вагинальной смазки, а в глазах слёзы.
- Быстрее, Вика...
Девочка послушно ускоряет движения.
- Да, да, девочка, ооооо...
Что-то меняется. Вика чувствует ладонью, как член пульсирует. Павел Александрович стонет в полный голос и девочка чувствует, как на её бок и грудь брызжет что-то вязкое и горячее. Яне часть спермы приходится на бок и спину. Вика испуганно отдергивает руку, но учитель уже сдергивает с нее Яну, и, схватив её под попу и приподняв, сливается с ней в поцелуе, прижимая её голову к своей. Потом, схватив девочку за волосы, тычет лицом в то место Викиного тела, куда попали капли.
- Слизывай.
Яне, которую вдавливают лицом в мокрый живот Вики, пытается отстраниться, но рука учителя давит на маркер в её попке. Девочка, застонав от боли, подчиняется и собирает сперму губами. Держа её за волосы, Павел перемещает Яну выше, к Викиной груди, и заставляет слизать всю сперму и оттуда.
- Глотай.
Яна шумно глотает, сдерживая рвотные позывы и закрыв ладошкой рот.
Потом он отходит и садится на стул, выплевывает лобковый волос Вики, попавший к нему во время поцелуя с её подругой.
- Савельева, чтоб завтра я у тебя этих кустов не видел. Поняла?
Вика поспешно кивает. Неизвестно, что хуже, гнев матери и бородатый гинеколог, или фото, где её дочь позирует голышом от классного руководителя. Павел Александрович выуживает из её сумки белые трусики.
- И что ты носишь? Вот Гордеева умничка, красиво оделась, пизденку побрила, а ты? Завтра жду в каком-нибудь милом бельишке, поняла меня?
- У меня нет..., - выдавливает из себя Вика.
- Значит, я тебе куплю и будешь носить. Или будешь ходить вообще без трусиков в школу. Мы будем часто видеться, девочки, вы обе будете делать все, что я скажу и я буду контролировать это. Иначе твои родители, Вика, получат фото, которое сделали какие-то ребята, а ты, Яночка, уедешь в интернат, твоих родителей видели за 8 лет раза три, они в России не живут и дочь у них совсем от рук отбилась, продаёт свои голые фотографии. Один раз уже ставился вопрос о лишении их родительских прав, а теперь и деньги не помогут. Кстати, чулочки тебе бы пошли больше, чем гольфики. А тебе - больше, чем колготки, Савельева. На завтра вам задача будет - прийти везде побритыми, в чулках и красивом белье. А ты, Вика, теперь ходишь без лифчика. Поняли обе?
Девочки кивают.
- Целуйтесь.
Девочки боязливо прикасаются губами друг к другу.
- Нет, рты открыли и целуйтесь с языками. И руками друг друга лапайте за задницы.
Девочки не сильно умело целуются, хотя Вика и отмечает, что Яна старается целоваться по-настоящему. Её руки сжимают попку подруги.
Павел Александрович гладит свой все ещё стоящий член и не сводит похотливого взгляда с их тел.
- А ну-ка, обе на коленки встаньте.
Девочки послушно опускаются на колени. Учитель, тем временем, копается в их сумках.
- Гордеева, у тебя месячные скоро? - он трясёт перед её носом пачкой прокладок.
- Нет, Павел Александрович, это ежедневки.
- А, девчачьи дела, ладно.
Календарик с кружочками "этих дней" он забирает себе. Вика же ведёт график на телефоне.
- Надо ж знать, когда у вас что.
Обе подружки боятся заговорить и смотрят в пол. Яна чувствует подступающую тошноту. Одной рукой она незаметно вытаскивает из попы маркер. Попа болит, но пока ещё терпимо.
Павел Александрович швыряет к их ногам купальники.
- Так, одели и в душевую, помылись-переоделись и домой. Расскажете, что занимались русским, химией и алгеброй. Хорошие оценки я вам уж обеспечу. А трусики ваши остаются мне в подарок, дойдете и без них, скоро лето, привыкайте.
Девочки встают и надевают свои темно-синие нераздельные купальники, а потом, подгоняемые шлепками по попкам спускаются вниз.
В душевой Яну все же стошнило. Но привкус спермы во рту не перебился даже этим.

vk.com/id402496022