Я ехал, наслаждаясь солнцем, на дедовской пятерке. По салону, наслаждаясь тем же самым солнцем,  что и я, весело метались голуби. Обычно я выпускаю их полетать по салону, когда не открываю окна. Был достаточно морозный день, несмотря на солнце, и я ехал с закрытыми окнами, чтобы голуби не простыли и не разлетелись на волю. Изнывающих от солнечного наслаждения голубей и меня зачем-то остановил сотрудник полиции. Вернее он поднял свою полосатую палку в нашем направлении, а остановились мы уже сами.
- Добрый день. Старший лейтенант Рукоблуев. Можно ваши документы? – спросил у меня через еле открытое окно полицейский.
  Обычно я не лезу на рожон и не прошу у сотрудников документы, ведь я падальщик. Но тут мне захотелось проверить, правда ли у него фамилия Рукоблуев. Насколько мне было известно, всех Рукоблуевых вырезали еще в 1917 году. Полицейский, немного обидевшись, достал свои корочки и приложил их к самому стеклу, чтобы я мог убедиться, что всех Рукоблуевых всё же не вырезали. К сожалению. Я через стекло показал ему свои права и дедовские документы на дедовскую машину.
- Выйдете, пожалуйста, из машины, - достаточно серьёзно попросил меня инспектор. Настолько серьёзно, что показалось даже, что он приказал.
- Зачем? – как можно безобиднее спросил я у инспектора.
- Покажите мне свой багажник!
Мне почему то стало по-детски обидно от его требований.
- Так-то тут нет поста ДПС, - насупившись, подсказывали мне голуби.
Я аккуратно,  чтобы не разлетелись голуби, приоткрыл дверь пятерки и выскользнул к инспектору и, виляя задом как собака, побежал открывать багажник.
- Так-то тут нет поста ДПС, - озвучил я голубиную подсказку, открывая нетяжелую крышку багажника.
- А у нас операция, -  Рукоблуев, несмотря на то, что его никто не просил, потянулся своими блудливыми ручонками к накидке, бережно наброшенной на мобильный жертвенный алтарь.
- Понимаю, - обрадовался я и прыснул. – Вам теперь предстоит операция. Поэтому вы лазите по чужим багажникам.
Сотрудник тем временем сорвал накидку и уставился на так называемый богонаказывательный аппарат.
- Что это такое? – сотрудник явно отказывался понимать, что залез совсем не в свое дело, несмотря на то, что, казалось,  действовал по закону и всяческим инструкциям.
- Это, грубо говоря, богонаказывательный аппарат, - я решил не врать инспектору, а рассказать все начистоту.
- А как он работает? – окончательно погружаясь не в свое дело, поинтересовался инспектор.
- Вам правда интересно, - с надеждой в голосе поинтересовался я у Рукоблуева.
- Лучше бы вам объяснить что это, чтобы я не принял это за взрывное устройство, - как можно более серьёзно проговорил полицейский, почему то пряча от меня глаза.
- Ну, хорошо, - я закатил глаза, доставая из кармана булавку, и стал похож на Роберта Дауни младшего. – Я прокалываю себе палец и капаю на алтарь. А у вас начинает болеть в правом боку.
- Что? – Рукоблуеву не понравились мои слова, но капля крови уже упала на алтарь, и он резко согнулся пополам от боли.
- Да не сгибайтесь вы так, Рукоблуев, - я взял его за плечи и распремил. – Ваш напарник еще подумает, что я вам нож в живот воткнул, и начнет по нам стрелять. А у меня там голуби в салоне. Перепугаются и перебьют потом тут вообще всех нахрен.
- Бля. Как больно, - Рукоблуев, казалось, совсем меня не слышал.
- Уже не так, как сначала. Не врите, Рукоблуев. Вы же сами сказали – операция. Говорили?
- Говорил, - простонал Рукоблуев.
- Ну, вот и вызывайте скорую. Пускай делают вам операцию и удаляют желчный. Или что там у вас болит. Я не врач.
Рукоблуеву это не понравилось и он, перестав приказывать, жалобно попросил:
- А можно обратно сделать. Без скорой?
- Можно. Давайте палец.
Рукоблуев с надеждой протянул мне палец, и я кольнул его булавкой.
- Капайте на алтарь.
Рукоблуев капнул, и боль тут же отпустила.
- Отпустила боль?
- Да, - Рукоблуев как-то пугливо на меня смотрел.
- Хорошо. Но теперь у вас СПИД.
Рукоблуев побледнел.
- Что опять заболело? – не поверил я. – Вы же капнули кровь, должно было обезболиться.
- У вас СПИД что ли? Вы же той же иглой меня кольнули.
- С чего это? – мне стало весело. – Я же говорю, что СПИД теперь у вас.
- А почему теперь? – Рукоблуев как обоссанный голодный пес всматривался в мои глаза, надеясь найти там утешение.
- Потому что раньше у вас его не было. Вы же не думаете, что он у вас с рождения? – я выжидательно смотрел на инспектора.
- Нет, - неуверенно ответил мне Рукоблуев.
- А с рождения у вас что?
- Что?
- А с рождения у вас ВИЧ. Вы же Вячеславович? У вас в документах написано.
- Ну, да.
- Ну, вот. “Вич” на конце отчества за все время вашей жизни всяко уже должен был перерасти в СПИД.
- Шутите? – повеселел Рукоблуев, поняв, наконец, что я его разыгрываю.
- Отнюдь, - я закрыл багажник. – Я что похож на шута?
Сказать по правде, я немного похож на шута. А когда кто-то спрашивает, шучу ли я, я делаю вид, что обижаюсь.
- Ну, нет. Ну, просто как-то странно всё это. А у вас точно нет СПИДа?
- Честно?
- Если можно, - надежда не покидала инспектора.
- Я не проверялся. Хотите, я проверюсь и вам позвоню? Давайте ваш номер телефона. А лучше весь телефон.
Я протянул руку, а Рукоблуев как-то обреченно отдал мне свой мобильник.
- Можно забрать? Тогда скорее всего у меня нет СПИДа.
- Ну, тогда, выходит, да, - Рукоблуев неуверенно согласился, что его мобильник так быстро поменял своего хозяина.
  Я сел в машину под радостные крики голубиных стай, которые обрадовались не столько мне, сколько новому мобильному телефону.   Завел машину и, помахав Рукоблуеву, тронулся умом окончательно.