svezhi kashin

Исчезновение Путина: кому оно выгодно?

Все, что мы знаем о Владимире Путине, известно нам только потому, что такова добрая воля его самого или уполномоченных пиарщиков. Дозированные утечки, сознательная дезинформация – за пятнадцать лет стоило бы все-таки привыкнуть к тому, что единственной задачей информационной политики Кремля было и остается обеспечение абсолютной закрытости российской власти. Никто не знает действительного механизма принятия решений в Кремле, никто не знает действительного круга лиц, принимающих эти решения с Владимиром Путиным. Это как по набору конфетных фантиков реконструировать годовой отчет кондитерской фабрики – ничего не получится. Но если на фантиках, разбрасываемых Дмитрием Песковым, нарисован Путин, многим эти фантики почему-то кажутся достаточными исходными данными для выводов о положении дел в Кремле. Даже самые бульварные слухи о Путине (слух «Кабаева» или слух «ботокс») подтверждены только массовой уверенностью в их достоверности, то есть ничем. Путин может делать что угодно, находясь где угодно – мы этого не заметим, потому что наш воображаемый Путин живет своей собственной жизнью, никак не связанной с засекреченной жизнью реального Путина.
Телевизионный жанр «рабочих встреч президента», как известно, был изобретен в Кремле в конце девяностых, когда Борис Ельцин существовал от больницы до больницы, и каждый раз, когда он был в состоянии появиться перед телекамерами, кремлевские пиарщики старались отработать по максимуму его краткосрочную дееспособность. Интерьер президентского кабинета, бодрый жизнерадостный гость о чем-то рапортует, президент кивает – вечером это покажут в программе «Время», и злые языки, намекавшие на очередное президентское нездоровье, будут вновь посрамлены, а президент сможет спокойно вернуться под капельницы до следующего раза. Ельцинскую традицию сохранили и при Путине – жанр «рабочих встреч» непрерывно эксплуатировался на протяжении пятнадцати лет, это оказалось удобно. Во-первых, чтобы без лишнего надрыва доносить что-либо до граждан, не прибегая к чрезвычайному формату обращения к нации (Путин его явно не любит, за пятнадцать лет, не считая новогодних обращений, он выступал в таком формате считаные разы – «Норд-Ост», Беслан да и все, кажется), во-вторых, и это сейчас стало открытием для многих, записанными заранее «рабочими встречами» можно прикрывать неожиданное отсутствие президента, как, скорее всего, произошло и сейчас, когда, заинтересовавшись встречами Путина с главами Ямала и Карелии, журналисты РБК выяснили, что обе встречи случились задолго до того дня, каким они были датированы на сайте главы государства.

В практике президентской пресс-службы нередки и случаи так называемого эмбарго, когда с журналистов президентского пула берут обязательство сообщить о мероприятии с участием президента не сразу же, а через сколько-то дней; помню случай, когда в газете, в которой я работал, сначала прочитал верстку репортажа о приключениях Путина на Северном полюсе (что-то он там делал с белыми медведями по линии своих экологических программ), а через час увидел автора репортажа в редакционном буфете. Неужели так быстро прилетел из Арктики? Нет, просто эмбарго, три дня держали новость в секрете, требование пресс-службы.
Можно предположить, что подмена реального Путина заранее записанными «консервами» происходит не впервые, просто до сих пор на это никто не обращал внимания, а Путин каждый раз, существуя в телевизоре, спокойно занимался своими делами, исчезая куда угодно на сколь угодно долгий срок. Может быть, он молился, или читал книги, или гулял по тайге, или занимался какой угодно психонавтикой – в условиях, когда единственным источником сведений о Путине является его пресс-служба, президент может позволить себе что угодно.

И до сих пор это не становилось ни поводом для скандалов, ни темой для политических статей, телевизионных сюжетов и волнений в соцсетях. То, что привычный ход путинской жизни нарушился только теперь, в самую последнюю очередь характеризует самого Путина. А в первую – нас самих. Нервозность политизированной общественности после убийства Бориса Немцова все эти дни искала точку приложения, и «исчезновение Путина» в этом смысле оказалось очень кстати – теперь политологи чуть ли как о свершившемся факте рассуждают о дворцовом перевороте и политическом кризисе. Теперь, чтобы снять эту нервозность, достаточно одного только появления Путина перед журналистами, хотя еще неделю назад казалось, что для всеобщего успокоения потребуется как минимум арест Рамзана Кадырова. Понижение ставок с помощью их фиктивного повышения – это даже понятная политическая логика. Искусственная большая проблема легко оттенит меньшую реальную.

С этой точки зрения объяснимо и странное поведение кремлевских пиарщиков во главе с Дмитрием Песковым. Профессионал Песков не мог не понимать, что многократные опровержения болезни Путина делают опровергаемую болезнь бесспорным фактом в глазах многих наблюдателей. Вброс про грипп на десятый день исчезновения президента звучит смехотворно для страны, в которой принято переносить грипп на ногах. У Пескова в распоряжении было множество способов успокоить прессу по поводу Путина и сделать вид, что все в норме. И если профессионал Песков вместо этого сам поспособствовал появлению и распространению слухов о том, что у Путина что-то не в порядке, – значит, это и была реальная цель Кремля в эти дни.

А кто именно поставил такую цель, сам Путин или кто-то помимо его воли, мы, вероятно, узнаем совсем скоро. Может быть, даже после встречи Путина с Алмазбеком Атамбаевым, если она все-таки состоится.