134***
Мы поднялись по лестнице, зашли в одну из дверей. Там была девушка, и Мартин о чем-то заговорил с ней. После недолгого диалога он вышел прочь, и пошел куда-то еще. Я продолжил следовать за ним. Нам встречались и другие люди, имевшие весьма занятый вид. Заглянув в очередную дверь, Мартин опять имел недолгий диалог с парнем, который там был, и мы пошли на улицу. Мы направились в другое здание. Я не вступал в разговоры, прикидывая и так и этак, в чем я могу уступить, а в чем уступать не стоит.
Наконец мы нашли Стоуна, занятого на каком-то совещании. По крайней мере, так сказал Мартин после разговора с секретаршей, предложившей мне кофе. Отказываться я не стал, и уселся в ожидании со стаканом ароматной жидкости. Мартин же воспользовался стационарным телефоном, заведя с кем-то разговор, совершенно непонятный для меня. Происходившее за дверью так-же ускользало от моего разума, просто какие-то разговоры, неизвестно кого.
А может просто слепо броситься в события? Да, опасно, но что я смогу изменить сейчас? Ничего по сути, я слишком незначим. Кто не рискует, тот не пьет шампанское, но с другой стороны, не лучше ли жизнь в безвестности славной смерти? Опять мои мысли принимают весьма мрачный оборот. Я просто хочу путь отступления, потому что неизвестность пугает меня, увиденное делает ее угрожающей. Но что я могу предложить за этот путь? Ничего, кроме смутного предположения о том, что фирма нуждается во мне.
Наконец эти разговоры вроде закончились, люди стали выходить. Практически все они мне были незнакомы, но среди них был и Стоун, смеривший меня недовольным взглядом. Я сделал вид, что кофе слишком увлекает меня. Мартин позвал мужчину, тот подошел к нему, и они заговорили. Естественно, что вскоре Стоун стал кидать на меня весьма неприязненные взгляды, стал спорить с Чинком, и их разговор начал приобретать характер весьма напряженный. К этому времени уже освободилась зала, в которой шло совещание, и, в конце концов, Стоун резким взмахом руки позвал нас туда. Я последовал приглашению, отставив пустую чашку.
Мы вошли в неплохо вентилируемое помещение. Вентиляция делала не слишком резкими запахи находившихся тут людей, а что еще от нее нужно? Я уютно устроился в одном из кресел, Чинк и Стоун так же расположились неподалеку, вновь заведя спор. Спустя несколько минут Мартин, наконец, обратился ко мне:
- Матвей, послушайте. Фирма понесет затраты на модификацию, мистер Стоун настаивает на том, чтобы были гарантии того что они отобьются.
- Прекрасно, вы передали мои встречные условия? Полная сумма неустойки только на время используемого мной отпуска, скажем так. Тем более что тогда модификации еще не будет. После же нее, сумма должна быть меньше, поскольку сфера моих обязанностей крайне не определена, и мне требуются возможности отказа от их выполнения, если они перейдут за грань.
Мартин вновь заговорил со Стоуном, недовольно косившимся на меня. Потом сказал:
- Матвей, я все конечно понимаю, но инвестиции требуют страховки.
- Мартин, да прекрасно. А кто застрахует меня? Тогда давайте обозначим условия форс-мажорных обстоятельств, и требований, выставление которых освободит меня ото всех обязательств без каких либо возмещений с моей стороны. Никаких убийств, никаких гладиаторских боев, никаких участий в вооруженных конфликтах и тому подобному. В случае если я окажусь в подобной ситуации, если в ходе каких либо условий меня поставят перед необходимостью сражаться с кем бы то ни было, мои обязательства перед фирмой пропадают. Я наемный работник, а не наемник, а то, что я увидел здесь, извините но это рождает во мне подозрения. И естественно выставляйте против того негра кого угодно, только не меня.
- Послушайте, но в этом вопросе мы уже договорились.
- Я не давал своего согласия, не давал Мартин. Я что вам, боец боев без правил? Открою секрет, у меня нет рукопашной подготовки, только самая база уровня самообороны для обывателя. Да и что вы потребуете потом? Боев на ножах?
- Нет конечно, Матвей…
- Военное направление Мартин, - перебил я его, - военное направление. Уже одного этого достаточно чтобы благоразумный человек насторожился. Я готов быть испытателем, я готов устраивать показуху настолько полно, насколько это будет возможно, но никаких боевых действий.
Мартин опять заговорил со Стоуном. Я ждал, пытаясь размышлять. Сыграть ли на этой карте, или она копеечна? Этот проклятый бой, я не хочу его. Но с другой стороны, это мой шанс вытащить ту девушку из того болота в котором она оказалась. Пфф, да плевать мне на нее. А если она донесет в органы безопасности по возвращении? Это карта, которой следовало бы быть в моей колоде. И вообще, что у меня с ней было? Что если она подаст заявление на меня? Да, в конце концов, за что? Не мог же я ее изнасиловать. Сама чай пришла в попытке выскользнуть через мою постель, и возможно подмешала мне какой-нибудь дряни.
- Матвей, послушайте. Вам и так предложены крайне выгодные условия. Подумайте сами, услуги адвоката не дешевы, вы получаете самую передовую модификацию из того ассортимента что у нас есть, вы получаете полное снабжение на всем сроке действия контракта.
- Это все прекрасно, но это стоит того чтобы лезть под пули? В конце то концов, ответьте мне просто, вы потребуете от меня риска жизнью?
- Непосредственно мы – нет. Однако ситуации когда вы окажетесь в опасности, господи, Матвей, да в вас же в родном городе стреляли.
- Это одно, подобные ситуации не имеют виновности со стороны фирмы…
- И потому не могут входить в рамки форс-мажорных.
- Но ситуации, в которых от меня потребуют боев, в том числе и этих драк, недопустимы.
- Послушайте. Но в чем отличается этот поединок от какой-нибудь показательной нагрузки? От какого-нибудь прыжка с парашютом?
- Тем, что в ходе него я могу покалечить или убить человека. Или он может покалечить или убить меня.
- Матвей, бой голыми руками! Ваши когти будут спрятаны. Ну что может случиться?
- Так, спокойно, - я подождал минуту после того как Мартин замолчал, и сказал: - Мартин. Вы только что, прямым текстом, опустим виляния, прямым текстом сказали, что если сегодня я подпишу контракт, то завтра я буду обязан, я подчеркиваю, обязан драться с этим человеком, поскольку у фирмы вдруг возник интерес к показательным боям.
- Не у фирмы, просто это привлекло слишком большое внимание, интерес. Наша клиентура захотела этого зрелища.
- А завтра ваша клиентура захочет посмотреть бой с пролитием крови. А послезавтра какой-нибудь генерал захочет, чтобы я пошел в рейд с его войсками против каких-нибудь боевиков, чтобы посмотреть на то, что же такое модификант в бою. Вот об этом я и говорю, и вновь я вижу подтверждение моих мыслей. Мартин, я не убийца, в конце концов.
- Об этом не идет речи.
- Как раз об этом она и идет. Как раз об этом я и говорю. Дайте мне возможность отступить, если к этому пойдет дело, и я ваш. Повторяю свои условия, снижение до рамок разумного неустойки с того момента, как моя работа пойдет среди этой вашей клиентуры третьего мира. То есть, я готов на текущих условиях работать в рамках испытания этой брони, или что вы там говорили. Я согласен быть с подобной неустойкой во время моего авансового отпуска, текущие условия приемлемы до момента окончания вторичной модификации, и первичной подготовки. Когда пойдет работа в поле, выбирайте, или неустойка которую я смогу выплатить с учетом моей зарплаты, не более полумиллиона рублей, или автоматический разрыв контракта при ситуациях описанных выше.
135***
Мартин вздохнул, я продолжал:
- Далее, с учетом того что я все еще нахожусь под следствием, и пользуясь этим у Стоуна есть возможность устроить нарушение контракта с моей стороны, я настаиваю что ситуация невыполнения условий контракта с моей стороны по причине нахождения меня под следствием, в больнице, в заключении, или по иным независимым от меня причинам, будет рассматриваться как форс-мажорная, и не повлечет требования выплаты неустойки.
- Матвей.
- Мартин, мне не нужна ситуация в которой Стоун придержит рвение Альберта, я отправлюсь в СИЗО на несколько месяцев, а по выходу окажусь должен фирме такие деньги. Ваша подстраховка должна предусматривать только мое добровольное пренебрежение условиями контракта, все остальные ситуации – форс-мажор.
- Ладно, погодите.
Мартин заговорил с Адамом. У того было забавное лицо, оно то багровело, то бледнело по мере разговора. Я смотрел на это с самым безучастным видом. Да чего я теряю, в конце концов? Вот именно сейчас. Откажет так откажет, согласится, значит не зря. Эх, а соглашаться мне, скорее всего и так и так надо. Ведь лучше провести два года за работой на фирму, чем в тюрьме за угрозы и побои, или что там мне еще могут вменить, если моего адвоката перестанут оплачивать? Хотя нет, за то что  я натворил, отделаюсь или условным, или колонией поселением максимумом. Хотя тоже неприятно.
А мне вообще за решеткой, скорее всего, особенно неприятно будет. Даже когда меня в обезьяннике держали, и то старались найти какую-нибудь одиночку, даже если по условиям это самый натуральный карцер. Просто не рисковали оставлять меня с кем-то с моими когтями и клыками. Их тоже можно понять, мало ли что мне в голову взбредет? А им потом отвечай. Лучше перестраховаться и придержать где-нибудь в сторонке. А в случае реального тюремного срока? Ладно, когти можно остричь и затупить, но клыки то не вырвать. И в каких условиях меня будут содержать на общем режиме? Обреют или нет? Всего или только голову? Нет, ну в поселении, где режим не особо строгий снисхождение может и будет, пока я сам не начну проблемы создавать, а на строгаче? Хотя он-то мне не грозит, я все же не воровал, не убивал. И вообще угрожал с самыми так сказать лучшими намерениями. Интересно, если меня обреют, то татуировки будут делать? Или сейчас это сугубо добровольное развлечение? А шерсть на татуированной коже расти будет? Наверное, да. Хех, мне невольно представился внешне вполне обычный модификант, у которого под шерстью таится целый иконостас криминальных татуировок. Золотые купола на груди наколоты, только синие они, и ни капли золота. Все под шерстью волчьей скрыты, и не распознать, кто сидит на хате крытой, да какая масть.
Наконец от размышлений меня отвлек Мартин, заговорив со мной, пока Адам снял трубку телефона стоявшего на столе, и куда-то позвонил:
- Матвей, послушайте, некоторые уступки так уж и быть, будут. Но от вас потребуется значительная самоотдача. Как хотите, но вам придется натренироваться таскать тот вес в полтора центнера.
- Там же сто двадцать килограмм?
- Ну, снаряжение, оружие. Не знаю. В общем, от вас потребуется самоотдача. Мистер Стоун настаивает на том, что если вы не сможете выполнить эту, первоначальную задачу, оправдать надежды наши и наших российских партнеров, то тогда контракт на этом и завершится.
- Без неустойки. В этот момент вашу нейро-модификацию я еще не пройду.
- Без, но с удержанием заработной платы кроме аванса. В этот период вы будете на обеспечении, так что о еде и жилье заботиться не придется. Слушайте, Матвей, поймите лично я не хочу возлагать на вас подобную ответственность, но ситуация такова, что нам требуются некие подтверждения того что вы сгодитесь для наших целей.
- Если я не сгожусь по причине не зависящей от меня? Скажем, выяснится что такая нагрузка окажется травмирующей и я чисто физиологически не смогу с ней справится?
- Контракта не будет, увы.
Я наклонил голову набок, глядя на него, мои губы расплылись в усмешке.
- Так значит, вам нужны не агитаторы, вам нужны солдаты.
- Эм, нет. В смысле работу с вами мы продолжим в другом направлении, скорее всего. Просто ситуация сейчас такова, что это направление для нас приоритетно, и пока оно не окупится, мы не сможем позволить себе все что желаем. Но нет сомнения, если вы по своей инициативе будете продолжать пропаганду, если наконец сможете добиться обширного внимания людей, поверьте, я добьюсь того чтобы вы получили достойное вознаграждение и трудоустройство. Если появятся платежеспособные клиенты, вдохновленные вами, я обещаю процент. К сожалению тот, который уже звонил, в общем, мы не сошлись с ним в цене. Увы.
Хм, кто бы это мог быть? Ну да ладно.
- Хорошо. Я приложу все свои усилия, но поймите, я не могу дать вам гарантии, что мое тело выдержит это.
- Конечно.
- И так, в чем именно уступки?
- Вы получите возможность отказаться от обязательств, в случае, если в какой либо из демонстраций от вас потребую боевого контакта. Или потребовать дополнительную плату. Но, пока на конкретной территории вам назначены работы, вы должны будете их довести до конца. Подчеркну что безоружный бой, или демонстрация с муляжом холодного оружия к этому не относится. То есть если вас попросят фехтовать с кем-то, уж окажите такую любезность.
- Мартин, тут я отдельно подчеркну, что подобные контакты обязаны будут вестись по определенным правилам, и в защитной экипировки, что будет гарантировать мне что меня не придушат в безоружном бою, или не свернут шею.
- Вы себя в зеркале видели? Вашу шею свернуть это постараться надо.
- Завтра против меня далеко не рахитика выставляют, и если тот человек силен настолько, насколько выглядит, риск есть. Кроме того, я сразу хочу сказать что если кто то из зрителей в случае моей победы начнет требовать добить противника, я говорю не столько о завтрашнем бое, - заметил я упреждая возражение Мартина. Стоун уже закончил разговор, и теперь смотрел на меня тяжелым взглядом. – То я не выполню этого, окей?
- Да, конечно.
- А если подобное требование подстегнется направленным на меня оружием, или иной угрозой, это будет рассматриваться как условие разрыва контракта по вышеозначенным условиям.
- Но вы будете обязаны завершить выполнение обязательства.
- Добить?
- Нет, в смысле… Так, в общем смотрите. Допустим, у нас идет демонстрация в какой-нибудь стране. Оговаривается время, в течение которого вы там находитесь, то, что вы там делаете. Вы все это будете обязаны выполнять. Если наступает условие расторжения, скажем, от вас требуют дуэли на пистолетах, под угрозой, вы отказываетесь, но условия конкретно оговоренные – выполняете.
- А если форс-мажор? Скажем, там сменится политический режим пока я там?
- О чем вы?
- Мартин, страны третьего мира. Там революции раз в пару лет проходят. Что если я окажусь в опасности?
- Это будет рассмотрено как условие дополнительных выплат, и естественно вы сможете предпринять меры для своего спасения и эвакуации. Но все будет спокойно, так что вы должны будете выполнять условия.
- Если я не смогу их выполнить физически, скажем, там будет настолько жарко, что у меня возникнет тепловой удар от марша в броне?
- Независимая от вас причина невыполнения, но не форс-мажор. Если в силу физиологической особенности вы не сможете с чем-то справиться, этого просто не будет. Но я подчеркиваю, именно физиологическая причина. Аргументы «я устал», не принимаются.
- Это подразумевает присутствие компетентного врача контролирующего мое здоровье.
136***
- Да, так и будет. Если он выдаст заключение что, например высокогорье для вас непригодно, так тому и быть. О, вот сейчас разберем все подробнее, - это замечание относилось к вошедшей девушке, несшей ноутбук. Кроме нее был еще и пожилой мужчина в тонких очках, и светлой рубашке. Девушку я узнал, переводчица Стоуна. Мужчина незнаком. Я поприветствовал их легким кивком, Мартин с ними заговорил. В разговор вмешался и Стоун, и после десятка минут переговоров, он вышел, оставив меня в компании остальных людей. Девушка сказала:
- Так, сейчас мы с мистером Чинком и мистером Мизрахи обсудим условия и поправки.
Говоря это, она открыла ноутбук, включила его, и открыла там документы. Я с интересом посмотрел на экран, увидев наброски договора. Краем глаза я отметил, что этот Мизрахи посмотрел на меня с явным любопытством, а потом началось долгое обсуждение.
Если в первый раз я подписывал контракт почти не глядя, то сейчас пытался вникнуть в почти каждый пункт. И так, официально я доброволец-испытатель медицинских исследований по манипуляции с геномом человека. Документы были представлены сразу и на русском и на английском языках, потребовав от меня убедиться в том, что каждый из них будет заверен помаркой требующий признания главенства русскоязычного в спорных вопросах. Я работаю с командировками за рубеж, в мои обязанности входило довольно неопределенное понятие; «проведение испытательных и демонстрационных работ результатов медицинского вмешательства». Основой договора все же служило Российское законодательство, а означенные мной условия выносились отдельным приложением в рамках условий досрочного расторжения. К моему неудовольствию обязательство компенсации стоимости модификации в случае расторжения договора по моей инициативе сохранялось, и все чего я смог добиться, так это возможности ее пересмотра в случае удешевления со временем. Я оказался связанным этими пунктами. Теперь пути назад не было, я был обязан выполнять в течение двух лет все эти условия, в надежде, что от меня именно потребуют условия разрыва контракта. С другой стороны мне удалось настоять на том, что в случае полной или частичной потери трудоспособности по результату модификации неустойка с меня будет снята в силу неисполнения обязательств по результатам оной. Это тоже была лазейка.
Мы спорили, наверное, несколько часов. Я пытался докопаться до каждой буквы, вогнав этого Мизрахи в пот, но я не юрист. Я не могу быть уверен в том, что не осталось подводных камней. Но, по крайней мере, на том, что я в той или иной мере под следствием они меня поймать не могли. Все подобные ситуации или приостанавливали действие договора, или вовсе расторгали его. До модификации – без неустойки. Стоит отметить, что меня весьма позабавила формулировка предстоящего боя, да и не только его. «Испытательные работы методом спортивных единоборств». Эх, вроде все было в норме, и все же, мне была нужна сторонняя проверка. Выломать ее оказалось непросто. Пересмотр оказался возможным только в рамках так называемого испытательного срока, под которым скрывались мои работы направленные на эти их планы по испытанию бронежилета. Затем авансом отпуска, модификация, и демонстрационно-испытательные работы хрен знает в каких странах. Выходило, что через год с небольшим я буду абсолютно ничем не обязан, и с той зарплатой в рублях по курсу ЦБ которую сумею накопить. С учетом того что я буду на полном иждивении, деньги выходили неплохие. А если еще и квартиру удачно сдать…
Но это конечно все мелочи. Главным для меня было то, что все эти уступки показали мою необходимость. Они вынуждены работать с каждым модификантом, а следовательно я один из немногих пригодных по каким либо признакам. А значит, ценность моей жизни достаточна, чтобы шансы на хорошее положение в новом мире, мире распространения генных модификаций, у меня были. Что мне оставалось делать? Да, я не уверен во всем этом, да, я боюсь, но плыть по течению, что если это будет еще опаснее? Пока я нужен, я могу ставить условия. Когда таких как я будут сотни, условия будут ставить мне. А потом, что если мир и правда будет перемолот этими работами? Что если Лиров воплотит в жизнь свои сумасшедшие идеи? Я хочу быть среди живых.
И так, договор был написан, отправлен на заверение Стоуну, распечатан, и подписан. Оставались еще регистрации в России, которые, как сказал Мартин, потребуют минимального участия с моей стороны, да небольшая возможность обжаловать условия после консультации с адвокатами. Пока идет испытательный срок в месяц. Я выходил в неуверенности в себе, получив на руки копию документов, аккуратно упакованных в папку. Но все мои тревоги были скрыты под неизменной полуулыбкой. Никто не в силах увидеть мои чувства пока я сам не покажу их. Я сразу направился в столовую, отмахнувшись от Мартина, и сказав, что зайду за приготовленным снаряжением после еды.
Надо признать, что сытный ужин меня немного успокоил. За едой я думал надо всем происходящим. Я подписался, я подписался, и нет мне пути назад, пока не раздобуду пятнадцать лямов. Такие деньги для меня просто нереальны, но с другой стороны, контракт все же очень выгоден для меня, если все пройдет как надо. Самое главное, я буду совершенно волен по его завершению, продлевать ли его, заключать ли новый, или просто послать все на хрен, и уехать куда-нибудь проживать заработанное. Заработанное, там и миллиона рублей не наберется. Хотя я работал на опасном производстве и за меньшие деньги. Мир такой, людей слишком много. Большая конкуренция на рабочие места. Не ты так другой. А если уж эмигранты, так о конкуренции с ними и речи нет. Я слышал, что на одном заводе официально вообще десять процентов рабочего состава есть, остальные девяносто прямо там и живут, получая в месяц тысяч по пять рублей. Правда, там труд не опасен, так что с проверками не густо. А если будут созданы модификанты не являющиеся людьми, но при этом трудоспособные? Затраты на которых будут еще меньше? Я не знаю, мне бы для себя место найти, прежде чем о судьбах мира думать.
Когда то в Британии выращивать шерсть стало очень выгодно, и это подписало смертные приговоры тысячам крестьян. Знаменитые огораживания. А что будет теперь? В двадцатом веке у людей появились иллюзии о том, что у них есть какие то права. Но все эти права только бумага, а бумага бессильна против пуль, штыков и когтей. Однажды мир начнет меняться, генетические модификации не оставят его прежним. И тогда что-то случится. Вот почему им так важно военное направление. Ничто еще не кончилось, война не меняется. Это просто большая передышка, если бы не атомное оружие, шестидесятые, восьмидесятые и нулевые были бы отмечены очередными крупными войнами, крупнее, чем те, что были в них. Человечество не в силах противостоять своей природе. Мы животные, мы размножаемся, а когда ресурсов перестает хватать, насильственно сокращаем численность друг друга. И выход из этого тупика, выход Лирова, он реален. Вот только он предусматривает ликвидацию старого человечества, и создание нового. И мне лучше быть представителем нового человечества, пока есть возможность на это.
Я покончил с едой, и направился к зданию, на которое мне указал Мартин. Он уже ждал меня там, внизу. Мы прошли по весьма чистым коридорам в комнату, где стояла довольно крупная машина. Там был и парень, ее оператор. Похоже, это 3d принтер, или нечто в этом роде, и работа уже была закончена. После короткого, непонятного для меня разговора, Мартин передал мне полимерную капу, весьма непривычно выглядящую, и остро пахнущую. Как раз по моей челюсти. Я засунул ее в рот, проверяя. Да, села нормально, и намордник не нужен. С ней я толком не укушу. Хотя нет, одна из челюстей будет свободна с раскрытой пастью.
137***
- Ну как? – спросил Мартин.
- Новаво, - ответил я, а затем вынул изделие, - нормально. Что еще, шлем?
- Да, только это на склад одежды надо, там пошили, наверное.
- Ну, пошли.
Как же жарко на улице, хотя солнце уже близится к закату. Мосты сожжены, завтра я буду драться. Просто потому что кому то хочется поглазеть на это, и у них есть деньги, чтобы одного пожелания было достаточно. Спортивное единоборство, как же. Я замечал, как некоторые из встреченных людей поглядывали на меня, а еще на меня смотрели и из окон. Впрочем, моя уверенная походка не выдавала волнения.
- Ну что Мартин, бумаги готовы. – Сказал я.
- Уверяю вас, это начало отличного сотрудничества.
- Которое осталось скрепить кровью.
- Ох, ну неужели вы так переживаете по поводу этой мелкой драки? Ни с кем ничего серьезного не случится.
- А если я проиграю?
- Ну, это было бы нежелательно, но в целом тоже ничего страшного.
- А девушка?
- Эм, девушка?
- Не помните? Ко мне пришла их переводчица. Она сказала, что в случае моей победы, ее скажем так, передадут мне. Вернут документы, и она получит шанс вернуться домой.
- Эм…
- Понятно. Я не знаю, врала ли она, но если вдруг я одержу победу, получите ее документы, и озадачитесь третьим билетом на самолет.
- Четвертым тогда уж, Шилов тоже с нами летит.
- Значит четвертым. Мартин, Мартин. Во что же вы меня втянули? Я ведь и драться толком не умею. Ну, какие у меня шансы на победу?
- Да не волнуйтесь, достойный проигрыш сойдет тоже. Эм, ну а девушка. Матвей, поймите, у нас толком нет методов воздействия, но я, конечно, постараюсь сделать все возможное.
Эх, Мартин, заврался ты окончательно. Ничего ты не сделаешь. И обманывал ты меня с тем, что от меня полицейский пострадал. Потому и не поднимал эту тему. Почуял, что я догадываюсь, или с Альбертом созвонился, и он тебе прямо сказал, что говорил мне об отсутствии пострадавших.
- Постарайтесь. И да, перед боем я бы хотел облиться водой. Сухая шерсть меня быстро перегреет.
- Там будут распылители для газонов, с этим проблем не будет.
- Отлично.
Мы дошли до пункта назначения, вошли в пахнущее стиральными средствами полуподвальное помещение, и пошли на стук швейной машинки. Швея была из местных, довольно приятная полноватая, что удивительно, женщина. Шлем находился еще в процессе изготовления, и я просто посидел там некоторое время, позволяя прикладывать заготовки к моей голове, и улыбаясь. Неполный шлем, закрывал только голову, но не морду. С другой стороны он не мешал вибриссам, а когда они свободны, я инстинктивно отдергиваю голову от удара с невероятной скоростью.
- К утру будет готов, - заверил меня Мартин, и мы пошли на выход. Там нас уже ждали.
Этот самый негр, и эта кошка, Сара, вместе с ним. Негр смерил меня тяжелым взглядом, вблизи он был почти на голову выше меня, и заметно шире в плечах. Я ответил ему насмешливым взглядом, и привычной полуулыбкой. Нельзя проявлять страх, нельзя показывать его. Он что то сказал Мартину, тот ответил. Короткий диалог, и Чинк сказал:
- Ну, у меня дела в общем. До завтра.
- До свидания, - ответил я, провожая его взглядом. Затем скользнул глазами по негру, и уставился на кошку. Она хихикнула, и сказала:
- Мистер Винсенти хочет тебя немного проучить. Знаешь, а ты ему понравился. Но это твою шкуру от трепки не спасет. Знаешь, этот, - она кивнула на негра, - хорошо умеет сворачивать шеи. Никто даже не поймет, как все случилось.
Я вновь посмотрел на громилу. Прямо в глаза. Что он тут забыл? Он, боится? Зачем ему запугивать меня, кроме как чтобы подавить тот страх, что я вижу в глубине его глаз. Тщательно скрытый, незаметный.
- Думаю, эта его способность относится к людям. Это все что ты мне хотела сказать? – Равнодушно ответил я, не отрывая взгляд. Только не проявлять страха, проклятье. Только не проявлять его. Не важно, что он крупнее, он просто не успеет причинить мне серьезный вред. Сара обменялась с ним парой фраз, и сказала:
- Думаешь так просто отделаться? Думаешь? Думаешь дружок? Не надо было мне отказывать, не надо. Но еще не поздно, знаешь, если ты разделишь со мной эту ночку, я могла бы, скажем незаметно подать ему водички. Немножко притупить реакцию. Совсем чуть-чуть.
Какие мы коварные. А что будет с моей реакцией после секса с этой фабрикой наркоты?
- Какая коварная львичка, - сказал я, негр тоже окрикнул Сару, и она метнулась по нам недовольным взглядом, я продолжил:
- Скажи ка мне лучше, что по поводу той переводчицы? Она поставлена на кон?
- Предпочитаешь эту тупую суку? Да? Да? Вместо меня? Знаешь, а она не достанется тебе, знаешь? Я позабочусь, чтобы ее отправили в самый дешевый бордель, а если даже ты и вдруг выиграешь, я сама ей морду раздеру. У тебя с ней секса не…
Что у меня с ней секса, Сара так и не сказала, поскольку при этом, достаточно интернациональном, слове громила вдруг повернулся к ней, и отвесил смачную пощечину укрытой в перчатке рукой. Затем он повернулся ко мне, и уже знакомым жестом выставив палец, что то сказал. Я усмехнулся, несмотря на то, что мое сердце уже трусливо ускорило свое биение. Он замер, с минуту глядя мне в глаза. Я смотрел в ответ. Боится. Он точно боится меня. Хитрый план, под видом столь желанной помощи подсунуть мне яд. Пусть он не подействует на меня в полную силу, любое замедление реакции окажется опасным. Я стоял, улыбался и смотрел ему в глаза, пытаясь вырвать из них эту едва заметную крупицу страха, пытаясь насытиться ею. Нельзя бояться, страх убивает. Одна ошибка, одна секундная слабость с его стороны, и проявленный страх раззадорит меня точно хищного зверя, придаст сил, словно теплая кровь мифическому вампиру.
Словно почувствовав это, негр презрительно хмыкнул, и пошел прочь, потащив за собой упирающуюся кошку. Та, впрочем, не слишком усердствовала, держась необыкновенно мягко выглядящей полу-рукой полу-лапой за лицо. Сохраняя на лице остатки самообладания, я развернулся, и пошел прочь. Только не срываться на бег. Идти спокойно, расслабленно. Проклятье, у меня почти нет шансов одолеть его, если только применять когти. Почти. Надо принять душ и успокоится.
Мое тело выдержало падение с шестого этажа, он бы разбился в лепешку. Я проиграю в соревновании силы, в соревновании скорости пятьдесят на пятьдесят. В соревновании выносливости жара мой враг. Но вот соревнование прочности, я прочнее. Мне нужно использовать против него его собственные удары. Подставить такие участки своего тела, что кинетическая энергия удара пойдет на разрушение его тканей. Шансы есть. Он не знает об этом моем преимуществе, не будет бояться именно этого. Кроме того, он понимает, что я не человек, и возможно до него дошли слухи, что я именно военная модификация. Для него я неизвестность, а неизвестности боятся все.