149***
Головная боль не отпускала меня, она не знала удобного положения. Как бы я не пытался устроиться, на боку ли, на спине ли, как бы я не клал голову, она была. Я молчал. Боль стучала в голове, и даже темнота закрытых глаз кружилась. Я пытался найти опору, вцепившись руками в бока кровати, головокружение даже не думало проходить. Время растянулось, расплылось и перестало быть ориентиром. Я не чувствовал время, полностью поглощенный тяжестью в голове и тошнотой.
Постепенно благословенное забытье стало одолевать меня. Я лежал неподвижно, на спине, медленно проваливаясь в сон. Реальность расплывалась зыбким туманом, когда острое чувство того что меня схватили за ноги вторглось в рассудок. Прежде чем скованный болью разум успел отреагировать, пространство взвилось, точно меня с размаху ударили об пол, на что голова отозвалась новой вспышкой боли. Я не мог пошевелиться, тело парализовало, и лишь дыхание неведомым образом работало, словно само по себе.
Ужас наполнил меня давящей пеленой, я почувствовал, как огромная рука схватила меня за шкирку, грубо выдирая шкуру. На многострадальную голову обрушились удары пудового кулака, взбивая мозг точно сырое яйцо. Боль заметалась от виска к виску, ударяясь о кости и выпрыгивая за их пределы. Полное непонимание происходящего вгоняло в панику, но еще сильнее ужасало то, что я не мог пошевелиться. Меня вновь приложили точно сухую воблу об стол, кто может обладать такой чудовищной силой?
Затем я провалился в беспамятство.
Пробуждение было паршивым. Голова болела так, словно пузыри наполненные кипятком спрятались под лобной костью. Я лежал неподвижно, пытаясь понять, где я. Почему то пахло малиной. Но ничего вокруг не происходило, и я открыл глаза.
Потолок был почти неподвижен, но именно почти. Он неуловимо медленно вращался, но стоило сосредоточиться на этом, как он рывком возвращался на место. Я медленно выдохнул, попытался сесть, и тут же осел обратно, когда стенки кровати мотнулись в стороны. Я был на больничной койке, по бокам поднимались выдвижные бортики, предохранявшие меня от падения. Так же я обнаружил, что руки мои в моих перчатках, и перебинтованы под ними. Ничего не понимая, я опять прикрыл глаза, чтобы не видеть потолок, и попытался вспомнить, что случилось. Мысли ускользали, смывались мутной пеленой боли.
Вчера я дрался. Крепко получил по голове, но все же победил. А потом? Ко мне кто-то вломился? Я не мог ничего утверждать точно, и вскоре погрузился словно в оцепенение. Отсутствие мыслей ослабляло боль. Минуты превращались в часы, а часы в вечность. Реальность вновь уходила куда-то прочь, я медленно кружился в неподвижной комнате, пока, наконец, мое уединение не было нарушено человеком.
Я тупо уставился на вошедшую женщину. Кажется, она была в халате врача. Она подошла ко мне, увидела, что я очнулся. Коснулась моего лица руками, заглядывая в каждый глаз. Что то спросила. Естественно, что я ничего не понял. Кажется, это не слишком ее смутило. Она поводила передо мной рукой, в очевидном жесте вынуждая следить за ней. Не знаю, удовлетворило ли ее увиденное, но когда она встала чтобы уходить, я поднес руку ко рту, во вполне очевидном жесте, дополнив тем не менее:
- Аква.
Она кивнула, и вскоре принесла бутылку воды. Самому мне напиться оказалось сложно, бутылку я держал, но вот поднести ко рту вышло не очень удачно. Она напоила меня, потом ушла, а я вновь лег, прикрыв глаза.
Мыслей не было, их с лихвой заменяла боль. Время опять приобрело нестойкую форму, исказив свое течение. Его прерывистый бег, непонятный, запутанный, сумасбродный, длился ровно столько, чтобы мучительная боль сползла к затылку, словно под действием тяжести. А затем пришел Мартин.
- Матвей, вы не спите? – Негромко спросил он от двери.
- Нет, - ответил я, не открывая глаз.
- Врач сказал у вас сотрясение мозга, вы в порядке?
- В полном, если не считать сотрясения мозга, - ответил я, морщась от новой боли в губах, мелкой и рвущей в отличие от тупой головной.
- Я просто хотел узнать. Вылет через несколько дней. Вы как?
- Как-нибудь. Какой прогноз врачей?
- Доктор сказал день два, и можно будет говорить о снятии острой симптоматики, потом еще неделя голова может побаливать. Если все так, то успеваем.
- Из России новости есть?
- Все в порядке, квартиру сдали в аренду, дела идут своим ходом, хотя может быть понадобятся ваши показания как свидетеля.
«Спроси о раненом спецназовце». Холодный голос, мой голос, отчетливо возник над звоном боли. Я озвучил вопрос:
- А тот полицейский, которого я об потолок приложил. Он как?
- Выздоравливает, все в порядке, - солгал Мартин, - мы подключили кое-какие связи, так что теперь он пострадал в борьбе с убитым преступником.
Уличить во лжи? Напомнить ему, что в тот же вечер Альберт прямо говорил мне, что кроме меня нет раненых?
«Не надо. Пусть считает тебя наивным».
- Что ж, это радует. А эта, переводчица или как ее там?
- Ну, мне отдали ее документы, паспорт, загранпаспорт. Мы, скорее всего, отправимся в Россию все вместе, Шилова тоже ждут там. Матвей, знаете, этот поступок с вашей стороны настоящее благородство. Вступится за женщину, оказавшуюся в таком положении, защитить ее, это многого стоит. Я всегда знал, что вы великий человек, истинный пример самоотверженности.
Мои губы расплылись в улыбке, и я оборвал его:
- Извините, извините, а тут как до туалета добраться?
- А? Да, я сейчас сестру позову. А так он направо по коридору.
Чинк вышел. Подлиза хренов. Как же, спаситель. Спасенье эта девка себе сама строила, внушив Винсенти что такой ставкой он добьется от меня согласия на этот бой, что позволит его человеку набить мне морду как следует. Вот только более эффективной провокацией оказалось использование слухов, вынудивших фирму рискнуть мной, чтобы удовлетворить пожелания богатых клиентов взглянуть на этот бой. А я действовал, по сути, в рамках контракта, хотя скорее потому, что боюсь идти на разрыв. Это может оставить меня на обочине жизни.
Надо признать, что план Винсенти сработал, огреб я как следует. Вот только его человек пострадал гораздо сильнее. Эта мысль помогла немного смягчить боль. Да, конечно я не идеален, я натворил кучу ошибок в это бою, верно, просчитал атаку только в первый и в последний раз. Все остальные контакты выходили по плану негра, но я таки сломал этой ублюдочной горилле ногу. Надеюсь, он успел наступить на нее, и осложнить перелом.
Интересно, фирма уже завербовала этого гиганта? Фирма держала меня под присмотром в этом бою, и заодно немножко припугнула Винсенти за излишнюю самонадеянность. Мне дали отличную фору, и я ей сполна воспользовался. Если бы не тот первый удар, из-за которого противник был скован весь последующий бой, наверняка он бы избил меня гораздо сильнее. Хотя куда уж сильнее?
- Сейчас принесут судно, - сунулся в дверь Мартин.
- Не надо, я сам, - ответил я, пытаясь встать. Мне удалось сесть на кровати, и усилившееся головокружение заставило меня опасть обратно. Так что пришлось не возражать, когда медсестра подложила под меня клеенку, и вообще стараться оказывать содействие в нелегком в моем положении деле справления моих надобностей.
Затем опять заглянул Мартин. Я спросил его:
- А этот, ну с которым бой был. Он как?
- Сейчас у нас в стационаре, перелом ребра и ноги.
- Серьезный?
- Ну, завтра операцию назначили. Кость вправлять будут. Да не волнуйтесь вы так. Вы ведь всего лишь закрылись от удара. Кто виноват в том, что его нога не выдержала?
150***
Закрылся, как же. Я бил навстречу. Два удара сложились, и потому привели к травме. Я вздохнул для Мартина:
- Эх, а ведь я говорил, что кончится все именно так.
- Да, извините, что не поверил до конца. В любом случае, вы можете не волноваться ни о каких последствиях. Винсенти кстати уже уехал, правда, некоторые из его людей остались присматривать за этой Сарой. Но они вам ничего не сделают, я гарантирую.
- Да, спасибо. Извините, но я мог бы остаться пока в покое? И выключите свет, от него глаза болят.
- Да, конечно. Доктор сказал, что вам обедом будет только бульон.
- Можно заодно прохладного молока?
- Да, я передам.
Чинк ушел, и я вновь остался в темноте. Вот и все, я выдержал. Да, пострадал, но победа за мной. Теперь бы получить с нее хоть что-нибудь, потому что вновь драться я не хочу. Вернее не хочу получить по голове. Проклятье, как же уже успела надоесть эта боль, назойливая и въедливая, тупая. Скорее бы она уже прошла.
Снова мутная пелена безвременья. Я пытался задремать, но это не получалось. Мыслительная деятельность давалась с трудом, вскоре я прекратил это занятие. Пустота животного существования, ни мысли, ни идеи. Просто длительность существования. Она опять прервалась, обедом. Как и сказал Мартин, стакан куриного бульона и стакан молока. Все прохладное. Я выпил, тут же почувствовал тошноту, но прохлада напитков помогла удержаться от рвотных порывов, вновь застыв в сонном оцепенении. Наверное, в нем прошел весь день, оно нарушилось только такого же рода скромным ужином, да очередным судном. Перчатки мне так и не снимали, вероятно, из опасения, что я поврежу себя когтями.
Я медленно засыпал, погружаясь в черную бездну очередного кошмара. Я оказался на четвереньках, в темной грязи под медным небом. Острый запах напуганных людей царил вокруг. Я медленно поднялся, глядя на врага. Негр казался еще выше, но на моих руках не было перчаток, а на ногах ботинок. Я смотрел на него, под напуганными взглядами тысяч людей. Они жаждали убежать, но позади них стояли модификанты с автоматами, заставляя стоять и смотреть.
Я медленно пошел на человека. Грязь под ногами хлюпала, пахла кислым, и была теплая. Я посмотрел вниз, и увидел, что эта грязь являет собой смешение окровавленных кишок, рванных легки, изодранного мяса и переломанных костей. Точно кладбище тысяч людей похороненных гусеницами танка. Я поднял взгляд на врага, и он отшагнул назад за секунду до того как я на него бросился. Слепая, животная ярость наполнила мои мышцы чудовищной силой, настолько чудовищной, что когда я схватил его за мышцы, вонзил когти в бицепсы, я их вырвал влажными кусками, добавив свежей плоти к подгнившему месиву под ногами. Он закричал, а я драл и драл его, хватая плоть, словно песок в гроздь, и вырывая ее кусками. Я обдирал человека с кровожадной одержимостью, быстро парализовав зияющими ранами на месте крупных мышц конечностей, стал очищать его от плоти, разделывать точно запеченную курицу. Он кричал, он надрывно выл, пока я не угомонил его, вырвав горло. Затем я стал разделывать и труп, так же уродуя его, очищая до самого скелета, разбрасывая вокруг внутренности. Эта расправа показала истинную причину того месива что было под ногами. Разломав суставы и кости, раскидав их вокруг, я вернулся к толпе, и встал в рядах модификантов, получив от кого-то автомат.
Я стал наблюдателем. Я увидел Сару. Ее люминесценция сияла ярко, заливая алую массу под ногами серебряным сиянием. К ней вытолкнули мужчину, и она стремительно шагнула к нему навстречу. Он отшатнулся в ужасе, но прежде чем успел сообразить хоть что-нибудь, кошка уже обняла его. Я увидел как ее когти чуть накололи кожу, и мужчина осел, а потом его начали бить судороги. Кошка отошла чуть назад, наблюдая, как человек выгибается в агонии, как выкрашиваются зубы от судорожного сжатия челюстей, как его конечности выгибаются, и кости трещат. Судорожный выдох сжал ребра до проломов, а когда он выгнулся, доставая пятками до затылка, его позвоночник с жутким звуком разломился. Без единого усилия она превратила мужчину в кусок мяса с переломанными костями, одной только силой яда.
Потом я увидел Абу. Он одним движением поставил человека на колени, а потом с деловитым упорство стал рвать ему горло когтями. Лезвия вспороли кожу, плоть, артерии. Кровь хлынула целым потоком, заливая грудь и живот человека, точно алый фартук. Модификант наклонил его вперед, давая стечь крови, а затем стал отрывать голову, терзая плоть шеи, пока не остался один позвоночник. Его он переломил выкрутив из стороны в сторону, и кинул голову прочь.
Потом был тот гигант, со своим тесаком. Он схватил человека за шкирку, сграбастав его кожу в клок, и стал четвертовать. Взмах огромного лезвия, и под истощенный вой мужчины кисть его руки отлетела в сторону, обнажив белизну стесанной кости в окружении необычайно ровных обрубков мышц. Потом вторая кисть, мужчина захлебывался криком. Потом один взмах срезал обе ступни. Когда мужчине отрубали руки в локтях, он уже затих, лишь хрипя и глядя перед собой пустыми глазами. Потом ноги в коленях. Обрубки срезались точно гильотиной, с такой же чистотой среза, и полнотой. Никаких недорубов, никаких клоков кожи, на которых могло что-то повиснуть. Взмах чудовищного лезвия, и плечи отлетают ровные словно поленья. Бедра с половыми органами были опять срублены одним ударом, а затем гигант подкинул человека, и располовинил его в воздухе от шеи до паха. Обрубки разлетелись в стороны, а внутренности выпали из них еще в воздухе. Следующий.
Следующий модификант был столь огромен, что его рост был не менее тридцати метров. Он возник словно из-неоткуда. Длинномордый, огненно-рыжий, с белым брюхом и грудью, внутренними частями рук и ног, он шагнул в эту склизкую массу, глубоко вдавливая ее босыми ступнями, перемалывая еще различимые ошметки тел в однородную фаршеподобную массу. Он взял женщину из толпы, она забилась в огромных пальцах. Поднял ее на уровень своего колена, кинул. Она закричала, когда ее нога подломилась, упала, поползла вперед. Он наступил на нее, придавив зад. Женщина надрывно завыла, когда великан стал переносить вес на ногу, под ногой захрустело, забулькало. Крик резко оборвался когда из ее рта хлестнуло содержимое желудка. Великан приподнял ногу, открыв взору раздавленную плоть вырвавшуюся из-под посиневшей, лопнувшей кожи. Потом накрыл ее ногой целиком, и стал растирать, как растирают окурок или насекомое.
Бойня продолжалась целую вечность, Один модификант за другим, каждый убивал по-своему. Кто-то ограничивался одним смертельным ударом. Кто-то убивал медленно, смакуя каждую рану. Кто-то издевался уже над трупом. Кто-то оставлял еще живым, но с такими увечьями, что смерть была лишь делом времени. Кто то использовал только свои когти и зубы, кто то оружие, как например черный модификант с почти двухметровым пушистым хвостом, прострелившим человеку голову из револьвера. Убийство за убийством, бесконечной цепью. Ужас людей, вынужденных наблюдать в ожидании своей очереди достигал предела, почти материализовался в воздухе восхитительно сладостным запахом. Я наслаждался им, погружаясь в некое созерцательное безумие гротескных картин расправы. Или не я? Я не мог сказать точно. Зверь в моем облике был не на бойне, а за праздничным столом, уставленным самыми изысканными яствами крови и сырого мяса. Его восхищало и возбуждало все, и трепет вырванной печени, и биение еще живого сердца, и липкая масса мозга, вытекавшего из расколотого черепа. Он жаждал попробовать все, каждую крупицу чужой агонии.
151***
А затем вновь наступила чернота безвременья. Вновь проснулась боль, окутав меня мутным саваном. Вновь я почувствовал, как кто-то схватил меня, и стал колотить по голове. А я даже не мог вырваться, из-за страха полностью парализовавшего тело.
Я проснулся совершенно измученным, вернее даже не проснулся, а скорее сменил забвение на чуть более просветленное. Все события опять сливались в одно. Завтрак из какого-то напитка, осмотр, уже обед. Мартин заходил, но задержался не более чем спросить о моем самочувствии. День шел к завершению с непонятной скоростью, тяжесть мысленных процессов мешала его различению. Я несколько раз проваливался в сноподобное забытье, и так и не смог отличить его от полноценного сна. Порой меня опять сковывал иррациональный страх, порой боль усиливалась. Снов не было, и возможно благодаря этому к вечеру третьего дня я немного оклемался.
Я даже немного удивился, когда проснулся, и понял что могу сидеть, и голова не кружится. Затем я встал, стянул бинты и перчатки. Не знаю, делал ли я попытки драть себя во время этого забвения, но кажется, заметных ран на мне не было. Губы все еще тянуло, голова немного побаливала, но тем не менее я встал, и смог стоять. Мне остро захотелось помыться, с учетом того что после той драки я был не в состоянии принять душ, моя шерсть наверняка напитана остатками мыла, пыли, и хрен знает чем еще.
Часы в коридоре показали мне, что чутье времени не сильно ошиблось. Десять часов вечера. Медсестра удивленно посмотрела на меня, встала. Губы отозвались тянущей болью когда я улыбнулся. Я неуклюже махнул рукой, сказал:
- Ай го май рум.
Останавливать меня она не стала. Я прошел по коридору, вышел на улицу, вдохнув насыщенный запахами вечерний воздух. Пошел к номерам. В теле была странная легкость, и вместе с тем слабость. Я опять шел босиком, как бы я не напрягал память, я так и не мог понять, когда с меня стянули обувь и сняли штаны. Их я нашел рядом, уже чистыми, но ограничился штанами. Меня немного пошатывало, но все же я шел достаточно уверенно, хотя иногда приходилось останавливаться, и собираться с силами. Благословение этой негритянки, она сразу поняла, что мне надо, и дала полотенце с феном. Какая же милая женщина.
Кое-как я залез в душ, там меня вновь настигло головокружение. Я открыл прохладную воду, с наслаждением впитывая ее в шерсть. Ничего, я уже почти оклемался. Наверняка после таких побоев обычный человек валялся бы неделю. Я крепче, я все вынесу. Я победил, этот человек уже наверняка валяется в гипсе, и будет валяться в нем с полгода. Я победил.
Меня начало колотить. Вода вдруг оказалась просто ледяной, и я поспешно поднял ее температуру, пытаясь согреться. Потом до меня дошло, что это просто озноб. Я ел весьма условно, мне давали только выпить бульона да молока. Но мысль о еде не манила, мне не хотелось ничего горячего. Хотелось сырого мяса. Я прикрыл глаза, пытаясь расслабится в уже теплой воде. Озноб прошел, теперь по телу разливалось блаженное тепло. Сознание медленно отступало, головная боль уходила куда-то прочь.
Что-то изменилось. Я резко распахнул глаза, встречаясь взглядом с собственным отражением. Белоснежным отражением с ледяными глазами. Он сидел на краю ванной, небрежно закинув хвост себе на колени. Левой рукой он поглаживал что-то, или кого-то, скрытого от меня. Взгляд холодных, желтых глаз замер на мне. Приклеенная маска полуулыбки исказилась в речи:
- Не самый лучший бой.
- Я победил, - ответил я.
- Понеся серьезную травму. Тебе следует заострить внимание на наработке ударов. Удачным был только первый удар, которым ты сломал ему ребра.
- И последний.
- Да, мы с тобой правильно предположили, что встречный удар будет травматичен для врага. Тем не менее, последующие атаки были слишком необдуманны.
- Он просто пришел в себя после оцепенения вызванного голосом гиганта.
- Тоже верно, это была весьма эффективная психологическая атака. Тем не менее, высокая степени схожести анатомии подразумевает, что подобное акустическое воздействие возможно и для нас. Не как дополнение к голосу свойственное ему, а как натренированное умение, подразумевающее использование легких, глотки и голосовых связок.
- Возможно, что относительно меньший размер не позволит достигнуть области низких частот придающих звуку это воздействие, - возразил я.
- Тем не менее это выяснимо только на практике. А вот и Мартин. Не верь ему, но делай вид, что доверяешь полностью. И зайди сегодня к Чарльзу на чаек.
В дверь постучали. Я открыл глаза, поняв, что задремал, и отозвался:
- Да?
- Матвей, все в порядке?
- Да, а что случилось?
- Просто врач волнуется, вы несколько неожиданно ушли.
- А? Я себя почувствовал немного получше, и понял что после той драки просто ужасно грязен. Позвольте просто намыться, как следует.
- Да, конечно. Только если вы почувствуете себя плохо, там, около ванной кнопка вызова помощи.
- Да, я видел. Спасибо за беспокойство.
- И еще, завтра после обеда, если вы будете себя хорошо чувствовать, мы уезжаем.
- Хорошо, спасибо.
Он ушел, вновь оставив меня наедине с собой. С собоими? Нет, я был один. Проклятье, неужели у меня от травмы галлюцинации начинаются? Только этого и не хватало, чтобы сойти с ума окончательно. Безумие, неужели я на грани? Что если сотрясение мозга окажется последней каплей? Нет, спокойно. У меня всего лишь паранойя, имеющая вполне здравые корни. Я полностью, абсолютно адекватен тем условиям, в которых оказался. Опасность может быть отовсюду. Никому не верить, ничего не боятся. Для меня это вопрос выживания. Если Чинк меня обманул, если они действительно потребуют от меня убивать, да, это может дать мне повод разорвать контракт, но это не оптимально. Это может дать мне повод требовать для себя выгоды. Я просто не могу все бросить, потому что эти события, они затронут меня или поздно, демонстрацией и законами против модификантов, гонениями, а возможно всего лишь упущенным шансом стать кем-то великим. Я не знаю, все вероятности будущего, возможно, я вижу только темные варианты? Когда я лишился оптимизма? В страхе ли за свою жизнь после покушения? А может после смертей вокруг? Во мне что-то надломилось, что-то приобрело иной вектор. Правильный ли? Не знаю. Но смерть прошла слишком близко от меня, я слишком ярко увидел ее в стремительно приближающейся земле. Обжегшись на молоке, дуют на воду.
А что если я становлюсь чудовищем? Ведь если подумать, если вдуматься, я сломал человеку ногу. Возможно, даже искалечил его, второй раз. Чужая боль, чужой страх приятны мне. Я становлюсь хищником, садистом. Нахожу утешение в издевательствах. Запах крови приятен мне, чем дальше, тем большим кошмаром я становлюсь. И от меня этого хотят, ждут. Во мне это заложили. От меня ждут, что я буду кошмарным солдатом, способным в одиночку заменять десяток человек. Пусть пока только потешным полком, пусть только пока демонстрационной моделью, но что будет дальше?
- Пока имеется преимущество. Контракт подписан на два года не с начала вторичной модификации, а с момента подписания. Таким образом, необходимость направить тебя на испытания комплекта брони дали почти год гарантированного отсутствия боевых действий.
- А что потом? – Спросил я, поднимая взгляд на свою копию у стены. Когда я успел задремать?
- Потом по ситуации. Не бойся убивать, это легко. Сложно не быть убитым, и это важнее.
152***
- Мне страшно.
- Ты не испытывал страх убивая собак.
- Это другое.
- Одно и то же. Все что тебе необходимо, помнить о необходимости убивать ради самозащиты, и юридической обоснованности убийства.
- А потом очнутся с горами трупов за спиной?
- Однажды возникнут группировки людей, для которых наша смерть будет необходимой. Ты должен быть готов к самому решительному отпору.
Я привстал, открывая воду, и сказал:
- А не станут ли эти военные направления причиной возникновения ненавидящих меня?
- Одной из, только одной из множества причин.
Я открыл глаза, поняв, что лежу в ванной. Следующим на что скользнуло мое внимание, был тот факт, что вода закрыта. Ничего, неделька другая, и все пройдет, последствия ударов заживут. Я привстал, спустил воду. Открыл новую, принял душ, тщательно намывшись. Наконец, высушившись и почувствовав себя чистым, вышел из ванной. Меня немного шатнуло, и я постоял, держась за стену. Пульсация в голове прошла так же быстро, как и возникла. Несколько дней, и я оклемаюсь. Все будет хорошо. Я вышел из комнаты, отнес полотенце с феном, пошел на улицу.
Дорогой мое внимание привлек весьма любопытный факт, он заключался в том, что из-за двери того номера где поселился гигант, доносились весьма недвусмысленные звуки, намекавшие на то что там занимались сексом. Да и запахи тоже, Сара? Да, ее характерный запах. Ох, блин, с учетом соотношений их размеров, это было бы весьма любопытное зрелище. Хм, наверное мне следовало бы предупредить его о том что Сара немножко фабрика наркоты, и с ней можно весьма увлечься, но желанием заглянуть внутрь я не желал. Связываться с модификантом ростом под два с половиной метра, тем более отвлекать его от столь увлекательного занятия, это несколько опасно. Хотя нужно признать, что запахи весьма возбуждали, и манили присоединиться.
Подавив некстати разыгравшееся желание, я пошел прочь. На улице я увидел мужчину, деловито идущего к дому. Я узнал его почти сразу, не так сложно запомнить человека, который гоняется за тобой с револьвером, и которому потом стучишь по голове. Интересно, ему было так же хреново первые дни, как и мне? Он тоже меня узнал, судя по тому, как дернулось его лицо. Но к оружию не потянулся. Я направился в его сторону, и когда поняв это он вперился в меня взглядом, я улыбнулся и заговорил:
- Лиссен мен, ю го ту Сара?
Он подозрительно посмотрел на меня, потом спросил, кажется, спросил; видел ли я ее. Я ответил как мог:
- Мен, ай воч Сара, анд шиз секс. Секс то реали биг бой. Реали биг. Ай но рекоменд ю го, реали мен, но рекоменд го туда.
Небрежно махнув рукой в сторону коридора, а потом поднял руки в примирительном жесте, обходя человека. Не знаю, понял ли он что-то в том подобии английского, что я помнил со школы, но посмотрел в сторону коридора он очень напряженно. Я пошел прочь. Я предупредил, так что если завтра его останки будут отскребать по всему коридору, я не виноват.
Хм. А что вообще замышляет Сара? Винсенти вероятно оставил ее тут для модификации, но удовлетворяет ли она свое пожелание попробовать секс с модификантом, или у нее план похитрее? Но блин, как он ее не разорвал? Проклятье, я реально хотел бы посмотреть на это зрелище, вот только окно занавешено, да и ну его нафиг если честно. Может она просто ртом его удовлетворяет. Хотя если у нее язык как у кошки, или у меня, то вряд ли. Или он под наркотиками не чувствует? Тогда его ждет очень большой сюрприз. Если у него строение члена аналогично моему, меня передернуло, когда представил как кто-то с моим языком, при помощи которого можно ободрать человеку кожу, если постараться, делает мне минет. Прямо по слизистой члена, от корня до головки. По всей длине, как наждачкой. Может, у нее просто органы разработаны? Или она ему лапками надрачивает? Что-то меня не в ту сторону понесло.
Откинув не слишком приличные мысли, я направился в квартиру Виккерса. Слабость не пропадала, и даже несмотря на окружающее тепло, мне, почему то было холодно. Мне встретилось несколько человек, я не обращал на них особого внимания. Дойдя до нужной двери, я прислушался. Он еще не спал, что то делал. Я постучал. Мужчина ответил на английском, и я сказал:
- Сэр Виккерс? Это Матвей, можно войти?
- Да, прошу вас.
Я зашел внутрь. Как выяснилось, Чарльз занимался прочисткой ружья. Он поприветствовал меня:
- Добрый вечер, или ночь, мистер Соломин. Чем обязан?
- Добрый вечер. Зашел вас поблагодарить. Завтра меня ожидает поездка в Россию, и я не знаю, будет ли время на визит вежливости. Я хочу сказать, что вы очень помогли мне. Спасибо.
- Не стоит благодарности мистер Соломин, не откажитесь от чашки чая?
- Боюсь, это предложение относится к области тех, отказаться от которых не представляется возможным.
- Тогда присаживайтесь.
Я воспользовался приглашением, глядя как Чарльз отложил свое занятие, и стал заваривать чай. Восхитительный запах разнесся по комнате. Мне вдруг пришло в голову, как бы могла пахнуть моя квартира, используй я для ее ароматизации столь приятный мне запах падали. Думаю, гости были бы шокированы. Виккерс дал заварке настояться, затем разлил ее. Я с благодарностью принял чашку.
- Позвольте спросить о вашем самочувствии, - сказал Чарльз.
- Боюсь я не в самом лучшем виде. Досталось мне все же довольно крепко.
- Да, я видел. Должен заметить, что вам следовало быть осторожнее.
- Я не слишком опытен в подобных схватках, так что действовал так, как умел. И да, извините, если я вам наплел чего не того. Боюсь, что я был в несколько неадекватном состоянии, и не совсем помню, что именно говорил.
- Вы не сказали мне ничего оскорбительного, так что извинения излишне. Хотя, на мой взгляд, эта женщина не слишком заслуживала подобных жертв.
- Но был ли у меня выбор? – Спросил я, делая глоток, и наслаждаясь вкусом. Тепло влившееся в желудок начало растекаться по телу.
- Вы правы. Эта черта русских, приходить на помощь к соотечественнику без лишних вопросов, одна из, - мне почему-то показалось, что он хотел сказать «из немногих», но одернул себя, - достойных восхищения.
- Спасибо, кстати у меня в холодильнике, в котором я живу, остался весьма приличный запас патронов калибра .357, да и сам револьвер, хотя боюсь, что я весьма непочтительно относился к оружию, и оно вероятно в плачевном состоянии.
- Вы не возьмете его с собой?
- Российское законодательство не слишком способствует выполнению этого желания.
- Что-ж, думаю лишними они не будут. Вы их занесете?
Ну, сейчас, разбежался.
- Прошу прощения, но боюсь в моем состоянии мне и без груза тяжеловато передвигаться. Головокружение весьма выбивает из равновесия.
- Хорошо, я позабочусь о том, чтобы боеприпас не остался без присмотра.
- Благодарю вас, и позвольте откланяться.
- Что-ж, в таком случае прощайте.
- Да сэр Виккерс, я рад нашему знакомству.
Допив чай, я вышел, и постоял, немного прислонившись к стене. Когда приступ слабости прошел, я отправился спать, в больничную палату в которой был. Хоть сейчас я чувствовал себя тепло, я опасался, что со временем в холодильнике меня вновь может начать бить озноб. Завтра надо будет позавтракать посерьезнее чем в эти дни.
Едва моя голова коснулась подушки, как боль опять возникла где-то под черепом. Я не сопротивлялся ей, пытаясь лишь абстрагироваться от нее. Благо что возникшая за столь недолгую дорогу усталость и сонливость помогли уснуть, вернее погрузится в очередной кошмар.
153***
На этот раз осмысленности он был лишен в большей степени. Опять меня окутала тяжкая пелена паралича, и возник образ этого великана. Пользуясь моим беспомощным состоянием, он схватил меня за ноги, и стал колотить мной об пол, словно забивая. Боль от ударов пульсировала в голове, казалось почти реальной. Затем он швырнул меня на пол, придавил ногой. Невероятная тяжесть сдавила грудь, лишая возможности дышать, я вдруг остро почувствовал, как когти вонзились мне в спину, и стали сдирать шкуру точно с кошки. А я не мог даже извиваться, пока острая боль разливалась по телу.
Страх окутывал все сильнее, наполненная первобытными ужасами темнота поглощала меня все глубже. Происходящее становилось все более иррациональным. Я валялся в беспомощности, пока кто-то крушил молотком мою голову, на нее обрушивалась тяжесть бетонной плиты, затем я получил возможность двигаться, лишь для того чтобы оказаться в ловушке, и вновь попасть под град ударов неведомой силы. Несмотря на мои глаза, я был почти слеп, а когда возникла паническая мысль, что их нет, боль возникла в глазницах, точно кто-то мне выдавливал их, и я понял, что великан придавил меня к земле, и теперь когтями выдавливал глаза.
Я проснулся совершенно измученным, с гудящей головой. Тем не менее, сесть я смог, более того, сидя боль притихла. Я молчал. Что-то больно часто этот великан возникает в моем воображении. Неужели причина в том, что он столь сильно напугал меня своим голосом? Воспаленное сознание нашло на его взгляд самую страшную опасность, и теперь пытается подготовить себя к возможному столкновению с ней кошмарами, в сравнении с которыми реальность окажется совсем не страшной? Я не знал.
Сложно сказать сколько сидел я в этом подавленном оцепенении, пока, наконец, не принесли завтрак. Я выпил бульон, молоко, предложенную таблетку. Затем заглянул Мартин, и сказал:
- Ну что, вы готовы? О вещах не волнуйтесь, вещи уже собраны.
- Уже? А сколько времени?
- Одиннадцать утра.
- Ясно. Мартин, мне бы салат какой-нибудь с курятиной. Надо немного покрепче на дорогу поесть.
- Да, я распоряжусь.
Он вышел. Я воспользовался этим временем, чтобы сходить в туалет. Наконец то домой. Конечно, не совсем домой, пока, но все же приятнее быть там, где я хотя бы понимаю, о чем говорят люди вокруг. Эта мысль, а может действие лекарства, несколько оживили меня. Мартин вернулся в компании медсестры которая принесла заказ, и я наконец-то поел относительно нормально. Затем мы пошли прочь. Я молчал, мучительно забвение сна все еще действовало на меня.
Похоже, меня уже ждали. Машина меня удивила, респектабельный джип был явно бронирован, если судить по тяжести открывания двери. Марка мне не слишком знакома, немного походил на БМВ, но я не мог сказать точно. Шилов курил у входа, закончив это занятие, он устроился на заднем сидении. Там же пристроился и Мартин. Девушка расположилась слева, как можно дальше от меня. Я же устроился на переднем сидении. Водителем у нас оказался Абу, и он протянул мне автомат без магазина. Устроив G-36 рядом с собой, так чтобы ствол отсвечивал из слабо-тонированного окна, я вновь погрузился в оцепенение. Наверное, надо было бы проверить комплектность вещей, но я ограничился вопросом к Мартину:
- Ноут, плащ, обувь, документы взяли?
- Да, все собранно.
- Ну, с богом, - сказал Шилов, и после короткого разговора Мартина с Абу, мы поехали.
Машина мягко выскользнула из гаража, проехала в любезно распахнутые ворота. Ее динамика только подтвердила мое подозрение о ее бронированности, но меры безопасности никогда не бывают лишними. Мы поехали прочь, относительно знакомой дорогой. Но пейзажи африканских просторов меня особо не волновали, особенно удручающие картины нищих деревень. Я лишь отметил тот факт, что те из них, что были ближе к базе фирмы, выглядели заметно богаче. Определенно соседство работодателей шло аборигенам на пользу.
Постепенно люди стали скрашивать скуку пути разговорами, от которых я отмахивался. Девушка молчала, и в результате получался в основном диалог между Шиловым и Чинком. Я слабо прислушивался к нему, отметив только тот факт, что он шел о нескольких комплектах брони, мерки для которых сняты. Я пропускал почти все мимо ушей, отметив разве попытку включить в разговор меня:
- Матвей, вы ведь сможете приступить к испытанию после первичной подгонки? – спросил Мартин.
- Не знаю, что врач сказал?
- Сказал, что за неделю придете в себя полностью. Но возможно иногда головные боли будут возникать.
- Вот через неделю и посмотрим.
- Думаю, первую пробу проведем сразу на тяжелом комплекте, - сказал Шилов, - уточним детали, потом уже будут упражнения с облегченным. Как думаете, быстро осилите активное движение в нем?
- Не знаю, другие испытатели за сколько привыкали?
- Ну, пара недель шел относительно быстрый прогресс, потом ступор. И спустя пару месяцев некоторый подъем результатов. Но опять же, лето. Зимой должно быть проще. Тем более, вы же под шерстью чай и так греетесь, вам привычно должно быть.
- Угу, то-то мне так жарко.
- Ну, это просто климатическая неприспособленность из-за зимней линьки, - вмешался Мартин.
- Да. Вообще вероятно потребуется подгонка под анатомию, сами понимаете, для человека уже все особенности отработаны, а тут нужно будет посмотреть и оценить все на практике.
- Угу, - отозвался я, - главное хвост бронируйте.
- Хвост?
- Да, по третьему классу. Пластины там какие-нибудь, как у рака. И нож на конце.
- Нож? – Шилов ощутимо начал тупить.
- Да, как у чужого из фильма. Вон у нас, и Рипли есть, - кивнул я в сторону девушки. Она недовольно уставилась в окно. Вновь повисло молчание. Мы въезжали на участок закрытый лесом, углубились в не слишком густые джунгли. К моему удивлению за поворотом прямой участок дороги оказался перегорожен импровизированным шлагбаумом из бревна, рядом с которым было два негра в каких-то обрывках военной формы, с автоматами. Они видимо вскочили, услышав шум машины, и теперь демонстративно подняв оружие, давали нам знак ладонями остановиться.
Вместо этого кот нажал на газ, направив машину прямо на преграду. Один из негров бросился в сторону, а второй впал в ступор, увидев нас. Он в полном изумлении открыл рот, так и замерев с поднятым автоматом. Я успел увидеть, что он весьма истощен, а потом машина смела и его, и преграду. Голова человека с силой ударилась об капот, плеснув каплями крови на стекло. Потом он сполз вниз, и машина заметно подпрыгнула, переехав его.
Женщина пронзительно завизжала, Шилов отчаянно заматерился, а Абу, сохраняя абсолютное спокойствие, ткнул кнопку, закрывшую окна, потом протянул мне два магазина сцепленных между собой, и заговорил. Мартин заорал в ответ, и неожиданно по нам ударил автомат, оставив на бронированном стекле со стороны водителя каверны. Чуть дернувшись, кот громко рявкнул, так громко, что даже баба заткнулась. Он вновь что-то сказал, кинув мне магазины на колени, пока я пытался осознать тот факт, что мы только что сбили человека.
- Матвей, если за нами будет погоня, вам придется отстреливаться, - выдохнул побледневший Мартин. Я обернулся, растерянно уставившись на него, а затем, сквозь заднее стекло увидел легкий джип, что то вроде УАЗа. В люке на его крыше был пулемет, и человек за ним, пытающийся на ходу зарядить оружие.