Глава II. Ночное нападение.
      Роберт, Луи, Бен и Дрю сидели в общем зале гостиницы довольно долго. В те времена их карманы еще не опустели, а настоящие трудности не были знакомы даже Бену, и встреча со зверолюдьми никак не могла этого изменить. Скорее она добавила искателям приключений уверенности в себе, ведь они встретились с теми, кем дома пугают непослушных сорванцов, и остались живы и здоровы. Сейчас, пожалуй, они считали себя в силах бросить вызов самим Советникам, если бы те дерзнули встать у них на пути. Но Совета не было уже очень давно, а никто из живущих не спешил заступать им путь, потому друзья просто наслаждались теплом и уютом.

      Из всех лишь Роберта по-настоящему встревожило все случившееся, потому что он единственный понимал, что рассказы о приключениях хорошо слушать у огня, а вот участвовать в них может быть не только хлопотно, но и просто опасно, в чем он сегодня имел возможность убедиться, едва не спалив своих друзей вместе со зверочеловеком. Именно поэтому он нет-нет, да и оглядывал мирно ужинающих поситителей гостиницы "Звезда Путника". И поэтому он не пропустил приход нового человека, появившегося со стороны лестницы, ведущий к жилым комнатам.

      Незнакомец, которого запреметил Боб, был примерно одного с ним роста, может быть, лишь чуть-чуть ниже, но разглядеть его лица или еще что-то юноша не смог из-за плаща, скрывавшего фигуру незнакомца с головы до пят. Но плащ не мог скрыть главного – этот человек был волшебником, и Роберту, как и любому обладающему даром, хватило единственного взгляда, чтобы это понять. Естественно, никакое сияние не окружало пришельца, Боб не слышал в воздухе жужжания и не ощущал тепла, он просто видел, что этот человек – его собрат по ремеслу. Объяснить, как именно отличается в глазах мага тот, кто обладает даром с помощью привычных понятий – это все равно, что пытаться объяснять цвета слепому, который не только никогда их не видел, но даже не имеет хотя бы самого поверхностного понятия о зрении.

      – Этот человек, – Роберт привлек внимание Бена и глазами указал на фигуру, занявшую место в углу зала, будто мало было теней капюшона, надежно скрывающих лицо, – колдун.

      – Вижу, – кивнул Бен, хотя никаких отличий от обычного человека он видеть не мог, – только это скорее колдунья, так я думаю, хотя плащик у нее такой, что разглядеть ничего нельзя.

      Роберт еще раз поглядел на примечательную личность, которую, впрочем, похоже мало кто кроме него заметил, и согласился с мнением товарища. Во-первых, по части женщин Бен был куда опытнее, а, во-вторых, ему самому показалось, что в этой тени есть нечто женственное. Воображение услужливо подсказала, что волшебница должна обладать неземной красотой, какой, по его мнению, наделены все его коллеги женского пола. Интересно, по какой причине она ее скрывает?

      – Должно быть, на редкость уродливая баба, – включился в разговор Луи.

      – С чего ты взял? – Отчего-то обиделся за коллегу Роберт. – Не видно же ничего.

      – Значит и показать нечего, – резонно заметил Бен.

      – Может, она не хочет, чтобы на нее пялились всякие... – Роберт не придумал, какие именно всякие, а Бен фыркнул:

      – Значит и смотреть не на что. Какая девка откажется покрасоваться, даже будь она ведьмой.

      Больше сказать по адресу колдуньи им было нечего. Роберт пытался не смотреть на нее, потому что это могло показаться невежливым и потому что ничего нового он все равно не видел, зато ему иногда казалось, что он ощущает на себе ее взгляд. Может быть, ему только казалось и он почти убедил себя в этом и старательно пытался втянуть себя в разговор о многотрудной жизни гнома Дрю, когда Бен незаметно подпихнул его и шепнул:

      – Идет. Ведьма.

      Роберт бросил взгляд в сторону волшебницы, на которую добросовестно не смотрел целых десять минут. Бен был прав, незнакомка поднялась с места и направилась к ним. Хотя до столика, за которым расположились приятели, оставалось еще изрядное расстояние, у Роберта отчего-то совершенно не было сомнений, что идет она именно сюда.

      – Черное проклятье, – пробормотал гном в тревоге, – не уж то она учуяла ключ?

      – Вряд ли, – Роберт покачал головой, – я не почувствовал, пока ты мне его не дал.

      Приблизившись, женщина наконец откинула капюшон, и Боб мысленно поздравил себя. Колдунья была красива, пожалуй, ее лицо с идеально правильными чертами в обрамлении чуть вьющихся черных волос можно было даже назвать прекрасным. Впечатление портило лишь выражение ее красивого лица, казавшееся каким-то не совсем живым. Стоило Роберту на миг задержать на ней взгляд, как ему вновь сделалось холодно.

      – Добрый вечер, – произнесла волшебница, глядя на Бена, безошибочно признав в нем предводителя их компании.

      Голос у нее был подстать лицу – красивый, будто звон серебряного колокольчика, но холодный и, пожалуй, таящий в самой глубине какую-то неясную угрозу. Может быть из-за этого, а может и просто из некоторого недоверия, которое вызывали волшебники почти у всех людей, но Бен, против обыкновения, не улыбнулся и не выдавил из себя какую-нибудь глупую шутку, одну из тех, что заставляют девиц стыдливо хихикать. Видя его растерянность, Роберт испытал мстительную радость, решив, что Бен сейчас оказался в том положении, в котором обычно оказывался он сам в присутствии прекрасных дам.

      – Добрый вечер, – выдавил Бен после небольшой заминки, в продолжение которой он так и не смог придумать ничего лучше, чем повторить слова собеседницы, – чем мы можем вам помочь?

      – Вы ведь путешествуете вместе? – Было видно, что ответ на свой вопрос она и так знает. – Могу я спросить, куда?

      – Зачем это вам? – Насторожился Луи.

      – Ну, возможно, нам по пути. Время сейчас не спокойное...

      – У нас уже есть этот, – Бен весьма неучтиво перебил незнакомку, – отрядный колдун. – Он указал взглядом на Роберта.

      – Мэтр, – женщина перевела взгляд на Боба и едва заметно наклонила голову.

      Роберт прямо-таки задохнулся от счастья и даже забыл, что его назвали "этот". И действительно, что ему до какого-то Бена, когда эта красавица назвала его мэтром, а ее прекрасные темные глаза смотрят на него так испытующе, словно она чего-то от него ждет.

      – Роберт, – не нашел он ничего лучше, чем представиться.

      – Очень приятно, – женщина улыбнулась, но как-то вымученно, – а я Синдерелла.

      "Какое глупое имя", – внезапно подумал Роберт. Оно совершенно не подходило этой женщине, и, когда она назвалась так, у него возникло ощущение, что кто-то надевает на ногу перчатку, а он стоит рядом и смотрит. Но хорошенько обдумать все это Боб не успел, так как в разговор вмешался его трижды проклятый кузен:

      – Ха! Это он-то мэтр? Да он был учеником одного глухого старого мага, который разваливался на ходу.

      Так называемая Синдерелла перевела изучающий взгляд на Луи.

      – Даже если среди вас и есть волшебник, я думаю, моя помощь может оказаться совсем не лишней. Где-то рядом находятся зверолюди, вы, мой уважаемый брат, – она вновь глянула на Роберта, – конечно, не можете не ощущать их нечистое присутствие. И вы, разумеется, не можете не знать, что им сопутствует.

      "Брат" – это самое нейтральное и даже уважительное обращение, которого старший волшебник может удостоить младшего, не потеряв при этом лица. Учитывая, что Роберт сам не стал отрицать того, что имеет право называться мэтром, это вообще было неслыханно.

      – Мы столкнулись со зверолюдьми, – Бен немного приободрился, почуяв привычную дорожку, – их отряд напал на этого почтенного гнома. Мы разгромили их, так что опасность миновала, сударыня, больше они никого не побеспокоят. Что же до вашего предложения, нам вряд ли по пути.

      Ого, быстро же он отыграл все, что упустил в начале разговора.

      – Хорошо, – все тем же бесцветным голосом произнесла Синдерелла, – я лишь прошу вас еще раз подумать над моим предложением.

      Сказав это, она небрежно кивнула, повернулась к ним спиной и удалилась той же дорогой, которой пришла.

      – Лично я с ней никуда бы не пошел, даже если бы она волшебством перенесла нас в самый Зелимбар, – пробормотал Луи, утирая выступившие на лбу капли пота.

      – И не говори, – поддержал его гном, – меня так прямо заморозила, когда она на меня посмотрела. Злобная женщина, вот что я скажу! Злобная, жестокая и подлая.

      Бен не остался в стороне и тоже отпустил пару замечаний в том же духе.

      – Я что-то не понимаю, – признался Роберт, – чем она вам так не понравилась? Дома вы оба ведь ни одной юбки не пропускали.

      – Потому что она... – Луи не сумел подобрать нужное слово и воззрился на Бена, ища помощи.

      – Отмороженная, – подумав, подсказал тот.

      – Вот-вот, отмороженная, – обрадовался Луи, – такая легко может убить, я тебе скажу. Смотреть на ее унылую рожу никакого удовольствия не будет, она и улыбаться-то не умеет, а в постель такую затащить – вообще невозможно, да и не очень хотелось. Это как лечь со змеей или еще какой-нибудь гадиной. И дело тут совсем не в том, что она колдунья.

      – Твой брат прав, – Бен огляделся, – посмотри на вон ту служанку.

      Роберт послушно глянул в указанном другом направлении. Он увидел рыжеволосую девушку лет двадцати. Она была довольно симпатичной, хотя, на его взгляд, довольно полной.

      – Ну и? – Скептически разглядывая девушку, спросил Роберт. – Что я должен там увидеть? Какая-то толстуха, лицо все в веснушках, волосы растрепаны, глаза водянистые. Еще и лыбится глуповато, хотя вроде ничего сильно веселого не происходит. По-моему, она так смеется весь вечер.

      Служанка была ни в чем не повинна и Роберту она была безразлична, он просто хотел как-нибудь уязвить кузена за то, что он выставил его учеником-неудачником перед чужой волшебницей. Внутри он даже был готов согласиться, что выглядела эта Синдерелла не слишком приветливо, а лицо служанки было очень живым и располагающим, но признавать правоту товарищей сейчас он никак не желал.

      – Ого, оказывается, наш малыш Боб смотрит не только в свои колдовские книжки, – ехидно заметил Луи.

      – Ты глупец, Роберт, – сказал Бен против обыкновения серьезно, – можешь обижаться сколько угодно, но так оно и есть. Не удивительно, что тебе, как ты сам говоришь, не везет с женщинами. Эта служанка – хорошая девушка, веселая и наверняка добрая. И завалить ее займет не больше десяти минут! И нечего смотреть на меня так, будто я демон из преисподней!

      – Тогда чего ты ждешь? – Зло осведомился волшебник. – Иди к этой Рози и, как ты там сказал? Завали ее.

      – Рози? – Переспросил Луи. – Откуда ты знаешь, как ее зовут, кузен? Может, мы со стариной Беном опять ошиблись на твой счет? Ты все это время сидел с нами, но кто знает, в скольких местах может одновременно присутствовать волшебник?

      – Их всех так зовут, – буркнул Роберт.

       Он не видел ничего потрясающего в том, чтобы угадать чье-то имя. Обычно имена подходят своим владельцам и, глядя на человека, вполне можно подобрать ему имя, которое опишет его качества, во всяком случае те, которые можно заметить, глядя на него со стороны. Он частенько развлекался, играя в эту игру, и редко ошибался, относя это на счет своей наблюдательности, развившейся от одиночества и обилия свободного времени.

*      *      *

      Комната, которая досталась Роберту, показалась чародею маленькой даже по меркам "Цвета Хмеля". Кровать в ней была совсем узкой, а из окна откровенно дуло, но зато он ее ни с кем не делил. Луи и Бен и Дрю с лудильщиком заняли еще две комнаты, бывшие больше робертовой.

      Роберт разделся, улегся на кровать и натянул на себя одеяло, стараясь согреться. Прямо в окно глядела почти полная луна, так что он думал, что заснуть будет сложно, но, видимо, ему это все-таки удалось, потому что никаких звуков он не слышал, хотя спал всегда очень чутко.

      Проснулся Роберт лишь когда почувствовал, как чья-то рука зажала его рот. Он распахнул глаза и увидел давешнюю колдунью, склонившуюся над ним. Одной рукой она зажимала его рот, а в другой держала блестящий в лунном свете кинжал.

      – Не надо бояться, – спокойно, будто они по-прежнему были в общем зале, произнесла волшебница, – я не сделаю тебе ничего плохого. Я просто хочу тебя кое о чем спросить. Если ты честно мне ответишь, я уйду еще скорее чем пришла. Сейчас я тебя отпущу, и ты не станешь кричать или пытаться колдовать, а поговоришь со мной, как приличный человек.

      Она выждала пару мгновений и, убедившись, что у жертвы нет возражений, отняла руку.

      – Послушайте, мадам Олента, совсем не обязательно... – Начал Роберт, не успев толком обдумать, что говорит.

      Видимо, звезда его всегдашней неудачливости сегодня была в самом зените, потому что эти несколько внешне безобидных слов заметно рассердили чародейку, которая до того вообще не выказывала эмоций.

      Не успел юноша понять, что происходит, как она скороговоркой произнесла несколько магических слов, от которых все тело Роберта пронзила такая адская боль, какой он не испытывал никогда в жизни. Он бы завопил, но какая-то невидимая сила вновь заткнула ему рот, так что он мог лишь дико смотреть на свою мучительницу и мелко дрожать под накатывающими волнами боли, потому что все таже сила намертво приковала его к кровати.

      – Меня зовут Синдерелла, – явно стараясь, чтобы голос звучал спокойно, произнесла волшебница, – и тебе стоит хорошенько это запомнить. Вежливые люди так не поступают, а терпеть плохие манеры я не собираюсь, даже от ученика нисшей ступени. Ты понял?

      Роберт попытался кивнуть, но вышло плоховато. Однако Синдерелле, видимо, этого было достаточно.

      – Хорошо, – произнесла Синдерелла, и он ощутил, как вызванная магией боль отступает, – теперь мы поговорим.

      Она немного подождала, но на сей раз Роберт не рискнул ничего сказать, хотя теперь уже, наверное, мог. Он старался хоть как-то отдышаться, но получалось не очень.

      – Куда вы направляетесь? – Начала допрос волшебница.

      – В Зелимбар, – сдавленно произнес Боб, удивляясь между прочим, как собственный голос его вообще слушается.

      – Чего сразу не в Газендарис?

      – Значит, он все-таки существует, – Роберт невольно обрадовался, ибо далеко не все верили в существование древней столицы. Вообще-то сейчас было не самое лучшее время вспоминать историю, но так уж был устроен его разум.

      – Разумеется, – на миг губы Синдереллы презрительно скривились, – результат все равно был бы точно таким же. Что вы собираетесь делать в Зелимбаре?

      Роберт не знал, может ли он ответить. Тайна была не совсем его, но он был совершенно уверен, что эта безумная, хоть и красивая, ведьма может вырвать из него все сведения, какие только пожелает, к тому же есть еще и Луи с Беном, не говоря уже о Дрю. Да и вообще, много ли можно придумать целей для путешествия в проклятый город?

      – Мы хотели найти сокровища, – наконец решив, что он не готов так вот умереть за общее дело, сказал Боб, – я думаю, золота там хватит на сто человек, ты могла бы пойти с нами, только вот остальные вряд ли сильно обрадуются.

      – А что у вас есть? – Спросила Синдерелла.

      – Карта подземелий, по которым можно проникнуть в сокровищницу. Луи получил ее...

      – Вздор! – Решительно оборвала его волшебница. – Любой дурак может за десять минут нарисовать такую карту. Но это ведь не все, что у вас есть? У гнома, которого я видела с вами, был некий предмет. Что это?

      Роберт вдруг подумал, что он вряд ли когда-нибудь находился так близко от какой-нибудь женщины. Нет, разумеется, на улице или где-то еще, но не ночью и не наедине. Она была совсем рядом, так что Роберт чувствовал тонкий запах чужеземных духов, исходивший от нее. Мысли эти были совершенно дурацкие, и юный волшебник отлично это понимал, но поделать ничего с собой не мог. Даже кинжал, находившийся менее чем в дюйме от его шеи и воспоминания о заклинании, которое на нем испробовала эта красотка, не могли полностью избавить его от неуместных ассоциаций.

      – Я не знаю, – сказал Роберт, – я правда не знаю. Он говорит, что это ключ от зелимбарской сокровищницы, однако я в такие совпадения не верю. Я видел тот артефакт, держал в руках, и это действительно здоровенный ключ, от которого исходит магия.

      – Магия, которая привлекает зверолюдей, – заметила Синдерелла, – вернее, их хозяев. Ключ надо защитить, иначе зверолюди разорвут гнома и всех, кто окажется рядом. Ты знаешь, как это сделать?

      – Нет, – не без разочарования признался Боб, – а ты? Может, расскажешь? Тебе Дрю вряд ли доверит...

      – Это не важно, – Синдерелла отняла руку с кинжалом от шеи Роберта и отошла на несколько шагов.

      – Можно задать один вопрос? – Осмелел Роберт.

      – Нет, – отрезала волшебница..

      Произнеся это слово, она сделала неясное движение руками, Роберт почувствовал, что свершается какая-то магия, а в следующий миг женщина просто исчезла, оставив после себя все тот же легкий аромат незнакомых благовоний и некоторую неуверенность в том, действительно ли она только что была здесь или просто привидилась волшебнику во сне.

      Каким бы странным ни было посещение волшебницы, называющей себя совершенно несуразным именем Синдерелла, Роберт умудрился задремать и во второй раз. В начале он прокручивал в голове вопросы, которые она задавала ему, потом задумался над тем, чем имя Олента (ее настоящее имя) ей так не угодило, а от этих мыслей его сознание незаметно переключилось на исследование вопроса о том, как могла бы выглядеть Синдерелла-Олента не только без своего плаща, но и вообще без всякой одежды.

      Сквозь забытье Роберт услышал какой-то шум. Он решил, что это было продолжением его беспокойного сна и, не открывая глаз, перевернулся на другой бок. В комнате было холодно и сыро, и юноша подумал, что нужно сделать что-то, иначе к утру он замерзнет и уж верно простудится ко всем демонам, но заклятье, которое могло согреть воздух в комнате, не шло на ум. Видимо, он забыл его, потому что не понимал, а не понимал, потому что не доучился. И приспичило же старому ворчуну Танрею умереть, не закончив его обучение. Чародей жил на свете лет четыреста, это как минимум, раз успел съездить в Аджарадарис и вернуться обратно с колпаком, так почему бы не прожить лишних двадцать лет? Ему же самому было бы лучше, ушел бы с миром, а так на земле остался как минимум один человек, который винит его в каждой своей неудаче. Вряд ли другие ученики Танрея, разъехавшиеся по всем сторонам света, находились в таком же положении, ибо все они были уже взрослыми мужчинами, когда Роберт увидел их первый раз, но, возможно, даже им было чему поучиться у старика.

      Внезапно ночную тишину пронзил чей-то вопль, а в следующий миг раздался грохот, и Роберт, открыв глаза и ошалело вскакивая с постели, увидел, как дверь в его комнату разлетелась от волны магии, ударившей с другой стороны. Юноша замер, и в тот момент в его голове было пусто, словно он никогда даже рядом не был с настоящим магом и не знал ни единого волшебного слова.

      На пороге стоял некто в черном плаще, кого можно было принять за человека лишь если смотреть очень невнимательно. Фигура высокая и неправдоподобно тонкая, но, главное – лицо, бледное и прекрасное, но совершенно нечеловеческое. Ледяное лицо, которое могло бы быть совершенным, если бы не выражение смертельной злобы на нем. А еще дар, который тоже был несколько другим, чем у людей-волшебников, с которыми доводилось встречаться Роберту.

      Неземное существо направило руку с тонкими пальцами на Роберта, и он понял, что это конец, что сейчас прозвучат слова, которые разорвут его тело на части и сделают тьма знает что с душой. А потом его глаза встретили ледяной взгляд врага, и на Роберта внезапно обрушился целый водопад картин, образов и чувств.

      Сначала он видел до боли прекрасные арки и переходы, почти нестерпимо сияющие под ярким солнцем, сады с невиданными деревьями, лазурное море и своего противника посреди всего этого, который тогда был совершенно другим, что, как теперь понимал Роберт, было совершенно противоестественно, ибо он никак не мог измениться. Потом картины сменились, и красота извратилась, обернувшись немыслимым уродством, само присутствие которого в мире сжигало душу и отравляло разум. И посреди всего этого он опять видел своего врага, который плакал над завернутыми в огромные листья телами детей и возлюбленной. Прямо на его глазах листья пожухли, свернулись и стали столь же невыносимыми, как и окружающая серость, а враг изменился, хотя вся его природа была устроена так, что он не мог меняться. И добро в нем, как и окружавший его раньше свет, обернулось безумием и неприходящей ненавистью ко всему живому, поток которой захлестнул и Роберта.

      На какую-то долю секунды сознание Роберта растворилось в этом смертельном хаосе ужаса и красоты, которые не мог вместить ничей разум, ибо никто не может прожить сразу две жизни, но потом он, помимо воли, начал видеть какие-то общие места в каждом дне жизни своего врага. Пока не истекло мгновение, его мозг непостижимым образом свернул все то необъятное, что прошло перед глазами Роберта, в одно слово. Осознать это слово, разобрать на отдельные звуки и слоги Роберт не мог, он даже не смог бы сказать, было ли оно длинным или коротким, но оно несло в себе все, чем был его враг. И Роберт произнес это слово, потому что удерживать его в себе он не мог. И тут же слово было забыто, как и вся красота и ужас того, что он только что увидел и пережил, а противник застыл, будто громом пораженный.

      Боб приблизился, двигаясь так, будто сон все еще не отпустил его. Он хотел протянуть руку и коснуться могущественного существа, которое он невероятным образом смог остановить, как вдруг из его груди показался кончик меча. На деревянный пол хлынула кровь, бывшая куда светлее человеческой, будто в жилах ночного пришельца текло разбавленное вино, и тогда Роберт наконец-то понял, что было перед ним.

      – Эльф! – в ужасе и благоговении воскликнул он.

      – Ты в порядке, Боб?

      Молодой маг поднял взгляд и увидел Луи, сжимающего в руках обогренный кровью эльфа меч. Стоило ему увидеть двоюродного брата, как на него обрушилась ловина звуков. Кто-то кричал, где-то лязгало оружие. За спиной Луи вспыхнул белый свет, раздался оглушительный грохот и вой, исторгнутый явно не человеком, но зверем.

      – Да, – пробормотал Роберт, – я в порядке. Вроде бы.

      Чародей бросил взгляд на мертвого эльфа у своих ног и ему наконец стало по-настоящему жутко. Во-первых, убийство эльфа считалось великим злодеянием, во-вторых, эльфы могли жить вечно и поэтому были невероятно искусны в волшебстве, ибо каждый из них обладал магическим даром. У взрослого волшебника было мало шансов справиться с одним из них, разве что, при вмешательстве невероятной удачи, а ученику вроде Роберта не помогла бы и она. Но, главное, эльфы не были злыми и никогда не нападали, применяя боевую магию, разве что, при крайней нужде и только в целях самозащиты.

      – Гнилое семя, что это за тварь? – Луи наклонился и перевернул труп, – на зверочеловека не похож, меча при нем вроде нет.

      – Меч ему не нужен, кузен, – произнес Роберт, разглядывая освещенное луной лицо мертвеца, Ему на глаза попалось острое ухо, бывшее характерной преметой эльфов. – это эльф. Эльфийский маг, хотя других эльфов вовсе не бывает.

      – Проклятье, – снова выругался Луи и встал, – я слышал, что все эльфы хорошие, разве что, сильно обидчивые и высокомерные. А этот терся в компании зверолюдей. Ты уверен?

      – Думаю, да, – автоматически ответил Боб, но через миг смысл слов брата дошел до него: – зверолюди?

      – Это был эльф с мостов.

      Луи и Роберт синхронно подпрыгнули и обернулись к двери. На пороге стояла Олента, над ее рукой завис шарик серебристого света, немного разгонявший темноту.

      – С каких еще мостов? – Пробурчал Луи. – Никаких рек и, тем более, мостов, я здесь не видел, да и на карте их нет.

      Видимо, сегодня была ночь оживающих легенд. Про Мосты Роберт знал мало и думал, что они как раз могут оказаться страшной сказкой, но, с другой стороны, Мосты были частью многих легенд о Советниках, а, если существуют зверолюди, почему бы не допустить существование Мостов? Но тогда тем более не понятно, как мог Роберт остановить этого эльфа.

      – Он сжег дверь в мою комнату и хотел убить меня, – несколько сумбурно проговорил Боб, – а потом что-то произошло и я сказал какое-то слово, но я сразу же забыл его, как и то, что случилось до этого. И он остановился, просто стоял и глядел на меня.

      Олента поджала губы и глянула на Роберта так, словно он был полным идиотом.

      – Во всех бедах виноват ваш друг гном, который принес зло в этот город, – сообщила она, – всех, кто умрет сегодня ночью, убило его невежество и ваша неосмотрительность. Вам не стоило отказываться от моей помощи.

      – От твоей помощи? – Взвился Луи. – Почем нам знать, что ты не вместе со зверолюдьми и этим проклятым эльфом?

      Боб припомнил обстоятельства своего недавнего разговора с Олентой-Синдереллой и решил, что кузен вполне может быть прав, но отчего-то промолчал. Во-первых, рассказать кому-либо о своем позоре он был не готов, а, во-вторых, не следовало сердить эту волшебницу, которой действительно ничего не стоит кого-нибудь прикончить.

      – Потому что, будь я с ними, вы уже были бы мертвы, – спокойно глядя на Луи, сказала она, – и потому что Безумцам не нужны союзники среди людей. На сколько я знаю, никто не видел их по эту сторону гор уже тысячу лет, да и на западе они не появлялись столько же.