1. Долгий разбег перед прыжком

Благовещенск ждал беды.
На прошлой неделе отключилась Звезда Сименса. Оборудование на подстанциях проржавело, давление упало - и в один из малых моментов произошла разгерметизация внутренних орбов. Звезда мигнула раз, другой, а затем отключилась - вся, от вкопанных в землю мощных опор, и до тонкой вершины, облепленной вогнутыми передатчиками, обмотанной оптоволоконными кабелями-фидерами; лишенная электричества, Звезда смолкла. Трехмерное поле esp, которое в обычное время щедрыми каскадами скручивалось и наматывалось вокруг ее вершины - сейчас исчезло, словно его и не было.
Эсперы лишились своей силы.
Отнеслись к этому по-разному. Эсперы нервничали. Хозяева жизни, экстрасенсы и постлюди, люди новой формации и нечеловеческого мышления - свои хваленые способности, телекинез с пирокинезом, левитацию с телепатией, etc - применять они могли только в поле esp. Вне его эсперы становились обычными людьми, слабыми и уязвимыми.
Кое-кто в городе решил, что настало время устроить большой передел. На третий день аварии неизвестные в масках напали на В.Ф. Костюкова, одного из наиболее пожилых и уважаемых эсперов в городе, и избили его до полусмерти.
Несколько дней в Благовещенске-Волжском шли ожесточенные бои между городской шпаной - ведь большинство эсперов принадлежали к разным преступным группировкам. Сильные враз стали слабыми, баланс сил сместился, и вновь, как в девяностые, на первый план вышли крепколобые быки, спортсмены в шнурованных кроссовках. Само собой, то были не бандиты - вернее, не настоящие бандиты; то были обычные гопники, рекрутированные "добрыми ребятами" из эсперской верхушки - для расправы над конкурентами. Полицейские тоже не отставали. Облавы и аресты шли один за другим. Короля преступного мира, эспера Г.Н. Кемоклидзе, тоже арестовали в Благовещенске-Волжском; однако тут же отпустили, осознав, что погорячились. Кемоклидзе не обиделся и на всякий случай уехал в Кисловодск, на лечебные грязи.
Дима Светозаров жил на самом краю Благовещенска, в Автозаводском районе. На седьмой день аварии худой, сутулый Дима вышел из дома, тоскливо взглянул на солнце и побрел в парикмахерскую.
- Побрейте меня под ноль, теть Валь, - ожесточенно сказал Дима на входе.
- Дымок? - удивилась дородная парикмахерша. - Ты чего не в школе?
- Заболел.
- А чего стричься пришел?
- Надо, - раздраженно сказал он.
- А волосы-то зачем стричь? Они у тебя хорошие.
- Надо, тетя Валя! Пожалуйста.
Удивляться было чему. Волосы у Димы были длинные, до середины спины - шелковистые, гладкие и очень мягкие, как у девушки. Он гордился ими и завивал в локоны, делал разные прически и после заботливо сушил материным феном - тетя Валя знала это.
Дима зло взглянул на себя в зеркало и повторил:
- Стригите.
- Что-то случилось, Дымок? - встревожилась парикмахерша.
- Ничего не случилось.
- Больше не слушаешь рэп свой? - спросила она.
- Это рок, теть Валь.
- Ну извини, не знала, - она уперла рыхлые руки в пояс. - Так стричь?
- Стригите, - выдохнул Дима.
- Жалко-то как... - она поцокала языком. - Ладно, садись.
Дима сел. Тетя Валя накрыла его широкой простыней и обвязала вокруг его шеи эластичный бинт. Волосы остались снаружи. Они лежали тяжелой копной. Тетя Валя взяла один локон в руки и, поколебавшись немного, побрызгала его из пульверизатора.
- Сейчас я тебя расчешу, - сказала она Диме.
- Делайте, что хотите.
- Ох, Дымок...
Щелкнули ножницы, и первый локон, тихо скользнув по простыне, упал на кафельный пол. А Дима сжал зубы. Это не его решение. Так надо. Его довели...
- Дымок, ты в школу-то пойдешь? - спросила тетя Валя.
- Потом, - очнулся Дима.
Она обкорнала Диму до короткого ежика, затем еще раз прошлась по его голове машинкой, и наконец сказала:
- Все, закончила. Жалко... Ой, жалко-то как.
Дима взглянул на себя в зеркало.
Не так уж и плохо, подумал он с удивлением. Тощее лицо Димы без обрамлявших его локонов приобрело некий процент мужественности. Открывшая шея оказалась энергичной - пожалуй, даже мускулистой, а нижняя челюсть стала визуально длиннее и тяжелее.
"На мужика стал похож", - неожиданно для себя подумал Дима.
- Голова у тебя красивая, без вмятин, - сказала тетя Валя. - Хорошо.
- А что, могли бы и вмятины? - удивился Дима.
- У моего сына такие.
- Откуда?
- Да щипцами его неудачно взяли. Когда Мишаня в пуповине запуталался... Ой, жуткая такая история, я тебе ее потом расскажу.
Она смолкла, с нетерпением ожидая, что Дима начнет ее расспрашивать.
Но он просто сказал:
- Спасибо, теть Валь. Сколько с меня?
- Пятьдесят,  - разочарованно произнесла парикмахерша. - А голову мыть будешь?
- Нет.
На полу грязными космами лежали димины волосы. Стараясь не глядеть на них, Дима встал, стряхнул с головы волоски, заплатил за стрижку и вышел на улицу, где вяло ползли машины, объезжая рытвины.
- А "до свидания" кто говорить будет? - напомнила ему тетя Валя с порога.
- До свиданья, теть Валь, - обернулся он.
Она лишь покачала головой. Что-то неладное с Дымком творится...
Ветер непривычно холодил обнаженный череп. Дима не любил холод. Он сел на 101 автобус, который шел в центр города, и полчаса трясся в этой труповозке. Он сошел на остановке "17-я школа". Это было большое кирпичное здание - со желтым фонтаном перед крыльцом и с чуть погнутым флагштоком.
Сейчас был обед, и школа активно работала.
Дима покатал в кармане гладкий кастет, который Вовка приволок и бросил на холодильнике. Сейчас по расписанию физкультура. Лунтик наверняка в классе... Он ведь любит физкультуру, Лунтик-то.
Дима сжал зубы.
Толик Луначарский, он же Лунтик, любил поиздеваться над Димой. Он был эспером. Он умел пользоваться огнем. На верхней губе у Димы был шрам, след ожога. Это Лунтик запечатлел на нем свое пламя. "Подойди сюда, Дымок", - сказал Лунтик. И без всякого предупреждения вжал пылающий ноготь ему в губу.
Боль была ужасной. Огненный перст, преодолев легкое сопротивление плоти, прожег ему губу и коснулся кости. Запах паленого мяса ударил Диму в ноздри. Он завизжал и бросился прочь, а Лунтик только стоял и смеялся, смеялся, пока Дима корчился от боли возле раковины.
Диму передернуло от воспоминаний.
Лунтик со своими друзьями - Веталем и Боряном - любили под настроение "покошмарить" Диму. Ведь тот не мог дать сдачи. Особенно Лунтик не любил его длинные волосы. Он не понимал - волосы нужны Диме. Жизненно необходимы.
Лунтик управлял пламенем. Пирокинетик. Борян владел телекинезом, правда, довольно слабо. Веталь ничем не владел, но примазался за компанию.
Когда Дима вошел в класс, все замолчали, а малорослый, прыщавый Лунтик, который сидел на стуле и поигрывал йо-йо, подозвал Диму к себе:
- Эй, Дымок! Сюда.
Дима подошел.
У ног Лунтик стояла спортивная сумка со сменкой. Оттуда высовывался кончик кроссовки. От нее шел сильный запах застарелого пота. Веталь и Борян сидели на подоконнике. Веталь чуток опирался локтем на книжный шкаф. Дима отметил это на автомате. Ему было страшно. Он уж и забыл про кастет.
Лунтик уставился на него исподлобья и сказал:
- Ну?
- Что ну? - промямлил Дима. Вся его решимость куда-то испарилась. Даже ненависть ушла.
- Деньги принес? - спросил Лунтик.
- Нет.
- А че так? - развязно спросил Лунтик.
- Нету, родители не дают. Мать у меня одна, - сказал Дима, хотя обычно он этого не говорил.
- Понятно, - сказал Лунтик. - Мать любишь?
- Да.
- А если понадобится, мать на кол посадишь? Себя спасти чтобы.
- Нет, - сказал Дима.
- Хуле ты пиздишь, Дымок.
Веталь не сдержался и хихикнул.
Похоже, все трое разыгрывали какой-то этюд из нтвшного сериала или из реальных пацанов. Дима сказал:
- Я правда мать люблю.
- А че так неуверенно?
- Я уверенно.
- Ты типа считаешь, что мне послышалось? Я типа глухой? Или ты думаешь, что я глухой, - Лунтик неожиданно встал и грудью надвинулся на Диму, - хуле ты молчишь?
Дима молчал и потными пальцами тискал в кармане кастет.
Лунтик внезапно подался назад и с размаху хлопнул ладонями перед лицом Димы. Тот от испуга заслонился руками и издал тонкий звук. Все заржали. Сам Лунтик смеялся громче всех. И ведь было от чего: обычно такой хлопающий звук предшествовал его "пришествию огня".
Лунтик снисходительно похлопал дрожавшего от ярости, обиженного Диму по груди и сказал:
- Да шучу-шучу, че ты такой напряженный?
Он протянул Диме руку.
Диме взглянул на него бешеными глазами.
- Без шуток, - сказал Лунтик. - Ты че, мне не веришь?
Дима вынул правую руку из кармана и пожал Лунтику руку. А тот коротко, без замаха ударил его левой рукой под дых. Удар был сильный, ошеломляющий. Дима упал на колени, задыхаясь, страдая, забыв самого себя. Лицо Лунтика плавало над ним, красное, уродливое, смеющееся.
- Дымок, а ты чего постригся? - спросил Лунтик, отсмеявшись. - Решил под пацана закосить?
И, не дождавшись ответа, пошел за дверь. Веталь и Борян потянулись за ним, обсуждая, как красиво Лунтик поржал с Дымка.
Девчонкам надо было переодеться.
Всхлипывающего Диму заставили подняться. Машка Каменкович, пухлая староста, которая и помогала ему подняться, неожиданно спросила.
- Ты че, плачешь?
- Нет, - сказал Дима, опустив глаза.
Маша глядела на него с сочувствием. Это было невыносимо.
Оттолкнув ее, Дима торопливо вышел из класса и пошел в туалет. Мальчишки стояли неровной цепью вдоль стены. Среди них был и Лунтик. Дима быстро прошел мимо него. Когда он почти свернул за угол, Лунтик внезапно окликнул его.
- Эй, Дымок!
Дима рефлекторно вздрогнул - но так и не остановился, а Лунтику было слишком лениво догонять его и бить повторно.
Дима зашел в туалет, отдышался, отмыл глаза и вернулся в класс. Сил оставаться в классе после такого не было. Захотелось пойти в медпункт и там притвориться, что он болен.
Дима вынул кастет и тоскливо посмотрел на него.
Зря это все.
Конечно, без Звезды Лунтик не может использовать пламя. Однако он по-прежнему гораздо крепче Димы, вдобавок гораздо наглее... И у него Борян, крепкий, жестокий и безжалостный ублюдок, способный одним ударом размазать Диму по стене.
"Потом", - с облегчением решил Дима.
Потом.
Он сунул кастет обратно в карман и пошел в класс.
Девчонки переоделись, наверное.
Сейчас время пацанам переодеваться.
Стало легче. Вдобавок Лунтик больше не приставал к нему. Только Веталь подошел к Диме и сказал:
- Лол.
Дима вздрогнул, а Лунтик заржал из своего закутка. Довольный собой, Веталь вернулся к своим и стал о чем-то заливать. Дима снял джинсы и надел узкие спортивные брюки, черные, с белой адидасовой полосой. Кастет он незаметно переложил в их карман. Вдруг пригодится.
Класс потянулся на физкультуру.