ЕОТ и террористы

Оля Зайцева сидела на две парты впереди. Я всю географию следил, как она поправляет волосы, перешептывается с подружкой и прилежно выводит в тетради.
Я готов был продать душу за гелевую ручку, которой она писала. Я вспоминал о ней везде: пока шел из школы, дома, за уроками, по ночам.
- Доказательство теоремы... – шамкала старая училка, будто ей сыпанули навоза в рот.
Доска с белыми символами растворялась в душном воздухе, мел с треском ломался. За окном тяжко заревел грузовик. Эх, убежать бы вместе с Олей. Руки устали записывать, все равно я не сдам контрольную. Какой смысл?
Я с ней иду, а она бы такая: ... А я бы такой: ...
- Всэм на пол! – дверь класса рывком отворилась. Бородатые арабы в черных масках ворвались в кабинет, скрипя сапогами.
- На пол! Всэм на пол!
Затрещали выстрелы из автоматов, двое бородачей стреляли в потолок. Училка испуганно взвизгнула и кинулась угол. Обмочилась, кажется. Мне нос упал кусок штукатурки с потолка.
Боевики пошли по рядам, тыча дулами в голову тем, кто пытался подняться из-за парт. Самый толстый с длинной черной бородой, одетый в бронежилет, был без маски. Это его я видел в передаче «Особо опасен».
Главарь неторопливо поправил оружие и начал:
- Никаму нэ двигаться! Вы все заложники кавказского эмирата. Всэ, кто будет сопротивляться, будут убиты. Мэня завут Абу ибн Хаттаб.
Он самодовольно рассматривал пленников, небрежно отдавал приказания, потирая руки. Страшная сила исходила от этого человека, его черной как смоль бороды и острых глаз.
Я словно во сне наблюдал, как ваххабиты окружают парты. Трижды жалею, что не опомнился раньше.
- Стой! А-а! – боевик, стоявший в двух шагах, задергался и захрипел, будто пытаясь вырваться.
Из горла текли струйки крови, Оля встала из-за парты и раздавила ему трахею. Бородачи обомлели. Они не ожидали, что кто-то будет с ними сражаться.
Оля  бросила задыхающегося боевика, метнулась к следующему. Тот успел выстрелить, но не попал. Мерзкий хруст костей смешался с воплями. Обе руки ваххабита повисли отдельно от тела.
- Нет! Стой! Не надо! – я бросился Оле наперерез, толкая боевика в сторону. Я должен был его спасти и опоздал. Оторванная рука с торчащей костью вошла в глазницу воина Аллаха. Еще один попытался взорвать пояс шахида. Взрыватель не сработал - метко брошенная пилочка для ногтей оборвала провод детонатора.
Шея смертника хрустнула еще через мгновение.
Облитые чужой кровью одноклассники замерли под партами. Но я еще мог спасти хоть кого-то. Натыкаясь на парты, я рванулся к учительскому столу, где стоял Абу.
- Не надо!
Его телохранители тут же дали очередь. Оля мелькнула словно вспыхнувшая молния, тающая в темноте ночи. Размытый силуэт оставил багровые следы на зеленой стене с теоремой Пифагора. Лицо Пифагора пропиталось алой жидкостью.
Первый телохранитель согнулся пополам. Другой снова выстрелил, но попал в своего соседа. Пронесшийся в воздухе приклад разбил ему череп.
Абу умирал на моих руках. Сквозь грудную клетку, одежду и бронежилет прошла, как нож сквозь масло, ее рука. Красивая черная борода набрякла от крови. К моей радости, он был еще жив.
- Ты...
- Не умирай, прошу тебя. Я не смог...
- Ты... кяфир...
Он затих. Оли в классе не было. Прижимая к сердцу холодное тело, я плакал не стыдясь своих слез.