Светало. Над столицей планеты Бестиад занималась утренняя заря. Воздух был чист и свеж, капли росы еще не скатились с сочной густой травы и цветов. Нечего уже говорить о том, что вовсю щебетали птицы и дворцовые павлины опробывали на раннем солнышке свое роскошное оперение. Словом, утро было чудесным. И надо же было владельцу дворца и столицы, всем известному правителю Даблусу проснуться не то что в плохом, а просто в ужасном настроении.
- Чёрт! Чёртов Архан Гелий! Чёртов Цезарий! Чтоб их всех к чертям разорвало!
С этими словами, сказанными голосом, достаточно громким, чтобы пугануть стоящих за дверью придворных, Даблус встал с кровати.
- Нет, я сегодня же с ним поговорю. Да, пусть это блажь, пусть это моя прихоть, но я так хочу! Плевать!
Даблус ходил по комнате взад и вперед.
- Уважаемый правитель Даблус! – послышалось за дверью. – Будут ли какие-либо приказания?
- Идите, занимайтесь своими делами, - гаркнул Даблус. – Сам разберусь. Если надо –позову.
- Как скажете, правитель.
Шаги за дверью становились все тише, что говорило о том, что придворные, хотя и нехотя, стали расходиться.
Даблус оставался хоть и в одиночестве, но не один, а наедине со своими мыслями. Почему-то они получались у него вслух:
- Это всё Цезарий! Я ви-ижу его игру… Мне абсолютно похрену его мнение. Я хочу этого – и добьюсь! Не согласятся – объявлю войну.
Что же так мучило правителя Даблуса? Да вот, была одна, как бы это сказать, щекотливая проблема. Вопрос тянулся довольно давно, а внятного решения пока не предвиделось. Хотя, обо всем по порядку. Разберемся в сложившихся обстоятельствах.
Итак, правитель Даблус повелевал одинокой планетой Бестиад. Хотя, почему же одинокой. Планет было много, целая система. Были и системы планет, и… В общем, иерархия довольно разветвленная. Сразу и не опишешь, а нам надо бы поконкретнее представить ситуацию. Тогда остановимся пока на той системе планет, в которую входила Бестиад. Эта система называлась Архан Гелий. Хотя мы наврали, Бестиад не входила в систему Архан Гелий. То есть и входила, и не входила. Не входила по политическим причинам. Так уж сложилось, что Бестиад занимала островное положение, и в общем-то всех это устраивало. Да, именно так сложились обстоятельства. В исторические дебри вопроса мы не полезем, это совершенно не относится к сути происходящего. Подчеркнем только, что и Бестиад, и правитель Даблус, и, кстати сказать, его дочь Даблина, и все их подданные были, в некотором смысле, изгоями и, по всем имеющимся законам, не входили в систему Архан Гелий, хотя, как я уже говорил, астрономически Бестиад входила в систему Архан Гелий. Фу-у-ух… Простите, пожалуйста, за путаницу.
Ладно, вернемся к основному вопросу. Он, извините, щекотливый. Дело в том, что правителю Даблусу в голову пришла блажь. (Извините, ну никто не нашелся дать другого определения.) И эта блажь заключалась в том, что он хотел бы называться не правитель Даблус, а император Даблус, и, как император, провозгласил бы свою планету империей.
Блажь эта пришла ему в голову достаточно давно – никто не помнит, когда именно, - и со временем только прогрессировала. Вот если бы она посещала его периодически, приступами, так сказать, то в первую очередь его подданным (да и дочери тоже) это было бы легче переносить и можно было бы как-то приспособиться с этим жить. Но эта, с позволения сказать, болезненная мысль с момента ее появления не покидала головы Даблуса, чем причиняла невыносимые страдания ему самому, жуткие траблусы подданным и немало головной боли его дочурке. Короче, блажь прогрессировала.
Зная характер (еще тот!) Даблуса, нетрудно догадаться, что сведения об этой его блажи достаточно быстро распространились в округе и достигли всей системы Архан Гелия и ее управляющего Цезария. Он, собственно, первым и узнал. Прямо в телевиртуальном разговоре с Даблусом. Вот как это было.
Даблус ходил по своему кабинету. Его распирали противоречивые чувства. «Нет, я поговорю с ним сегодня же! И даже наверное сейчас! Всё, решено.» С этой мыслью он нажал на кнопку, и перед ним возник виртуальный экран. Даблус набрал знакомый номер. Какое-то время на экране шла серая рябь, потом возникло лицо, тоже знакомое.
- А, это ты. Здравствуй, Даблус.
- Здравствуй, Цезарий.
Лицо слегка поморщилось. Видимо, оно привыкло к какому-то другому обращению. Лицо принадлежало довольно крупной, лысеющей голове и было чем-то похоже на Папу Римского. Впрочем, его должность вполне согласовывалась с таким сходством.
- Зачем ты звонишь, что случилось? – спросил Цезарий.
- Я хотел поговорить с тобой, - сказал Даблус.
- О чем?
- Я хочу быть императором, Цезарий.
- Что? Не понял. О чем ты?
- Я говорю, что хочу называться император Даблус, а планета Бестиад – империей.
- Я ничего не понимаю, Даблус. Ты сошел с ума? Это шутка какая-то? Ты звонишь мне, чтобы сообщить эту чушь?! Ты что вообще себе позволяешь?! Уф-ф-ф-ф… Ты меня с ума сведешь… С тобой невозможно нормально разговаривать. Давай, говори серьезно, зачем звонишь.
- Я уже сказал.
- Так, подожди. Кажется, я тебя понял. Ты не хочешь называться «правитель Даблус», а хочешь быть императором Даблусом. Так?
- Да, так.
Цезарий захохотал. Он хохотал и не мог остановиться. Он смеялся так долго, что на глазах у него выступили слезы. Он вытирал их руками, но это не помогало. Смех разбирал его с новой силой. Он почти хрюкал от смеха, и всё никак не мог остановиться.
- Ой, ой, подожди. Ой, не могу. А-ха-ха…
Так продолжалось какое-то время.
Даблус ждал.
Наконец Цезарий просмеялся.
- Извини, Даблус. Давно так не смеялся.
- Хорошо. Что скажешь по сути?
- Ну что тут скажешь… Ой, ха-ха… Извини, сейчас… Ну глупость это, блажь просто какая-то. Ты – император. Ну это просто смешно.
- Почему?
- Так, ладно, давай серьезно, - Цезарий успокоился, лицо его приняло немного жесткое выражение. – Ты забываешь, что ты уже правитель. А чем ты правишь? Всего лишь одной планетой. Я не в курсе, кто тебе присвоил правителя, но пусть будет так. Я, Цезарий, управляю всей системой Архан Гелий, и я, заметь, только   у п р а в л я ю щ и й.   Звучит скромно, не правда ли? И у меня, ну вот поверь, нет ни малейшего желания называть свою должность как-то иначе.
Даблус усмехнулся.
- Поэтому, - продолжал Цезарий, - ты должен сам понимать, что никакого императора… Даблуса… быть не может.
- Я настаиваю.
- Об этом не может быть и речи! Это никто не утвердит! Я лучше тебя знаю Канцелярию, и по-дружески советую тебе даже не обращаться туда с таким идио… с такой ерундой.
- Ты мне не друг и никогда им не был!
Цезарий опять поморщился.
- Как всё-таки тяжело с тобой говорить, Даблус. Ты постоянно горячишься… Смирение и покой, вот обитель благоразумных, стяжавших славу в добрых трудах своих и незлобивых мыслях.
- Плевать я хотел на стяжавших. Знаем мы их труды – по цветочкам порхать, да медку испить. Ты мне зубы не заговаривай!
- Ох, как тяжело с тобой разговаривать. Ведь тебе все только добра желают. Но император – это уже слишком! Ты знаешь, что у нас никогда не было императора. Ты подрываешь репутацию Архан Гелия!
- Там и подрывать нечего, - буркнул Даблус.
- Так вот, - продолжал Цезарий, - всем известно, что Архан Гелий – система высшего рода…
- Вы прогнили уже до основания. Прикрываете свои пороки сладкими масками. Вас всех прийти и напалмом выжечь! Я еще по-доброму предлагаю.
- Мы не поймем друг друга, милый Даблус. (Даблус сплюнул при слове «милый».) Твое поведение, по меньшей мере, вызывающе. Я буду вынужден передать твои невозможные заявления и притязания в Канцелярию. И мой тебе совет – отдохни, съезди на рыбалку, например. Выкинь ты этот бред из головы. У тебя дочь растет, думай о ней. Ведь ты можешь дурно повлиять на развитие этого дитя.
- Тебе это дитя горло перегрызет, не сходя с места. Не беспокойся. За воспитание.
- Итак, желаю тебе всех благ, дорогой Даблус. Надеюсь, мы найдем компромисс в этом вопросе.
- И не надейся. Если мое требование не будет удовлетворено, я объявлю войну.
Взгляд Цезария остановился, лицо стало вытягиваться.
- Войну?
- Да, я объявлю войну.
- Кому?
- Тебе.
Цезарий уставился в экран.
- Я ничего не понимаю. Это какое-то сумасшествие. У нас нет войн, их не существует. Какая война?! О чем ты говоришь?! Всё, я больше не могу тебя понимать. Я отключаюсь. Приди в себя, и не звони мне, пока не придешь в нормальное состояние. О твоем поведении я сообщу в Канцелярию. Прости!
Даблус молчал. Цезарий нажал кнопку выключения связи, и экран потух. Даблус еще немного постоял, развернулся и направился к своему столу с роскошным креслом. Усевшись в кресло, он погрузился в свои мысли.
В это время в дверь кабинета негромко постучали.
- Кто там? Войдите.
- Пап, это я.
В кабинет вошла девушка – дочь Даблуса, имя ее вам уже известно. Даблина внешне была похожа на отца, но немножко отличалась по характеру. Хотя ее иногда «прорывало», и многие подданные были убеждены, что со временем наследственные черты проявятся «во всей красе». В данный момент она была аккуратно одета, тщательно причесана, но внешний вид ее немного портили очки, которые она, по привычке, еще и иногда поправляла на носу. Даблус бросил взгляд на дочь.
- О, лахудра. Начесалась с утра и дефилирует. У отца война на носу, а ей хоть бы хрен.
- Я, папочка, в ваши дела не вмешиваюсь. Охота вам войну – объявляйте.
- Не строй из себя умную. До сих пор Ньютона не осилила.
Даблина поправила очки.
- У меня, дорогой отец, слабые способности к физике, я вам уже говорила.
- Мусагетка хренова. Соберет этих недоумков-придворных, и песни они поют. А то им заняться больше нечем! У них же дел по горло!
- У нас всё на добровольных началах. Они сами желание изъявляют.
- Ага. Тиранка! Деспотичка! Да это обычный подхалимаж с их стороны.
- Папа! Сами вы тиран! Вечно меня до слез доводите! Не хотите, не буду я их задействовать в постановках. И вообще, сами вы горячку порете. Давайте я вам валериановых капель налью.
- Всё, не надо мне капель. Иди, куда шла. Некогда мне с тобой.
- Хорошего дня, папочка.
- Ага, и тебе не хворать.
Даблина вышла, плотно закрыв за собой дверь. Даблус вновь остался один на один со своими мыслями. Через некоторое время он, словно очнувшись, стал что-то искать на столе.
- Где же это? Куда же я положил… Ну ничего, я вам еще покажу. Ушуисты хреновы…

* * *