Глава первая

	Майки и Сэм щелкали семечки и бросали шелуху на песок. Отец Сэма сидел на веранде и тянул ледяное пиво. Смеркалось.
	– А я вот, – сказал Майки. – Больше люблю белые семечки. С солью.
	Отец Сэма вскочил, загремев стулом. Его кустистые брови сошлись в толстую линию, губы задрожали.
	– Ты на что намекаешь, засранец?! – заорал он.
	Вышла мама Сэма, полная женщина сорока лет в красном засаленном халате.
	– Джим, ты чего? – спросила она озабоченно. – Успокойся, пожалуйста.
	– Успокоиться? Ты слышала, что сказал этот ублюдок?! А?! Повтори, что ты сказал!
	Майки побледнел и уронил пачку с лакомством на землю. Семечки рассыпались по песку черными жуками.
	– Сэр, я..
	– Повтори это моей жене! Сейчас!
	Мама Сэма положила руку на волосатое плечо мужа. Он сбросил ее и прорычал:
	– НУ?
	– Мэм, – начал Майки, дрожа как включённый вибратор. – Я просто сказал… Сэму, что люблю… –  последние слова он прошептал.
	– Громче, мать твою! Чтобы я это услышал!
	– ..что я люблю белые семечки… ну, с солью, знаете… больше черных.
	Джим смял банку пива. Напиток с шипением закапал на веранду, и доски потемнели.
	– Но, дорогой, – сказала мама Сэма. – Он не имел в виду ничего такого.
	– Ты тупая, Бетти, – процедил Джим. – Тупая черножопая сука. Радуйся, что твой муж умнее. Эти белые ублюдки думают, что могут смеяться над нами! Унижать! Скажи, ты так думал? Или твой папаша-сахарок тебе это в голову втемяшил, м?!
	– Нет, сэр, я..
	– Закрой пасть. Карл, иди сюда! Быстрее! Я не допущу, чтобы ты общался с этим снежком!
	Карл пожал плечами и встал рядом с отцом. Бетти поджала губы.
	– А теперь катись отсюда. Чтобы я тебя больше не видел, урод!
	Майки попытался извиниться, но только промычал под нос нечто невразумительное. В глазах выступили слёзы.
	– ПОШЁЛ НАХУЙ!
	Джим метнул смятую банку. Комок алюминия  ударил Майки в голову. По лбу мальчика багровыми нитками поползла кровь. Он развернулся и побежал домой, оставляя в воздухе грязно-желтые клубы песка.

	Глава вторая

	Ужинали Блэксворды в полном молчании. Джим вскрыл еще две банки пива (ровно на две больше дневной нормы) и постоянно хмурился; во время десерта он постоянно стучал ложечкой по столу. Бетти ходила на цыпочках, изредка бросая на мужа тревожный взгляд. Карл съел двойную порцию мороженого.
	Когда со стола убрали, Джим сказал:
	– Карл, иди сюда.
	Его сын сел рядом.
– Ты расстроен, сынок?
– Нет.
– Молодец. Я всё сделал правильно, ведь так?
– Не знаю. Можно мне еще мороженого?
Джим вздохнул.
–  Бетти, принеси еще мороженого.
	– Но доктор сказал… – осторожно начала жена.
	Эбеновый кулак ударил по столу. Зазвенели тарелки.
	– Мне насрать, что сказал доктор! – рявкнул Джим. – Он тоже белый, да? Мне насрать, что говорят беложопые, ты поняла?!
	– Да, да, – криво улыбнулась Бетти. – Сейчас.
	– Стой. Пива тоже возьми.
	Бетти ушла на кухню. За окном стояла чернильная тьма. Из полумрака гостиной тикали часы.
	– Им нельзя давать спуску, сынок, – продолжил Джим. – Сегодня он говорит про семечки, завтра трахает твою тёлку. У тебя есть тёлка?
	– Нет, – Карл вытащил из носа соплю и вытер о шорты.
	– Ну, еще будет. Я кинул первую палку в одиннадцать. – Он расправил плечи. – Немногие из ниггеров могут таким похвастаться!
	Бетти внесла шоколадное мороженое на тарелке и усеянную каплями влаги банку пива “Блэк Хорс”.
	– Пойми, сынок, – сказал Джим  после хорошего глотка. – Они нас за мусор держат.
	– Кто? – не понял Карл.
	– Белые. Я сразу это понял, когда ты привёл к нам этого засранца… Как его? Том?
	– Майки.
	– Ага. Я таких сразу вижу. Как видишь, не зря.
	Карл запихнул в рот большой кусок мороженого и охнул.
	– Карлёночек, осторожнее, – сказала Бетти. – Зубки будут...
	Джим махнул на нее рукой, как на комара, и жена умолкла.
	– Вот что, сынок. Ты с ним больше не разговаривай. Понял?
	– Да, пап.
	– И вообще, держись таких как мы. Много их в классе?
	– Не знаю, – Карл облизал ложку и положил на пустую тарелку.
	– Узнай. И спуску белым не давай. Не позволяй им смеяться над тобой, ведь ты Карл Блэксворд, чёрт возьми! Бей в нос каждого утырка, что посмеется над тобой. Хорошо?
	– Ну, ладно. Можно еще мороженого?
	Джим прикончил пиво.
	– Нет, ковбой. Иди спать.
	– Но пап, – взмолился он. – Пожалуйста.
	– Пиздуй спать, я сказал! – Джим толкнул сына в сторону лестница. Карл поцеловал маму и поднялся в свою комнату.
	– С мозгами у него туговато, – сказал Джим. – Зато красавец. Весь в меня.
	Бетти посмотрела на мужа (нос как разварившаяся картошка, толстые губы, обсыпанный щетиной второй подбородок, испачканный соусом, обтянутое майкой брюшко) и сказала:
	– Мне кажется… ты погорячился, дорогой. Быть может… Ай!
	Джим намотал курчавые волосы жены на кулак и склонил ее к паху.
	– Кончай пиздеть. Хоть раз используй рот по назначению.
	Бетти кивнула и потянулась к тесемкам штанов.

	Глава третья

	Бен Уайти, высокий мужчина с квадратным подбородком и узким лбом, со скрежетом почесал поросшую жестким волосом грудь.
	– Точно?
	– Да, пап. Я упал, – Майки тронул алую повязку на лбу и поморщился. – Когда домой бежал.
	– Вот видишь, пирожок, – сказал Бен. – Он упал.
	– Не верю! – вскричала высушенная годами женщина; голос у нее был высокий и противный, а тонкие волосы стягивала белая резинка, образуя конский хвост. – Я вижу! Чувствую материнским сердцем! Кто тронул моего мальчика?!
	– Мам, я же сказал…
	– Не верю! Бен, мужик ты или нет?! Иди и разберись!
	– Линда, сладкая моя, он же сказал, что упал. – Бен осторожно приблизился к жене. – Мальчишки всегда падают. Я вот в его возрасте…
	– Мне это неинтересно! Иди сюда, Майки!
	Она притянул к себе сына, прижала к обвисшей груди. На мальчика пахнуло чесноком и дешевыми духами.
	Бен вздохнул.
	– Вы меня не любите! Два главных мальчика в моей жизни ненавидят меня!
	Линда сорвалась с места и начала накрывать ужин. Бен и Майки переглянулись, понимая друг друга с полувзгляда.
	Ужинали молча, только Линда сопела, как помирающая лошадь. Во время десерта она не выдержала:
	– Не молчите! Бен, у тебя яйца есть?! Ты видел эту дыру в башке?! Это даже не дырка, это ДЫРИЩА! – Она повернулась к сыну. – А ты куда смотрел?! Как ты мог сделать ЭТО? Как ты мог огорчить мамочку?!
	– Извини, – сказал Майки.
	Бен жевал яблочный пирог, уткнувшись в книгу. Он ждал, когда кончится концерт.
	Майки поднялся к себе в комнату, и тогда жена начала судорожно всхлипывать. Бен посмотрел на часы: одиннадцать минут. Бывало и хуже.
	После объятий и поглаживаний по костлявой спине наступила тишина.
	– Просто, Бен, – сказала она. – Я просто не хочу… терять вас обоих. Вы мне нужны. Когда я увидела кровь, то на миг потеряла сознание…
	– Всё в порядке, – терпеливо сказал муж. – Я же говорил, это нормально.
	– Всё равно! Надо свозить его к врачу!
	– Мы же обработали лоб. Пирожок, там сущая царапина!
	– Бен! Ты думаешь только о себе! А если сотрясение?! – голос стал еще выше, хотя, казалось, это невозможно. – А инфекция?! А..
	– Хорошо, хорошо. Завтра я отведу его в больницу.
	Бен отсел от Линды и вытер руки о штаны так, чтобы жена не видела. Она вынули из карманы маленький бутылёк с янтарной жидкостью. Запахло бурбоном.
	– Нервы ни к чёрту, – сказала она после хорошего глотка. – Бен, ты куда?
	– В сортир.
	– Стой. Завтра… отведи его в школу, умоляю. Так мне спокойнее.
	– Он же в пятом классе, – в голосе Бена скользнуло раздражение. – Майка засмеют!
	– Ради меня, дорогой.
	Бен взглянул на блестевшие в уголках глаз слёзы и кивнул.
	– И, Бен…
	– Ради Бога, посру я сегодня или нет?
	– Дорогой… – голос Линды звучал игриво, маленькие глазки похотливо прищурены. – Сегодня же выходной… жду тебя в спальне…
	Бен подавил отвращение и кивнул.

	Глава четвёртая

	Бен вышел из машины. Малиновые лучи солнца растеклись по газону, пустили блики по стёклам школы. Под ногами захрустела заледеневшая лужица, а изо рта вырывался пар.
	– Холодно сегодня, а?
	Майки широко зевнул и протёр заспанные глаза.
	– Я же говорил тебе не смотреть мультфильмы.
	– Но пап, – сказал Майки. – Я смотрю их каждое утро.
	Бен кивнул.
	– Скорее, беги один – сказал он. – Мне ещё на работу. Быть может, она не проснётся. Ты же не хочешь идти в школу с папой, как маленький?
	Как только Бен сказал это, храп с заднего сиденья прекратился. Из окна выглянула Линда.
	– Я сижу тут и внимательно смотрю, дорогой. Веди его. Я читала, что двадцать семь процентов аварий в нашем штате случаются возле школ.
	– Блядский цирк, – сказал Бен.
	– Я же говорила не ругаться при ребёнке!.. Майки, сладкий, поцелуй мамочку и будь хорошим мальчиком, – сюсюканье делало ее голос еще более раздражающим.
	После поцелуя Бен повёл сына по гравийной дорожке, петлявшей по заиндевевшему газону. Ко входу стекались ученики.
– Бен, Майк, – их догнала стройная женщина в брючном костюме.  – Привет!
Он улыбнулся искренне и радостно.
	– Маргарет! Доброе утро. Я думал, ты в отпуске.
	– Пап, – вмешался Майки. – Вон мои друзья. Я пойду?
	– До вечера, сынок. Я пока поговорю с учителем.
	– Ага. И вам доброе утро, мисс Хоур.
	Когда Майки ушёл, Бен быстро взглянул на машину.
	– Мой троглодит тоже тут, – сказал он.
	– Мне уйти?
	– Не надо. Быть может, она заснула. Или скажу, что говорил с тобой насчёт Майка. Словом “Майк” она оправдает даже убийство.
	– Я думала, ты придёшь вчера, – Маргарет надула губки. – Вечер у меня без тебя был тоскливый и мокрый.
	– Придержи похоть, женщина, – засмеялся Бен. – Вокруг полно детей.
	– Не понимаю о чём ты, – она встала так, чтобы спрятать руки, и нащупала за джинсовой тканью член Бена. – Я чиста и невинна, как наша уборщица.
	Уборщицей в школе работала прыщавая толстая женщина с шишкой на подбородке и лимонными зубами.
	– Аккуратнее, – раздражённо сказал Бен.
	Маргарет только улыбнулась и помассировала плоть пальцами.
	– Дрянь, – сказал он. – Я бы пришёл, но Майк разбил лоб, и Линда закатила скандал.
	– Бросал бы ты ее.
	– Брошу, – соврал Бен.
	– Ну да, – Маргарет вздохнула. – И тогда зять перестанет накачивать твой бизнес деньгами.
	– Не хочу об этом говорить, – он сбросил ее руку щелчком, как насекомое. – Последи за Майком, пожалуйста. Если он получит царапину, то мой троглодит высосет мне мозги через пенис. И это будет неприятно.
	– Хорошо, – сказала Маргарет. – С ним всё будет хорошо.
	Она ошибалась.

Глава пятая

	Карл приехал в школу на велосипеде. Спицы блестели в лучах утреннего солнца, а наклейки на раме прятали ржавчину.
	У входа собрался класс. Карл намеренно не здоровался с белыми.
	– Эй! Руку обоссал, Кудряшка?
	– Я не ссу на руки.
	– Перестань, ты же знаешь, что он тугой.
	– О, привет, Майк.
	Майки поздоровался с каждым. Карл протянул ему руку неуверенно, и повисло неловкое молчание.
	– Карл? – сказал Майки.
	– Да?
	– Извини, если обидел тебя. Я не думал обижать тебя.
	– Ну, ладно, – сказал Карл.
	Они прошли к скамейке под раскидистым деревом. Ветер трепал листву и забирался под одежду.
	– А что твой папа? – спроси Майк.
	– А что он?
	– Долго еще сердился?..
	– Не знаю.
	– Сам понимаешь, – поёрзал Майк. – Мне вот тоже неприятно было. И больно. Твой папа ничего про это не говорил?.. Хотя, неважно. Ты передай, что я никому не сказал, что это он.
	– Ладно.
	Майк достал из рюкзака бутылку с оранжевой жидкостью.
	– Хочешь сок? Апельсиновый.
	– Хочу.
	Попили сок. Отец Майка всё еще не ушёл, а мисс Хоур чесала ему писю. Майки не понимал, почему папа не может сделать это сам. Он вздохнул и сказал:
	– Он, наверное, просто выпил лишнего пива, твой папа.
	– Наверное. Постой, – вдруг сказал Карл. – Ты думаешь, он неправильно сделал?
	– Ну, да. Он не извинился. Ты не думай, – вскинул руки Майки. – Я не прошу этого.
	– Ладно. Дай еще сока.
	Карл сделал слишком большой глоток и закашлялся. Сок струей полился на его штаны. По паху расползлось темное пятно, и Майки засмеялся, обнажив сахарные зубы.
	– Ой, – сказал Карл. – Ты надо мной смеешься?
	– Ну, да, – сказал Майки и снова залился хохотом.
	Карл подумал и ударил друга бутылкой в нос.

	Глава шестая

	Линда проснулась от острой боли в носу. Она потянулась, разминая деревянные мышцы, и зажевала мятную жвачку. Зубы Линда чистила редко.
	Она выглянула в окно и увидела рядом с деревом у школы толпу людей. Сердце застучало часто, как перегруженный моторчик. Линда открыла дверь и помчалась ко входу. Дверь осталась открытой, демонстрируя каждому пятная кетчупа на велюре сиденья.
	Она споткнулась о младшеклассника и рассекла щёку, но не обратила внимания на царапину и бедного ребёнка. Линда врезалась в толпу, как торпеда в бок корабля. А затем последовал взрыв.
	– КТО? – Заорала она, округлив ошалевшие глаза. – КТО ЭТО СДЕЛАЛ?
	Майк лежал на земле, раскинув руки. Вздёрнутый нос смотрел влево, параллельно щеке, а из ноздрей сочилась кровь, яркая и жидкая, как томатный сок.
	Подошла учительница в брючном костюме и Бен. Линда кинулась к нему и вцепилась в воротник.
	– ТЫ! ДОЛЖЕН БЫЛ! ПРОВОДИТЬ ЕГО!
	– Дорогая, – кажется, он испугался. – Я проводил…
	– КТО УДАРИЛ МОЕГО МАЛЬЧИКА? КТО?
	Линда кинулась к детям, и толпа учеников отхлынула назад. Шея и щёки Линды раскалились. Она схватила за шкирку одноклассника Майки, нескладного Билли Байерса, и прокричала в лицо:
	– КТО ЭТО? – жвачка белым комочком вылетела Билли на лоб. Он вскинул дрожащую руку на Карла. Он побледнел и выпустил из рук помятую бутылку сока.
	– ЭТО ТЫ ЧТО… – тут она закашлялась, потому что воздух в лёгких кончился. – Ты же… – судородный вздох. – Хотел забрать сок, да, маленький бандит? ДА?
	– Нет, – сказал Карл. Грудь его быстро вздымалась.
	– Врёшь, маленький грязный НИГГЕР!
	Линда бросилась на него, бешено вращая глазами. Бен бросился наперерез, но жена, набитая бешенством пополам с адреналином, толкнула его в сторону, и Бен рухнул спиной на лавочку. В падении он схватил руку Маргарет, и она упала следом.
	Карл, наверное, хотел убежать, да только его маленький мозг работал медленнее, чем у других. Страшной силы пощёчина опрокинула его. Линда занесла над мальчиком ногу. У нее за спиной возник мужчина в спортивном костюме и оттащил ее. Распалённая жаждой крови женщина махала руками и грязно ругалась, а потом резко отключилась.