5

Король Вильгельм II только что пообедал. Он сидел за столом, уставившись тупым взглядом на пустой медный кубок.
Дверь распахнулась. Вошёл паж. Он промаршировал три шага, встал навытяжку и щёлкнул каблуками.
— А? — спросил король.
— Ваше величество! — прозвенел голос. — Министр внутренних дел с докладом!
— Забыл... Давай его.
— Слушаюсь ваше величество! — паж отчеканил два шага и встал к королю боком, затем рывком повернул голову к двери и сказал:
— Его величество готов вас принять!
Вошёл министр с папкой бумаг под мышкой. Он степенно прошествовал к столу, поклонился и окинул короля усталым взглядом.
— Прошу вас. И, пожалуйста, быстрее.
— Ваше величество, я прежде всего хотел бы выразить вам своё почтение и благодарность за то, что...
— Бы-стре-е, — по слогам проговорил король. — Не нужно этих формальностей. Я устал, вы устали. Давайте покончим с этим. Что там у вас?
Министр кивнул, молниеносно выхватил из папки листок и бережно положил его перед королём.
— Что это?
— Это, — сказал министр, — расходы бюджета за последний месяц.
— Гм... Ага... Зарплата гвардии, пять... Ремонт восточной башни, девять... Всего тридцать четыре тысячи флоринов. Так. А где остальное?
Король перевернул листок и нахмурился, глядя на пустую страницу.
— Это всё?
— Как всё? А где древесина? Где дрова?
— Их не закупали в этом месяце.
— То есть мы не израсходовали наш запас за предыдущий?
— Израсходовали.
— Тогда в чём же дело? Чем мы будем топить печи?
— Не знаю, ваше величество. Может быть, торфом.
— Не паясничайте, прошу вас! Я спрашиваю: почему не закупили дрова?
— Нет денег, ваше величество.
"Я не ослышался", подумал король. "Нет. На этом всё. Вот и конец."
— Казна пуста, ваше величество. Нам не на что купить дрова. Нам нечем заплатить коневодам. Впрочем, это больше не проблема, они уже ушли. Нам нечем заплатить османам.
Король скривился, словно от боли.
— Что? Нет! Мы должны это сделать!
— Я сожалею, ваше величество, но мы не можем этого сделать.
Повисла тишина. Король Вильгельм II поднялся с места, одёрнул камзол и подошёл к окну.
— Поймите меня, милейший. Мы должны заплатить туркам. Без рыцарей Измаила мы будем беззащитны. Я напомню вам, что их отряд составляет львиную долю, две трети нашего войска. Если они уйдут... Я скажу вам, что будет, если они уйдут. Весной сойдёт снег в горах, и на нас нападёт первое же варварское отродье по ту сторону. Кучка варваров сметёт наших солдат, а затем они возьмут крепость. Им даже не понадобятся осадные башни, они просто заберутся на стены по лестницами и перережут нас всех. Представили? Вы что, не можете понять таких простых вещей? Должны же быть способы раздобыть двадцать тысяч. Займите у богемцев, увольте пару кузнецов, урежьте пайки. Сделайте же что-нибудь!
— Поймите и вы меня, — твёрдо сказал министр. — Мы всё перепробовали. Мы должны почти всем от гор до побережья, а остальные не хотят иметь с нами дела, и я их понимаю, прекрасно понимаю. Ремесленники работают добровольно. Капитан стражи снимет солдат с постов и разграбит амбар, если мы ещё хоть горошину отнимем из их обедов; и это достоверные сведения. Османцы — не единственная проблема. У нас почти нет соли. Нам не починить сети, а значит, рыбы станет ещё меньше. Олени почти истреблены, охотники могут уйти в другие леса в любой момент.
— Да что мне до оленей! — воскликнул король. — Чёрт с ней, с рыбой! Два месяца впроголодь — это самое большее, что нам грозит, ведь мы ещё сеем пшеницу, растим яблоки... Растим ведь?
— О да, яблочки в этом году что надо, ваше величество. Но люди недовольны... Косы ржавые, а в молотилках рассохлись ремни, конечно, их нечем заменить. Лошадей на полях почти не осталось, зато крыс расплодилось немеряно.
— Посадите брюкву, свёклу... Хотя бы сотню ярдов! Пусть министр земледелия разберётся, почему я должен это решать?
— Слушаюсь, ваше величество...
— И пошлите все обозы к рудникам, вывезите всю добытую серебряную руду. Попробуем расплатиться с османами рудой. На шахтах — удвоить число смен.
— Так ведь обозы за мостом, а мост разрушен.
— А, ч-чёрт. Разрушен, и, конечно, нечем починить? Ладно. Соберите тогда всех мулов. Зайдите в каждый двор. Кто не даст — пригрозите голодом. Кто будет упрямиться — забирайте силой.
— Будет сделано, ваше величество.
— И не падайте духом, не падайте духом, министр!
— Разрешите идти?
— Идите... После ужина жду вас с новым докладом.
Министр поклонился и вышел.

Король в задумчивости расхаживал по комнате.
Про оклады забыл сказать, думал он. Там позолоты едва ли на тысчонку наскребётся, а всё же польза. Сам догадается или вестового отправить? Да какая разница, тут же одёрнул себя Вильгельм. Всё, это конец, и что толку в отсрочке неизбежного? Да и разве сейчас произошло что-то особенное? Ну да, закончились деньги в казне, но разве не к этому всё шло? Когда всё это началось? Три года назад? Пять? Десять? Когда мы покатились под откос? Как мы дошли до этого?
Бесполезно спрашивать о прошлом, когда нужно думать о будущем. Что там у нас по плану: голод или бунт? Или же просто эти ветхие своды рухнут мне на голову?
Король поглядел наверх и поёжился. Ему стало неуютно. Он накинул полушубок и вышел.

Снаружи всё было как обычно (а что он ожидал увидеть? Плакальщиц? Трупы на мостовой?). Однако чутьё ли подсказало королю, куда нужно смотреть, или же омрачённое сознание подсовывало ему образы гибели, но едва спустившись со ступеней, он увидел, что его небольшое королевство обречено. Вот стражник держит алебарду так нехотя, что кажется — скажи ему сейчас "Брось оружие!", и он бросит, не задумываясь. Вот уличный торговец держит в руках тощую курицу, а дама в платке дрожащими руками протягивает ему золотой браслет с камнями. Вот точильный камень, а точильщика нет. Вот священник воздевает к небу Библию и горланит "...и убереги нас от бесчинства врагов, и детей наших и жён..."

Нет, подумал король с внезапной ненавистью. Не убьют вас враги. И голод вам не грозит, будьте покойны. Чуть что начнётся, мигом разбежитесь по окрестным городам. По городам, которые вы ещё не успели опоганить своей ленью, жадностью, глупостью. Прошли те времена, когда все собирались и умирали вместе. Нет больше никаких "всех". Всем наплевать на королевство и на короля, на верную защиту и дружескую руку, на руку кормящую, руку одевающую. Вы сгниёте в хижинах на болотах на подножном корму, но не шевельнёте хоть пальцем ради собственного блага и блага своих соседей. Этот мир покорило не зло, его затопило пресное равнодушие, в котором всем нам суждено в нём захлебнуться.

Король поднял глаза. Перед ним была статуя Вильгельма I Завоевателя. Сказочно, легендарно красивая статуя, и вместе очень правдоподобная. Его величество Вильгельм I завоеватель восседал на белом коне. Одной рукой он держал острый меч, а другой — фамильное знамя, гордое и торжественное. Но лучше всего скульптору удалась голова. Мужественное лицо короля обрамлял искусный шлем, а на полуоткрытых устах будто бы навсегда замер крик: "Вперёд, друзья! За нашу Отчизну, за нашего вечного, доброго Бога!"