Богомерзкий

47. Пилоту бомбардировщика приказывают разбомбить собственный город.

- Я обращаюсь к вам из этого кабинета, где было отдано неисчислимое количество приказов, которые написали историю. В это непростое для всех время приходится делать сложные решения, выдвигая перед собой четкую цель: принести максимальную выгоду и минимальные потери своему народу. Однако все должны понимать, что потерь не избежать. Но их можно значительно сократить. Именно это я и мои подчиненные стараемся делать каждый день. Мы ни на минуту не покладая рук трудимся ради благополучия остальных. Мы ни на секунду не перестаем думать о все еще больных людях и не забываем павших от этой страшной болезни. У каждого из нас, кто получает новые данные об очередной погибшей семье, трепещет душа. Мы скорбим по каждому погибшему вместе с вами, и мы боремся с болезнью, как и вы. И в такой тяжелый час, когда мы теряем каждого пятого гражданина этой сильной страны, мы должны действовать быстро и обдуманно. Над лекарством от болезни трудятся наши лучшие специалисты, а мы, в свою очередь, пытаемся предотвратить ее распространение и не допустить, чтобы нетронутые города пали от этой чумы. Я, как избранник народа, как ведущий вас к светлому будущему, готов взять на себя тяжелую ношу выбора самого эффективного способа для убийства этой заразы. За каждый промах я потерплю наказание, с каждой удачей мы приблизимся к светлой полосе нашей общей судьбы. Поэтому для нашего общего благополучия я и моя команда помощников пришла к выводу, что лучшим способом для нас всех будет прерывание проблемы на корню. Это нелегкое решение, и оно может ранить многие сердца, но таков наш единственный выход. Если мы хотим выжить – надо бороться. Мы молимся за миллионы жестоко, но вынужденно, закольцованных граждан злополучного города. В данный момент мы уже отправили людей выполнить то, что требуется, и вскоре мы закончим мучения страдающих и не дадим другим ощутить страшные муки. Я надеюсь, вы меня слышите, и я желаю вам удачи, парни, - голос в радио стих.
Над молочными облаками летел двухмоторный бомбардировщик с нанесёнными белой краской цифрами «01» на хвостовой части. Метрах в двухстах от него летел сопровождающий истребитель. Команда бомбардировщика состояла из пяти человек: стрелок хвостовой турели, стрелок серединной турели, бомбардир, пилот и его помощник. Бомбардир, он же радист, сидел прямо за стальной стеной, огораживающей кабину пилотов и остальную часть фюзеляжа. Вместо двери была арка, через которую бомбардир и пилоты могли общаться. Звук двух поршневых двигателей не позволял стрелкам слышать, как разговоры остальных трех членов экипажа, так и радио.
- И вы ему верите? – спросил второй пилот.
- Ты про то, что он молится за каждого погибшего или про то, что чуму можно остановить? – спросил в ответ с насмешкой командир экипажа.
- Я про то, что абстрактные специалисты трудятся над созданием абстрактного лекарства. Это же полная чушь, никто этим не занимается. Все, что наверху делают – это отдают приказы о единственном выходе в этой ситуации – убить всех больных. И мы тому доказательство.
- По-твоему, мы больны? – спросил бомбардир и рассмеялся.
- Нет, тупица! – вскричал второй пилот, - разве мы летим умирать? Все, что я хочу сказать – это то, что никакой гребаной вакцины не будет, эту хрень ничем не остановить.
- Кроме бомб? – спросил командир.
- И они это знают, поэтому нас и посылают разбомбить чертов целый город с людьми!
- Ты сам подписался, - сказал бомбардир.
- Ни на что я на хрен не подписывался, меня заставили.
- Подписался ты еще в самом начале, когда в летную школу пошел.
- Да пошел ты. Там наши люди.
- Да не люди они больше, как ты не поймешь? – вспылил бомбардир и высунул голову в арку. – Если группа людей болеет и представляет угрозу еще большей группе, что ты с ними сделаешь? – Второй пилот промолчал. – Изолируешь их, а потом убьешь, правильно? То же самое и с тем городом.
- Мы даже не знаем какой город бомбим, - угрюмо ответил помощник командира.
- Предпочитаю не знать, кто словит бомбу там внизу, - сказал бомбардир, возвращаясь в свое прежнее положение победителем.
С той секунды они летели молча. Солнце лениво двигалось к горизонту, плотный покров облаков иногда давал бреши, оголяя золотистые поля и иглистые зеленые леса. Сопровождающий истребитель с редчайшей точностью, как привязанный, летел все в тех же двухстах метрах от 01-го.
В узких окнах кабины далеко на горизонте показался серый пласт. Командир сообщил команде о приближении к цели и узнал расчетное время до точки сброса бомб у второго пилота. Лететь оставалось еще полчаса.
- Миллионы людей погибнут, - начал второй пилот, - вы готовы взять на себя эту ответственность?
- Будто у нас есть выбор, а? – усмехнулся бомбардир за стеной. – Мать писала, что моя сестра умерла от чумы два месяца назад, и видела, как та мучается. Ее постоянно рвало, кожа покрывалась волдырями. Она не могла есть и страдала от обезвоживания. Она медленно умирала в агонии от отказа органов. Сестре было больно говорить, но, через, страшно представить какую, боль, она однажды взмолилась о том, чтобы ее застрелили. И это, твою мать, происходит с каждым в том городе. Ты хочешь с этим покончить?
- Я хочу с этим покончить, но не таким путем. Поставь себя на их место и представь, что на тебя летит бомбардировщик собственной страны, чтобы избавиться, как от крыс на корабле.
- Ты опять начинаешь? Ты сам знаешь, что это единственный верный выход. Пока что.
Самолет слегка трепануло, будто они на миг потеряли управление, но тут же его вернули. Второй пилот посмотрел на командира, в надежде на его поддержку в споре, но заметил, что привычное безэмоциональное и даже слегка хмурое лицо капитана сменилось гримасой ужаса: глаза его были широко раскрыты, а брови с сединой приподняты, острый взгляд вонзился в медленно приближавшийся город.
Второй пилот поинтересовался, что произошло, но командир, будто претворившись глухим, продолжил сидеть молча и неподвижно.
- Капитан, вы в порядке? – поинтересовался второй пилот.
- В чем дело, что случилось? – выглянул в проход бомбардир.
- Это… Мой город.
Радист вскочил с места, шагнул в кабину и вытянул шею к окну, положив обе руки на плечи пилотов. Он сжал левую ладонь и сказал:
- Нам, - он сделал паузу, - просто придется. Вы же знаете, от приказа не уйти.
Помощник капитана бросил пронзительный взгляд на бомбардира и едва заметно махнул головой, чтобы тот вернулся на свое место. Радист, не спеша возвращаться, продолжил:
- К сожалению, это неизбежно, и если вы хотите помочь им и остальным, то выполните приказ…
- Пошел на свое место! Будто сам президент зашел к нам, - встрял второй пилот с натянутой улыбкой, чтобы разрядить обстановку. – Сядь.
- Моя семья все еще там, - заговорил капитан. – Я даже не знаю, больны ли они.
- Вы же знаете, - опять начал бомбардир, - они оцепили и зараженную часть города. Да, она не маленькая, но есть шанс, что ваших там нет.
Все замолчали. Радист и второй пилот молча смотрели на капитана, ожидая от него ответа.
Но тот все молчал. В его голове витали мысли о том, что ему приказали бомбить его родной город. Однако в то же время он понимал, что это необходимо для всех. Но нежелание сбрасывать бомбы на людей, где могли быть его родные и знакомые, пересиливало осознание необходимости это сделать.
- Ты и правда думаешь, что над вакциной никто не работает? – спросил капитан шепотом у второго пилота.
- Ну, я не уверен, - второй пилот наклонился и продолжил шепотом: - Может быть там какие-нибудь гении и трудятся над лекарством, пока мы бомбим мирных жителей. Все возможно. Даже то, что завтра его изобретут.
- Но почему, по-твоему, об этом не объявляют? – в голосе капитана была слышна надежда на то, что слова его помощника правдивы.
- Ну, чтобы панику в окольцованном городе не поднимать. Ты же сам понимаешь, что может произойти.
Город стал уходить под нос самолета. В бомбовом отсеке были закреплены две бомбы, каждая по тонне, готовые убить больше половины страдающих внизу людей.
- Готов! – закричал бомбардир.
Но самолет накренился влево и стал поворачивать в обратную сторону, опуская нос. От неожиданного наклона радиста вынесло из своего места и прижало к стенке.
- Что происходит?! – закричал тот.
- Я не стану бомбить… - начал капитан после паузы, но его перебили стрелки, прибежавшие с гневом после того, как их не слабее радиста потрепало после внезапного и резкого маневра.
- Почему вы повернули?! – спросил один из них.
Послышался треск по всему фюзеляжу. Дробные удары стали заглушать двигатели; штурвал стал хуже слушаться, а рули направления не влияли на ход самолета. Звук выстрелов за бортом сопровождали появлявшиеся повсюду отверстия от пуль. Капитан посмотрел на левое крыло: элерон был отстрелен, а двигатель загорелся.
- Он в нас стреляет! – закричал командир.
- За парашютами, прыгаем! – закричал радист.
Самолет начал клонить влево, и окна заполнила зеленая картина.
- Лучше мы, чем они, - в полголоса произнес капитан, постепенно ослаблявший хватку штурвала.
Оглушающая дробь стихла, и уже не был слышен двигатель сопровождающего. От сильной перегрузки и ударов члены экипажа остались без сознания, пикируя в неуправляемом стальном гробу. Самолет разбился примерно за десять километров от города, но ударная волна от взрыва двух бомб разбила стекла в сотнях домах.
Сопровождающий самолет вернулся на базу с половиной боекомплекта. А ночью того же дня он вылетел, сопровождая бомбардировщик с нанесенными белой краской цифрами «02» на хвостовой части.