mk3

Я проснулся и сразу же открыл глаза. Ужасно болели спина и шея. Еще бы - столько просидеть в таком положении. Наверно, вчера (или еще сегодня?) надо было хотя бы лечь на землю перед тем, как отключиться. Хотя, конечно, тогда уже не хотелось думать, что и когда у меня будет болеть. Я снова прикрыл глаза. Мозг услужливо нарисовал мокрую утреннюю рощу и крайний ужас на лице Толика за несколько миллисекунд до нокаута. Я поморщился. О вчерашнем напоминал только противный металлический привкус во рту. Легко отделался - я думал, хуже будет. Я встал на ноги, хрустнул плечами и занывшей спиной, вздохнул и огляделся по сторонам, чтобы найти забор лагеря. Ни места короткой драки, ни забора не видно - видимо, я вчера все-таки нашел в себе остатки сил, чтобы уйти от дороги. Верхушки деревьев окрашивались солнцем в ярко-оранжевый цвет. Скорее всего, закат - сейчас тепло и сухо. Наверно, сейчас где-то восемь часов вечера - если я правильно помню, в девять уже темно было. Получается, я проспал... ух, сколько я проспал-то... пятнадцать часов? Или даже больше - может быть, это уже следующий день. Все равно не так плохо: после такого издевательства над своим мозгом я вообще удивлен, что уже пришел в форму.
Я оглядел себя. Митрич, конечно, дал какую-то одежду взамен моей зимней, но я начинал думать, что лучше бы ходил голым. Мой костюм состоял из двух частей. Ноги вместе с ботинками скрывались в огромных зеленых штанах без ремня, волочившихся по земле. Спотыкаясь о штанины, я каждый раз думал, какой же великан должен был носить *это* на себе. Сверху на мне была куртка из неизвестного науке материала. Она выглядела получше, за исключением грязи, покрывавшей ее даже изнутри, и нескольких дыр от крупного ножа. Один из разрезов располагался прямо над моей печенью. Мне не хотелось думать о судьбе ее предыдущего владельца и о том, как она попала к Митричу. Конечно, в таком виде меня могли бы принять разве что за бомжа, но никак не за пионера. Вдобавок я выглядел так, как будто меня тщательно вываляли в грязи со всех сторон. Мне вспомнилась армейская шутка о том, что слой грязи тоньше одного сантиметра - это не грязь, а толще отваливается сам. Похоже, все-таки не отваливается. Должно быть, я ужасно вонял.
Живот ныл от голода, и наполнить его было нечем. Может быть, если бы я нашел пионерскую форму и помылся, то смог бы пройти в столовую и что-нибудь там украсть до того, как меня бы спросили, из какого я отряда. Но формы поблизости не было. Снять ее с той троицы было явно плохим вариантом - грязная и окровавленная форма привлекла бы ко мне внимание. К тому же, их должны были давно унести. Значит, форму можно было найти только в лагере.
Направляясь к забору, я подумал, что в лагере я бы заодно отмыл слой грязи, напоминавший толщиной танковую броню. Теплая вода в бане внезапно показалась какой-то невероятной роскошью. На пляже я был бы, конечно, не так заметен, но... к черту пляж, там нет горячей воды. Пройдя несколько сотен шагов, я, крякнув, перелез через забор и рухнул на другой стороне, как мешок с песком. Я отдыхал, лежа на боку в ямке, оставленной собой же. Хорошо упал - на спину было бы больно. Как же давно я в этом лагере-то был - уже и территорию не очень помню. Сейчас я, наверно, в лесу возле домиков. Вот смеху-то будет, если выйду не туда. Если я умудрюсь пройти незамеченным, то смогу дождаться кого-нибудь у котельной. После ужина все местные должны попытаться помыться до отбоя - главное, взять мужскую форму, а не женскую, а то еще раз бегать придется.
Проходя мимо домиков, я невольно остановился и начал разглядывать знакомые улицы. Вероятно, меня могли бы заметить, но опасаться тут можно разве что Ольги Дмитриевны - обычный пионер вряд ли бы стал узнавать, кто там гуляет. Глаз сам остановился на ближайшем ко мне домике. В нем уже был включен свет. Ну да, здесь и правда быстро темнеет. Белый и полукруглый, похожий на распиленную вдоль трубу, он был очень знакомым. Я напрягся, пытаясь вспомнить, кто там жил, но ответ сам собой вышел из домика и направился в сторону столовой.
Я рухнул на траву и больно ударился копчиком о начинающую остывать землю. Лена. Это без всякого сомнения была она. Силуэт, плохо различимый в резко наступивших сумерках, тем не менее не оставлял сомнений. Она здесь. Она жива. Она жива! Вы видите это? Я все исправил! Я успел! Я заслужил второй шанс! Сжавшись в позу эмбриона, я сделал глубокий выдох, чтобы не побежать к ней со счастливыми нечленораздельными криками. Накатившее чувство огромного, вселенского облегчения, как у человека, избежавшего смертного приговора по ложному обвинению, полностью обездвижило меня. Я лежал и смотрел в небо пустыми глазами, наблюдая, как мысли вытекают из моей головы одна за другой. Все будет хорошо, теперь это очевидно. Я видел все те же звезды, на которые смотрел с Леной, но в этот раз они не казались мне бессмысленным рисунком. Темно-синее небо ободряюще улыбалось мне своими редкими звездочками. Каждая из них подмигивала мне и желала удачи.