Тусклое, маленькое и холодное солнце скрылось за горной грядой, и хотя горизонт еще светил огненным заревом, Маркуса прошибла дрожь. Он взглянул на группу курящих рабочих возле выхода из бара, и пожалел, что сам он не курит — зимний вечер не благоприятствовал долгим ожиданиям на свежем воздухе.
	— Как думаешь, Вильгельм, стоит нам требовать с них прибавку за то, что мы замерзнем здесь до полусмерти? — обратился он к высокой широкоплечей фигуре, стоявшей в тени рядом с ним.
	— У местных есть поговорка: «Если вам здесь не нравится — значит, проблема в вас». Я согласен с ними, — ответил Вильгельм.
	— Будь ты местным, ты бы ее и придумал, Вильгельм. Надеюсь, работенка выгорит. Иначе я вернусь в эту сверхмассивную черную дырищу, найду этого Заказчика, и выброшу...
	— Эй, парни, прикурить не найдется? — будто из ниоткуда рядом возник низкорослый человечек, в накинутой на рубашку жилетке и сплющенной кепке, будто бы на улице не веяло холодным влажным ветром.
	— Не курю, спроси вон у них, — быстро ответил Маркус и, не глядя на человечка, махнул рукой в сторону бара.
	Коротышка медленно окинул взглядом улицу, перебросил незажженную сигарету в другой угол рта и снова обратился к Маркусу:
	— Я вот предпочитаю «LP». Дешевые, и расслабиться после работы можно. А ты, брат?
	«Вот же пристал», — подумал Маркус, и с удивлением услышал голос Вильгельма:
	— А по мне, так «LP» — только легкие коптить. Вот «Европа» — у них хоть вкус есть.
	— Э, брат, да ты ведь не пробовал даже, наверное. Ну ничего, все равно у меня только две осталось, — незнакомец протянул вышедшему на свет Вильгельму пачку, и та скрылась в кармане его пальто.
	— Прохладно нынче. Не захворай, брат! — сказал напоследок коротышка, и, насвистывая что-то, двинулся в сторону бара.
	Маркус пару секунд смотрел на своего напарника, а потом прищурившись, спросил:
	— Это ведь был наш человек, да?
	Вильгельм тяжело вздохнул, и сказал:
	— Идем скорее, Капитан ждет.
	У приоткрытой двери дома Маркуса и Вильгельма встречала женщина, закутанная в шубу из искуственной шерсти. Маркус подумал, что нашел еще один повод не любить зиму — как правило, Элизавета была поклонницей облегающих нарядов. Возникшие образы даже начали согревать его, до тех пор, пока он не поднял глаза и не встретился со взглядом похолоднее любых снежных бурь, выбившим из спины новую порцию мурашек.
	— Сколько можно было шариться по городу? Вы будто даже не подозревали, что в десять комендантский час.
	— Да ладно тебе, королева, неужели скучала по мне? — Маркус попытался свести грозную гримасу с лица помощницы Капитана, но потерпел неудачу:
	— Убери эту улыбку, а то смахиваешь на кретина.
	— Все в порядке, Лиз. Мы получили информацию, завтра утром можно будет лететь. — сказал Вильгельм.
	— Это уже Капитан решит, — ответила Элизавета. — Проходите скорее в дом.
	Квартира была обставлена очень просто — это было временное жилье на пару дней. Из гостиной доносился шум — по телевизору транслировали спортивный канал, а видавший виды диван напротив небольшого экрана в стене занимали двое — пилот Эрик и «компьютерный специалист» Лин.
	— Что за бесподобный обход демонстрирует нам сэр Монтескью! Разрыв между первой и второй позицией стремительно увеличивается! Какая неудача для Кармака, а ведь ему удалось показать лучшее время на квалификационном заезде. Похоже, фаворит нынешнего чемпионата очевиден...
	— Эй, молодежь, зовите Капитана. У нас есть работа, — донесся со строны входа голос Маркуса.
	Все уже собрались, когда в комнату вошел худощавый пожилой человек. Его взгляд быстро пробежался по всем присутствующим, остановился на Маркусе и Вильгельме, и старик сказал:
	— Вернулись, и достали информацию! Отлично, отлично. Включайте, чего же вы ждете?
	Вильгельм достал из кармана пальто пачку сигарет, и освободив дата-носитель от упаковки, вставил его в слот компьютера на стене. Надпись «Нет сигнала» на экране погасла, и через пару секунд возникло изображение. В полумраке в кресле сидел человек. Совершенно невозможно было сказать, кто он, тень хорошо скрывала как его лицо, так и комнату, в которой он находился. Даже когда он заговорил, собравшиеся услышали искаженный компьютером голос:
	— Если вы смотрите эту запись, значит, вы приняли заказ, кем бы вы ни были. (Пауза) Человек, который вам нужен, очень хорошо известен. Его зовут Бернар Монтескью, он участвует в «Гонках Века». Уверен, вы все о нем слышали. Мое первое условие — смерть должна быть очень неприятной, если вы меня понимаете. Мне не важно, будет это выглядеть как показное убийство, или несчастный случай, я готов заплатить любые деньги, чтобы он страдал на глазах у десятков миллиардов... — говорящий резко замолчал и продолжил уже спокойным тоном, насколько тон вообще можно различить в модулированном голосе. 	— Второе условие — дождитесь финала. Он дойдет до финала. Сделаете все как надо, и оговоренная сумма ваша. Если же нет... Вы знаете, кто вам судья.
	Запись закончилась, экран снова потерял сигнал, и дата-носитель выпрыгнул из слота.
	Первым молчание нарушил Маркус:
	— Интересно, чем этот галактический шут ему насолил?
	— Маркус, никого из нас не должно это волновать, — старик улыбнулся. — Да и потом, годовой доход этого галактического шута в десять раз больше, чем у нас всех, вместе взятых.
	— А зачем ему записывать себя на видео, если он мог просто оставить текст?
	— Ну, некоторые питают слабость к эффектным выступлениям. Так же, как и наша цель, например.
	— Монтескью... невероятно, — негромко сказала Лин.
	— Мучительная смерть, во время финала, — в разговор врезалась Элизавета. — Непросто. Есть идеи?
	Капитан сел в кресло, потер седую щетину на подбородке, и ответил:
	— Ну, пока что начнем действовать по стандартному плану. Но к тому времени, как начнется финал, мы должны быть полностью готовы, ясно?
	Все кивнули, представляя себе объем работы на ближайший месяц.
	— Тогда собирайте вещи и отправляемся в путь. Эрик, свяжись с космопортом и забронируй для «Артемиды» окно — вылетаем завтра днем.

														***

	Лин была у себя в каюте, и пыталась выудить информацию из ретранслятора межзвездной сети связи, которой пользовались организаторы гонок. Таланты Вильгельма и Маркуса позволили выбить сведения о расположении этого маяка из какого-то техника, связанного с подготовкой к гонкам, и теперь дело было за Лин.
	— Все сидишь? Уже глубокая ночь, — в дверях каюты возник пилот. — Вторых суток, как ты не спишь.
	— Глянь в иллюминатор — тут вообще всегда ночь, — ответила Лин, даже не оторвав взгляд от экрана — единственного источника света в каюте.
	— Эй, надо же когда-нибудь отдыхать. Ты человек, а не бот какой-нибудь.
	— Стимуляторы делают свою работу. А я — нет... Эрик, финал уже через неделю, а мы до сих пор висим у этого маяка, не зная, куда лететь, и все из-за меня. Они просто не могли не оставить эту информацию где-нибудь в защищенных архивах...
	— Да, понимаю. Капитан все еще приглядывает за тобой, и ты хочешь выполнить свою часть работы идеально. Но знаешь, уж слишком часто ты так истощаешь себя. Я, э-э-э... ну, уже начинаю беспокоиться...
	— Стой, — Лин прищурившись, уставилась в дисплей. — Кажется, что-то тут есть.
	Несколько ловких движений пальцами по сенсорной панели, и на сосредоточенном лице Лин проявилась улыбка.
	— Вон оно что... Только погляди, Эрик.
	Пилот обошел стол, и взглянул на экран, пестревший строками букв, чисел и непонятных гиперссылок в Галасеть.
	— И что все это значит? — недоумевающе спросил Эрик.
	— Да вот же, смотри, координаты, — Лин ткнула пальцем в одну из строк на экране. — Видишь?
	На дисплее появилось изображение планеты, ее звездной системы и таблица с характеристиками.
	— Второго класса, тяготение один, давление один и один... Погоди-ка, это что же, координаты «ноль-ноль-ноль-S»? — пилот удивленно посмотрел на Лин.
	— Именно так.

														***

	Кристально чистое голубое небо позволяло Солнцу ярко освещать западное побережье, поэтому Сэр Бернар Монтескью был в солнцезащитных очках и уже с минуту смотрел на висящий в небе ослепительный диск. Неизвестно, о чем размышлял гонщик, о предстоящем финале, или вспоминал имя последней встреченной им девушки, а может, он думал о своих далеких предках, ходивших под этой звездой. Но так или иначе, когда Монтескью повернулся к своему главному технику, он сказал лишь:
	— Жарит что-то здесь, Барни.
	— Ну так специально для вас тут небо расчистили. Но ничего, когда будешь в кабине, ни жара, ни холод тебя не достанут.
	— Холод? Тут же парилка, как на Дионисии.
	— Так это здесь, а как отъедешь подальше, тут-то вас и накроет. Ледниковый период это тебе не шутки, приятель. Но ты не волнуйся, обойдешь этого Кармака и всех остальных еще под океаном. Я на это сотню поставил, хе.
	— Машина готова?
	— Да, пошли к ней в ангар, там хотя бы тень.

														***

	— Итак, ваши предложения, господа? — Капитан собрал свою команду в кают-компании, и все сидели вокруг овального стола из поддельного марсианского дуба, на который проецировались схемы гоночной трассы.
	— Ну, раз речь о Старой Земле, то это просто, — начал говорить Маркус. — Взорвем вон тот подводный участок в нужный момент и утопим их всех в этом Атлантском океане, или как его там.
	— И потеряем все, потому что это ни черта не неприятная смерть, — ответила Элизавета, удостоив Маркуса взглядом, которым смотрят на умственно отсталых. Маркус тут же вспылил:
	— Откуда тебе знать? Ты когда-нибудь оказывалась на дне океана? — оглядевшись, и увидев, что он не получает поддержки, Маркус откинулся в кресле, скрестив руки на груди. — Ладно, умница наша, я молчу, просто скажешь мне, когда надо будет в кого-то стрелять.
	— Может быть, стрелять надо будет больше, чем тебе понравится, — сказал Вильгельм. Маркус взглянул на него с выражением больше искреннего, чем наигранного удивления на лице:
	— Я просто заинтригован. Что у тебя на уме, здоровяк?
	Вильгельм повернулся к Капитану:
	— Тот участок трассы, который пересекает восточный континент, построен на месте старой транспортной сети. За двести пятьдесят лет ее почти поглотил лес, пока туда не добрался Комитет и не выстроил трассу.
	— И что же, мы заставим этого парня заблудиться в лесу?
	— Он даже не успеет заблудиться, если туда попадет. Крупные города по пути следования трассы в свое время испепелили к чертям, а это значит, что мутанты тамошних лесов с радостью сделают за нас главную часть работы. Видели когда-нибудь Гаятских Потрошителей? Так вот, эти — нечто среднее между Потрошителями и Гризли с Нео-Клондайка. Можете быть уверены, он будет еще жив, когда...
	— Я думаю, мы все поняли, Вильгельм, — быстро заговорила побледневшая Лин, которой хорошее воображение тут явно сослужило плохую службу. — Если ты говоришь, что это то, что надо, так оно и есть. Да, Капитан?
	— Похоже, все, что от нас требуется — это свести Монтескью с трассы в этот лес, — сказал Капитан. — Какие сложности, кроме мутантов?
	— Погодите, но ведь гонщики находятся внутри неубиваемых капсул. Он ведь не вылезет, чтобы поприветствовать этих тварей, — сказал Эрик.
	— Звери попадут внутрь тем же путем, что и гонщик, только с помощью силы. Я читал отчеты некоторых экспедиций об этих мутантах — не сомневайтесь, они достанут этого Монтескью.
	— Что с охраной трассы? — бросила вопрос Элизавета.
	— Ее просто нет, — ответил Вильгельм. — Когда Комитет проводил строительство, они просто сделали ее закрытой от внешней среды. Никакая наземная техника не сможет патрулировать те места, просматривать дронами тысячи квадратных километров дикого леса тоже бессмысленно, а посылать туда людей — безумие.
	— Но мы просто возьмем и высадимся там? — спросил Маркус и расхохотался. — Да за это еще и денег заплатят! Лично я за план Вильгельма.
	— Лин, сможешь обмануть их системы датчиков?
	— Конечно. Если охраны нет, некому будет ловить меня за руку, а их красноглазые сотрудники меня не вычислят. Никто не узнает, что мы там когда-либо были.
	— Здорово, что ты с нами, Лин, — улыбнулся Капитан. — Что ж, похоже, у нас есть план. Рассчитывай курс на Землю, Эрик.

														***

	Небольшой грузовой корабль «Артемида» на малой скорости приближался к планете, заходя на ее теневую сторону. Когда корабль подошел достаточно близко, пассажиры столпились было у иллюминаторов, но не обнаружили ничего, кроме огромного черного диска на фоне бледно светящей полосы Галактики.
	— Ну и чего мы заходим в тень? Я никогда раньше Земли не видел, — возмутился Маркус.
	— Гонка начнется ровно в полдень на другом континенте. В нужном нам месте ночь, — донесся голос Эрика из кокпита, — Всем занять свои места, приближаемся к атмосфере.
	Вскоре иллюминаторы застлали языки пламени, а еще через пару минут стекла начал сковывать иней.
	— Внимание всем, вижу освещение трассы. Приготовьтесь к высадке.
	Маркус, сидевший в кресле рядом с Вильгельмом, повернулся к нему и спросил:
	— Слушай, а я все в толк не возьму — откуда ты, инженер, знаешь столько про этих мутантов?
	— Никогда не угадаешь, где в наши дни окажется полезным знание истории, — Вильгельм усмехнулся. — Тебе, наверное, не понять.
	Маркус хмыкнул, но действительно не понял, в чем был ответ на его вопрос. Выбросив мысли об этом из головы, он взялся еще раз осматривать свою штурмовую винтовку.
	— Мы над точкой высадки, я открываю люк, — передал пилот по интеркому. — Посторожнее там, возвращайтесь в целости.
	Тут же сворки грузового люка открылись, впустив внутрь шлюзового отсека вой ветра и хлопья снега. Когда платформа зафиксировалась, Маркус вышел вперед, и, закрепив трос на поясе, спрыгнул в темноту. Через несколько секунд остальные услышали его голос в наушниках:
	— Эй, ребята, присоединяйтесь, погодка здесь просто зашибенная!
	Элизавета пошла второй. Прицепившись к тросу и сняв карабин с предохранителя, она тоже изчезла в буране.
	Лин двинулась к открытому люку, но, помедлив, повернулась к Вильгельму.
	— Там точно безопасно?
	— Там может быть очень опасно, именно поэтому с тобой спускаются идут трое вооруженных бойцов. Но тебе беспокоиться не о чем, сделаем все быстро и чисто. Давай спускайся.
	Когда все четверо оказались внизу, а Эрик увел корабль на ближайшее пригодное для посадки место в руинах города, команда выдвинулась в сторону трассы. Над кронами деревьев вовсю бушевал буран. Внизу же лишь время от времени дул слабый ветер, поднимая воронки снежинок с девственно чистых белых сугробов.
	Маркус шел впереди, вглядываясь в расступающуюся перед лучом фонарика темноту. За ним шли Лин и Вильгельм, тыл прикрывала Элизавета.
	— Впереди огни. Быстрее.
	Поторопившись, группа вскоре вышла к десятиметровой освещенной полосе между лесом и огромной трубой-тоннелем, внутри которой и проходила трасса.
	— Тот самый крутой поворот, мы в нужном месте, — не выходя из леса, Лин смахнула снег с одного из оставшихся после стройки пней, и положила на него свой чемоданчик. Включился компьютер, и Лин начала искать подступы к сенсорной сети на этом участке трассы. Вильгельм, Маркус и Элизавета расположились неподалеку за деревьями, образуя полукруг и стали ждать, следя за малейшими движениями среди деревьев. Качающиеся на ветру ветки, монотонная цветовая гамма в ночном визоре и рябящие в глазах снежинки сделали свое дело, и через некоторое время Маркусу стало казаться, что в лесу кто-то есть.
	— Кто-нибудь еще видит эту чертовщину в темноте? — спросил он, и на секунду ему показалось, что он остался совершенно один в этом лесу, и никто не ответит. Но, к его внутреннему облегчению, он услышал голос Элизаветы в наушнике.
	— Расслабься. Когда увидишь монстра, сразу поймешь. Только к тому моменту будешь уже мертв.
	— Все бы вам пошутить, — заворчал Маркус. — Я простой боец, а не турель с теплонаведением. Кстати, почему мы не прихватили парочку?
	— Чтобы усеять тут все трупами птиц и грызунов, и привлечь наших косолапых друзей?
	В разговор включилась Лин:
	— Это Лин, я закончила с системами наблюдения. Теперь никто не обнаружит работы с тоннелем. Можно продолжать.
	Вильгельм поднялся, закинул карабин за спину и вместе с Лин направился к «трубе». Они пересекли освещенную просеку, и Вильгельм достал из сумки оборудование.
	— Просто приглядывай за лесом, — сказал он Лин, доставшей пистолет. — Так, посмотрим...
	Сверяясь с картой местности, Вильгельм прошел метров десять вдоль трассы, и остановился. Здесь была середина поворота, после которого трасса поднималась над оврагом, удерживаемая массивными металлическими колоннами. Было слышно тихое гудение нагревателей, которые поддерживали прозрачную крышу тоннеля чистым от осадков. Убедившись, что это нужное место и оглянувшись в лес, Вильгельм подготовил свои инструменты и проверил местное время — было около трех часов ночи. Вильгельм опустил на лицо защитную маску и приступил к работе. Мерцающие вспышки осветили покрытую снегом полосу и стену деревьев, в лес же проникли только отблески и дрожащие тени кустов и веток.
	Лин, усевшись на пень и глядя на игру света и тени, спросила:
	— Вильгельм, а как давно ты работаешь с Капитаном?
	Вильгельм молчал несколько секунд, и было слышно только легкий размеренный треск резака, проплавляющего металл, и шум утихающего ветра. Затем он ответил:
	— Ну, если ты хочешь получше узнать Капитана, то я не тот, кто тебе нужен. Когда я присоединился к Капитану, уж не вспомню сколько лет назад, они с Элизаветой к тому моменту уже облетели пол-галактики. Я до сих пор не знаю, что стоит за этими двумя, но... честно говоря, я прямо и не спрашивал никогда. Они оба хорошие люди... с поправкой на то, что мы занимаемся убийствами, конечно.
	— Чем ты занимался, когда попал в команду?
	— А, это не так интересно, как может показаться, — ответил Вильгельм. — Правда. Вот лучше ты расскажи, как Капитан вышел на вас с Эриком? Должен сказать, мы все были удивлены, ну, все кроме Элизаветы. Капитан нечасто...
	— Вилл, Маркус. Что-то большое на два часа от просеки. Идет в нашу сторону, — неожиданно прозвучал в эфире сосредоточенный голос Элизаветы.
	— Проклятье, — пробормотал Вильгельм. Работы оставалось еще много — избежать существа в лесу им уже не удастся.

														***

	Громогласный голос спортивного глашатая раздался над площадью, заставив утихнуть гул, стоявший над трибунами — очень немногим выпадала возможность наблюдать за гонками прямо с места их проведения, и даже эти счастливчики, прилетевшие сюда на деньги Комитета, не подозревали, на какой из множества обитаемых планет они находятся. Но они были озабочены только гонками и не придавали этому значения настолько, чтобы попробовать догадаться.
	В воздухе парили две съемочные платформы, усеянные бликующими на солнце объективами камер. Каждая из них выполняла свою узкую роль в захвате изображения и формировании квантовой матрицы, чтобы бесчисленное множество людей по всей галактике могли насладиться идеальной картинкой с эффектом полного присутствия. Одна из летающих камер помельче, перелетавшая с места на место быстрее любой птицы, конечно, сопровождала Монтескью, снимая его с разных ракурсов — воистину триумф развития коммуникаций и микроробототехники. Выше в неестественно безоблачном небе кружили вооруженные дроны, готовые при малейшем подозрительном происшествии ринуться вниз и навести порядок.
	Монтескью шел через площадь к своему аппарату, махая рукой перекрикивающим друг друга зрителям и улыбаясь своей белоснежной улыбкой, которая являлась чуть ли не отдельной торговой маркой наряду с его именем. Над гоночным комплексом раздавался вечно бодрый голос комментатора. Машина Монтескью цвета океанов Тритонии блестела свежим слоем краски и напоминала готовую к выстрелу стрелу. Собственно, это слово и было выгравировано на продолговатом корпусе гоночной машины. «Стрела». Монтескью подошел к ней и из гладкого корпуса возникла дверца, которая откинулась наверх, открывая внутреннее пространство кабины. Гонщик еще раз окинул взглядом ликующую толпу, помахал рукой, вызвав новую бурю оваций, и влез внутрь машины. Дверца закрылась и улыбка совершенно сошла с лица Бернара. Шум с площади тоже изчез. Теперь ему нужно ждать, пока толпа будет приветствовать двенадцать остальных участников, и это время незачем было тратить зря. Он одел шлем, включил режим предстартовой проверки и ощутил привычное покалывание в теле, когда система устанавливала нейросвязи.
	— Барни, начинаем проверку.
	— Так, принял. Связь уже проверили, интерфейс?
	Перед глазами у Монтескью появились все возможные пиктограммы и сообщения, и система показала зеленый свет.
	— Все в норме.
	— Подача сжигателя? — где-то за спиной Бернара загудели турбонасосы, затем стихли. Снова зеленый свет.
	— Порядок.
	— Навигация?..
	Монтескью уже миллион раз проделывал все эти операции, и делал все практически машинально, но всегда он испытывал удовлетворение от процесса. Он верил, что его призвание гонщика было заложено в самые гены. Его мать когда-то построила машину, домчавшую его отца до пьедестала Чемпиона Сектора. С самого рождения перед ним была только одна длинная и ровная дорога — гоночная трасса. Ничего в жизни у него не получалось лучше, чем управлять болидом, а когда он превзошел других, то понял, что ничего больше ему уметь и не надо. Он не умел общаться с людьми, он не имел ни грубейшего вкуса, он совершенно не обладал актерским талантом — но несмотря на это, его интервью и фильмы с его участием имели бешеную популярность, а реклама с его именем и улыбкой была одной из самых дорогих в галактике — просто потому что он был лучшим в своем деле. Но Монтескью не жаловался на прямолинейность своей жизни — в конце концов, она была весьма успешной. Бернар сполна пользовался своими деньгами и своей популярностью, правда, он не пытался ни сохранить их, ни приумножить — он просто участвовал в гонках, делал то, что умеет лучше всего, а для остального у него был штат менеджеров и аналитиков.
	Когда все гонщики доложили о готовности к старту, нейроинтерфейс сообщил о финальном отсчете — оставалась минута. Бернар включил плазменные свечи, а затем включил «регулировку индивидуального восприятия». Узел трубок соединился со спинномозговым разъемом и пилот ощутил, как по его телу словно  разливается ледяная вода. Но это он тоже испытывал множество раз, и уже через несколько секунд он совершенно привык к ощущениям. Отсчет приближался к нулю, и Бернар был полностью готов. Когда прошла команда «Старт», темно-синяя машина в тот же миг сорвалась с места. Невидимый лучник спустил тетиву.

														***

	Уже минуту Вильгельм наблюдал в ночной визор за неподвижно лежащей под деревом Элизаветой и зверем, стоявшим с другой стороны кустарника. Он стоял на задних лапах и глядел в сторону освещенной трассы, словно пытаясь что-то разглядеть. Вильгельм, не отрывая взгляда от мутанта, заговорил шепотом в микрофон:
	— Так. Он не видит никого из нас, но если заметит — в живых не оставит. Я собираюсь привлечь его внимание, и он направится к трассе. Тогда ты, Лиз, должна выстрелить ему сзади в шею, желательно уложить несколько выстрелов. Маркус — если она не справится, мы открываем перекрестный огонь, ясно?.. Маркус! — яростным шепотом выдохнул в микрофон Вильгельм.
	— Да, да, я понял. Если он не умирает — кормим его плазмой.
	Зверь ощущал чужое присутствие, но так и не увидел никого вокруг, поэтому он повернулся к дереву, под которым лежала Элизавета, и начал обдирать кору, чуть ли не вырывая куски древесины из ствола, пытаясь сказать чужакам, что здесь его территория.
	Вильгельм медленно повернулся к залегшей неподалеку Лин:
	— Когда начнется стрельба — незаметно смывайся отсюда со своим чемоданчиком и выходи на связь с кораблем. Скорее всего, нам понадобится Капитан.
	Лин кивнула и протянула ему пистолет, но он покачал головой.
	— Оставь.
	Вильгельм подумал, что пистолет сейчас не опаснее палки, но с ним Лин хотя бы не запаникует, что может быть смертельно для всех.
	— Все приготовились...
	Вильгельм сложил руки и крикнул, имитируя какую-то птицу.
	Мутант среагировал моментально и, застыв у дерева, развернул голову к краю леса, удобно обнажая шею. Удобно, но совершенно не для той позиции, где под деревом лежала Элизавета, не двигаясь и затаив дыхание. Со стороны трассы донесся еще один птичий крик. Зверь не сдвинулся с места и через пару секунд вернулся к своему занятию — очевидно, птицы его не интересовали.
	— Да чтоб тебя черти побрали, тупое ты животное! — крикнул Вильгельм, и похоже, что такой выпад подействовал — зверь опустился на четыре лапы и направился в сторону голоса. Элизавета резко повернулась, приложила винтовку к выпирающему из снега корню и выпустила половину зарядов картриджа в область головы мутанта. Тот издал пробирающий до костей рев и развернулся мордой в сторону опасности. Его шея с подпаленной шкурой была покрыта ожогами, но очевидно, зверь был жив и разъярен. Элизавета выскочила из своего убежища, но мутант к тому моменту уже оказался в метре от нее и одним ударом лапы
отбросил ее, как тряпичную куклу.
	На зверя посыпались комки плазмы из винтовок Маркуса и Вильгельма, расчертив темный лес голубыми линиями. Забыв про свою жертву, раненый мутант развернулся и понесся через сугробы и кусты, словно не замечая препятствий. Когда Маркус понял, что зверь наметил целью атаки именно его, то быстро поднялся и в нужный момент отскочил в сторону. Упав на спину и вскрикнув от пронзившей поясницу боли, Маркус направил оружие в замешкавшегося на секунду мутанта и зажал спусковой крючок. Оставшиеся несколько зарядов покинули винтовку и через секунду картридж был пуст. Мутант поднялся на задние лапы и снова заревел, но его заглушил ударивший по ушам вой, а столб ярчайшего света заставил Маркуса зажмуриться. Когда он снова открыл глаза, то, к своему удивлению, был все еще жив. Мутант исчез, а вместо него остался только круг из выжженой земли и большой черный «уголек», над которым повисло облако из тумана. Подняв голову выше, Маркус увидел над кронами деревьев темный корпус «Артемиды». Тут к нему подбежал рассерженный Вильгельм:
	— Ты обделался от счастья, что ли? Вставай и бегом за Лиз.
	Улыбку с лица Маркуса будто сдуло колючим ветром, и он поднялся на ноги. Элизавету они нашли метрах в шести от дерева, за которым она укрывалась. Элизавета лежала ничком без движения, присыпанная снегом, и сильно напоминала труп. Порывы ветра волновали смоляные волосы и шерсть воротника, еще больше дополняя картину безжизненности.
	— «Артемида», прием. У нас раненый, — сказал Вильгельм и бросился к Элизавете. Осторожно перевернув тело на спину и протерев лицо от растаявшего снега, Вильгельм оторвал застежку на воротнике и попытался найти пульс.
	Сверху, из открытого люка корабля, выпало несколько веревок. Вильгельм махнул рукой стоявшим в молчании неподалеку напарникам, и те поспешили к свисающим с корабля тросам. Вильгельм прицепил карабин к поясу Элизаветы и зацепился сам, удерживая безжизненное тело. Команду потянуло вверх, мимо крон деревьев, и через несколько секунд они уже забирались на грузовой пандус, где их встречал нахмурившийся Капитан.
	— Что с ней? — спросил старик, склонившись над телом и открывая старый кейс с медицинскими приборами.
	— Мутант.
	Капитан раскрыл распоротую защитную ткань, взглянул на рану, затем приложил пластинки кардиостимулятора.
	— Давайте ее в медотсек.
	Они быстро, но осторожно положили Элизавету на парящую рядом платформу, и поспешили в медотсек. Маркус, бежавший за стариком прямо в тяжелой термоброне и с винтовкой за спиной, спросил Вильгельма:
	— Раны у нее серьезные?
	Вильгельм даже не посмотрел на Маркуса. Тот схватил напарника за плечо и остановил, прижав к переборке.
	— Ну-ка скажи мне, ты нашел у нее пульс?
	Вильгельм вздохнул.
	— Нет.
	Маркус выругался, и слова эхом отразились от переборок.
	— Я помню, как ты сам валялся в луже крови без пульса, — сказал Вильгельм. — Капитан ведь вытащил тебя, а дело было серьезнее. Она выживет.
	— Легче от этих твоих сравнений все равно не становится, — мрачно ответил Маркус и, потирая поясницу и гремя винтовкой, ушел в сторону грузового отсека.

														***

	«Скорость» — не то подумал, не то сказал вслух гонщик. «1865» — увидел он перед глазами. Впереди ждал открытый участок, а за ним побережье. Два километра... Тысяча двести... Шестьсот метров... Машина быстрее пули вылетела из тоннеля, и Монтескью почти почувствовал, как в лицо ему ударил колючий штормовой ветер — но это была реакция мозга, привыкшего к нейросвязи, на резкую смену показаний датчиков. Динамическая поверхность колес тотчас сменила режим работы, увеличив сцепление с трассой, покрытой тонким слоем снега. Монтескью увидел предупреждение о повороте и сразу же отреагировал мысленной командой — действие, доведенное до автоматизма и отточенное во множестве гонок. Его машина удержалась на трассе, но машина его соперника в километре позади не смогла. Он, скорее всего, выживет — капсула с пилотом выдержит что угодно, но если поисковая группа не найдет его сигнал... Отметив, как отображающая неудачливого гонщика точка на схеме трассы быстро уносится в сторону, Бернар вернул все свое внимание на дорогу. Вот уже трасса начала спускаться к уровню моря, и вскоре синяя машина снова вошла в наполовину прозрачный тоннель. На доли секунды «взглянув» наверх, гонщик увидел в небе два сверхзвуковых беспилотника, синхронизированные со скоростью болидов, которые прямо сейчас снимали все происходящее в тоннеле на высокоточные камеры.
	Беспилотники скрыла закрытая крыша тоннеля — трасса ушла под воду. «Теперь можно начинать» — подумал Бернар, положил руку на рукоять ускорителя и дал машине мысленную команду. Тут же турбонасосы где-то за его спиной заурчали, но гонщик не услышал их, а получил всю информацию из нейроинтерфейса. Когда система сообщила о готовности, он сжал руку и двинул рукоять, и насосы пустили жидкость в двигатель. За доли секунды нагревшись до состояния плазмы, топливо устремилось через сопла, распустив за машиной ярко-голубые реактивные струи, осветившие тоннель. «Стрела» обрела оперение и понеслась во весь опор, сокращая расстояние до ранее обошедшего ее гонщика. Точки на схеме трассы все сближались, Бернар уже мог видеть лидера впереди — его ускорители тоже работали, но его машина здесь уступала «Стреле». И хотя усиленное восприятие позволило Монтескью разглядеть машину своего соперника в мельчайших деталях, на самом деле они сближались со скоростью в десятки километров в час. Впереди возник поворот, и через пару секунд оба гонщика почти одновременно вышли на него. Более легкая машина Монтескью вылетела вбок и пронеслась в каком-нибудь метре от корпуса лидера.
	— Не сегодня, Кармак. Не сегодня, — произнес Бернар в пространство кабины, с удовлетворением наблюдая на картинке с задних камер, как темно-зеленый «Москито» его главного противника чемпионата быстро уменьшается вдали. Увидев, что машина Кармака, завершив поворот, стала понемногу догонять его, Монтескью добавил тяги ускорителям. Вскоре плоская белоснежная поверхность ледника за прозрачным покрытием тоннеля стала быстро меняться. Мимо пролетали различные части древних построек и обломки, торчащие из толщи льда. Пару раз Монтескью успевал увидеть высокие шпили-антенны, выдержавшие напор ледника, но они тоже быстро проносились мимо, и он не концентрировал на них свое внимание.

														***

	Солнце уже поднялось над горизонтом, но еще не достигло серой границы облаков, и тщетно пыталось нагреть морозный воздух, просвечивая сквозь стволы деревьев. В лесу стояла тишина. Только группа людей, спешно пробирающихся по сугробам, создавала шум, да редкие птицы, срывающиеся с веток при приближении людей и стряхивающие вниз мелкий снег.
	— Быстрее, осталось меньше трех часов.
	Вильгельм нес сумку с оборудованием и быстро шел впереди, Лин двигалась позади, а Маркус едва поспевал за ними и с трудом поддерживал равновесие, таща на себе тяжелую фокусную пушку, которую он решил взять после первой высадки.
	— Далеко еще нам переться? — тяжело выдохнул он, и тут Вильгельм остановился и посмотрел на дисплей карты.
	— Спускаемся вниз. У нас есть максимум час, чтобы расставить приманки и улететь до появления развед-дронов.
	Они вышли к краю длинного оврага. Маркус взглянул наверх и зажмурился от белого неба. Солнце уже ушло за слой облаков, и теперь казалось, будто светится все небо целиком. Здесь кроны деревьев не закрывали поверхность земли, и овраг был завален сугробами. Тяжело вздохнув, Маркус, увешанный снаряжением, начал спускаться, утопая в толще снега и пытаясь не свалиться.

														***

	Болид на максимальной скорости пересекал континент, и уже достиг гигантского массива растительности. Теперь трассу окружали только исполинские деревья, сливающиеся в одну сполошную серо-зеленую стену даже для восприятия гонщиков. Впереди ждал непростой поворот, и нужно было попасть на него под нужным углом, иначе машина потеряет постоянное сцепление с трассой и проиграет преследователям в скорости. Бернар подумал, что этот поворот спроектировали специально для него, так как за прошедшие месяцы гонок он стал самым вероятным лидером в финале. Что ж, он не против такого вызова.
	Поворот приближался с самой большой скоростью, которую выдерживали колеса «Стрелы» — пожалуй, что они венчали собой длинную родословную одного из старейших изобретений человека. Бернар начал медленно смещать болид, чтобы попасть в чрезвычайно узкое «окно», отображавшееся на его нейроинтерфейсе. Машина превосходно слушалась управления, и осталось только в нужный момент повернуть...
	Бернар успел увидеть точку начала поворота, и в этот момент нейроинтерфейс словно взорвался информацией. Монтескью был оглушен, и ничего не мог выудить из мешанины данных. Будто темное пятно, появляющееся, если слишком долго смотреть на солнце. В этот момент обычные человеческие чувства проявились через рукотворную завесу, говоря гонщику, что он попал в аварию — корпус машины сотрясали непрекращающиеся удары и тряска.
	Наконец, нейроинтерфейс снова восстановил контроль, и картина в мозгу проянилась: «Стрела» была неподвижна. Или то, что от нее осталось... Бернар все еще не мог прийти в себя. Но тут внимание гонщика привлекло кое-что. Лес вокруг словно ожил. Уцелевшие внешние камеры заметили силуэты огромных животных, мелькающие между деревьями. Вот они уже окружают его и обступают покореженный болид. Одна из тварей приблизилась прямо к камере, и Бернар смог увидеть покрытую черной шерстью морду. Он слышал байки об исследователях Потерянных Земель, и о встреченных ими мутантах, по большей части выдумки, но эти звери были настоящими. Они были совершенно не похожи на своих природных собратьев — они не проявляли осторожности, не отпугивали своих противников, не знали всех тех уроков эволюции, которые заложены в каждую клетку каждого живого существа — но здесь, на Земле, для них не существовало конкурентов, способных исправить эту ошибку природы.
	И теперь эти существа пытались вскрыть капсулу «Стрелы», чувствуя добычу внутри. Сначала Бернар забеспокоился о том, успеет ли группа спасения добраться до него и смогут ли они отогнать мутантов. Но что потом? Бернар потерял свою идеальную машину, а значит, он потерял все. Теперь он не победит ни в следующем заезде, ни в финале. И «Гонки Века», его жизненный ориентир, закончатся, без сэра Монтескью на пъедестале. Даже если он был честно побежден, он мог бы спать спокойно, но теперь... Лучше было бы разбиться в этой гонке, чем бесцельно доживать остаток жизни. К сожалению, гоночные болиды были слишком надежны, чтобы погибнуть при аварии.
	«Внимание: нарушена герметичность кабины» — неожиданно сообщил нейроинтерфейс. Наверное, мутанты добрались до стыков дверцы. Затем до сознания Бернара донесся шум, который издает гнущийся металл. В сознание гонщика закралась мысль «А почему бы и нет?» Ведь он был подключен к нейроинтерфейсу и можно было надеяться на безболезненную смерть. Так или иначе, эти твари до него доберутся. Бернар пошевелил рукой, и нажал на кнопку.
	Звери не стали терять времени, и как только капсула раскрылась, гонщик увидел, как громадные лапы проникли внутрь кабины. Несмотря на то, что мутанты были в несколько раз больше человека, они быстро добрались до тела Бернара. Увидев, как когти одного из них оставили глубокие порезы на руке, Бернар зажмурился. Так он мог только немного ощущать свое тело и видеть лес вокруг. Чувствовать прохладу через температурные датчики. Да, лучше умереть вместе со «Стрелой». Его машина умрет только вместе с ним.
	Но почему же он не умирает? Бернар почувствовал, как ослабляется нейросвязь. Открыв глаза, он понял, что все это время мутанты пытались вытащить его из кабины. Он запаниковал, но через секунду его тело отделилось от разъемов, и нервные сигналы его израненного тела прорвались к мозгу. Бернар с ужасом осознал, что к нему возвращаются все телесные чувства. Боль усиливалась, и когда оставшиеся токсины в организме растворились или ушли с кровью, которую он быстро терял, он закричал и услышал свой крик. Он никогда не думал, что кто-то может кричать... так. Рефлекторно выпятив глаза, он увидел черные копошащиеся силуэты вокруг и небо, в котором кружил дрон-оператор. Воздух в легких кончился, и крик сменился хриплым вдохом, залившим дыхательные пути кровью. Это было хуже всего — когда не можешь кричать от сумасшедшей боли. Бернар дергался под ударами когтей, каждый из которых приносил новую порцию боли, но сошедший с ума мозг сконцентрировался только на этой темной штуке в небе. Своего тела Бернар уже почти не чувствовал, и Вселенная сузилась до одной этой черной точки в белом небе и нескончаемых нервных сигналов. Вскоре точка исчезла, а затем исчезло и все остальное.

	— Что про-ис-хо-дит, дорогие телезрители! Небывалый случай в истории «Гонок Века» — смерть фаворита во время финальной серии заездов... То, что вы сегодня видели, надолго останется в памяти у людей. Пожалуй, это самое трагическое происшествие за все время существования «Гонок Века». Монтескью... сэр Бернар Монтескью, многократный победитель чемпионатов серии Суперсоник и Галактик-Континенталь, сошел с трассы и был съеден ужасными существами лесов Старой Земли. Гигантская потеря для всех поклонников и особенно для команды Роксвилл Моторс. Вот мы видим генерального директора команды... Да, он просто шокирован произошедшим. Мы все шокированы... Похоже, мы должны прервать трансляцию для небольшой рекламной паузы, но затем мы сможем показать повтор для зрителей, пропустивших эту ужасную, катастрофическую аварию, а после вернемся к новому лидеру — Реджинальду Кармаку...

	Экран погас, и в кают-компании воцарилась тишина. Через несколько секунд раздалась трель консоли связи, оповестившая о пополнении кредитного счета.
	— Что ж, похоже, на этот раз по двадцать процентов, — с мрачным видом сказал Капитан.