– Слушай, я тут подумала. А что будет там, после смерти? – неожиданно спросила она.

– Хм? – я оторвал сгон с резиновой стяжкой от намыленного белой пеной стекла.

Обернулся к ней. Она же не прекращала свою работу, старательно стирая моющее средство с окна.

– И с чего такие мысли приходят в твою светлую голову?

Она снова оправила телекинезом наползшую на глаза полимерную каску оранжевого цвета.

– Ну а почему нет? Или по твоему такие мысли в мою светлую голову приходить не должны? – она подняла на меня вопросительный взгляд изумрудных глаз.

– Насколько я ваших знаю, это для вас нетипично – думать о смерти. Да и знаешь-ли, лучше о таком не думать, вися в девяноста метрах над землёй. Накаркаешь ещё…

– Ты снова не следишь за нитью моей мысли. Я думаю не о смерти, а о том, что будет после неё, – занудливо ответила она.

– А. Хорошо. Ну а почему тебя это интересует? – немного помедлив я снова принялся стирать средство с гладкого стекла.

– Любопытство. Желание заглянуть за грань, чтобы понять, что за ней. Расширить горизонты. Ну и слабая надежда, что после меня… от меня хоть что-то останется.

– Хм. Значит ты всё-таки боишься смерти. Хорошо. А то, что от тебя ничего не останется – этого не бойся. Ты жива покуда есть те, кто тебя помнят и кому ты важна.

– Как по мне – это естественно, – продолжила она свою мысль, – все боятся смерти. Пусть и не хотят это признавать. Это просто естественно. Хотя умом я понимаю, что этого не избежать никак. Смерть – тоже часть жизни каждого. Логическое завершение. Нельзя же жить вечно?

– Ну-у-у-у, знаю я двух пони, которые…

– Они – это другое, - моя собеседница покачала головой.

– Какими бы они «богинями» не были, они всё равно очень близки к смертным, – продолжил я после минутной паузы, – они ведут себя как смертные. Им не нужно есть и дышать, но они едят и дышат. Всегда было интересно, зачем им это? Как по мне на редкость нерационально. Лишняя трата ресурсов. Хотя возможно, у них свои причуды… хе-хе. Тортики.

– Пожалуй, не ты первый, кто задаёт этот вопрос, – она опять оправила наползшую на глаза каску, – многие считают, что они это делают, чтобы не забывать.

– Не забывать что? – я вскинул бровь.

– Что испытываем мы. Как мы порой себя чувствуем. Чтобы быть ближе к тем, кто от них зависит.

Я лишь пожал плечами. Присев на корточки я покачал каску на её голове, проверил, как затянут ремешок. Она даже не прекращала работать, удерживая сгон телекинезом.

– Нет, тебе всё-таки другая каска нужна, по размеру. Эта тебе великовата.

– Да знаю, – она вздохнула удручённо, – но вот всё забываю.

– Две недели уже так ходишь и забываешь? – я покачал головой.

– Угу, – кивнула она, глядя на меня своим фирменным взглядом «я белая и пушистая, оно всё само».

  С другой стороны стекла, буквально прилипнув к нему, на нас глазела маленькая девочка, лет восьми, в яркой зелёной ветровке. Я скосил на неё взгляд, стараясь, чтобы он был как можно более доброжелательным, вскинул бровь, мол «не видишь, тут взрослые дядя и кобыла работают?». Она лишь лучезарно улыбнулась нам, помахав маленькой ручкой. Моя спутница тоже улыбнулась ей, не прекращая работать. Нанесла на немытый участок стекла ещё немного моющего средства, хорошенько его втирая мягкой тряпочкой. Девочка же наблюдала, изредка оправляя свои забавные косички с бантиками.

– Интересно, вот о чём она думает? – спросила единорожка задумчиво, похоже саму себя.

– А о чём могут думать дети? «Гыгы лол, два дебила висят в люльке снаружи, вот щас как нае...» ...ай! – я получил чувствительный удар в ногу, – ты чего дерёшься?

– Ты слишком много сидишь в Интернете, – строго сказала моя спутница.

– Я не виноват, что там много тупых школьников, – с напускной обидой парировал я, – вот и проецирую на каждого ребёнка этот образ.

– А ты попробуй этого не делать. Вспомни, что бы ты подумал в её возрасте, увидев такое? Ведь для неё это наверняка что-то… удивительное. Гляди, как смотрит, - она кивнула на малышку.

Девчушка стояла неподвижно, наблюдая за нами во все глаза. Тогда рогатка взяла свой сгон и стала вращать его в ТК-поле, словно это был какой-нибудь жезл. Девочка, закономерно открыла рот от удивления. Я покачал головой с улыбкой.

– Видишь? Она восхищена. Мы для неё маленькое повседневное чудо. Все мы умели их замечать когда-то, вспомни же, - хихикнула единорожка.

– Хе-хе… да, это точно… слушай. Я вдруг вспомнил кое-что. Может помнишь, у нас когда-то на улице работал старый пегас-мороженщик? Как же его звали-то?..

– Флосс.

– Да, точно, Флосс. Помнишь, какие фокусы он выделывал? Мы все сбегались, чтобы поглядеть и быстро скупали у него всё мороженое. А через несколько лет он пропал куда-то… – последняя фраза моя звучала как-то растерянно.

– Он от инсульта умер… – тихо сказала рогатка.

– Что?.. Блин… - я с болью зажмурил глаза и стиснул зубы. Вот это был удар в поддых.

  Ощутил, как она ласково погладила меня по ладони копытом.

– Это жизнь, мой друг. Как бы горько это не было признавать. Увы, но пегасы в позднем возрасте этим часто страдают. Особенно, если в молодости они были спортсменами, или тягловыми.

  Я лишь вздохнул, продолжая свою работу. Хорошее настроение как будто смыли в унитаз. Потом бросил взгляд на девочку, которая всё ещё созерцала эту сцену. В её карих глазёнках теперь читалось волнение и немой вопрос. Я улыбнулся ей и кивнул, мол всё в порядке. Она моргнула, словно спрашивая: «точно всё в порядке?». Я снова кивнул, уверяя, что ничего не произошло. Она улыбнулась неуверенно. В это время подошла её мать: высокая женщина с худыми и не предвещающими ничего хорошего чертами лица и в очках без оправы, одетая в строгий деловой костюм. Внешне она походила на кого-то очень злобного и крикливого из моего детства, кажется на училку по географии. Она бросила на нас взгляд, словно мы были ничего не значащим предметом интерьера и протянула девочке руку. Та робко взглянув снизу вверх, взяла свою маму за руку и они пошли прочь.

– Знаешь, мне кажется, взрослых ненавижу ещё больше, чем детей, – задумчиво проговорил я, – потому что они ещё большие мудаки.

– Пф, а сам-то, - фыркнула рогатка.

– И не говори. Я такой, каких ещё поискать надо, - с этими словами я начал стирать пену с оставшегося участка окна.


                                                         ***

«Ежи был сильный противник. А Петруччо был противник ещё сильнее.» Это уже было четвёртое подряд видео про двух человечков в странных шапках, которое рогатка глядела со смартфона. Я тоже смотрел через её плечо, хотя все эти видео видел ещё лет десять назад. Или двенадцать? Не суть.

– Ну и как тебе? – с любопытством спросил я. Мне было интересно узнать мнение своей подруги.

Она снова оглянулась на меня. В её изумрудных глазах была задумчивость. Сдула прядку гривы, упавшей на мордочку.

– Если честно… странно. Нет, конечно общее ядро идеи понятно, но вот само повествование... Хотя с другой стороны, возможно автор видео хочет тем показать, как может выглядеть что-то с другой стороны?

– Не знаю. По мне так ты воспринимаешь это слишком серьёзно. Да эти видео сделаны чисто для поржать.

Она непонимающе воззрилась на меня.

– Посмеяться, – исправился я.

В ответ рогатка хмыкнула задумчиво и поёрзала на старом сидении автобуса.
– Пусть и так, но всё равно как мне кажется, это видео показывает… некий альтернативный взгляд.

– Альтернативный взгляд на что?

– На бытие.

– И всё-таки мне кажется, что ты слишком глубоко нырнула за глубинным смыслом. Ты бы ещё сказала, что в этих человечках видна борьба двух составляющих души или какую-то подобную лабуду, – я махнул рукой.

– Ну вот ещё скажешь, – фыркнула она.

– А вот скажу, – не унимался я, – порой многие слишком сильно ищут глубинный смысл, который вкладывал автор, а автор просто написал, что занавески, блин, синие.

Она не ответила, продолжая глядеть приостановленное до этого видео, где человечек исписывал кучу бумаги партиями в крестики-нолики.

– И всё-таки, этот коротенький фильм заставляет поглядеть на вещи по-другому. Даже не с позиции человека, пони или любого другого разумного, а… ну… по-другому.

– Ну хрен знает. Как по мне – сорта артхауса, – я пожал плечами, – прикольно конечно, но не более того. И вообще. С иной точкой воззрения на мир бывает довольно тяжело воспринимать реальность адекватно. А потом приходят добрые дяденьки с галоперидолом.

– Хм, быть может мне стоит поглядеть побольше артхауса? – единорожка, кажется, пропустила мои слова мимо ушей, задумчиво глядя очередное странное и психоделическое видео с YouTube.

– Штоа? Не-не-не-не-не-не, даже не думай! Сначала ты будешь глядеть артхаус, потом станешь носить большие очки и шарф, считать всё мейнстримом, купишь яблочный телефон, у тебя появится куча кошек и ты будешь сидеть с ними в обнимку на подоконнике, обёрнутая в плед, курить сигареты с ментолом, цитируя Кафку и Ремарка…  кхм, простите, Епифанцева и Пахомова.

– А кто такие Епифанцев и Пахомов? – рогатка воззрилась на меня непонимающе.

– Эээ… да так, никто. Забудь, – я нервно улыбнулся.

– Не-не-не-не-не, никаких «забудь»! Давай, рассказывай, – моя подруга оказалась довольно настырной.

 И вот в этот момент я понял всю степень подкатывающей опасности, ведь пытливой единорожке придётся объяснять, кто это такие. В поисках спасения я оглядел салон автобуса. Двое молодых парней, стоящие рядом с нами и явно слышавшие наш разговор улыбались, кажется сильно сдерживаясь, чтобы не засмеяться. На моём лице кажется сейчас читалось единственная фраза: «я хочу исчезнуть отсюда!»

– Ты ей ещё «Begotten» покажи, – посоветовал неожиданно один из парней, когда мы с ним встретились взглядом.

– Штоа?! – вспылил я, ощущая, как краска приливает к моему лицу, – ты совсем с дубу рухнул? Это я ей точно показывать не буду!

– О, вот оно. «Begotten, полный фильм», – в это время с энтузиазмом в голосе сказала единорожка. Хм… чёрно-белый? Интересно…

«Вот теперь точно пиздец» – подумал я, и сейчас мне хотелось сжаться в маленький-маленький комочек.


                                                         ***

   Я нервно мерил шаг за шагом, время от времени косясь на свою спутницу, которая шла с задумчивым выражением на мордочке, цокая копытцами по асфальту. Я всё боялся задать один-единственный вопрос и ещё больше боялся ответа на него. Но наконец, я решился.

– Эм… ну и как тебе? – спросил я, скуксившись, ожидая неминуемого ужаса в её словах.

– Хм? А… знаешь, на самом деле не самая странная вещь, которую я видела, – спокойно ответила она.

У меня в этот момент гора свалилась с плеч.

– Фух, серьёзно? Я уж думал, что ты прифигеешь от всего этого и будешь на меня дуться.

– Дуться? Да за что? Ну увидела я странный фильм и что с того? Хех. Тебе определённо стоит поглядеть образчики грифоньего кинематографа. Вот там вот… ну не скажу, что страннее, но примерно на уровне. Кстати, хочешь покажу? – она ухмыльнулась хитро.

Глядеть странное дерьмо? Не в мою смену! Мне уже давно не пятнадцать лет, чтобы смотреть такой лютый треш.

– Что? Нет, не хочу, - фыркнул я в ответ.

– Пф, да ладно, тебе понравится, - ухмыльнулась она с искорками в глазах, – один фильм «Поле алых перьев» чего стоит. И сюжетец в нём интересен! Там сначала маленький олень бежит по полю, а потом…

– Не-не-не-не-не-не, не надо рассказывать мне этот ад, пожалуйста, не рассказывай! – я замахал руками.

– ...а потом его обдаёт вихрем, состоящим из алых перьев… – продолжала единорожка с той-же озорной ухмылкой.

– Я тебя не знаю, лошадь! Она не со мной! – я сделал несколько шагов в сторону от неё, размахивая руками. Конечно, это привлекло взгляды прохожих, но кого это волнует?

– Лошадь? – единорожка остановилась и обижено взглянула на меня, прижав уши, – но я же пони, а не лошадь!

– А пони это низкорослая разновидность лошадей, следовательно ты лошадь, – безапелляционно заявил я.

– Т-то есть… ты считаешь, что я б-большая и толстая? – сказала она дрожащим голосом, хотя в глазах у неё всё ещё бегали озорные искорки.

– Нет, ты не толстая, – сказал я с растущей на лице ухмылкой, – ты настолько толстая, что можешь своим гравитационным полем притягивать фотоны!

– Чтоооо?! – возмутилась она, прижав плотно уши к голове, – да я тебя сейчас…

– Ха-ха-ха-ха, попробуй поймай меня, если жир не помешает! – я показал ей язык и перехватив сумку получше припустил что есть сил. Конечно, шансов убежать у меня не было, но чёрт возьми, это так весело!


                                                         ***

 Я молча нажал на кнопку двадцать четвёртого этажа. Двери лифта закрылись и кабина быстро поехала вверх. Я ещё раз почесал свою правую ягодицу, которая таки порядочно болела. Она стояла рядом со мной. И молчала. Я бросил на неё ещё один взгляд и вздохнул украдкой печально.

– Дурак ты, – неожиданно беззлобно сказала она, – дурак с синяком на жопе.

Я ощутил, как она прижалась боком к моей ноге, облокотившись. Не сердится...

– Ну да, дурак, – согласился я покорно.

– Но шуточки у тебя забавные и задорные. Главное, не шути часто, – она тихо хихикнула.

– Оу, правда? – с лёгким недоверием спросил я.

– Правда-правда. Ну кто ещё в глаза мне скажет, что я толстая? – фыркнула она с улыбкой.

– Ну-у-у-у… на самом деле ты не толстая, – я чуть наклонился и пощупал её за бок, – вот видишь, он и не круглый совсем, и жира там нет. Я вон даже рёбра посчитать могу.

– Э-э-э-й, ну не надо, щекотно! – запротестовала поняшка.

В это время кабина лифта остановилась, раздался звук «динь!» и дверь открылась. Мы в этот момент уже стояли, как ни в чём не бывало. С другой стороны двери стояла пожилая земнопони в очках, которая смерила нас скучающим взглядом и вошла в лифт.

– Э-м-м… вообще-то мы наверх, - сказал я.

– Да ничего, – ответила она улыбнувшись и вошла в лифт, – мне спешить некуда. Проедусь и до вашего этажа.

Я нажал на кнопку закрытия дверей и мы поехали дальше. Секунд десять все молчали. Ничего не происходило.

– Обжимались небось, да-а-а? – спросила неожиданно старушка-земнопони, улыбаясь.

– Э-э-э-э… - я переглянулся с рогаткой, – ну предположим, что да. А как вы догадались?

– Ну а что молодые могут делать одни в лифте? – хихикнула она, – я такой-же в своё время была, знаю прекрасно.

Я хотел было что-то ответить, но только открыв рот, снова его закрыл. Следующий отрезок пути до нашего этажа прошёл в неловком молчании.

Мы вышли из лифта и направились в сторону нашей двери. Рогатка извлекла ключ, вставила его в замочную скважину повернула его дважды, потянула за дверную ручку. За дверью нас как обычно ждал чёрный мопс, радостно пыхтя и тявкая.

– Ну привет, провозвестник Апокалипсиса! – сказал я зычно, разведя руки в сторону, - опять небось где-нибудь насрал?

Мопс в свою очередь кинулся ко мне и опёршись передними лапами на мою ногу стал подпрыгивать, пыхтя ещё громче. Я улыбнулся и потрепал пса по макушке.

– Кто у нас непослушный шерстяной пидарас? А-а-а-а? Кто самый вредный и непоседливый? Да-а-а-а-а, именно ты, – я гладил мопса, в то время как он лизал мне ладони.

– Хм, его надо будет выгулять, – проговорила задумчиво рогатка.

– Чья очередь? – я повернул голову в её сторону, продолжая чесать мопса.

– Честно – не помню, – она покачала головой.

– Давай на камень-ножницы-бумагу? – я протянул рогатке сжатый кулак. Она хмуро глянула на меня в ответ.

– Ты издеваешься?

– Да, - с невинной улыбкой сказал я.

– Вот тогда ты и выгуливай, – беззлобно фыркнула она.

– Хорошо, но с тебя ужин, – подмигнул я.


                                                         ***

Я с унылым и немного обиженным видом уставился на салат в своей тарелке и парочку булочек, лежащих рядом.

– Эй, а где пельмени?

– Нечего тебе эту гадость есть, – наставительно сказала единорожка, – вот, покушай лучше салатик.

– Но я же всеядный! Мне мясо нужно! – запротестовал я.

– Ага, и тебе охота превращать свой желудок в кладбище мясных полуфабрикатов? – фыркнула она.

– Превращать желудок в кладбище? Хм-м-м-м… знаешь, это звучит так… метально!

– Э? Чего? – она непонимающе вскинула бровь.

– ЖЕЛУДОК – КЛАДБИЩЕ МЯСНОЙ ЕДЫ! ОНА ПОГИБАЕТ, ХЛЕБНУВ КИСЛОТЫ! СМЕРТЕЛЬНАЯ ДОЗА ВОДОРОД-ХЛОРА ЗАСТАВИТ ТВОЙ БЕЛОК РАСПАДАТЬСЯ! БЕСКОНЕЧНОЕ СТРАДАНЬЕ! СТРАДАЙ, ЕДА, СТРАДАЙ!! – напел я гроулом, сделав лицо как у Бэтмена в клипе «Batmetal» и подняв вверх руку, сделав «козу».

Единорожка сначала прижала копытце ко рту, стараясь не рассмеяться, но потом звонко расхохоталась.

Примерно получасом позже мы отдыхали, лёжа на диване. Из колонок играли рваные ритмы грифоньей треш-метал группы «Razorwing». Я лежал на спине, а рогатка, как обычно примостилась на мне сверху. Мне просто было лень раскладывать диван.

– Слушай… а у тебя есть девушка? – вдруг спросила она.

– Хм? – я опустил взгляд с потолка, и встретился с её изумрудными глазами. Казалось, они излучали собственный свет в лёгкой полутьме.

– Ну, сколько я с тобой живу, никогда не замечала у тебя постоянного партнёра.

– А ты? Я вроде тоже не особо замечал, чтобы ты с кем-то бегала.

– У меня только за полгода было несколько интрижек, но если честно я просто с ними спала. Секс ради секса, – она безразлично пожала плечами.

– Такая-же фигня. Я время от времени клею какую-то бабу посмазливей в клубе на выходных, мы выпиваем, а потом я пялю её в туалетной кабинке. Мне хватает. А тебя что-то удивляет?

– Я даже не знаю. Ты мог-бы хотя-бы ко мне попытаться подкатить, раз уж я ближе всех в зоне досягаемости. Да дискорд возьми, я сейчас прямо на тебе валяюсь, – она фыркнула, кажется даже чуть обижено.

– Не знаю даже. Нет. Точно нет. Кобылки конечно милые, но в этом плане они меня не привлекают. Думаю, у тебя с мужчинами такая-же позиция.

– Почти… я конечно слышала, на что вы способны, это определённо интригует, но особого влечения я всё-таки не испытываю, – задумчиво проговорила она.

На некоторое время воцарилась тишина. Её нарушила рогатка.

– Странно конечно прозвучит, но я просто… не испытываю потребности заводить какие-то долгосрочные отношения.

– Хм… быть может потому, что ты нашла их?

– Если так подумать… то вполне да. Мы знаем друг друга со второго класса, живём вместе уже третий год, работаем вместе. Мы почти никогда не расстаёмся, Помогаем друг другу, у нас общий досуг, общие увлечения, общие тайны, много всего общего. Даже, блин, мопса вместе покупали. Мы друг за дружку стоим горой, всегда готовы прикрыть один другого в случае чего. Быть может… это и есть та самая любовь?

– Возможно, – после некоторой паузы сказал я, – очень похоже на то. Я живу с тобой каждый день и не представляю уже свою жизнь без тебя. Даже на самом деле странно как-то. Сердцем принадлежишь одной-единственной, а пинус твой повидал уже столько, что можно порнухи на часов сорок наснимать. Как-то это… может нечестно?

– Ну а что поделать, если он или она не привлекают тебя в плане плотских утех, но тебе просто хорошо с ним или с ней?

– Это френдзона, – заключил я.

– Это платоническая любовь. Сторге, – фыркнула она, – когда не желаешь её плоти, но в то-же время хочешь быть рядом с ней. Любовь-дружба.

– Слушай, я вот тебя сейчас возьму и поцелую, – пробубнил я, – чтобы глупостей не болтала.

– Ну поцелуй, – она показала язык озорно.

Я приподнял голову, потянулся к ней и чмокнул в её небольшой носик. И сразу отпрянул.

– Ну как? – с любопытством спросила она.

– Вибриссы, – я высунул язык в отвращении, – у тебя весь нос в них, ты знаешь?

Рогатка в ответ лишь звонко рассмеялась. А я же уставился в потолок, погрузившись глубоко в свои мысли и поглаживая её по спине.