Когда два сердца бьются как одно

Предыдущая часть: http://pastebin.com/2yeNR1H9

----------------
На кухне гулко тикали старые настенные часы, отсчитывая время до возвращения Юли. Я так и сидел на грязном полу коридора, привалившись к стене, пытаясь подобрать подходящие слова.

Вот только слов таких не существовало.

Как сказать ей, что наша судьба теперь в руках малолетнего мерзавца? Сможем ли мы придумать выход из этой ситуации? И сможет ли Юля простить меня после всего?

Звук отпираемого замка прервал тяжёлые размышления. Шурша пакетом, в котором лежала её спортивная форма, мрачная, насупившаяся Юля перешагнула через порог.

Её недовольство моментально сменилось обеспокоенностью, когда она заметила меня, съёжившегося у двери серой тенью.

— Что такое? Тебе плохо? — она бросила пакет на пол и присела рядом, встревоженно изучая моё бледное лицо.

— Юль, я... Прости... Пожалуйста, прости меня, — прошептал я, глядя прямо перед собой.

Мир вокруг меня окончательно потерял краски, очертания предметов размылись.

— Ты чего? Из-за вчерашнего? — она засуетилась, пытаясь утереть мои слёзы. — Да не бери в голову! Ну забыл ты со мной сходить, ну и что? Бывает!

Я отчаянно мотал головой, пытаясь увернуться от её заботливых рук.

— Ты не понимаешь. Я испортил тебе жизнь.

— Да брось, — она тихонько засмеялась. — Найду другую работу, ещё лучше. Только на собеседование ты меня всё равно отведёшь, никуда не денешься! — Юля ткнула меня пальцем в бок.

Всё. Хватит ходить вокруг да около.

Я прерывисто втянул в себя воздух и быстро, чтобы не успеть испугаться, заговорил:

— Юль, тогда, в лесу... Нет, послушай, не перебивай меня! Тогда в палатке за нами наблюдал твой одноклассник. И он сфотографировал нас, когда мы... в общем, на тех фотографиях видно всё. И теперь он хочет, чтобы ты переспала с ним и его друзьями. Я не знаю, что нам делать, но поверь, мы найдём выход! — добавил я, видя её окаменевшее лицо. — Надо просто сесть и подумать.

Юля молча смотрела куда-то мимо меня, остервенело кусая губы и быстро-быстро теребя прядь своих длинных волос.

— Паша, да? — скорее утвердительно произнесла она. — Всё время меня к себе звал. Я так и знала, что он что-то задумал.

— Мы что-нибудь придумаем, — повторил я, желая верить собственным словам. — Он всего-лишь школьник, пусть у него и богатые родители. Можно будет перейти в другую школу. Да, точно! Ещё нам придётся постоянно проверять почтовый ящик, но это мелочи. Или можно его чем-нибудь запугать. Подумай, может, ты знаешь о нём что-то этакое? Или можно...

— А можно просто сделать то, о чём он просит, — перебила она меня.

Замерев с открытым ртом, я оторопело взглянул на неё, не желая верить услышанному. Смотря перед собой отсутствующим взглядом, Юля медленно поднялась с пола.

— Мы совершили ошибку, понимаешь? Теперь за это надо расплачиваться.

Она резко повернулась ко входной двери. Я едва успел схватить её за руку.

— Стой! О чём ты говоришь?! Даже думать о таком не смей!

Юля попыталась вырваться, но я, обезумевший от ревности и отчаяния, крепко прижал её к стене.

— Никуда я тебя не отпущу. Слышишь? Не делай глупостей. У меня есть план.

Ложь. Никакого плана у меня и в помине не было. Но я не мог позволить Юле совершить такую ошибку.

Она перестала сопротивляться и внимательно посмотрела мне в глаза.

— Правда?

— Да.

Я ослабил хватку и, убедившись, что Юля не пытается убежать, взял с тумбочки небрежно брошенную туда сестрой связку ключей. Перестраховаться не помешает.

— Вот так. А теперь мы успокоимся и поразмыслим над ситуацией.

Заперев дверь, я зажал ключи в кулаке. Поколебавшись, снял с крючка ещё и свой комплект. На всякий случай.

Юля молча наблюдала за моими манипуляциями.

— Пойдём выпьем чаю. Или лучше молока. С мёдом. И забудем пока обо всех проблемах.

Она задумчиво кивнула и вдруг улыбнулась.

— Да, ты прав. Не стоит делать необдуманных поступков.

***

Две большие кружки медленно вертелись в микроволновке. Я наблюдал за покачивающейся в них белой жидкостью, тихо барабаня пальцами по столу.

— Я переодеваюсь, не заходи пока в комнату, — раздался из глубины квартиры приглушённый Юлин голос. — Расскажи лучше о своём плане.

Положив в горячее молоко полную ложку тягучего мёда, я подошёл к окну, за которым противной моросью накрапывал осенний дождь.

Трудно рассказывать о том, чего нет.

— Ты знаешь, где он живёт?

— Знаю, конечно, — в комнате скрипнула дверца шкафа. — В частном доме, не так далеко отсюда. Я же говорила, он постоянно звал меня к себе.

— Хорошо. Тогда я попробую последить за домом, — начал придумывать я на ходу. — И потом попытаюсь пробраться внутрь. Не станет же он постоянно таскать фотографии с собой.

— Хорошо. А что насчёт сигнализации? Она ведь наверняка там есть, — крикнула она, чем-то шурша.

— Как-нибудь отключу... Я ещё не придумал. Но обязательно придумаю, не волнуйся. Даже не думай об этом.

К влажной поверхности асфальта, размазываясь бурой кашицей под ногами редких прохожих, прилипали полусгнившие листья. Картина поздней осени особенно ярко раскрывается в маленьких двориках спальных районов, где нет ничего, кроме серых стен панельных домов, огромных луж в ухабах давно развалившегося асфальта и чёрных веток, просительно тянущихся в хмурое небо.

Такой пейзаж как нельзя кстати подходил под моё настроение, многократно усиливая давящее чувство безысходности.

— Как прошёл день здоровья? — громко спросил я, чтобы хоть немного отвлечься от неприятных мыслей. — В чём вообще его смысл? Обычной физкультуры мало?

Из комнаты не доносилось ни звука.

— Юля?

Нет ответа.

Мне вдруг стало не по себе. Прислушиваясь к звенящей тишине, неожиданно заполнившей квартиру, я подошёл к двери, ведущей в гостиную, и постучал по косяку.

— Ты уже переоделась? Можно зайти?

И, вновь не дождавшись ответа, осторожно заглянул в комнату.

Створки невысокой тумбочки, служившей родителям складом ненужных мелочей, были распахнуты настежь. Рядом валялась маленькая распотрошённая коробочка с белой надписью «Cisa» на разорванном боку. Я на автомате поднял её и повертел в руках.

Идиот. Почему я об этом не вспомнил?

По ногам потянуло сквозняком. Со злостью отбросив пустую картонку, я побежал в прихожую, заранее зная, что там увижу.

Освещаемая лишь тусклым светом, просачивающимся сквозь грязное окно подъезда, бесшумно раскачивалась на массивных петлях неплотно прикрытая дверь. Холодный ветерок ворошил всё так же стоящий на полу пакет. В замке торчал злополучный ключ.

Всё. Это конец. Юля знает, где живёт мерзавец. А я — нет.

Я с размаху треснулся лбом о зеркало. По гладкой поверхности расползлись уродливые кривые трещины.

В голове загудело, перед глазами замелькали разноцветные огоньки. И вдруг, отчаянно пробиваясь сквозь угасающий разум, на задворках оглушённого сознания молнией сверкнула спасительная мысль.

Я сорвал с вешалки куртку и, натягивая её на ходу, кинулся к себе в комнату. Только бы она ответила, только бы услышала звонок!

— Алло? — мобильник отозвался сонным Дашиным голосом. — Семён? Перезвони попозже, пожалуйста. У меня так болит голова...

— Ты знаешь адрес Пашиного дома? — перебил я её. — Паша, блондин, учится в твоём классе. Ну же!

Она замолчала, пытаясь сообразить, о чём я говорю.

— Паша? Федотов, что ли? Зачем тебе?

— Потом всё объясню. Это очень, очень важно!

— Подожди немного, — она протяжно вздохнула.

Трубка на минуту замолчала. Наконец в отдалении послышался шорох перелистываемых страниц.

— Алло, слышишь? Записывай — Ильинское шоссе, дом... — начала диктовать адрес Даша. — Только скажи, что ты собрался...

— Спасибо. Потом расскажу, — я нажал на кнопку отбоя.

Ещё не всё потеряно. Ещё можно всё предотвратить.

Дрожащими пальцами я набрал давно знакомый номер службы такси, но сразу же сбросил вызов. Долго. Слишком долго.

Тумбочка всё так же зияла распахнутым нутром. Я рванул на себя верхний ящик, и он, слетев с направляющих, с грохотом упал на пол. Содержимое рассыпалось по полу, образовав причудливый калейдоскопный узор на светлом паркете. Задняя стенка ящика, сухо крякнув, раскололась пополам и осталась болтаться на чахлых гвоздиках.

Мелочи. Пустяки.

Я выгреб из обшарпанной шкатулки аккуратную стопку голубых бумажек. Должно хватить. Тут ведь совсем недалеко.

Мобильник, который я всё ещё сжимал в руке, неожиданно ожил, мелко завибрировав. Не глядя на экран, я поднёс трубку к уху, пытаясь другой рукой натянуть кроссовки.

— Да?

— Сёма? — в трубке раздался непривычно тихий мамин голос. — Сёма, срочно приезжайте с Юлей в семьдесят первую больницу. Мы сейчас едем туда на «скорой». Папе очень плохо. Кажется, сердце.

— Как?! Что случилось?

Ключ прыгал в руке, не желая попадать в крошечное отверстие замочной скважины.

— Не знаю, — её обычно грубый голос дрожал, иногда срываясь. — Ему кто-то позвонил, когда мы выходили от нотариуса. Долго говорили. Он молча слушал, а потом просто свалился без сознания.

Неужели Паша решил действовать прямо сейчас?

— Хорошо. Мы скоро придём.

Некогда объяснять ситуацию. Сейчас каждая секунда дорога.

Я сунул телефон в карман куртки и побежал по лестнице вниз, перескакивая через три ступеньки. Юля, папа... Будто кто-то наказывает меня.

Улица встретила меня промозглым октябрьским ветром. Я пробежал по глубокой луже, занимавшей добрую половину двора, отчего кроссовки налились холодной водой, замедляя движения.

Сколько времени прошло с того момента, как Юля сбежала? Десять минут? Двадцать? Я попытался представить, где находится Пашин дом — получалось не так уж далеко отсюда.

К горлу вдруг подступил вязкий комок. Она вполне могла добраться до места за это время. И, может быть, прямо сейчас...

Я резко встряхнул головой, отгоняя страшные мысли. Пока ещё ничего не известно, а значит, ничего не потеряно.

По отполированному дождём асфальту неслись редкие машины. Замахав руками, я бросился наперерез потрёпанному белому «жигулёнку», который медленно плёлся по краю дороги. Резко дёрнувшись, машина вильнула к обочине и остановилась, чиркнув крылом по ограждению. Через забрызганное стекло было видно, как взбешённый водитель отстёгивает ремень безопасности, собираясь выйти из автомобиля.

Поскальзываясь на мокром асфальте, я обогнул машину и, распахнув дверь, сел на переднее сидение.

— На Ильинское шоссе...

Выпалив адрес, я, не дожидаясь реакции водителя, высыпал ему на колени кучу помятых синих бумажек. Почти всё заработанное мной за месяц теперь служило лишь одной цели — выиграть несколько драгоценных минут в гонке со временем. Минут, которые, возможно, решают Юлину судьбу.

Только бы он знал короткую дорогу!

Недовольство на лице молодого, крепко сложенного парня сменилось живым интересом. Захлопнув приоткрытую дверь, он деловито собрал деньги и сунул их в бардачок.

— Только, пожалуйста, быстрее! Это очень важно!

Парень молча кивнул и тронулся с места.

Дребезжа грязными стёклами, машина неслась по скользкой дороге. Заметив впереди вереницу стоящих перед светофором машин, водитель свернул в незнакомый переулок.

— В объезд поедем, чтобы в пробках не торчать, — объяснил он, неотрывно глядя вперёд.

В горле пересохло от волнения, а губы намертво слиплись, поэтому я молча кивнул. Впереди и вправду не было ни одной машины.

Дымящее кольцо МКАДа осталось позади. Чувствуя мою нервозность, водитель прибавил газу. Теперь мы неслись по Рублёвке со скоростью выше сотни, наплевав на все правила.

Дождь незаметно перерос в ливень. Едва не вылетев на обочину, машина повернула на Ильинское шоссе.

— Уже недалеко. Километра два осталось, — водитель кинул на меня обнадёживающий взгляд.

Отреагировать я не успел. Сзади раздался пронзительный визг сирены.

— Бр-бр... автомобиль... бр-бр... номером... остановиться, — нечленораздельно прохрипел страшный голос.

— Приехали, — парень болезненно поморщился.

Но мы всё ещё не добрались до цели. Бежать слишком долго.

— Не останавливайтесь! — взмолился я. — От этого зависит жизнь человека, понимаете?!

Водитель колебался. За окнами с бешеной скоростью проносились плотные ряды деревьев, на которых мелькали отблески красно-синих огней.

Дорога начала расширяться. Опасно вихляя на мокром асфальте, машина выехала на мост.

— Хр-хр-хр.. немедленно остановиться! — взревел в отдалении голос.

— Загребут ведь... — тоскливо протянул парень. — Нет, всё, дальше уж как-нибудь сам.

Автомобиль вильнул влево и, нырнув в кусты, заскользил по жидкой грязи. Не дожидаясь, пока машина замрёт на месте, я открыл дверь и вывалился наружу. Ноги тотчас увязли в коричневой глине.

— Тебе нужен кирпичный дом с красным забором. Тут совсем близко, — парень нервно оглянулся. — Беги, иначе и тебя заберут.

Звук сирены стремительно приближался. Я постарался выбраться на твёрдый асфальт и побежал вперёд. Намокшая одежда тянула к земле.

Вокруг, сливаясь в одну длинную линию, мелькали бесконечные заборы. Пот, смешиваясь с дождём, заливал глаза, лёгкие распирало. На коленях, разбитых бесчисленными падениями, расползались кровавые пятна. Сколько же мне ещё бежать?

В очередной раз споткнувшись, едва не упав в грязь, я остановился, захлёбываясь от нехватки воздуха, и обнаружил, что стою прямо перед Пашиным домом.

Путь преграждал невысокий красный забор. Близость цели придала сил, и я с лёгкостью перемахнул через ограду.

У крыльца стройным рядом стояли четыре мотоцикла. С замершим сердцем я взбежал по ступенькам и забарабанил по холодной стали массивной двери.

Тишина. В отчаянии пнув дверь ногой — на грубо окрашенном металле остался жирный грязный след — я спрыгнул с крыльца и заглянул в плотно закрытое окно.

Широкие ламели вертикальных жалюзи загораживали обзор, мешая разглядеть происходящее внутри. Пытаясь увидеть хоть что-нибудь, я прильнул к стеклу, и вдруг различил едва слышный плач.

Юля?! Что эти ублюдки с ней делают?

Я завертел головой, пытаясь найти способ проникнуть внутрь. Взгляд упал на небольшую клумбу, аккуратно выложенную по периметру кусками белых кирпичей.

Тяжёлый обломок с лёгкостью пробил жалобно крякнувший стеклопакет и с глухим стуком приземлился внутри дома. Обдирая руки, цепляясь за острые края пробоины, я нырнул внутрь. Кусок стекла чиркнул по ноге, распарывая плотную ткань джинсов и оставляя после себя глубокий кровавый след.

Четверо парней сгрудились около широкого дивана, обступив покорно лежащую на нём Юлю. Вася, с жадностью разрывавший её кофточку, застыл, изумлённо глядя на меня.

— Оп-па! — черноволосый парень быстро пришёл в себя и ухмыльнулся. — Спасатели прибыли! Что, захотелось глянуть, как мы сеструху твою ебём? Сейчас увидишь.

— Семён? — Юля, будто очнувшись от кошмарного сна, уставилась на меня глазами, полными слёз. — Что ты здесь делаешь?

— Пришёл нам помочь, я думаю, — мерзко осклабился шатен, масляно блестя маленькими, бегающими по сторонам глазками.

Отпустив Юлю, которая, впрочем, никак не отреагировала, Вася схватил с заваленного мужскими журналами стола канцелярский нож и, выдвинув лезвие на максимум, направился ко мне.

— Ты сядь, братан. Расслабься. Тебя-то мы не тронем, — вкрадчиво предложил он. — А уходить теперь уже нехорошо. Ты же в гостях у нас.

Четыре пары злобных глаз внимательно смотрели на меня. Вася стоял напротив меня, вертя нож в зажатой руке. Сгустившуюся тишину нарушал лишь тихий треск углей в затухающем пламени камина.

Входная дверь заперта. Выскочить в окно и позвать на помощь? Не успею. И я не могу оставить Юлю наедине с этими отморозками.

Пытаясь найти хоть что-нибудь пригодное для самообороны, я незаметно запустил руку в карман. Негнущиеся от напряжения пальцы нащупали что-то гладкое, холодное, прямоугольное. Телефон. Говорят, если зажать что-то в кулаке, то удар выйдет сильнее обычного. Вот только нож...

Я осторожно вытянул аппарат из кармана. У меня только один шанс, и действовать нужно немедленно.

— Лови!

Я подкинул мобильник в воздух. Экран вспыхнул в полумраке гостиной, осветив изумлённое Васино лицо. И в этот же миг, забыв о боли, я ударил мерзавца ногой в живот, вложив в удар всю ненависть и отчаяние.

С глухим бряцаньем нож выпал из рук бугая. Согнувшись, застонав, Вася упал на колени и завалился на бок, подогнув колени к животу.

Я отпихнул оружие в сторону. Проскользив по гладкой поверхности ламината, нож нырнул под массивный диван. Рыжий, увидев, что дела принимают нежелательный оборот, кинулся на помощь поверженному товарищу. У дивана, крепко прижимая к кожаному сиденью отчаянно рвущуюся мне на помощь Юлю, остался лишь Паша. Шатен стоял в дальнем углу огромной комнаты и, испуганно глядя то на стонущего Васю, то на меня, явно не понимал, что ему делать.

— Куда же ты полез? — обратился ко мне рыжий, растопыривая руки. — В героя поиграть захотел? Ну давай поиграем.

Внезапно бросившись вперёд, он обхватил меня своими длинными, цепкими руками, пытаясь повалить на пол.

— Пойдём-ка в подвальчик, киса. Посидим пока там.

Извернувшись, я на мгновение освободился от удушающих объятий и обернулся на вкрадчивый голос. Схватив Юлю за талию, попутно пытаясь до конца разорвать тонкую кофточку, Паша тащил её в прихожую, к двери, за которой чёрным провалом зиял спуск в подвал.

— Стой! Стой, мразь, не трогай её!

Я отпихнул от себя рыжего, настойчиво виснущего на моей шее, и, припадая на израненную ногу, кинулся на помощь.

Юля отчаянно сопротивлялась, но блондин, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. Играючи оторвав Юлю от земли, Паша перенёс её через высокий порог.

За моей спиной взревел очнувшийся Вася. Обернувшись на звук, блондин отпустил мою сестру и с каким-то издевательским спокойствием отошёл в сторону. Не успев затормозить, я налетел на напуганную, ничего не понимающую Юлю. Что-то очень тяжёлое, разъярённое толкнуло меня в спину и я полетел в чёрную глубину подвала, увлекая Юлю за собой.

***

Я висел в пустоте, окружённый чёрным безмолвием.

В непроглядной тьме вечности незримо проносились завихрения времени, лёгким ветром обдувая моё бесплотное сознание.

Юля была рядом со мной. Я чувствовал это.

— «Я говорил, что расплата за твоё желание будет тяжёлой. Но ты сам оказался кузнецом своего несчастья».

Пространство заполнил знакомый голос. Именно так начиналась моя история.

— «Один неправильный выбор может повлечь за собой череду катастрофических событий. И не всегда удаётся исправить совершённое тобой».

В голосе сквозило лёгкое сочувствие.

— «Но если вдруг тебе выпадает такая возможность — расплата за это будет во сто крат тяжелей».

Тьма неожиданно надвинулась со всех сторон, сжимая, запирая в себе беспомощный разум. Я почувствовал, что Юля плачет.

— «Я могу повернуть время вспять. Все проблемы, все неприятности — всё исчезнет. За окном будет лето, ты вновь будешь безработным и беззаботным и снова проснёшься в своей квартире. Один».

Последнее слово хлёстко ударило по сознанию.

— Соглашайся, — прошелестел звенящий от слёз Юлин голос. — Это единственный выход. Так будет лучше для нас обоих, и ты сам это знаешь. Я только причиняю тебе боль и неудобства.

Перспектива моментального избавления от всего навалившегося на меня за последнее время была пугающе привлекательной. Это то, о чём я втайне мечтал последний месяц, и с каждым днём желание становилось всё сильнее. Но готов ли я заплатить за это такую цену?

Юля действительно стала для меня сестрой. И пусть даже наши отношения будут чисто родственными, пусть она иногда на меня злится и не понимает, что я желаю ей только лучшего — всё равно. Я не хочу жить без неё.

— Мы справимся, — с непоколебимой уверенностью передал я своё решение в смотрящую на меня пустоту.

Пусть даже это потребует от меня жертв.

Юля перестала плакать. Голос хранил молчание.

На короткий миг мне показалось, что я остался один в этой зыбкой вечности. Но затем темнота начала рассеиваться, уступая место странному светящемуся прямоугольнику, в котором мелькали размытые силуэты.

***

Я приподнялся на локте, ошарашено мотая гудящей головой. Юля испуганно тормошила меня, не давая вновь завалиться в беспамятстве на холодный пол подвала. Её светлая кофточка была полностью разорвана вдоль груди, джинсы сползли на самые бёдра, а на скуле чёрной кляксой разливался большой синяк.

Я перевёл взгляд на открытую дверь, маячившую над нами светлым пятном. Вся компания столпилась у входа в подвал, глумливо смотря на оглушённого меня и изредка кидая жадные взгляды на Юлю.

— Что, неужели передумала? — с издёвкой спросил у Юли Паша. — А уже поздно, киса. Давай, поднимайся к нам и поработай хорошенько. Тогда, может, я и отдам тебе фотки.

— Чё за фотки? — с интересом уставился на него Вася.

— Да так, — отмахнулся белобрысый. — Потом покажу. А ты, Сёма, — взглянул он на меня, — лучше оставайся тут. Потом свою сестричку увезёшь, а то утром она вряд ли сможет ходить сама.

Он грязно ухмыльнулся.

Я с бессильной злобой смотрел на четверых парней. Несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, каждый из них был гораздо крепче и сильнее меня.

Как же глупо вышло. Конечно же надо было позвать кого-то на помощь, прежде чем вламываться в дом. Почему я не подумал, что вся компания окажется в сборе?

Юля продолжала крепко держать меня за руку. Я чувствовал, как её бьёт мелкая дрожь, и это лишь сильнее угнетало меня.

Выгрызть пару минут, чтобы опередить судьбу. Успеть за миг до того, как свершится непоправимое. И всё равно не суметь уберечь человека, который полагался на меня в течение всей своей недолгой жизни.

— Ну, Вась, вытаскивай красотку, — возбуждённо потерев руки, скомандовал рыжий. — А этот пусть пока поспит, у нас впереди вся но...

Речь вдруг оборвалась на полуслове. А в следующий миг он обмяк и рухнул на пол.

Силуэты исчезли из дверного проёма. Наверху послышались звуки борьбы.

— Юль, сиди тут. Поняла? Жди. Всё будет хорошо, — выпалил я, вскакивая на ноги.

В правом бедре, пробивая всё тело мучительными разрядами, запульсировала жгучая боль. Но впереди забрезжил шанс на спасение, и я не собирался его упускать.

Она молча кивнула. Я заглянул в огромные, с безумной надеждой смотрящие на меня глаза и неожиданно для самого себя, наклонившись, впился в её губы коротким, сильным поцелуем. Она вздрогнула, но не отстранилась.

— Всё будет хорошо, — повторил я и, прихрамывая, побежал наверх.

Рыжий лежал на верхней ступеньке, неловко запрокинув голову с приоткрытым ртом, и не подавал признаков жизни. Я перешагнул через бесчувственное тело, едва не зацепившись за его неуклюже подвёрнутую ногу.

Посреди гостиной Вася, футболка которого теперь представляла серую мишуру из свисающих лохмотьев, сцепился с каким-то крепким парнем в кожаной куртке. Его красное от напряжения лицо, которое венчал светлый ёжик коротких волос, показалось мне жутко знакомым.

Шатен стоял у разбитого окна на полусогнутых ногах, будто готовый в любой момент выпрыгнуть наружу. Увидев меня, он напрягся, и вдруг заверещал тоненьким голосом:

— Пашка, он вышел!

Паша, который с массивной бронзовой лампой в руках осторожно заходил в тыл нашему спасителю, обернулся. Взгляд холодных серых глаз полоснул меня по лицу.

На раздумья не оставалось времени. Я кинулся в ноги блондину, повалив его на пол. Тяжёлая лампа бесшумно упала на толстый ковёр.

Сзади раздался треск битого стекла. Кажется, шатен наконец принял решение.

Некоторое время мы молча боролись, но силы были явно неравны. Вывернувшись из моего слабого захвата в очередной раз, Паша вдруг сам оказался сверху. Я почувствовал, как ледяные, костлявые пальцы смыкаются на моей шее.

Воздуха стало не хватать. Напрягшись из последних сил, я попытался сбросить блондина с себя, но потерпел поражение.

Перед глазами закружился идеально ровный белоснежный потолок с висящей на нём хрустальной люстрой. Тусклый осенний закат вспыхивал и переливался в её подвесках летним полуденным солнцем. Солнцем, которое постепенно меркло, уступая место мёртвой темноте.

Хлоп!

С глухим шлепком в Пашину щёку врезался кулак со вздутыми, синюшными венами. Не издав ни звука, блондин повалился на бок, и я с удивлением обнаружил, что всё ещё могу дышать.

— Поднимайся, быстрее!

Где-то наверху, далеко-далеко, замаячило расплывающееся, двоящееся лицо незнакомого парня. Я вдруг вспомнил, где его видел. Это же водитель, который привёз меня сюда.

— Давай-давай, — он потянул было меня за руку, заставляя встать, но тут на него навалилась тёмная фигура. Вася, заметно помятый, с глухим рычанием прижал застигнутого врасплох водителя к полу и с остервенением принялся наносить ему тяжёлые удары по голове. На светлом ковре появились брызги крови.

Я пытался подняться, но земля раз за разом уходила из под ног, заставляя терять драгоценные секунды. Ослабевший водитель перестал сопротивляться разъярённому бандиту и затих, кажется, потеряв сознание.

Нанеся по недвижимому телу ещё несколько сильных ударов для верности, Вася повернулся ко мне.

— Подмогу привёл, падла? Значит, вместе вас и закопаем.

Я взглянул ему в глаза и вдруг понял, что он не шутит. Взбешённый отморозок и вправду не собирался оставлять нас в живых.

Один я ничего не смогу ему противопоставить.

«Нож!» — мелькнуло в голове.

Мозг немедленно принял команду, не давая мне возможности испугаться последствий.

Только бы успеть.

Собрав последние силы, я толкнул неспешно подходящего ко мне амбала в грудь и рванулся к дивану.

Вася дёрнул меня за ногу и я упал всего в полуметре от спасительной цели.

— Что, сучёнок, жить захотелось, да? —  придавив меня коленом к полу, он сунул руку под диван.

Инфернальные отблески пламени из затухающего камина заплясали на широком лезвии. Ухмыльнувшись, он занёс резак надо мной.

— Жил как лох и помер как...

Глухой звон оборвал его речь. Нож выпал из его руки, слегка задев моё лицо острым лезвием. Закатив глаза, Вася безжизненно рухнул на меня.

Сзади него, крепко сжимая бронзовую лампу в трясущихся руках, стояла Юля. Встретившись со мной взглядом, она обмякла и, опустившись на диван, тихо зарыдала.

— Тише, тише, —  я вскочил на ноги, мгновенно забыв о своих ранах, не обращая внимания на болезненную слабость. — Всё уже кончилось, видишь?

Она молча кивнула, опустив голову и стараясь унять слёзы.

Я обнял её. Юля прильнула ко мне, уткнув лицо в грудь, будто пытаясь спрятаться от всех этих ужасных событий.

Пару минут мы просто сидели, сжимая друг друга в объятиях. Наконец, глубоко вздохнув, Юля открыла глаза и обвела комнату ясным взглядом, в котором больше не было страха.

— А это кто? Он позже пришёл? Я не видела его с ними, — она прищурилась, разглядывая лицо водителя, который всё ещё лежал ничком без движения.

— Он не с ними. Наоборот, если бы не он, нам бы сейчас было очень плохо.

Я подошёл к парню и осторожно перевернул его на спину. Залитое кровью бледное лицо пугало, но дыхание его было ровным.

Взяв со стола початую бутылку водки, я смочил ей валявшийся на диване лоскуток Юлиной кофточки и начал протирать водителю лицо, но тут из коридора донёсся слабый стон.

— Юль, ты пока промой ему раны, хорошо? Мне надо кое-что сделать.

Я с трудом выволок рыжего в гостиную и, бросив вяло шевелящееся тело рядом с его приятелями, связал своим ремнём руки ему и Паше. Слегка поразмыслив, выдернул из розетки удлинитель, тянущийся к огромному телевизору через всю комнату, и затянул толстый провод на Васиных конечностях.

Водитель тем временем пришёл в себя. Юля бережно вытерла остатки крови с его лба.

— Тьфу ты, ну и заварушка, — взяв стоящую рядом бутылку, он не морщась отпил пару больших глотков и обвёл комнату мутноватым взглядом. — А четвёртый где?

— Сбежал, — пояснил я.

— Спасибо ему за это. И с этими-то едва справились. А это, значит, тебя спасать надо было, да? — он внимательно посмотрел на Юлю.

Та смутилась и отвела взгляд.

— Да ладно, по молодости каких глупостей не сделаешь, — кажется, неверно понял ситуацию парень. — Милицию вызвали?

— А надо?

Я растерялся. Как нам объяснить им, что произошло?

— Конечно надо, — вдруг подала голос Юля. — Это ведь наш шанс... покончить со всем этим.

Она выразительно посмотрела на меня.

Поколебавшись, я кивнул, признавая её правоту.

Пока Юля помогала водителю лечь на диван, я отправился на поиски телефона. Мой мобильник, оказав неоценимую помощь в критической ситуации, не пережил накала страстей и тихо умер, оставив нас без привычного способа связи.

Взобравшись по лестнице на второй этаж, я пошёл по длинному коридору, заглядывая в бесчисленные комнаты. Телефон обнаружился в помещении, напоминающем казарму — застеленная кровать, огромный, во всю стену, шкаф и компьютерный стол. На последнем, рядом с системным блоком, и стояла трубка радиотелефона.

Я уже собирался набрать номер милиции, как вдруг взгляд упал на торчащий из-под аккуратной стопки учебников кусочек цветастого изображения. Сердце ёкнуло.

Приподняв книги, я убедился, что догадка оказалась верна. Небрежно рассыпанные веером, на столе лежали фотографии, которыми Паша ещё сегодня утром махал у меня перед лицом.

Одним движением я сгрёб отвратительные снимки с гладкой столешницы. Что с ними делать? Я не смогу вынести их из дома, когда приедет милиция. В куртке нет места. Значит, надо уничтожить их прямо здесь. Камин в гостиной, вроде, ещё не погас...

Я рванулся было к двери, стремясь покончить со всем этим раз и навсегда, но остановился на середине комнаты. Мало уничтожить фотографии. Нужно найти сам фотоаппарат, чтобы избавиться от первоисточника.

Распахнув дверцу шкафа, я принялся шарить по полкам, не особо беспокоясь о сохранении порядка. Аппарат, бережно спрятанный в кожаный чехол, нашёлся на самом верху. Вытащив из камеры карту памяти, я на всякий случай поковырял ножницами во всех разъёмах.

Но где гарантия, что Паша не успел скопировать снимки?

Я прислушался. Из коридора не доносилось ни звука.

Пора закончить это раз и навсегда.

Сняв крышку компьютера, я выдернул из системного блока корзину с жёсткими дисками. Прежде, чем осуществить задуманное, в последний раз пошарил по столу — и не зря! Рядом с монитором, заваленная бумагами, обнаружилась тонкая красная флешка.

Сунув находку в карман, я занёс корзину над головой.

Бам!

Снизу до меня донёсся неразборчивый крик.

Ещё раз.

Бух!

На лестнице послышались торопливые шаги.

Для верности.

Бац!

Внутри жёстких дисков что-то жалобно бренчало. Удовлетворившись результатом, я быстро засунул корзину обратно в системный блок и аккуратно закрыл крышку.

— Всё в порядке? Тут что-то грохотало, — неплотно прикрытая дверь распахнулась, и в комнату ворвалась запыхавшаяся Юля.

— Всё в порядке, — улыбнулся я и, прихватив со стола трубку радиотелефона, направился к выходу. — Кстати, тут как-то холодно, не считаешь? Наверное, надо подкинуть дров в камин...


***

— Вас разве не задержали? — спросил я у водителя, всё так же лежащего на диване.

Лёгкий ветер, слабо завывающий в печной трубе, ворошил серый пепел. Парень открыл глаза.

— Хотели задержать, да. Хорошо, что у меня при себе абсолютно случайно была куча денег, — он попытался подмигнуть заплывшим глазом и скривился от боли.

Лежащий на полу Паша, надёжно прикованный моим ремнём к своему рыжему другу, бешено вращал глазами и, нечленораздельно мыча, дёргал головой, пытаясь отлепить от губ прозрачный скотч. Юля, стыдливо придерживая половинки разорванной кофты, подошла к нему и вдруг с размаху ударила его ногой промеж ног. Мычание перешло в другую тональность.

— Скучно стало, — пояснила она, вновь усаживаясь на диван. — Хоть какое-то развлечение. И всё-таки, почему вы решили нам помочь? — она перевела взгляд на светловолосого парня. — Почему не забыли обо всём и не поехали домой?

— А я и поехал, — улыбнулся он распухшими губами. — Через два дома отсюда живу. Проезжал мимо — и любопытно стало, чего это твой спаситель так сюда рвался-то. Дай, думаю, загляну на огонёк. Заглянул, — он притворно вздохнул.

В соседней комнате загрохотали часы, протяжно отбивая время. Шесть, семь... Восемь.

— Что же милиция так долго едет-то? — я с беспокойством посмотрел на сгустившиеся за окном сумерки. — Нам же к папе надо.

— К папе? Зачем? — Юля удивлённо посмотрела на меня.

Я сообразил, что до сих пор не сообщил её тревожную новость.

— Понимаешь, мама недавно звонила и... — начал было я, но меня прервал настойчивый стук в дверь.

— Милиция! Открывайте! — в разбитое окно, с опаской глядя на нас, заглядывал совсем юный милиционер в новенькой форме, сшитой явно на вырост.

***

— Да что происходит то? — возмущённо прошептала мне на ухо Юля. — Что случилось? Не тяни.

Белый «Форд» бодро скользил по подмёрзшей к вечеру дороге, выхватывая из темноты бесконечные ряды однотипных «хрущёвок» своими неяркими фарами. После долгих расспросов следователи, погрузив поникшую компанию в старенький «Уазик», отправились выполнять свою работу. Спасший нас водитель отправился вместе с ними, а нас после долгих расспросов отпустили восвояси по моей просьбе, записав данные и взяв обещание прийти завтра в участок. Теперь мы, полностью вымотанные, обессилевшие, то и дело проваливающиеся в полузабытье от усталости, ехали на патрульной машине — милиционеры оказались настолько любезны, что согласились подбросить нас до больницы.

— Потом, — я выразительно скосил глаза на сидящих впереди милиционеров.

Юля недовольно затихла. А я и сам уже сидел как на иголках. Как там папа? С того момента, как мама позвонила мне, прошло больше пяти часов. За это время могло произойти что угодно...

Я отогнал от себя мрачные мысли. Всё постепенно начинает налаживаться. У Паши больше не осталось никаких доказательств, а его пустые слова теперь вряд ли будут что-то значить. Только бы сейчас всё обошлось.

Пожилая женщина в белой форме терпеливо выслушала мои сбивчивые объяснения и, не задавая лишних вопросов, пощёлкала мышкой, успокаивающе улыбаясь.

— Вам в триста двенадцатую. Только бахилы наденьте.

Я слегка расслабился. Раз папа лежит в обычной палате — значит, всё не так уж плохо.

Несмотря на поздний час, в больнице царило оживление. Звук наших шагов тонул в приглушённом гуле заполненного людьми холла. Наконец, пробившись через толпу, мы присели на мягкий диван, натягивая на ноги синие мешочки.

— Юль, слушай, — я решил, что тянуть дальше некуда. — Я не знаю точно, что произошло, но кажется, Паша успел сообщить папе... обо всём.

Её и так бледное лицо приобрело сероватый оттенок. Юля уставилась на меня широко распахнутыми глазами.

— Не волнуйся, я уничтожил все доказательства, пока мы ждали милицию.

Маленькая, закутанная в шаль бабушка, стоящая неподалёку, с опаской посмотрела на нас. Я резко понизил голос, перейдя на громкий шёпот:

— Да и не в том положении теперь этот ублюдок, чтобы ему кто-то поверил. Но сейчас, я думаю, нам предстоит тяжёлый разговор.

Я замолчал, не зная, что ещё сказать.

Некоторое время мы сидели, не глядя друг на друга. Наконец Юля пошевелилась и неожиданно взяла меня за руку.

— Прорвёмся!

Она вскинула голову и уверенно улыбнулась. Её маленькая ладонь крепко сжала мою.

— Пошли уже. Папа, наверное, заждался, —  Юля потянула меня к лифту.

Невзрачная деревянная дверь палаты легко распахнулась, стоило мне лишь взяться за ручку. На пороге, странно блестя глазами, стояла мама.

— Почему так долго? Ждём вас, ждём...

В таком возбуждённом состоянии я её ещё никогда не видел.

— Господи, что с вами случилось?! — наконец разглядев наш потрёпанный вид, она нетерпеливо махнула рукой, приглашая нас зайти.

— Не волнуйтесь, с нами всё в порядке, — громко сказал я, беря ситуацию в свои руки.

Разумеется мы не подумали о том, как объяснить родителям порванную одежду и многочисленные ссадины.

Папа, полусидя на кровати, встревоженно смотрел на Юлю, внимательно изучая синяк на её щеке.

— Юля вышла из дому чуть раньше меня, — я на ходу выдумывал правдоподобную историю. — И к ней пристали какие-то типы.

— Вроде денег хотели, — вставила она.

— Да, гопники обычные. И мне пришлось с ними разбираться. Пап, мам, вы не волнуйтесь! Юле случайно досталось, а мне только ногу поцарапали.

Я продемонстрировал запёкшуюся на джинсах кровь.

— Семён сразу милицию вызвал, и их, вроде, уже нашли! Поэтому мы и задержались, — Юля, однако, разбиралась во вранье гораздо лучше меня. — Нас на днях в участок вызовут, чтобы мы их опознали. Может даже завтра.

— Ужас какой! — папа взволнованно заворочался, едва не сбив стоящую у кровати стойку с капельницей. — Ну слава Богу, что всё обошлось! Леночка, ну ты только представь себе! Неужели опять возвращаются лихие времена?

— Ладно, хватит об этом, — я решительно перевёл тему. — Бандитов поймали, мы в порядке, о чём тут ещё говорить. Пап, с тобой-то что случилось?

— Да, пап, — вынырнув из-за моей спины, Юля  к отцу и обняла его. — Что с тобой? Сердце, да? Ты как?

— Тише, тише, — он потрепал её по голове. — Сейчас всё расскажу.

— Да отстань ты от отца, дай ему хоть вздохнуть спокойно! — вмешалась мама.

Однако в её голосе не ощущалось привычного недовольства. Наоборот, то и дело проскальзывали тщательно скрываемые радостные нотки.

— Сегодня мне позвонил Сашка Любимцев. Мы с ним двадцать лет в одном цеху проработали, он у нас глава профсоюза. Ну так вот, звонит он мне сегодня и говорит: «Радуйся, Сенька. Не по закону тебя уволили. Со следующей недели возвращаешься обратно». А потом добавил то, от чего я буквально с ног свалился.

Папа обвёл нас хитрым взглядом, выдерживая паузу.

— Говорит: «Ну не мог же я оставить это дело просто так. Нервы тебе поистрепали, да и вообще... Компенсацию они тебе, короче, выплатят. Пять миллионов рублей». Вот так вот.

Он замолчал, старательно пряча довольную ухмылку. Молчали и мы, переваривая неожиданную весть.

— Так что, Сём, можешь спокойно увольняться и искать себе работу по душе, — заключил папа.

Я вдруг понял, что увольняться мне совсем не хочется — настолько я уже привык к школе, Даше и суровому Сергею Юрьевичу.

— А знаешь, пап, — я на секунду задумался, принимая окончательное решение, — по-моему, я её уже нашёл.

— Значит, всё-таки останешься в школе? — спросила внезапно напрягшаяся Юля.

Я кивнул. Мама тихо вздохнула у меня за спиной, но ничего не сказала.

— В общем, орлы, всё налаживается, — папа хлопнул в ладоши, подводя итог. — А обо мне даже не смейте беспокоиться, я завтра уже выпишусь отсюда.

— И вообще, уже поздно, — подала голос мама. — Идите-ка лучше домой. Вымоетесь хоть, а то на вас смотреть страшно.

— А ты? — спросил я у неё.

— Не могу же я его бросить одного. Тут ночевать останусь, — она подошла к отцу и нежно погладила его по плечу.

***

Пока мы шли по извилистым коридорам больницы, Юля несколько раз порывалась мне что-то сказать, однако каждый раз тушевалась и отводила взгляд.

Лишь когда мы вышли на улицу она наконец решилась и, схватив меня за руку, молча повела в какой-то тихий дворик.

— Слушай, ты не хочешь уходить с работы из-за Дарьи, да? — остановившись у занесённой мокрыми листьями скамейки, выпалила она и зажмурилась, словно боясь услышать ответ.

— Что? — я опешил от такого вопроса. — Нет, конечно нет. С чего тебе вообще пришло это в голову?

— Не ври, — тихо, но твёрдо сказала она, опустив глаза. — Я же вижу, что между вами происходит. Просто скажи, что она тебе нравится.

— К чему вообще этот разговор?

— А к тому, — она вскинула голову и сверкнула глазами. — К тому, что это из-за неё ты стал так ко мне относиться.

— Как это «так»?

— Холодно. И безразлично. И... неважно, — она тихо вздохнула и опустила плечи. — Забудь. Пойдём домой.

— Нет, подожди, — её слова вновь подняли внутри меня острое чувство вины, и я решил идти до конца. — Давай уж закончим этот разговор. Мне не нравится Даша. Я остаюсь на работе просто потому, что уже привык к ней. И ты ни в коем случае мне не безразлична. Я просто боялся, что как-то... обидел тебя той ночью. И не знал, что мне делать дальше, понимаешь? И до сих пор не знаю. Я думал...

— Дурак! — перебила она меня. — Та ночь — лучшее, что было в моей жизни. Ты так и не понял? Я всю жизнь любила только тебя!

Её слова оглушили меня своей прямотой. Я потерял дар речи.

— Я себе места не находила. Всё пыталась понять — что же я сделала не так? Почему ты так изменился? А потом ребята в классе начали говорить, что видели тебя с Дарьей. И что мне оставалось думать?

— Глупая, — прошептал я, чувствуя комок в горле. — Она же сама всё время ко мне липла.

— А потом эта дискотека... Когда я увидела, как вы танцуете, во мне будто что-то оборвалось.

Кажется, Юля решила исповедоваться до конца.

— Этот белобрысый придурок всё приглашал меня потанцевать. Я подумала — почему бы и нет? Тогда мне было уже всё равно, я просто хотела увидеть твою реакцию. Но её не было.

Она сделала паузу, пытаясь справиться с подступившими слезами.

— Вчера я целый час прождала тебя в школе, — её губы задрожали. — Никак не могла поверить, что ты забыл про моё собеседование. А потом испугалась — вдруг с тобой что-то случилось? Но нет — оказалось, ты всё-таки забыл.

— Прости, — прошептал я. — Пожалуйста, прости.

— Утром, — она будто и не слышала моих слов, —  мне сказали, что видели тебя выходящим из школы. С Дарьей. Вечером. Ты весь вчерашний день провёл с ней. Знаешь, мне уже было всё равно. Я даже ничего не почувствовала, когда услышала это. Как будто умерла.

Мне невыносимо было слушать её звенящий от обиды голос.

— Но сегодня, — она вдруг улыбнулась мне сквозь слёзы, — сегодня я вновь увидела своего брата. Того, которого знала с детства. Того, который всегда меня спасёт несмотря ни на что.

Она взяла меня за руку.

— И если ты хочешь забыть о том, что произошло в походе — просто скажи. Скажи и я постараюсь...

— Нет!

Я прижал её к себе, не давая сказать больше ни слова.

— Извини. Прости. Ради Бога, прости, — шептал я, покрывая её мокрое от слёз лицо лихорадочными поцелуями. — Я должен был сразу тебе сказать. Я люблю тебя.

Она обмякла в моих руках, услышав эти слова.

— И я тебя.

— И никаких Даш для меня не существует, пока ты рядом. Мне никто не нужен, если...

Она закрыла мне рот нежным поцелуем. И правда, слова теперь были лишними.

Не знаю, сколько мы стояли, просто прижавшись друг к другу. Я перестал замечать течение времени.

Наконец Юля подняла сияющие от счастья глаза.

— Пойдём скорее домой, — она заговорщически мне подмигнула. — У нас же вся ночь впереди.

Мы зашагали по пустынной улице, освещаемой тёплым светом уличных фонарей.

— Ошибаешься, — шепнул я, зарывшись лицом в её растрёпанные, спутанные волосы. — У нас впереди не только вся ночь.

У нас впереди вся жизнь.