Полёты с детства были его страстью. С раннего возраста, с лет, наверное, шести он определился кем хочет стать, когда вырастет. Коллекционирование пластиковых самолётов было началом его пути. Отец Эдуарда, мир праху его, был военным пилотом и посвятил всю свою жизнь земле, на которой он родился и вырос. Изначально Эд, как и любой ребёнок под влиянием своих родителей, разделял его чрезмерно «раздутое» чувство патриотизма. Папа из-за своей работы не имел возможности достаточно времени проводить со своей семьёй, поэтому воспитывала его мать, которая сама пол жизни уделила армии, будучи медсестрой в воинской части, располагавшейся на окраине до боли серого и мрачного города. Города, в котором, казалось, круглый год идёт дождь, иногда сменяясь снегом. Эдуард не помнил ни единого момента из жизни маленького себя, когда занимаясь домашним заданием, глядя в окно, он увидел бы хоть что-то кроме запотевшего стекла, покрытого маленькими, сползающими вниз дождевыми каплями. Поэтому помимо страсти к полётам и огромным железным «птицам», разрезающим воздух, у него была мечта уехать в такое место, где взглянул в окно, он бы не смог ничего увидеть из-за слепящего огненного шара, не уходившего за горизонт все триста шестьдесят пять дней в году. А выходя на улицу не увидел бы укутавшихся по горло хмурых человекоподобных существ. Лишь солнце и пальмы. Позднее, в подростковом возрасте, к этому списку желаний пришлось добавить девушек в джинсовых шортах и коротких топах.
Закончив школу с хорошими оценками (а это, между прочим, было редкостью для молодых людей, учащихся в их не самом лучшем, мягко говоря, районе) он успешно сдал экзамены на поступление в колледж. К тому времени отец уже вышел на пенсию и начал безумно ностальгировать по взлётам, посадкам и турбулентности. У него были все шансы стать лётным инструктором или кем-то в этом роде, но он предпочёл остаток жизни провести со стаканом дешевого виски перед телевизором. Конечно, у него были периоды, когда он собирался устроиться на работу и снова начать приносить деньги в их не самую богатую семью, но желание надраться за просмотром какого-то паршивого телешоу, как это часто бывает, пересиливало. Помимо учёбы в колледже, Эд посещал частную лётную академию, владелец которой был сослуживцем его отца. Благодаря такому знакомству он получил хорошую скидку и зарплаты с подработки в одной из забегаловок, располагавшихся в их районе, вполне хватало чтобы оплачивать эти курсы. К двадцати годам у него было уже, в общем, больше пяти ста часов налёта.
Карьера его началась с должности второго пилота в две тысячи четвёртом году. Одиннадцатое сентября, Ирак… сердце его отца, которое, думаю, на восемьдесят процентов заполняла любовь к Родине, остановилось за год до того, как Эдуард получил работу своей мечты. Похоронили его со всеми полагающимися почестями. Со флагами, музыкой и прочим ура-патриотичным дерьмом. Надгробная плита с именем отца всё в том же меланхоличном, сером городе. Да, вторая «влажная» мечта не сбылась. Жизнь также текла в паршивом железобетонном массиве, в том же паршивом районе.
Но жизнь заиграла новыми красками когда он начал летать. Этот свет – яркие лучи того самого огненного шара в кабине пилотов. Он обожал дневные рейсы. Прорезая густую пелену облаков, он, казалось, снова и снова попадал в то, что принято называть «рай». Мрак, дождь и сырость были внизу. А там лишь солнце.
Высота шестьсот метров. Скоро посадка. «Город ангелов». Если между рейсами будет «коридор», то он должен… нет, он ОБЯЗАН потратить отведённое время на изучение каждого доступного ему закоулка этого прекрасного города. Ведь тут пальмы, солнце и девушки в шортах. Командир, имя его было Дмитрий, отдаёт команды для подготовки самолёта к контакту со взлётно-посадочной полосой. Закрылки, шасси. Посадка.
Между рейсами целых три часа. Он отправился куда глаза глядят. Первая прогулка по солнечному городу. Улыбающиеся люди. Улыбающийся он. В памяти этот двух часовой «тур» отложился как один из самых счастливых моментов всей жизни. Эд был словно под какими-то стимуляторами, сравнить это ощущение можно лишь с амфетаминовым трипом, за каких-то два часа он успел познакомиться с невероятно огромным количеством людей, но самое главное – он завёл первое знакомство со своей будущей женой. Поженились они лишь спустя четыре года, это было всего лишь мимолётным знакомством, но именно в этом прекрасном городе он встретил её. Но их «чудесный брак» стоит обсудить чуть позже.
Поскольку его мать была в уже «почтенном» возрасте, ей нужно было уделять много внимания и  Эд должен был проводить достаточно времени у себя дома, несмотря на то что свой дом он реально ненавидел. После кончины отца Лиза начала страдать от одиночества, он это видел, а значит должен был исполнять свой, как он считал, «долг», ухаживая за ней и стараясь наполнить её жизнь радостью и счастьем. Безусловно, она гордилась успехами сына в карьере пилота, и она понимала, что так или иначе ей придётся на долгое время оставаться одной, это издержки его профессии. Её муж, отец Эда, был связан рабочим графиком ровно также. Долго поддерживать её он не смог, забрал её жизнь совсем нежданный инфаркт. Его первый международный рейс, чертовски плохая новость пришла сразу после посадки. Радости матери, по случаю его рейса в Токио не было предела, честно, она даже расплакалась, убеждая Эда в том, что его отец гордился бы им и всё в таком же слащавом духе. Она определённо была прекрасной женщиной и понимающим, любящим родителем. Рассказывая это мне, он преподносил это с каплей цинизма, но лишь потому что таким его сделали дальнейшие события в его, как он сам об этом говорил, никчёмной жизни. Печальная новость тогда реально подкосила его. Моментально назначенный авиакомпанией психологический тест Эд не прошел и к полёту его не допустили. Оплатили билет обратно до Лос-Анджелеса с пересадкой до родного города и дали двухнедельный отпуск, «поправить здоровье» и похоронить мать. Пересадка затянулась из-за погодных условий на пять, насколько я помню, часов. Снова будто под воздействием тяжелых наркотиков, но теперь уже опиатов, уставший, в жутком психическом состоянии, он отправился бродить по городу своей мечты. Смутно, словно в тумане вспоминал как дозвонился до Алисы, девушки, с которой познакомился во время своей первой прогулки по этому городу «вечного солнца». Девушки, которая совсем скоро станет его женой. Практически незнакомке, с которой они разговаривали не более получаса, он вывалил на голову этот комок несчастья, произошедшего с ним. Любовь у них, думаю, возникла именно тогда. По крайней мере любовь с его стороны. Восприняла она «исповедь» Эдуарда спокойно и даже, не поверите, полетела с ним в этот серый город, который он, по привычке, называл домом. Все две недели отпуска они были вместе. Думается только благодаря ей Эд пережил этот труднейший момент его жизненного пути. Момент, когда он осиротел, но нашел «ту самую».
Не обошлось без «долго и счастливо», они поженились в две тысячи девятом году. Эд всё также работал вторым пилотом, благодаря налётанным часам он зарабатывал неплохие деньги и планировал продать отчий дом, дабы переехать в ЛА вместе с Алисой. Не знаю что его останавливало, но дом он на продажу, в итоге, так и не выставил. Виделись они с женой редко, но по его словам у них всё шло замечательно.

- Подожди. Жили они вместе? В его доме? – спросил меня мужчина, стоящий над душой, пока я писала для них этот чертовски занудный рассказ.
- Да. Когда они только поженились, она год жила в Лос-Анджелесе, потом переехала к нему. Я же говорила, они были не обычной семейной парой с домиком за белым забором. Он уделял ей мало времени. – ответила я задрав голову и глядя ему на подбородок. Он читал всё что я написала на компьютере, видимо придумывая еще какой-нибудь глупый вопрос.
- Год они жили раздельно, потом она переехала к нему, видеться чаще они всё равно не стали… Идеальная, блять, пара. Роза, ты же понимаешь, что я буду допрашивать и его жену? Ты ТОЧНО уверена, что ваши версии не разойдутся?
- Может дашь мне уже дописать это… произведение и я поеду, мать твою, домой? Я пишу то что он сам мне рассказывал, я понятия не имею правда это или нет! – он выводит меня из себя, я начала повышать голос. Это плохо, с этими ребятами, вроде как, шутить нельзя.
- Лучше не груби мне, Роза. Ты прекрасно знаешь чем это дерьмо может закончится. Продолжай писать.

Через год, может полтора он получил должность командира воздушного судна. Оклад вырос в разы, но переезжать на новое место жительства Эд так и не осмеливался. Даже жена уже была сыта по горло этим его городишкой. У них начались ссоры, а учитывая то что он дома бывал редко – семейные скандалы были основным его хобби всё время, пока он был вместе с Алисой. Он не знал на каком моменте их отношений всё пошло не так. Начиналось, вроде, всё прямо как в романтических фильмах. Рассчитывал он и на романтический конец. В десятом году, получается, он узнал о том, что Алиса беременна. Чёрт, это могло спасти их семью, ведь за буквально пару недель до этого он случайно наткнулся на неподписанные бумаги на развод в отцовском чулане. Он не стал обсуждать это с женой, надеясь на то что всё само уляжется. Огонь вспыхнул вновь, он взял отпуск, начались типичные семейные походы по магазинам, присмотр колясок и колыбелей, прочая тошнотворная хрень, характеризующая счастливый брак. Авиакомпания ценила его, он был хорошим пилотом, и они не хотели терять такого работника, поэтому охотно шли на уступки, отдавая ему короткие рейсы «туда-обратно». Спустя время он вновь заглянул в чулан, бумаги на развод бесследно исчезли, значит, вроде как, всё шло более чем хорошо. Родилась их дочь. Назвали её Верой, символично, не правда ли?

- Может сделаем перерыв? Мне нужен перекур, и я бы не отказалась от кофе. – разрешение мне было не нужно, я отодвинулась вместе со стулом и взглянула на Роберта, агента, который всё это время стоял надо мной и смотрел на мою писанину. Затем провела взглядом по компании людей, сидящих в ряд у дальней стены небольшой комнаты. Представители различных ведомств. Прессы, надеюсь, среди них нет.
- Я тебя провожу. – кратко ответил Роберт. Не самая лучшая компания, но отказ, думаю, он бы не принял. Направившись к двери, он о чём-то тихо прошептался с женщиной, которая сидела крайней. Кажется, она была представителем ОБН. Видела её бейсболку с соответствующей надписью большими желтыми буквами, когда меня забирали из дома и везли в эту клоаку нарушения прав человека.

Мы прошли по длинным коридорам, слепленных из белого кирпича, нагоняющего жуткую тоску, и добрались, наконец, до веранды. Тут было не так тошно находиться. Обвивающий абсолютно весь небольшой двор виноградник создавал приятную тень, защищающую всех, кто сюда выходил от палящего летнего солнца. Роберт вошел на веранду следом с двумя пластиковыми стаканчиками с горячим кофе. После бессонной ночи – самое то. Зажигалка, мать её, никак не хотела работать. Роберт зажег свою и поднёс к сигарете, которая была уже у меня между губ. Я в благодарность кивнула. Глубоко затягиваясь табачным дымом, я прокручивала в голове все события, произошедшие за последнюю неделю. Хотела ли я того что вчера произошло? Могла ли я остановить Эдуарда? Конечно, могла.

- О чём задумалась? – ну неужели мы не могли просто помолчать, боже.
- Ничего такого, о чём бы тебе было интересно узнать. – сквозь зубы проговорила я и выдохнула сигаретный дым, стервозно после этого улыбнувшись Роберту.
- Мне интересно знать всё, Роза. В особенности то, как и почему мужчины, которые уделяли тебе хотя-бы неделю своей жизни, в итоге заканчивали её самоубийством. Ты в серьёзной опасности и для того чтобы защитить себя, ты должна рассказать всё что знаешь о случившимся на рейсе K1006. ВСЁ ЧТО ЗНАЕШЬ О ГРЁБАННОМ ЭДУАРДЕ. Правда всё равно всплывёт, поверь. – проговорив это, он потушил сигарету об виноградный лист и бросил пустой стаканчик из под кофе в сторону мусорного бака, стоявшего неподалёку. Резко сорвался ко входу в тот же самый коридор из белого кирпича и открыл дверь. Затем застыл на месте, пропуская меня вперёд. Видимо перекур закончился.

Мы вернулись в комнату с компьютером. Когда мы зашли, все «наблюдатели» что-то бурно обсуждали, у каждого из них у уха был мобильный телефон. Видимо новые сведения, которые они получили одновременно. Завидев нас, они хором проговорили «перезвоню». Роберт посмотрел на меня и кивнул в сторону компьютера, приглашая меня сесть, а сам подошел к «наблюдателям», которые сразу же облепили его со всех сторон и начали в полголоса что-то обсуждать.
Я, желая покончить уже с этим, начала печатать.

                                        *         *        *

Сказка быстро закончилась, когда оказалось, что маленький ребёнок – вовсе не «чудо», а настоящее исчадие ада, просыпающееся посреди ночи и издавая крики, сравнимые с воплями мучеников восьмого круга преисподней. Он словно попал в «Божественную комедию». А вкупе с работой с повышенными стрессовыми нагрузками это было практически невыносимо. Снова ссоры, снова непонимание. Весь его идеальный мир рушился на глазах. Оказалось, что детей он ненавидит. Но больше он ненавидел постоянную грозу и удары дождя по карнизу, которые будили не только его (говорят человек ко всему привыкает, но по себе он знал, что это гнусная ложь), но и новорожденного ребёнка. В городе, из которого он давал себе обещание бежать, увы, все эти явления не были редкостью. В конце концов, через 7 месяцев после рождения дочери, он в первый раз сорвался. Причём «срывался» он с очень чётким планом, продумывая все детали до последних мелочей. Эд договорился с начальством и ему дали недельный отпуск. Он заранее приобрёл билеты на скоростной экспресс в Лос-Анджелес, взял из семейного бюджета точную сумму денег, которая ему понадобится. Из вещей выбрал только самое нужное. И исчез утром понедельника. Выключив телефон, он отправился по точно обозначенному маршруту, оставив перед этим жене записку что его, якобы, отправляют в командировку. Она, разумеется, никогда бы в это не поверила.
И снова пляжи, закаты, бары. Встретились впервые мы в пабе «Пуэрто Рико», где-то на Юге Лос-Анджелеса. Честно говоря, я сразу его приметила, мой взгляд всегда западал на «падших» мужчин. Эд сидел за барной стойкой и пил что-то чертовски крепкое из стакана, переговариваясь при этом с вида барменом. Он выглядел жалко: засаленные длинные рыжеватые волосы, потрёпанная куртка цвета хаки с патчем в виде американского флага на рукаве, которую носил, наверно, еще его отец, «ковбойские» потёртые синие джинсы и не менее грязные рабочие ботинки бежевого цвета. Я была значительно старше него. Как я узнала потом, аж на десять лет. Деньги у меня были на исходе, а я еще не успела опьянеть. Думаю именно поэтому я решила подсесть к нему, ведь джентльмен не откажет женщине в паре «стопок».

- Угостишь? – да, тогда я искала не только выпивки, но и приключений. И мне плевать было на обручальное кольцо, которое я сразу же приметила на его безымянном пальце, когда он держал стакан.
- Всё что пожелает дама. – помню этот перегар, чёрт, Эда можно было в тот момент использовать в медицинских целях вместо нашатыря.

Нет, мы не поехали ко мне домой после полутора часовой беседы за барной стойкой, в ходе которой он поведал мне о своей «волшебной» жизни. Он не был обычным алкоголиком, зависающим ночами напролёт в пабах, я это заметила. Вместо этого, мы провели ночь и половину следующего дня на крышах и пляжах. Я выслушивала его проблемы, как бы противно мне это не было, мы пили, говорили, снова пили. Отрубился он, по моим расчётам, к часу дня. К тому моменту мы уже были за городом, лежали на песчаном берегу, неподалёку от сто первого «хайвея». Солнце безжалостно слепило меня, голова жутко болела, я хотела уснуть и проснуться только на следующий день, дабы снова совершить налёт в какой-нибудь бар, коих в этом гнилом городе огромное количество. К тому же, я не хотела того, чтобы он привязывался ко мне. Это знакомство нужно было закончить, но пропадать бесследно, как героиня какого-нибудь романа, которую он будет искать и добиваться, у меня не было никакого желания. Поэтому я достала из кармана Эда мобильный телефон, включила и записала в него свой номер. На экране высветилось двадцать четыре пропущенных вызова от контакта, записанного как «любимая». Мне показалось это забавным, ведь она наверняка сейчас обзванивает больницы и полицейские участки. А муж её находится в «Городе ангелов», лежит на песочке, и плевать он хотел на своего без пары месяцев годовалого ребёнка и «любимую» женушку. Я оставила его сгорать под палящим, полуденным солнцем, возможно в наказание за побег их семьи, женская солидарность как никак. Хотя, если подумать, мне очень нравились такие ситуации. Ведь этот мужчина, по сути, из двух женщин в итоге выбирал меня. Извращённый способ поднятия самооценки. На этом наше первое приключение закончилось, не виделись мы после этого, думаю, около года.
По его словам, проснулся он тогда в карете «неотложки». Случайная любовная пара, прогуливающаяся по красивой прибрежной зоне, заметила его лежащего без сознания и позвонила в «девять один один». Алкогольное отравление, солнечный удар, первые три дня как в тумане. В адекватное состояние он пришел из-за голоса Алисы. Она разговаривала с лечащим врачом и постоянно косилась на него. Да, она была очень зла, он понимал, что ему предстоит сейчас выслушать. Виноват был только он один и жалости был недостоин. К удивлению, в больнице скандал она не устроила. Даже когда Эда выписали, они летели домой, и никто из них не проронил ни слова. Гробовое молчание.
Посадка в том самом мрачном городе, такси до дома, глаза маленькой Веры.

                                        *         *        *

                            Март 2013 года. Эдуард.

- Не смей сбрасывать звонок, тупая сука! Дай мне увидеть ребёнка, сумасшедшая стерва! – Прохожие бросали на меня косые взгляды, но мне давно плевать на окружающую меня серую биомассу. Я всем им желал смерти, а в особенности моей жене… нет, моей бывшей жене – Алисе. Я подарил ей лучшие годы своей, пусть и никчёмной, но жизни, а она посмела сбежать с моей, МОЕЙ дочерью в город моей, МОЕЙ мечты. Безумный поступок, ведь я найду её. И найду её новоиспечённого бойфренда Валентина (блять, даже имя у него сексуальное). И убью. Убью и её и Валентина. А с дочерью мы останемся в городе моей мечты.
- Это ты сумасшедший, Эд! Ты давно сошел с ума, помешанный больной сукин сын. Живи в своём вшивом городишке вместе со своей престарелой блядью! У меня хороший адвокат и я сделаю всё чтобы ты, ублюдок, больше не увидел Веру! – господи, у меня встал из-за её криков. Не знаю почему, но я рассмеялся. Очень громко и, как я сам заметил, очень жутко. Она сразу бросила трубку. Да, я её понимаю. Срываться я стал очень часто, это кризис среднего возраста, не более. К тому же, она сумела получить судебный запрет и я, по закону, не мог приближаться к ней. Выпивка меня погубит, но от полётов я отстранён на неопределённый период времени, поэтому приходится пить. Грёбанная авиакомпания.
- Престарелая блядь – повторил я слова своей «суженой» и начал заливаться смехом. – Престарелая блядь! – снова повторил я это в наглую жирную морду проходящего мимо меня мужчины, укутанного в несколько слоёв одежды. Пошатываясь, с бутылкой виски в левой руке и мобильным телефоном в правой, я поплёлся в сторону давно знакомого мне бара на той же улице где я сейчас находился. Тяжелые дождевые капли больно били по лицу, а холодный порывистый ветер помогал этой проклятой погоде медленно убивать меня и моё внезапно поднявшееся настроение (престарелая блядь). Наличности совсем не осталось, карманы были пусты, но думается, всё что я сегодня выжру – запишут на моё счёт. У меня там, наверно, тысячи две долларов долга уже скопилось.